Когда клюнет двуглавый пингвин

7 июня 1494 года Испания и Португалия заключили Тордесильясский договор, разделявший открытые и неоткрытые земли между Испанией и Португалией; 7 июня 1950 года СССР выступил с Меморандумом по Антарктике.

Представьте себе, что Марс внезапно приблизился и до него можно добраться на самолёте – вместе со всеми его ископаемыми. Попробуйте вообразить, какая начнётся битва народов за «марсианское наследство».

Сегодня, когда мы справляем годовщины двух важных документов международного права – 522 года с момента заключения Тордесильясского договора (о разделе новых земель наиболее продвинутыми на тот момент державами) и 66 лет Меморандума по Антарктике (постулировавшего недопустимость нового подобного раздела), – стоит поговорить о том, как мало за пять веков изменились принципы освоения мира.

Мир на двоих

Эпоха Великих географических открытий традиционно изучается на уроках истории и географии, хотя правильнее проходить её в курсе политологии. В середине XV столетия наиболее развитые на тот момент морские державы – Испания и Португалия – вели поиск новых земель для колонизации.

«Развитые» – в первую очередь технологически. Кораблями, пригодными к длительному автономному плаванию, располагали именно эти державы. Во вторую очередь речь идёт о сумме накопленных знаний в мореплавании: картах, умении рассчитывать маршруты. Логично, что у кого есть технические средства, у того есть и знания.

К путешествиям португальцев и испанцев склоняло не только наличие каравелл и опытных мореплавателей. Падение Константинополя (1453) сильно усложнило торговлю с Индией и остальным Востоком: главной задачей европейских держав почти на 50 лет становится поиск морского пути в Индию.

Вопрос, чьими считать земли, которые исследователи открывали в процессе этих поисков, долгое время решался просто: с середины XV века римские папы в своих буллах закрепляли эти земли за Португалией. Так было до тех пор, пока Христофор Колумб не вернулся из своего первого путешествия и заявил об открытых им островах.

В 1493 году создавшееся положение попытались пересмотреть в первый раз, поделив сферы влияния по меридиану, проходившему примерно в 300 милях к западу от островов Зелёного мыса. Все земли, которые открыты либо будут открыты к западу от этой линии, должны были стать испанскими, к востоку – португальскими. Фактически этот принцип и лёг в основу заключённого в следующем году договора. Королю Португалии в ходе переговоров удалось лишь сдвинуть линию разграничения ещё дальше на запад. К конечном счёте это имело вот такой вид.

Заключение в 1529 году сходного по смыслу Сарагосского договора завершило раздел планеты между державами. Голландия, Франция, Англия с этим разделом мириться не желали: Тордесильясский и Сарагосский договоры стали одной из причин широкого распространения каперства. Но главное даже не в нём. А в том, что кусок оказался слишком велик для двух торговых по своей сути империй. Их технологий и влияния хватило на то, чтобы открыть и поделить новые земли, но не на то, чтобы удержать и освоить их.

Охота на Антарктиду

Проводить раздел мира явочным порядком великие державы продолжали и далее: в нарушение Тордесильясского договора, после его отмены, в рамках других соглашений и без них (по праву силы). После соглашения о разделе Африки на Берлинской конференции (1884) свободной и доступной земли в рамках планеты уже не осталось. Поэтому дальнейшие переделы происходили уже в рамках и по итогам двух мировых войн.

Параллельно оформились и территориальные претензии к последнему до сих пор не разделённому континенту – Антарктиде.

Претензии на Антарктиду выдвигались уже с начала XX века. Первой, разумеется, отметилась Великобритания (1908), подтянувшая к этому процессу членов Британского Содружества – Новую Зеландию и Австралию (1923, 1933). Всего же в первой половине XX века поступило 7 заявок на территории Антарктиды – кроме уже названных, в разные годы отметились Франция, Чили, Аргентина, Норвегия. О земле пингвинов мечтали даже в межвоенной Польше. Германия и Япония отказались от своих притязаний по итогам мирных договоров.

Ситуация любопытная. Дело в том, что открыли Антарктиду мы – в 1820 году (если точнее – мореплаватель Фаддей Беллинсгаузен). Правда, о правах на новооткрытую землю в установленном порядке не заявили. И вот через сотню лет открытую нами землю начали потихоньку делить.

В конце 1930-х активность держав в Антарктике заглохла по вполне понятным причинам – из-за европейской войны интерес к земле на Южном полюсе резко снизился. Хотя уже тогда СССР рассылал дипломатические увещевания наиболее активным «пионерам».

В более организованное русло этот процесс вошёл уже в конце 1940-х годов. На неофициальные консультации по поводу Антарктиды, начавшиеся по инициативе США, СССР ответил меморандумом от 7 июня 1950 года, в котором декларировалась недопустимость любых территориальных притязаний, не согласованных предварительно с нами. Этот меморандум стал предтечей заключённого в 1959 году Договора об Антарктике, которым закреплялся её исключительно мирный статус и накладывался мораторий на все попытки установления любого суверенитета над Антарктикой или её частью.

Гонка технологий

«Мир почти весь поделён, а то, что от него осталось, сейчас делится, завоёвывается и колонизируется. Как жаль, что мы не можем добраться до звёзд, сияющих над нами в ночном небе! Я бы аннексировал планеты, если б смог», – говорил в XIX веке Сесиль Родс, основатель Южной Родезии, известной сегодня как Зимбабве.

История колониальных захватов, начиная с договоров о разделе мира между двумя влиятельнейшими на тот момент государствами, говорит о том, что господин Родс и его более современные коллеги по политической географии в таких вопросах всегда серьёзны. Тем более, что Антарктида – это не только крупнейшие запасы пресной воды на Земле, но и одна из территорий, обладающих статусом мировой кладовой. Причём распил континента на зоны влияния и разработка этой кладовой сдерживается не столько договором 1959 года и меморандумом уже не существующего СССР, сколько сложностью освоения территории со среднегодовой температурой -40 градусов.

Практика показывает, что преимущество освоения новых земель обычно имеет тот, кто первым становится обладателем некоей конфигурации технологических решений для этого. В нашем случае речь может идти как минимум о:

– мощном ледокольном флоте;

– компактных (модульных) атомных силовых установках для обеспечения энергетических потребностей поселений и добывающих производств;

– строительных технологиях (учитывая климат, возможно придётся заглублять поселения и производства).

***

Свидетелями борьбы за последний неосвоенный континент мы станем предположительно до конца первой половины XXI века. Как и 500 лет назад, решающим в этом процессе будет не дипломатическая и юридическая возня с оформлением заявок на кусочек Антарктиды, а реальная способность осваивать новые земли с помощью достижений науки и техники.

Тем, кто проиграет вышеозначенную гонку технологий, может не помочь даже политическое влияние. Как не помогло оно в своё время Португалии и Испании.

 

Читайте также:

Иван Зацарин. Ещё одна Украина, которая не стала государством. К 97-летию ссоры большевиков с Махно

Дмитрий Михайличенко. Волжские болгары: след в России

Иван Зацарин. Выстрел и государство. К 119-летию закладки «Авроры»

Сергей Базанов. Цвет нации. Генерал Брусилов на службе у одной России

Владимир Мединский. «Нас не надо жалеть»: Брусиловский прорыв завершился Победой в 1945-м

Иван Зацарин. Новая наука побеждать. К столетию Брусиловского прорыва

Евгения Галимзянова. От Октября до краха СССР: концентрация и путаница шаблонов западной советологии

Иван Зацарин. Вот так мы и крепчали. К 445-летию сожжения Москвы

Александр Шубин. Революция 1905-1907 годов: заноза истории

Андрей Смирнов. Казахстан сдруживался с Россией по частям и долго

Иван Зацарин. Иначе нас сомнут. К 61-летию космодрома Байконур

Андрей Сорокин. Какое кино нужно стране: о том, чему полезному учит нас сегодня наша история