Потеряв тысячи воинов, и Великий Новгород, и Ливонский орден считают себя победителями в крупнейшем сражении между ними

В тени двух знаменитых сражений XIII века, в которых участвовали княжества северо-западной Руси — Невской битвы и Ледового побоища — осталась Раковорская битва, произошедшая 18 февраля 1268 года. «Недостаток» этого сражения состоит лишь в том, что в нем не участвовали знаменитости уровня Александра Невского, хотя по своим масштабам и влиянию схватка при Раковоре была существенно крупнее и важнее. Достаточно сказать, что именно после нее Ливонский орден уже не сумел оправиться от поражения и восстановить свое прежнее влияние на северо-востоке Европы, а тевтонским рыцарям на три десятилетия был заказан путь на восток.

Вероломное посольство

Прологом к Раковорской битве стоит считать поход на запад, который в 1267 году предприняли новгородские дружины. Первоначальной целью похода была Литва, к тому времени раздираемая внутриусобной борьбой, но затем решено было идти на более слабого противника — датские владения в Ливонии (нынешней Эстонии). Дойдя до первого крупного замка — Раковора, новгородцы не смогли взять его сразу, а поскольку никаких осадных орудий и машин они с собой не имели, войску пришлось возвращаться, удовлетворившись уже взятой добычей. Но от мысли захватить замок, который перекрывал дорогу вглубь ливонских земель и к Колывани (современному Таллину), в Новгороде не отказались.

Понимая, что на помощь датским «королевским мужам», владевшим Раковором и Колыванью, могут прийти рыцари Ливонского ордена и их союзники из других городов Ливонии, новгородцы попросили помощи у великого князя Владимирского Ярослава Ярославича — брата Александра Невского. И тот не стал отказывать, прислал дружины под командованием своих сыновей Святослава и Михаила, вместе с которыми пришли и переяславские рати под руководством Дмитрия Переяславского, сына Александра Невского.

Пока собирались рати, в самом Новгороде и в Пскове, где воеводой был бежавший из Литвы после начала междоусобиц князь Довмонт, после православного крещения ставший Тимофеем, началась усиленная подготовка к новому походу на Раковор. На этот раз войска намеревались осадить замок, а потому спешно ремонтировались старые осадные машины и строились новые. Все эти приготовления не укрылись от внимания немецких купцов, традиционно служивших также и разведчиками. В Ливонии сразу оценили вероятную опасность грядущего новгородского похода — как и возможность одним ударом разделаться с русским войском, если удастся собрать достаточно сил для победы и при этом сделать это втайне от Новгорода.

План был прост и почти гарантировал успех. Пока новгородцы собирали войска и готовили осадную технику, в город прибыло посольство от Рижской епархии. Как гласит новгородская летопись, прибыли «рижане, вельяжане, юрьевци, и изъ инех городовъ, с лестью глаголюще: «намъ с вами миръ, перемогаитеся съ колыванци и съ раковорци а мы к ним не приставаемъ, а крест целуемъ». И целоваша послы крестъ». Иными словами, послы пообещали новгородцам, что в будущем походе русским доведется иметь дело только с датчанами, которые останутся без поддержки соседей. Но в действительности все было с точностью до наоборот. Зная направление удара новгородских ратей, рыцари Ливонского ордена при поддержке войск других городов северной Ливонии вместе с датчанами получали возможность заранее подготовиться к отражению русской атаки там и тогда, когда и где им было удобно.

Завязшая «свинья»

Трудно сказать, приняли в Новгороде уверения послов за чистую монету или все-таки допускали, что те обманывают, но поход начался в запланированное время. Численность объединенного русского войска семи князей, в которое входили новгородская, псковская, тверская и переяславская дружины, составляла порядка 16-18 тысяч. При этом немецкие хроники утверждают, что русских было около 30 тысяч, но эти цифры подвергаются сомнению, поскольку в тех же источниках численность датско-немецкого войска явно занижена до 1500 человек. Более вероятно, что и со стороны немцев и датчан было выставлено около 18 тысяч воинов, костяк которых составляли ливонские рыцари.

Местом будущего сражения магистр Ливонского ордена Отто фон Роденштейн выбрал западный берег речки Пады поблизости от села Махольм (современный поселок Виру-Нигула). Это было, пожалуй, единственное место на подступах к Раковору, где можно было организовать таранный удар тяжелой орденской конницы — главной ударной силы объединенного датско-немецкого войска. Именно поэтому свои войска магистр фон Роденштейн выстроил на вершине холма, оставив русским место в низине, на берегу речки. Миновать его соединенные русские рати никак не могли: дорога, проходившая мимо Махольма, между берегом Финского залива и ливонскими болотами, была единственным удобным путем к Раковору. И оставалось только ждать, когда же новгородцы и иже с ними доберутся до места будущей схватки.

Русские рати подошли к Паде утром 18 февраля 1268 года. Сейчас уже трудно сказать, какие эмоции испытали князья, увидев, что против них выстроились не одни «раковорцы и колыване», а «вся земля немецкая», как гласит летопись. Но от схватки решили не уклоняться, полагая, что наличных сил хватит, чтобы справиться с противником. А тот не заставил себя долго ждать, и как только русские войска выстроились на берегу, поставив пеших новгородцев в центре строя, противник, выстроившись «свиньей», пошел в атаку.

Удар тяжеловооруженных рыцарей, набравших скорость при спуске с холма, был страшен. Новгородский строй прогнулся, и началась схватка, в которой, как говорилось в летописях, немецкие воины рубили русских целыми рядами. Потери новгородцев были колоссальными, причем гибли не только простые воины, но и бояре с тысяцкими. Но свою задачу рати Новгорода выполнили: атакующие ливонские рыцари завязли в бою. И вскоре рати князя Дмитрия Александровича, успевшие порубить и рассеять гораздо более слабое ливонское ополчение, ударил во фланг немцам. Как пишут хронисты Ливонского ордена, в этой атаке участвовали 5000 русских воинов, которых удалось «остановить малым числом», но в действительности, судя по всему, собрать для удара князю Дмитрию Переяславскому удалось гораздо меньшие силы. Только поэтому стальной «свинье» ливонцев удалось выдержать их удар и отойти, огрызаясь на ходу.

К этому времени остальные части объединенного датско-немецкого войска были уже разгромлены; причем потери противника были столь велики, что кони, как сказано в летописях, не могли ступать по трупам. Датчане не выдержали удара опытной псковской дружины под командованием князя Довмонта (их предводитель, дерптский епископ Александр, погиб в самом начале сражения), ливонское ополчение — ратников князя Дмитрия Александровича. Противник спешно отступал к Раковору, стремясь укрыться за его стенами, а русские войска преследовали их тремя дорогами, стараясь охватить с флангов и отрезать от цитадели. Но охват не удался; провалилась и осада, поскольку опоздавший к основной схватке немецкий отряд, видя ушедшие в преследование силы русских, атаковал новгородский обоз и уничтожил осадные машины.

За кем осталось поле брани

Трое суток новгородцы, тверичи, переяславцы и псковичи простояли на поле сражения, подбирая раненых и хороня убитых. Разгромленные ливонские рыцари и датчане не рисковали выходить за пределы стен Раковора, понимая, что второго сражения могут и не выдержать. В то же время у русских тоже не было сил на то, чтобы попытаться атаковать замок без специальных приспособлений. Поэтому на четвертый день русские войска оставили поле битвы, столь неудачной для Ливонского ордена, и отправились домой.

Как ни удивительно, но победу в Раковорском сражении каждая сторона — и русские, и немцы с датчанами — записала на свой счет. Хронисты Ливонского ордена упирали на то, что русские войска так и не сумели взять Раковор и пройти дальше него, что, дескать, и свидетельствует о победе немецкого оружия. Но по обычаям того времени победителем в схватке считался тот, за кем осталось поле битвы, и с этой точки зрения успех русских ратей очевиден.

Кроме того, удар, полученный Ливонским орденом, был настолько силен, что он с тех пор перестал представлять серьезную опасность для северо-западных русских княжеств. Примером тому может служить попытка взять Псков, предпринятая орденом на следующий год. Это был своего рода реванш за Раковорскую битву. Хотя немцам удалось осадить город, взять его они так и не смогли, а когда к стенам подступили рати Владимирского княжества и его вассалов, в том числе переяславцы под командованием Дмитрия Александровича, вынуждены были начать мирные переговоры и отступить, не достигнув своих целей.

Смотрите также:

Стояние на реке Угре: водораздел между игом и свободой

Даниил Галицкий, первый русский король

Как Москва от Тохтамыша тюфяками отбивалась

Битва при Молодях: как Гуляй-город перемолол крымское войско

Как Иван III с Византией породнился, взяв в приданое величие Руси