En
EN
Поиск
Читать
СтатьиПамятникиСобытияБиографииНаучные статьиДокументы
Смотреть
ВидеолекцииВидеокурсыФильмыПамятные даты
Слушать
АудиолекцииПодкасты
Россия–моя история
Исторические карты
Лента времени
Библиотека историка
Учителю и ученику
В закладки

Соотечественник, враг, не предатель. Уроки Маннергейма

Формально нет особого криминала в том, чтобы зафиксировать тот факт, что когда-то в Санкт-Петербурге прилежно учился и служил офицер русской армии, а позже маршал и президент независимой Финляндии. Это же правда. Тем более, что чисто арифметически это даже в какой-то мере справедливо: из 83 лет своей жизни барон Карл Густав Эмиль Маннергейм полвека прослужил России и лишь 33 года – своей родной Финляндии. А если делать вид, что после 1917 года никакой России не было, то признать заслуги бравого кавалергарда и разведчика перед нашей Родиной – дело самое естественное. Но после 1917 года Россия была. Та же самая, что и...

На чтение: 6 минут

Формально нет особого криминала в том, чтобы зафиксировать тот факт, что когда-то в Санкт-Петербурге прилежно учился и служил офицер русской армии, а позже маршал и президент независимой Финляндии. Это же правда. Тем более, что чисто арифметически это даже в какой-то мере справедливо: из 83 лет своей жизни барон Карл Густав Эмиль Маннергейм полвека прослужил России и лишь 33 года – своей родной Финляндии.

А если делать вид, что после 1917 года никакой России не было, то признать заслуги бравого кавалергарда и разведчика перед нашей Родиной – дело самое естественное.

Но после 1917 года Россия была. Та же самая, что и до 1917 года. И был Маннергейм. Тот же самый, что и до 1917 года, только – её враг.

Этого факта тоже стесняться нечего: мало ли было у России побеждённых врагов, достойных уважительных слов? Вот хоть Фридриха Великого вспомнить, хоть Наполеона (солдатам его «Великой Армии» стоит себе памятник на Бородинском поле и никого не смущает).

С непобеждёнными врагами в истории России, признаться, туго. И Маннергейм – не исключение: получил, как миленький, всё положенное.

Однако судьба русского генерала и финского вождя весьма поучительна для нас сегодня. Давайте обратим внимание на две его ипостаси – как «соотечественника» и как лидера государства-лимитрофа в годину лихорадочного переустройства миропорядка. В обеих ипостасях Маннергейм – кристальный лабораторный образец, весьма ценный для изучения и некоторых реалий современности и ближайшего будущего.

Отметим, что более обстоятельно и компетентно рассказать о Маннергейме, чем сделал это на днях санкт-петербургский историк Баир Иринчеев, просто невозможно. Поэтому рекомендуем к его познавательной беседе с Дмитрием Пучковым и обратиться. В этом же очерке эпизоды и логика биографии нашего героя будут необходимым подспорьем в исследовании.

В кавалергарды – по бедности

Менять родины Маннергеймы повадились издавна, это такая семейная традиция, можно сказать. Ещё в XVII веке далёкий предок Маннергейма, Генрих Маргейн, перебрался из Германии в Швецию и начал добывать там железо, необходимое воинственной державе. Его потомки в свою очередь перебрались в соседнюю Финляндию (которая, впрочем, тогда была той же Швецией). И там верно служили сперва шведским королям, потом русским царям, когда Финляндия из шведской провинции стала русской.

На этом рубеже, кстати, отличился прадед нашего героя Карл Эрик Маннергейм: он сумел уговорить Александра I даровать Финляндии автономию, за что получил титул графа. Правда, родившийся 149 лет назад, 16 июня 1867 года, Карл Густав Эмиль (или просто Густав) принадлежал к младшей ветви рода – всего лишь бароны, к тому же небогатые.

Собственно, по бедности Густав и оказался кавалергардом. Когда мальчику было 13 лет, его отец вконец разорился и уехал в Париж, бросив семью. Мать вскоре скончалась, и Густава, за которого некому было платить, выгнали из кадетского корпуса. Тогда он решил поступить в Николаевское училище в Петербурге, где готовили кавалергардов – военную элиту империи.

Обучение там было бесплатным, но нужно было сдать университетские экзамены и хорошо знать русский. Оба этих условия юноша выполнил – языки давались ему легко, и к концу жизни он выучил их целых десять, включая китайский. По иронии судьбы, хуже всего он знал «родной» финский: вплоть до ХХ века шведы, составлявшие всего 12% населения страны, были правящей элитой, считая финнов грубыми мужиками.

Светские похождения и воинские подвиги

Потом была служба в столичном Кавалергардском полку, похождения по дамам, кабакам, скачкам, игорным домам и прочие типичные приключения импозантного офицера в светском Петербурге. Женитьба на богатой дочери московского полицмейстера. Впрочем, Анастасия Арапова (так её звали) скоро перестала быть и женой, и богатой – из-за страсти мужа к карточной игре. Это расставание Маннергейм пережил: в Петербурге и окрестностях оставалось ещё много достойных его внимания княгинь, графинь, балерин.

Одна из них, польская княгиня Мария Любомирская, подметила потом важную для нашего исследования черту: «Густав был человек увлекающийся, никогда и ничем не умел дорожить».

В общем, образцовый русский офицер начала ХХ века – служивший при этом Империи со всей подобающей лихостью.

Командовал эскадроном в русско-японскую (и геройски себя проявил, к слову). После заключения мира его, уже полковника, отправили в научную (то есть разведывательную, по правде говоря) экспедицию в Западный Китай. За два с половиной года Маннергейм проехал 14 тысяч километров верхом, нанёс на карту районы, где прежде не бывал ни один европеец, собрал большую коллекцию древностей. Летом 1908 года он прибыл в Пекин и, посетив по дороге Японию, вернулся по железной дороге в Петербург. Он стал вторым после адмирала Колчака офицером, принятым в Русское географическое общество на правах почётного члена. Командовал уланским полком в Польше, подружился со своим начальником, генералом Брусиловым, и влюбил в себя добрую половину местных дам.

В августе 1914-го Маннергейм (теперь генерал) и его уланы отразили наступление немцев у города Красник, за что барон был награждён золотым Георгиевским оружием. Не раз он первым мчался в атаку впереди своих уланов и ни разу не был ранен – утверждал, что его хранит серебряный талисман, подаренный кем-то из возлюбленных. В следующем году он стал командиром 12-й кавалерийской дивизии в составе армии своего старого знакомца Брусилова и участвовал в знаменитом прорыве.

В награду за успешно проведённую на Румынском фронте операцию Маннергейма отпустили в Петроград подлечить полученный на сопках Маньчжурии ревматизм.

Как раз к Февральской революции и подоспел.

Выбор родины

Генеральский мундир в феврале 1917-го не был особо популярен среди революционных солдат и матросов, и Маннергейму пришлось, переодевшись в гражданское, тайком бежать из гостиницы «Европейская». Через Москву он отбыл на фронт, который быстро разваливался. Барон пробовал поднять сослуживцев на решительные действия, но они боялись гражданской войны и надеялись, что Временное правительство само наведёт порядок.

Из родной Финляндии доходили те же вести: смута, голод, развал, раскол в обществе. И одновременно – уверенный курс на национальную независимость. Причём, что характерно – без мятежей, в политическом и более-менее законном русле (насколько можно говорить о законности в послефевральской России). Временное правительство, в общем, с финским сепаратизмом по факту смирилось, хотя и непоследовательно: передавало всё больше и больше автономных прав, но не признавало суверенитет. Так, в июле 1917 года парламент Финляндии принял закон о передаче себе верховной власти (то есть провозгласил независимость, по сути), но Временное правительство его не признало, парламент распустило и в здание ввело войска.

В конечном итоге в сентябре Российская империя перестала существовать де-юре: Временное правительство её наконец-то официально упразднило и провозгласило буржуазно-демократическую Российскую Республику. Но что это за республика такая, кто в ней власть, где её границы и как теперь быть, например, с финнами, – всё это отложили до Учредительного собрания, которое когда-нибудь соберётся и всё разъяснит.

Так или иначе, державы, которой давал присягу генерал Маннергейм, не стало. И осенью он увольняется из русской армии. И едет в Финляндию, которая уже откровенно не связывает своё будущее с Россией – хотя формально её суверенитет признает только Советское правительство 31 декабря 1917 года, как бы мимоходом, в череде других более важных забот.

«Соотечественник»

Можем ли мы обвинять Маннергейма в предательстве? Нет.

В конкретный момент у него оказалось две родины – как и у миллионов подданных Российской империи в тот же момент и миллионов граждан СССР в 1991 году. Единственное, что отличает Маннергейма от большинства мирных обывателей, – он мог делать сознательный выбор. И имел одинаково убедительные нравственные аргументы для любого решения. Он выбрал Финляндию. Это, по крайней мере, логично.

В те годы отдельные граждане выписывали кренделя и позагогулистее. Вон адмирал Колчак – тот вообще поступил на службу в британский флот (разумеется, с принесением соответствующей воинской присяги), настолько любовью к Родине пылал. А потом, в этом иностранном звании, провозгласил себя ещё и «Верховным правителем России». С медицинской точки зрения, конечно, было бы любопытно понаблюдать за развитием этого казуса – но Красная армия и иркутская ЧК, как известно, пресекли колчаковские художества самым действенным образом.

Маннергейм же в конкретном 17-м году, повторим, никаких кренделей не выписывал: спасти монархию, которой присягал, он уже не мог, «малая родина» осталась за границами этой империи – ей он и присягнул. Эту логику можно понимать и надо уважать.

А для нас стал, как это называется сегодня, «российским соотечественником» – связанным культурно и исторически с Россией, но отныне имеющим гражданские обязательства перед другим государством.

И во всём, что происходило дальше, вообще никакой роли не играют персональные привязанности или неприязни нерядового гражданина заграничной суверенной Финляндии Маннергейма к заграничной суверенной России. Всё, что происходило дальше, подчиняется строго и исключительно логике национального самоопределения юной Финляндской Республики.

Забегая вперёд, скажем что в Великую Отечественную против России воевал не предатель Маннергейм, а внешний враг Маннергейм, исполняющий воинский долг перед Финляндией и в интересах Финляндии. И никакие спекуляции насчёт «продолжения гражданской войны», никакие параллели с генералом Власовым здесь неуместны. Маннергейм – военный противник. А раз тов. Сталин его не повесил и даже оставил в президентах, – значит, и не военный преступник.

Неумолимая логика лимитрофа

…А дальше была финская гражданская война – одновременно с нашей, но полностью самостийная. В ней противостояние белой и красной идеологий было полностью подчиненно логике становления национальной государственности – отдельной от России.

Судьба российской государственности белого Маннергейма не волновала ни капельки: это не его проблемы, не финские. Отрезало. Да, в 1918 году он был готов пособить такому же белому, но русскому Юденичу в наступлении на красный Петроград – но в качестве внешней силы, из классовой солидарности. А не стал помогать в конце концов именно потому, что Юденич Финляндию как раз никакой «внешней силой» не признал – у нас, мол, «единая и неделимая». Да? Ну, тогда удачи вам, ваши большевики – вы и спасайтесь. Держитесь там.

Единственное, чем интересовала Россия финляндского военачальника Маннергейма, – так это плохо лежащими территориями, которыми можно поживиться в пользу молодого национального государства, очистив их от этнически чуждого населения. Говорят, Маннергейм не одобрял геноцид русских – он, мол, хотел только красных уничтожать. Но часто путался – потому что какое же возрождение национального самосознания без геноцида? В общем, кого зря «лахтари» (мясником) не назовут. Маннергейма – назвали, причём сами финны. Будь ты хоть трижды бывшим русским генералом – против логики государства-лимитрофа не попрёшь.

А Финляндия на заре своей государственности – типичный лимитроф и есть. Собственно, сам термин этот появился именно тогда – после 1917 года, и называли этим словом конкретно новые государства, образовавшиеся в российском приграничье и на её же бывших территориях. И, разумеется, все признаки государства-лимитрофа Финляндия заполучила, что называется, в обязательном ассортименте.

Это лихорадочное формирование собственной историко-культурной идентичности (разумеется, националистической, какой же ещё?) путём агрессивного отрицания идентичности «русской»: последняя автоматически объявляется для внутреннего употребления чуждой и враждебной – потому что надо же как-то всё это объяснять населению.

Это переход под протекторат любой третьей державы, конкурирующей с Россией. Что опять же естественным путём воспроизводит на новом витке антироссийскую агрессию в той или иной форме – потому что такая агрессивность становится не просто внутренним государствообразующим элементом, но и главной (а то и единственной) статьёй внешнеполитического дохода.

Это такая ситуация, когда национально-государственный суверенитет имеется только в представлении самого лимитрофа, но никого больше не интересует. В результате – втягивание лимитрофа в большую авантюру, которая и ставит саму эту государственность на грань исчезновения. И вот тут уже – как повезёт: а если быть точным – как договоришься с… Россией.

Эта логика лимитрофа не знает исключений – ни в начале ХХ века, ни в его конце, ни сегодня. Под вышеизложенное описание подходят и Украина, и Прибалтика, и Грузия, и Молдавия… Совершенно не подходят только Белоруссия и Казахстан (а также Армения с Киргизией) – но ровно потому, что у них есть настоящий суверенитет, и они от не него не отказались в пользу воображаемых «пряников для лимитрофа». Реальный же суверенитет отличается от лимитрофного тем, что суверенное государство любого размера и влияния живёт не чужим умом, а своим. А по своему уму антироссийская агрессия, оказывается, без надобности.

Так вот. Никакой «соотечественник» Маннергейм с логикой лимитрофа ничего не сделает – даже если вдруг захочет, хоть у него на столе будут стоять девяносто портретов последнего императора всероссийского. Попала белка в колесо – крутись и не пищи.

И всю обязательную программу для лимитрофа (и даже с лихвой) Маннергейм со своей Финляндией прошёл – честно исполняя долг перед родиной. И гражданская война, и этнические чистки, и неприкрытая вражда, и антироссийские провокации, и полновесная война, и в конце концов – трепетное ожидание великодушия от победителя с искренней готовностью исполнить любой его каприз. (На подробностях не останавливаемся – опять перенаправляем вас к рассказу Баира Иринчеева и Дмитрия Пучкова).

Итог нам известен.

Фигура маршала и президента Финляндии Маннергейма поучительна сегодня именно тем, что с 1917-го до 1944-го он в рамках одной персональной биографии тщательно собрал все шишки во всех без исключения закоулках судьбы лимитрофа, ничего не пропустил. На заметку нынешним наследникам: никаких других закоулков и никакого другого финала в этой судьбе нет.

***

Итак, чему учит нас сегодня судьба Карла Густава Маннергейма?

Первое. В понятии «российские зарубежные соотечественники» главное слово – «зарубежные». Да, они говорят и думают по-русски, но у них есть конкретные гражданские обязательства перед теми государствами, в которых они живут – по доброй воле и с удовольствием или по трагическому стечению обстоятельств. В конце концов, любой Порошенко и любая Грибаускайте – такие же «соотечественники», как и Маннергейм.

И строить себе абстрактные иллюзии насчёт всяких «пятых колонн» – это опасное заблуждение. Наши зарубежные соотечественники нам, гражданам суверенного государства Российская Федерация, ничего не должны. И те решения, которые принимают соотечественники в Крыму и в Донбассе, – это их выбор, их самостоятельные решения, по своей совести, а не потому что кто-то в Москве так захотел.

Второе. Раз уж в доме завелось лимитрофное государство, – его внутреннюю логику не перешибить воззваниями к братским чувствам и общему прошлому, уступками и покаяниями. Вывести лимитрофа, если такая задача стоит, можно только терпением, добрым словом и известно чем.

Третье. Помните про портрет Николая II, который до конца дней стоял на столе у Маннергейма? Это, конечно, можно трактовать как любовь к России и верность конкретному правительству, которое когда-то в ней рулило. Но такая трогательная ностальгия никак не помешала ему быть врагом России – той, которая есть здесь, сейчас и на самом деле. И вот этот урок единства и преемственности истории «от противного» – он, думается, и есть самый полезный. Исступлённое поклонение Николаю ли, Сталину ли, любой ли другой кем-то там «потерянной России» не может быть оправданием отрицания России реально существующей – и заканчивается сами видите чем.

 

Читайте также:

Иван Зацарин. Пятилетки и гулаги Рузвельта. К 83-летию борьбы с Великой депрессией

Иван Зацарин. «Экономическая мировая война» никогда не кончалась. К 15-летию Шанхайской организации сотрудничества

Юрий Борисёнок. Новый русский призрак для Европы – призрак футбольного фанатизма

Баир Иринчеев, Дмитрий Пучков. Маннергейм: на службе России и в войнах против России

Андрей Смирнов. Самодержавие и крепостничество по-русски: что об этом надо знать

Иван Зацарин. Город-боец, созданный не для торгов. К 233-летию Севастополя

Борис Юлин, Дмитрий Пучков. Откуда и есть пошла государственность прибалтийская. И кто её кормил

Иван Зацарин. Террорист, создавший Белое движение. К 95-летию «Союза защиты свободы» Савинкова

Андрей Сорокин. 12 июня. То, что нас не убивает

Иван Зацарин. Бессмысленный подвиг, который был не зря. К 17-летию марш-броска на Приштину

Теги:
История парламентаризмаИстория народов РоссииИстория понятийИстория современной РоссииИстория региональных конфликтовГосударственные, политические, социальные институтыИстория СССРГеральдикаИстория цивилизаций
9152

Поделиться

Соцсети

Новое

Краткая история польской русофобии. XX-XXI вв.

Методические материалы по истории «украинского вопроса»

Ростислав Мединский награжден Памятным знаком «Комсомольская правда»

К 85-летию со Дня основания Рязанского военного автомобильного училища

Алексей Андреевич Туполев: 100 лет со дня рождения выдающегося авиаконструктора

Советская ювелирная промышленность в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.

Видео

Видео

Памятные даты военной истории России

Кунерсдорфское сражение. Памятные даты военной истории России

Видео

Памятные даты военной истории России

Гангутское сражение. Памятные даты военной истории России

Видео

Холодная война: Гонка вооружений

Холодная война: Гонка вооружений

Популярное

© 2012–2025, Российское военно-историческое общество. Все права защищены. При цитировании и копировании материалов с портала «История.РФ» активная гиперссылка обязательна
Правила обработки и защиты персональных данныхПолитика конфиденциальности мобильного приложения История.рф *В оформлении использованы фотографии из источников warheroes.ru и waralbum.ruО проекте