Россия ради Парижа идет на Берлин

Текст выступления

 

Свой союзнический долг Россия выполнила в той войне в полном объеме. Русские не выходили из боев вплоть до прихода к власти большевиков – принципиальных «пораженцев».  Ни разу Петербург не интриговал против Парижа и Лондона, пытаясь выиграть войну за чужой счет. Наступала Россия, отступала или переводила дыхание зависело лишь от того, насколько хватало у солдат на данный момент сил, снарядов и винтовок.

Не раз русские поднимались в атаку даже тогда, когда им это было не с руки. Однако свои обязательства перед союзниками Россия все равно выполняла. Таким было и хорошо известное в исторической литературе наступление 1914 года на Восточную Пруссию двух русских армий под командованием Александра Самсонова и Павла Ренненкампфа. Споров вокруг этой операции масса. Даже оценки ее значения сильно разнятся. Впрочем, это можно сказать о большинстве крупных военных операций в мировой истории. Как было верно кем-то замечено: «Если консультироваться с достаточно большим числом экспертов, можно подтвердить любую теорию».

И все же обозначу хотя бы полюса. Первый. В наступление русские пошли вынужденно, под давлением союзников, толком даже не отмобилизовавшись, то есть совершили ошибку. А потому, в конечном счете, армия Самсонова в Мазурских болотах была разбита, а армия Ренненкампфа едва избежала окружения. Потери армии Самсонова действительно огромные: 6789 убитых, 20500 раненых,  и более 90 тысяч пленных. Зато, утверждают сторонники этой версии, русские спасли Париж, фактически сорвав германский «план Шлиффена».

Полюс второй. Во-первых, не стоит винить французов за то, что они столь настойчиво просили Петербург поспешить с наступлением. И Петербург, за то, что он на эту просьбу откликнулся. Нужно понимать, что,  когда солдаты Самсонова гибли в Мазурских болотах, то гибли они не только за Париж, но и за Россию. Пусть даже плохо подготовленное — в силу обстоятельств — наступление русских на Восточную Пруссию в стратегическом плане было необходимостью. Тем более, никто на момент этого наступления не мог знать, чем закончится битва за Париж. 

Во-вторых, хотя действительно, русские начали наступление в крайне невыгодных для себя условиях, однако, причина поражения в Восточной Пруссии заключается не только в этом. Критики говорят о плохом взаимодействии не только двух армий, которые были разъединены Мазурскими болотами, но и о нарушенных связях даже между отдельными частями. Средства связи были тогда еще несовершенны, да и тех в русской армии не хватало. К тому же командование все время бросалось из одной крайности в другую. Сначала бедой стал легкий перехват немцами русских радиограмм.  Потом, когда поступило распоряжение пользоваться связью с особой осторожностью, ею вообще, перестраховавшись, практически перестали пользоваться. Наконец, когда выяснилось, что кавалерия вопросы оперативной связи решить не способна, снова вернулись к радио.

Плюс к тому особая, конечно, беда той операции — это проблема продвижения войск. В то время, когда русский солдат по колено в грязи совершал труднейшие пешие переходы по 30-50 км в день, немецкий солдат отдыхал в вагоне поезда, который с комфортом перебрасывал его на нужный участок фронта.

Как раз по этому поводу известный военный историк, профессор Николаевской академии Генерального штаба Николай Головин писал: «Мы оказывались в положении пешехода, состязающегося с железной дорогой». По этой причине отмечал он, наши войска постоянно проигрывали темп, перемещались позже, чем предписывалось приказами. Причем, запаздывали даже не на час-два, а случалось и на сутки.  Рассчитывать на успех в таких условиях было, конечно, трудно.

И, наконец, главное, что разделяет два этих противоположных взгляда на операцию в Восточной Пруссии. По мнению одних исследователей, наступление русских оказало французам немалую помощь: германское командование было вынуждено перебросить из Франции в Восточную Пруссию два армейских корпуса и одну кавалерийскую дивизию, что серьезно ослабило их ударную группировку на западе. По мнению других, роль русского наступления в спасении Парижа незначительна. Историк Сергей Нелипович и вовсе, например, утверждает, что к началу Восточно-Прусской операции угрожающего положения во Франции просто не было — французы на тот момент имели численное преимущество и наступали в Лотарингии и Вогезах.  

Разумеется, сегодня, глядя на все издалека, можно на основании тех или иных расчетов спорить о том, смогли бы немцы захватить Париж или нет. Или рассуждать о том, продолжили бы после этого борьбу французы или вышли из игры. Но в том-то и дело, что тогда было не до теоретических споров. Если существовал даже небольшой шанс поражения Франции, а он был, значит, оправдано даже неподготовленное  русское наступление. На тот исторический момент русские и французы были скованны одной цепью. Или вместе побеждаем, или поодиночке проигрываем.

Смерть не щадила в Пруссии никого, чины ее не интересовали. Умирали солдаты, погиб Александр Васильевич Самсонов. По наиболее распространенной версии — застрелился.  Дочь английского посла Бьюкенена, вспоминая об этих днях, писала: «Казалось, в Петрограде не было ни одной семьи, которая не понесла бы тяжкой утраты. Со всех вокзалов  двигались погребальные процессии с гробами погибших офицеров».

Поражение русской армии в Пруссии вызвало позже немало острых критических замечаний в адрес российского военного руководства. Но только так и можно двигаться вперед. Процитирую все того же Головина: «Я считаю, что наша старая Русская Армия имела столь большие достоинства, что в глазах серьезных людей, она может только выиграть от правды. В отношении воинской доблести и действий войсковых частей, вплоть до дивизий, Русская Армия 1914 года может быть поставлена выше всех воевавших тогда Армий. Тут сказалась та, оплаченная кровью, школа, которую прошла значительная часть нашего среднего командного состава в войну с Японией. Мы хромали в 1914 году в области высшего командования и в технике… Всегда возможны ошибки… легко обнаружить ошибки и на стороне наших врагов. Однако, это не должно служить причиною скрывания таких ошибок у нас. В такой Армии, как старая Русская Армия, командный состав был избалован доблестью войск. Очень часто ошибки его могли оставаться незаметными под покровом излишне пролитой крови. Эта доблесть войск располагала к умственной лени. Подобно очень богатому человеку, наш командный состав привык слишком нерасчетливо пить офицерскую и солдатскую кровь».  Горько, но трудно не согласиться.

То, что неудача в Восточной Пруссии накрепко засела в нашей памяти, понятно — в Мазурских болотах гибли свои, но на самом деле подобные трагедии, причем, с самого начала войны преследовали всех. За три первые недели вселенского побоища каждая из противоборствующих сторон уже потеряла более полумиллиона человек убитыми, ранеными и попавшими в плен. И, тем не менее, с разных сторон к линии фронта двигались все новые и новые эшелоны с новобранцами.

Начать войну не сложно, сложно ее закончить.

---

 

Дополнительная информация по теме ...

 

Фрагмент из книги Евгения Белаша «Мифы Первой мировой» [1]:

«Начиная с двадцатых годов прошлого века, т.е. с завершения Первой мировой войны, в отечественной популярной литературе обычны упреки в адрес союзников, т.е. Франции и Англии. Если русская армия, как обычно считается, пожертвовала собой в августе 1914 г., но отвлекла на себя немецкие войска и тем спасла Париж, то союзники якобы ничего не сделали, чтобы затем отдать долг России. Русские военные и политики, особенно эмигранты, проигравшие в Гражданской войне, видели собственные немалые жертвы и полный крах еще недавно мощного Российского государства на фоне торжествующих победителей в Версале. Естественна их обида: «Почему же вы победили, а нам не помогли и бросили на произвол судьбы?» В СССР также поддерживали эту точку зрения — во-первых, приятно сознавать, что именно твоя страна внесла решающий вклад в войне, во–вторых, был повод выставить счет теперешним идеологическим и военным противникам.

Справедливы ли эти упреки? И почему война, которая должна была закончиться через считаные недели, продолжалась годы? ...

Уже 24 августа французам и англичанам пришлось спешно отступать. Германские войска прорвались на фронте в 120 км на севере Франции и двигались на Париж. Но… Произойдет «чудо на Марне» — немецкая армия будет разбита, казалось бы, на пороге окончательной победы, 6 сентября начинается общее наступление союзников от Парижа до Вердена.

Тем временем русская армия наступала в Восточной Пруссии. Направление наступления было выбрано из-за завышенной почти втрое оценки численности германских войск — предполагалось отсечь в Пруссии «главные силы» ударом на Алленштайн (Ольштын) и только затем идти на Берлин. На практике задачами 1–й и 2–й армий стало отрезать германские силы одновременно от Вислы и от Кёнигсберга. Немецкая территория была заранее подготовлена к обороне, и русским войскам приходилось идти по сравнительно глухой местности без продовольствия и фуража. Полковник Желондковский вспоминал: «Артиллерийские лошади выбивались из сил, приходилось прибегать к помощи пехоты. Помню, с каким трудом двигался вперед автомобильный прожектор. Прекрасная машина «Фиат» зарывалась на малейших незначительных песчаных подъемах — приходилось подкладывать доски, применялись цепи, в конце концов обращались опять же к людям».

Район Мазурских болот разделял две наступающие армии, и для взаимодействия между собой после перехода границы им даже без сопротивления противника требовалось не меньше недели. После первых побед риск, что немцы будут атаковать эти армии по частям, посчитали несущественным — в штабе фронта больше думали о том, чтобы не дать противнику отойти за Вислу (и такие планы у немцев действительно были), задав операции слишком большой размах. По резкому выражению Н. Н. Головина, «оперативные планы делались «на глазок», не на основании продуманной мысли, а на основании разгулявшейся фантазии». В результате немцы смогли разбить армию Самсонова и вытеснить армию Ренненкампфа.

В советской популярной литературе, например, у Пикуля, красочно описывалась неприязнь между этими командующими, что якобы и послужило причиной поражения. Но тот же Ренненкампф вполне успешно и грамотно действовал в 1900 г. в Китае при подавлении «боксерского» восстания. Деникин дает ему следующую характеристику в русско-японской войне: «Генерал Ренненкампф был природным солдатом. Лично храбрый, не боявшийся ответственности, хорошо разбиравшийся в боевой обстановке, не поддававшийся переменчивым впечатлениям от тревожных донесений подчиненных во время боя, умевший приказывать, всегда устремленный вперед и зря не отступавший».

Существенным недостатком русской армии, по мнению Головина и Лихотворика, было то, что войска постоянно проигрывали темп и перемещались позже, чем предписывалось приказами, запаздывая где на 10 часов (Сталлупенен), а где и на день (Франкенау и Алленштейн). Это же отмечал и Иссерсон: «Часто войска узнавали задачу своего дневного перехода только к 10 часам; выступали не ранее полудня и потому лишь с наступлением позднего вечера достигали — по плохим песчаным дорогам — места ночлега». Наступления шли очень медленно, несмотря на перевес в количестве и людей и орудий.

Из-за недостатка и плохого качества приданной пехоте войсковой кавалерии (обычно формируемой из второочередных казачьих частей) при каждом выстреле немецкой жандармерии и добровольческих сообществ пехотным авангардам приходилось разворачиваться, теряя драгоценное время и не имея должной разведки. Например, донесение начальника 27-й дивизии 4 (17) августа: «Третий день стараюсь войти в связь с 40-й дивизией, вчера послал офицерский разъезд пограничников, но сведения о точном месте ее нахождения не имею». «Артиллерия не держала с нами связи, ее наблюдателей не было у нас в окопах и, благодаря этому; такая прекрасная цель осталась не обстрелянной». То же отмечалось и на других фронтах: «С гвардией связи нам не удалось установить. Нам даже не было известно, где она оперировала, а кроме того у нас не было телефонных проводов». Как отмечал Н. Морозов, при наступлении X армии в Восточную Пруссию в октябре и ноябре 1914 г. постоянно приказы с указанием выступить в 7 часов получались в штабе корпуса только в 9 или 10 часов. Даже в ноябре «движение по Восточной Пруссии шло ощупью; был случай, когда наша 5 рота, посланная в сторожевую заставу на одном из ночлегов, оказалась в тылу какого-то полка 28 дивизии, имевшего в свою очередь полную схему сторожевого охранения. Сразу чувствовалось, что никто из высших чинов не осведомлен о противнике, а действует на «авось»». Хотя, по данным Головина, были и случаи успешной разведки даже в тылу противника, например, на левобережье Вислы в сентябре–октябре. Но он же отмечал, что в целом «руководство боем разбросавшимися частями… требовало тоже проволоки, проволоки и проволоки», т. е. устойчивой связи. Завышенные данные о гарнизоне Кёнигсберга требовали правильной осады, отвлекая главные силы 1–й армии и мешая ее соединению со 2-й. И в целом численность германских войск неоднократно завышалась во много раз.

Германская армия в Восточной Пруссии широко применяла автомобили, отряды мотоциклистов и самокатчиков, в Царстве Польском — и бронепоезда, для фоторазведки — аэропланы и дирижабли. Уже ночью 10 (23) августа при налете цеппелина были убиты 18 и ранены 10 солдат. Пользуясь развитой дорожной сетью и связью, опираясь на стремительно подготовленное местное ополчение (ландштурм) и второразрядные войска (ландвер), систему мелких укреплений-блокгаузов (с 2-3 ярусами амбразур и проволочными заграждениями), немцы значительно стесняли действия русских подвижных частей.

Так, по воспоминаниям Г.А. Гоштовта, «высланные вперед немецкие самокатчики не дали возможности вернуться прямой дорогой через Краупишкен, и потому гусары, посланные со спешным донесением, проблуждали лишний час по проселкам и в поисках брода через реку Инстер» (орфография современная. — Е.Б.). В результате штаб конного отряда не знал об изменении ситуации даже двухдневной давности. «Пехотные же самокатчики, засевшие в канавах за проволокой, подпустили на 200 шагов головную заставу корн. Карангозова и открыли по ней огонь… Немецкая цепь стала отбегать и, сев на велосипеды, под прикрытием огня с бронированного автомобиля полным ходом ушла назад». А русские самокатные команды Гвардейской стрелковой бригады, по запискам начальника ее штаба Э.А. Верцинского, «наспех сформированные, снабженные машинами невоенного образца и попавшие к тому же еще для действия в местность с тяжелыми песчаными дорогами, сравнительно скоро растратили свои самокаты и, понемногу сокращаясь, перешли из боевых команд в команды для связи при штабах».

Многочисленная русская конница практически не смогла ни воздействовать на противника, ни обеспечить разведку, втягиваясь в затяжные пешие бои. Что прямо противоречило приказам, например, перед Каушеном: «В затяжной ружейный бой не втягиваться, чтобы иметь возможность маневрировать и быть подвижным; действовать, главным образом, во фланг и тыл и использовать побольше артиллерийский огонь». И позднее немцам в большинстве случае удавалось организованно отступать, отрываясь от противника (октябрь 1914 г.): «Дороги по пути отхода испорчены, мосты разрушены, телеграф порван, столбы участками на большом протяжении срезаны, на немецких позициях трофеев не видно». По словам Е.А. Меньчукова, «достойны удивления смелость, настойчивость и выносливость германских самокатчиков», доставивших зимой важное донесение через расположение противника, после бессонных ночей.

А при обороне русских войск немцам удавалось чрезвычайно быстро для русского командования сбивать заслоны, пусть и правильно расставленные. Это вызывало быструю дезорганизацию и потерю управляемости. Так, в бою под Сталлупененом 4 (17) августа вышедший во фланг 27-й пехотной дивизии германский отряд в составе 4 батальонов, 1 эскадрона и 5 батарей вынудил к беспорядочному отходу части, которые в общей сложности насчитывали 20 батальонов. В ночь на 8 (21) августа германская авиация временно прервала телеграфное сообщение между штабами Ренненкампфа и Жилинского. Генерал Самсонов, покинув 15 (28) августа командный пункт армии и сняв телеграфный аппарат, практически полностью утратил контроль над соединениями своей армии и фактически оставил ее безо всякого руководства. Его примеру следовали и другие командиры. Больше того, даже при наличии средств слабая культура связи приводила к какофонии. В конечном итоге запоздал и приказ на общее отступление…

Что дала жертва русских войск союзникам? Да, немцы в разгар битвы на Марне перебросили в Восточную Пруссию два корпуса и кавалерийскую дивизию — менее 40 000 человек. Однако те же немцы выделили два корпуса против бельгийского Антверпена и три бригады против французской крепости Мобеж (по подсчетам Нелиповича — до шести корпусов). Даже Восточная Пруссия, которой они вполне готовы были пожертвовать во имя общей победы, теперь стала объектом для срочного спасения. Причем победа при Танненберге–Сольдау была достигнута имеющимися там силами еще до того, как переброшенные войска вступили в бой.

Нелипович отмечает, что к началу Восточно-Прусской операции (17 августа) угрожающего положения во Франции… просто не было — французы имели численное преимущество и наступали в Лотарингии и Вогезах…

Даже прорыв к Парижу, усиленно готовящемуся к обороне, еще не гарантировал победы в войне. Сейчас трудно однозначно судить о том, смогли бы немцы захватить его, а затем и завершить войну в августе–сентябре 1914 г., но можно с уверенностью сказать, что не только русские войска внесли вклад в победу на Марне. Стойкость бельгийцев, французов и англичан плюс ошибки немцев тоже заложили фундамент победы».

---

Фрагмент из книги Николая Головина «Из истории кампании 1914 года на Русском фронте» [2]:

Из описаний участников катастрофы Самсоновской армии, представленных при производстве расследования над причинами этой катастрофы, много раз можно прочесть о том, как умоляли строевые начальники о «неторопливом наступлении» и о том, что дивизии XIII-го арм. корпуса во время походного движения не имели вида «строевых частей», а напоминали скорее «шествие богомольцев». Последнее явилось прямым следствием того обстоятельства, что XIII корпус содержался в мирное время не с усиленным кадром, как некоторые из пограничных корпусов, и потому части этого корпуса нуждались в известном сроке времени для «переваривания» прибывших при мобилизации запасных.

В записке ген. Клюева встречается указание, что по приезде его в Белосток, где этот генерал вступил в командование ХIII-м корпусом, ему сразу же бросилась в глаза неготовность к немедленному выступлению частей, получивших 60% запасных. Вследствие отсутствия у нас территориальной системы укомплектования, эти 2/3 солдатского состава были абсолютно незнакомы офицерам. В таком виде части немедленно же были посажены в вагоны, перевезены в Белосток и двинуты в форсированный поход. «У нижних чинов были хорошие русские лица, но это были лишь переодетые мужики, которых нужно было учить». Составив себе подобное мнение о вверенном ему корпусе, ген. Клюев поехал лично поставить об этом в известность Командующего 2-ой армией и доложить, что единственным способом сделать части боеспособными является неторопливое наступление, что одновременно позволить и организовать правильное довольствие.

Незаконченное формирование тыла отражалось даже на такой, казалось бы, чисто оперативной службе, как служба связи. XXIII корпус не имел еще всех положенных по штату средств технической связи. В тех же корпусах, где эти средства были полностью, их не было достаточно для установления должной связи в условиях требуемого маневра. Предпринимаемая операция должна была вестись быстрым темпом.

Вместе с этим приходилось иметь дело с противником, который несомненно придаст этим операциям характер встречных боев. Фронт, на котором развертывалась 2-ая армия, был широким. Первое из перечисленных условий требовало аппаратов, проволоки и персонала, второе — еще, раз того же самого и третье — опять того же. В подобных условиях необходима была особенно широкая и энергичная работа армейских органов связи. А, между тем, торопливость формирования наиболее тяжело отразилась на устройстве армейских учреждений и тыла. Насколько в действительности отсутствовала организация армейской службы связи, может служить следующий пример. Как раз в начале операции 2-ой армии офицер, заведовавший службой связи во вновь формируемой у Варшавы 9-ой армии, прибыл на центральную телеграфную станцию Варшавы для переговоров об оборудовании армейской связи 9-ой армии. К своему ужасу он увидел, что целая кипа телеграмм, адресованных в штаб 2-ой армии, спокойно пребывала на городской центральной станции Варшавы; эти телеграммы не передавались дальше, вследствие неустановленной еще прямой связи со 2-ой армией и полного загромождения побочных линий. Этот офицер взял весь пакет телеграмм и сейчас же на автомобиле лично доставил их в штаб 2-ой армии. Подобное неустройство происходило вследствие того, что 2-ая армия не имела еще в своем распоряжении ни нужных персонала, аппаратов, запасов проводов, ни необходимого числа рабочих колонн.

Какова же должна была создаться обстановка, когда 2-ая армия вступила на территорию Восточной Пруссии, где все население воевало, где при вступлении наших войск провода перерывались, аппараты портились, персонал разбегался?

Ближайшим следствием явилось то, что корпуса, израсходовавшие все свои средства для связи со своими дивизиями, не могли дотянуть своих проводов до штаба армии и до своих соседей, а штаб армии не мог им помочь своими средствами. Дальнейшим следствием явилось, что уже 10/23 августа проволочная связь штаба армии с некоторыми из корпусов не успевает устанавливаться. Приходилось прибегать к передаче посредством искрового телеграфа. Но при использовании этого нового средства техники особенно сильно сказывается та дезорганизованность, которую внесла спешка выступления армии. Оказалось, например, что в штабе XIII корпуса не имелось ключа, чтобы расшифровать телеграммы, посылаемые станцией VI корпуса. По этой же или по другой причине, относящейся к той же неналаженности армейской службы связи, штаб армии посылает важнейшие оперативные распоряжения незашифрованными. Наша Брест-Литовская станция безпроволочного телеграфа перехватила ряд таких телеграмм…

Не лучше было положение в XIII корпусе. «Конная разведка», пишет командир этого корпуса ген. Клюев, «выполнялась четырьмя сотнями пограничной стражи, приданными корпусу. В мирное время, пограничная стража, неся, свою трудную службу, обучалась кавалерийскому делу в составе не больше взвода, редко сотни. Поэтому она была совершенно неподготовлена для выполнения дальней разведки. Ближнюю же разведку несла так же, как мог бы ее выполнить любой обозный унтер-офицер».

Давление обстановки, созданной на французском театре преступно легкомысленным планом войны, тяжело отражалось на стратегии русского театра… В записке, составленной оперативным отделом Ставки 13/26 августа под непосредственным впечатлением победы ген. Ренненкампфа у Гумбиннена и тревожных известий, полученных из Франции, идея скорейшего давления на Германию по кратчайшему направлению на Берлин получает еще большую силу.

Согласно этой записке предполагается: «торопиться с овладением нижним течением Вислы»; для этого развить наступление по левому берегу ее от Варшавы; «торопиться с очищением от противника Восточной Пруссии»; для этого перебросить по железным дорогам армию Ренненкампфа на левый берег Вислы в составе 4-5 корпусов. На правом берегу Вислы оставить армию генерала Самсонова, причем один полевой корпус и 2-3 второочередные дивизии будут наблюдать за Кенигсбергом; за фронтом Мариенбург-Грауденц будут наблюдать 1-2 полевых корпуса с 2-4 второочередными дивизиями на сильно укрепленной позиции в районе Пр.–Холланд–Заальфельд–Д.–Эйлау и два полевых корпуса уступом у Сольдау. На левом берегу Вислы развернутся 9-я, 1-я и 10-я армии для развития действий вглубь Германии в составе, примерно, 15-ти корпусов. В случае очищения немцами Нижней Вислы, и армия генерала Самсонова может быть перевезена на левый берег реки на правый фланг; в этом случае армии развернутся в такой последовательности: 2-я, 9-я, 1-я и 10-я.

Фактически ход операций заставил израсходовать корпуса, «предназначенные для наступления вглубь Германии» на усиление С.-З. Фронта (1-й корпус) и Юго-Зап. Фронта (Гвардейский корпус). Но стратегическая торопливость сосредоточения войск для производства операций в направлении на Познань приводит к нарушению одного из основных принципов военного искусства: сосредоточению сил в решающем месте в решающий период времени. Операция 2-ой армии являлась теперь решающей судьбу наших первых действий против Германии, а предстоящее ей сражение являлось решающим моментом. Невольно вспоминаются слова великого Суворова: «Идешь в бой, умножай войска, снимай коммуникации...»

Вследствие этого совершенно законным являлось желание Главнокомандующего С.-Зап. Фронтом ген. Жилинского, использовать для участия в операции 2-ой армии корпуса, сосредоточивающиеся в районе Варшавы. Он включает в состав армии ген. Самсонова Гвардейский и 1-й армейский корпуса.

Но 6/19 августа Начальник Штаба Верховного Главнокомандующего ген. Янушкевич предупреждает по телеграфу генерала Жилинского, что один из корпусов — Гвардейский или 1-й — должен служить «активно-оперативным резервом» (?) в руках Верховного Главнокомандующего, и, в виду выдвижения генералом Жилинским 1-го корпуса к Плонску, «ни в коем случае не трогать из района Варшавы и Новогеориевска Гвардейского корпуса».

Эпитет «активно-оперативный» не мог изменить сущности дела: Гвардейский корпус оказался в критические дни Самсонова гуляющим в районе левого берега Вислы» …

Задача современной стратегии на театре войны не исчерпывается лишь сосредоточением к полю сражения наибольших сил; в равной степени пред нею стоит и другая задача: организация тыла дерущихся войск. Эта сторона вождения войск была совершенно упущена в плане первой операции С.-З. Фронта, подобно тому, как это имело место на Киевской военной игре в апреле 1914 года, произведенной ген. Сухомлиновым для лиц высшего командного состава. Первое же столкновение с реальными условиями обстановки заставило фантастический план гуляния 2-ой армии вокруг Мазурских озер, более, чем на сотню верст в глубину, исчезнуть, как мыльный пузырь.

Внимательное изучение сети железных дорог Восточной Пруссии покажет нам «фантастичность» проекта операции 2-ой армии еще в другом отношении: фронт реки Алле, продолженный полосою озер, протягивающейся между Алленштейном, Гильгенбургом и Лаутенбургом, был оборудован немцами таким образом, что к нему подходило с запада 12 железных дорог, из которых 3 двухколейные. Трудно было допустить, чтобы немцы, в случае их решения защищать Восточную Пруссию, позволили бы армии ген. Самсонова спокойно шествовать в северном направлении между цепью главных Мазурских озер и рекой Алле. Несомненно было, что в этом случае должен был последовать фланговый удар немцев с фронта Алленштейн–Лаутенбург, к которому с запада подходило 7 железно-дорожных линий. Подобные условия приводили к тому, что, чем далее углублялась бы армия ген. Самсонова, в тем более опасное положение она попадала; в полном смысле слова она шла в стратегическую ловушку».

---

Фрагмент из книги Андрея Зайончковского «Первая мировая война» [3]:

Общий характер кампании 1914 года

Все европейские империалистические державы начали войну с широкими планами решительного наступления, имея в виду в самый короткий срок покончить с противником. Поэтому характер войны в этом году на всех  фронтах был маневренный, обильный многими кризисами и катастрофами. Война велась с полным напряжением сил войск, находившихся в первые дни войны под влиянием шовинистического угара, и с щедрым расходом боеприпасов. 

Но окончить войну быстрым, молниеносным ударом при многомиллионных армиях, при обилии средств борьбы, при относительном равенстве сторон и при современном развитии техники не удалось. К концу года обе стороны  убедились в том, что молниеносного окончания войны, когда вся Европа борется не на жизнь, а на смерть,  ожидать нельзя и что война будет длительная. Кампания этого же года показала, какого огромного запаса средств  и какого напряжения требует современная война. 

На Французском театре к половине ноября маневренные порывы обеих сторон истощились, фронт там стабилизовался, стороны закопались в землю, чтобы обеспечить свое положение и накопить новые средства для 

наступления. Этим они, совершенно не желая того, положили основание позиционной войне, под знаком которой  в дальнейшем прошла вся европейская война до 1918 г.

На Русском театре, где пространство не было так насыщено войсками и оставалась свобода для маневра, этот характер войны удержался до конца года. 

В зависимости от одновременно развивавшихся событий на главных театрах войны кампанию 1914 г. можно разделить на следующие главные периоды:

1. С 4 по 25 августа.

На Французском театре — наступательные попытки французов в Эльзас Лотарингии; наступление германцев на Бельгию и сражение на северо-восточной границе Франции, или Пограничное сражение.  На Русском театре — наступление русских: удачное для них Гумбиннен-Гольдапское сражение и неудачное — начало Галицийской битвы.  На Балканском театре — первое наступление австро-венгерских войск против Сербии.

2. С 25 августа по 5 сентября.

На Французском театре — отступление войск Антанты к Марне и перегруппировка их.  На Русском театре — неудачное наступление 2-й русской (Наревской) армии и развитие Галицийской битвы. 

3. С 5 по 20 сентября.

На Французском театре — Марнское сражение и отступление германцев. 

На Русском театре — очищение русскими Восточной Пруссии и разгром австро-венгерской армии в Галиции.  На Балканском театре — второе наступление австро-венгерских войск против Сербии. 

4. С 20 сентября до конца года. 

На Французском театре — борьба в Пикардии и во Фландрии.  На Русском театре — операции на pp. Висла и Сан, в левобережной Польше, и Лодзинская операция.  На Балканском театре — борьба на территории Сербии.

---

Фрагмент из книги Нормана Стоуна «Первая мировая война. Краткая история» [4]:

«Французы возлагали большие надежды на победы русских, вложили деньги в стратегические железные дороги, сдвоение путей, удлинение платформ. Как того немцы и опасались, в России провели мобилизацию, и к середине августа на границе Восточной Пруссии появились русские войска, хотя еще и не были готовы различного рода вспомогательные службы. Затем русские вторглись в Восточную Пруссию: тридцать дивизий, две армии; 1-я армия двинулась на запад, 2-я — на северо-запад Восточной Пруссии. В теории они могли окружить германскую армию, 8-ю, сосредоточенную на восточной границе и в крепости Кенигсберг. Но теорию трудно реализовать на практике. Две русские армии были разделены озерами и лесами, где нелегко обнаружить немецкие войска, а русская кавалерия действовала неэффективно из-за плохого обеспечения. Кроме того, у немцев имелись железные дороги, по которым ходили поезда, а русские войска должны были маршировать из Гродно или Варшавы пешком по пыльным августовским дорогам.

Положение русских армий осложнялось и никудышной связью: срочные телеграммы из Варшавы доставлялись пачками на автомобиле. Под началом Александра Самсонова, командующего русской 2-й армией, находилось почти двадцать дивизий, пехотных и кавалерийских, и им было трудно контактировать друг с другом, не говоря уже о том, чтобы поддерживать связь с другой армией. Приказы передавались по радио, без кодирования: на это требовалось слишком много времени, поскольку не было подготовленных и надежных унтер-офицеров-шифровальщиков. Германская разведка не испытывала недостатка информации о действиях русских войск.

Тем не менее немцы начали очень скверно. 8-я армия состояла из тринадцати дивизий, и ей, очевидно, следовало нанести удар по одной из русских армий, прежде чем к ней подойдет другая. Двадцатого августа немцы пошли в лобовую атаку на 1-ю армию и уже во второй половине дня потеряли восемь тысяч человек (из тридцати тысяч). Двадцать второго августа командующий Максимилиан фон Притвиц запаниковал и сообщил по телефону Мольтке, что намерен сдать Восточную Пруссию и отойти к реке Вистула (Висла). Его сняли; командующим стал отставной генерал Пауль фон Гинденбург, а начальником штаба — Эрих Людендорф, энергичный организатор, щегольнувший военным искусством при взятии Льежа. Они прекрасно дополняли друг друга. Людендорф отлично знал свое дело, но слава вскружила ему голову, и он мог легко оторваться от реальности. Гинденбург отличался здравомыслием, хотя иногда и сравнивал себя с «магазинной вывеской». Для обоих было важно не терять голову. Русская 2-я армия пробивалась в северо-западном направлении, ломая их тылы и одерживая верх в лобовых атаках. Немцы отвели войска: частью по железной дороге на западный фланг 2-й армии и частью пешим ходом по тропам, ведущим к ее восточному флангу.

Русские тем временем продолжали идти вперед, не имея представления о том, что происходит вокруг них. 1-й армии было приказано заниматься городом-крепостью Кенигсбергом на Балтийском побережье, и она полностью отмежевалась от 2-й армии. Двадцать четвертого августа 2-я армия столкнулась с германскими силами и совершила прорыв, иллюзорный: чем дальше она продвигалась, тем глубже погружалась в тиски фланговых атак немцев. Двадцать шестого августа германский западный фланг смял дезорганизованные и растерявшиеся войска русского левого крыла, разрушив их коммуникации. На следующий день восточный фланг немцев разгромил правое крыло русских, и авангардные части встретились с войсками, наступавшими с запада. В окружении оказались четыре русских армейских корпуса, лишенные амуниции, продовольствия и боеприпасов. Двадцать восьмого августа они начали сдаваться в плен целыми подразделениями — почти сто тысяч человек (плюс пятьдесят тысяч убитых и раненых) и пятьсот орудий, а их командующий застрелился…

Русские вернулись обратно, с трудом сдержав среди Мазурских озер попытки немцев перейти границу вместе с ними, и на русско-германском фронте наступила пауза. Однако русские получили некоторую компенсацию за свой провал в Пруссии, добившись успеха в Австро-Венгрии. Империя Габсбургов агонизировала. К концу августа в Южной Польше и Западной Украине Россия стянула свыше пятидесяти пехотных и восемнадцать кавалерийских дивизий. Силы австро-венгров были значительно слабее: тридцать дивизий и еще восемь дивизий перебрасывались с Балкан. Уступали они и в артиллерии. А самое главное: на моральном духе войск сказывался синдром распадающейся империи — «перенапряжения» в постоянной борьбе амбиций с реалиями».

---

Фрагмент из книги Вячеслава Щацилло «Первая мировая война 1914–1918. Факты. Документы» [5]:

«Первая мировая война продолжалась свыше четырех лет — с 1 августа 1914 года по 11 ноября 1918 года. В ней участвовало 38 государств, на ее полях сражались более 70 млн человек. В войну было вовлечено большинство стран мира (на стороне Антанты 34 государства, на стороне австро-германского блока — 4). Военные действия охватили территории Европы, Азии и Африки, велись на всех океанах и многих морях. Главными сухопутными фронтами в Европе, на которых решался исход войны, были Западный (в Бельгии и Франции) и Восточный (в России). По характеру решаемых задач и достигнутым военно-политическим результатам события Первой мировой войны можно разделить на пять кампаний, каждая из которых включала несколько операций, проведенных на различных театрах военных действий.

В первые же месяцы потерпели крах военные планы, разработанные в генеральных штабах обеих коалиций задолго до войны и рассчитанные на ее кратковременность. Так, например, германский план, разработанный под руководством начальника генерального штаба А. Шлиффена и уточненный позже его преемником Г. Мольтке, предусматривал быстрые и решительные действия. Согласно плану Шлиффена вооруженные силы Германии должны были обрушить всю свою мощь сначала на «одного врага, самого сильного, самого мощного, самого опасного» — на Францию. В последующем основной удар предполагалось нанести на Россию. Франция была выбрана первой для наступления потому, что Россия могла сорвать быструю победу, отведя войска в глубь своей территории и втянув тем самым Германию в затяжную войну. Нанесение главного удара намечалось осуществить через Бельгию, в обход с севера основных сил французской армии, отрезав их от Парижа и оттеснив в юго-восточном направлении к швейцарской границе. Считалось, что военные задачи германская армия сможет выполнить за два-три месяца и Германии не придется вести длительную войну на два фронта. На скоротечность боевых действий были ориентированы военные планы и других держав.

Боевые действия на Западном фронте в 1914 году начались в первых числах августа вторжением германских войск в Бельгию и Люксембург. Общая численность бельгийской армии на тот момент составляла 117 тысяч человек при 312 орудиях. А вместе с гарнизонами под ружьем находилось 175 тысяч человек. В результате упорных боев находящимся в численном превосходстве германским войскам под руководством генерала К. фон Эйнема удалось к 16 августа захватить крепость Льеж, а 20 августа они заняли Брюссель и получили возможность беспрепятственно продвигаться к границам Франции. Однако успех германских войск был неполным, поскольку немцам так и не удалось отрезать малочисленную бельгийскую армию от моря, и она отступила к Антверпену, куда к этому времени переправилось и бельгийское правительство. Немцам потребовалось всего 17 дней, чтобы захватить большую часть Бельгии, в среднем они продвигались по 6,5 км в сутки, но тем не менее оккупантам пришлось столкнуться с партизанскими действиями местного населения, что заставило их принять особые меры по охране тыловых коммуникаций.

Узнав о вторжении немцев в Бельгию и Люксембург и получив первые разведывательные данные, французское командование решило ударить на юге, избежав лобового столкновения с немецкими войсками в Бельгии. Французское военное и политическое командование полагало, что быстрый захват Эльзаса поднимет дух армии и вызовет новую патриотическую волну среди населения Франции. Утром 7 августа французы внезапно ударили под Мюльхаузеном и овладели им. Немцы отошли за Рейн, но, получив подкрепление, через два дня отбили город. К 28 августа положение на Южном фронте близ швейцарской границы стабилизировалось, и с. тех пор военные действия там носили лишь ограниченный характер. Центр тяжести борьбы вновь переместился на север, в сторону Бельгии.

21-25 августа в «пограничном» сражении германские армии отбросили англо-французские войска, вторглись в Северную Францию и, продолжая наступление, к началу сентября вышли на р. Марну между Парижем и Верденом. «Пограничное» сражение было задумано с обеих сторон как широкомасштабная стратегическая наступательная операция: французы надеялись разбить неприятеля на его территории и в Бельгии, а немцы — осуществить план Шлиффена и выйти к Парижу. Однако осуществить запланированное ни одной из сторон не удалось — сражение закончилось стратегическим отступлением союзных англо-французских войск, но немцы так и не разгромили главные силы противника. Тем не менее немецкие войска продолжали наступление в глубь французской территории. Под угрозой захвата оказался Париж — военный министр А. Мильеран даже предложил оставить столицу, объявив ее открытым городом, а французское главнокомандование уже приняло решение взорвать все форты крепости Верден.

Однако после сформирования двух новых армий было принято решение произвести контрнаступление. Сражение на Марне началось 5 сентября. В нем участвовали 6 англо-французских и 5 германских армий — всего около 2 млн человек. Боевые действия развернулись от пригородов Парижа до Вердена и охватили почти весь Западный фронт. Французская армия начала атаку западнее реки Урк и смогла немного продвинуться вперед, а англичане атаковали на самом западном участке фронта, где успешно вели наступление со скоростью 7-14 км в сутки. 8 сентября наступающие англо-французские войска вклинились между 1-й и 2-й немецкими армиями, после чего тем пришлось отступить на 60 км. Таким образом англо-французские войска остановили продвижение германских войск к Парижу, и 9 сентября германское верховное главнокомандование приказало своим войскам отойти за р. Эну. 14 сентября начальник германского генерального штаба генерал-полковник Мольтке-младший за провал, операции по взятию Парижа был отстранен от должности, а на его место назначен военный министр генерал-лейтенант Э. Фалькенхайн.

В дальнейшем противостоящие стороны начали переброску на Западный фронт новых войск. Стремление противников охватить открытые фланги друг друга привело к маневренным операциям (16 сентября – 15 октября), получившим название «Бег к морю». Они закончились, когда фронт достиг морского побережья.

В октябре и ноябре кровопролитные сражения во Фландрии истощили и уравновесили силы сторон. Наиболее крупными из них стали бои во Фландрии 19 октября – 14 ноября. Однако в результате всех этих операций достичь поставленной цели и зайти во фланг противнику ни одной из воюющих сторон так и не удалось. В конце концов от швейцарской границы до Северного моря протянулась линия сплошного фронта. Маневренные действия на Западе сменились позиционной борьбой. Противники оказались стоящими перед хорошо укрепленными фортификационными укреплениями друг друга на огромном фронте протяженностью более чем в 700 км. Расчет Германии на молниеносный разгром и вывод Франции из войны не оправдался.

«Чуду на Марне» и отступлению немцев от Парижа во многом способствовали наступательные действия русских войск в Восточной Пруссии. Русское командование, уступая настойчивым требованиям французского правительства, решило еще до окончания мобилизации и сосредоточения своих армий перейти к активным действиям. По плану, разработанному Ставкой верховного главнокомандующего, российской 1-й армии предстояло начать наступление в обход Мазурских озер с севера и отрезать немецкие войска от Кенигсберга и Вислы. 2-й армии было предназначено вести наступление в обход Мазурских озер с запада и не допустить отхода германский войск за Вислу. В целом план Восточно-Прусской операции заключался в охвате вражеской группировки с обоих флангов. Русские войска имели превосходство над противником по всем позициям, что позволяло, надеяться на успех задуманной наступательной операции.

4 августа 1-я русская армия под командованием генерала П. К. Ренненкампфа перешла государственную границу и вступила на территорию Восточной Пруссии. В ходе ожесточенных боев немецкие войска начали отходить на запад. Вскоре границу Восточной Пруссии перешла и 2-я русская армия генерала А. В. Самсонова. Германский штаб уже решил отвести войска за Вислу, но, воспользовавшись отсутствием взаимодействия между 1-й и 2-й армиями, ошибками русского верховного командования, а то и просто преступной халатностью командиров, немецкие войска под руководством новых командующих — генералов Гинденбурга и Людендорфа — сумели вначале нанести тяжелое поражение 2-й армии, а затем отбросить и 1-ю армию на исходные позиции. В итоге Северо-Западный фронт потерял почти 80 тысяч солдат и офицеров. Тактические успехи русских в первые дни операции обернулись по вине командования тяжелыми потерями на ее завершающей стадии.

Несмотря на провал операции, вторжение русской армии в Восточную Пруссию имело важные последствия. Оно вынудило немцев перебросить из Франции на русский фронт два армейских корпуса и одну кавалерийскую дивизию, что серьезно ослабило их ударную группировку на западе и явилось одной из причин ее поражения в битве на Марне. В то же время своими действиями в Восточной Пруссии русские армии сковали немцев и удержали их от содействия австро-венгерским войскам.

Другой крупной военной операцией на Восточном фронте явилась Галицийская битва. По своим масштабам она значительно превосходила Восточно-Прусскую операцию. В ней участвовали 4 армии русского Юго-Западного фронта, главнокомандующим которого был генерал Н.И. Иванов, а начальником штаба — генерал М.В. Алексеев, и 3 австро-венгерские армии. До начала операции войска Юго-Западного фронта были развернуты по дуге свыше 400 км против Австро-Венгрии. Согласно директиве первой выступала 8-я армия под началом генерала А.А. Брусилова, а 3-й армии генерала Н. В. Рузского предстояло вступить в бой на следующий день.

По замыслу русского командования войска Юго-Западного фронта должны были осуществить широкомасштабный охватывающий маневр с целью окружения и последующего уничтожения основных сил австро-венгерской армии. Большие цели ставил перед собой и начальник генерального штаба Австро-Венгрии фельдмаршал К. фон Гольцендорф. На помощь своим союзникам в районе Седлиц были готовы прийти и немецкие войска. Стремление обеих сторон нанести противнику как можно больший ущерб и добиться на первом этапе войны убедительного успеха привели к масштабности битвы за Галицию. В сражении участвовало до 2 млн человек, а театр военных действий простирался в междуречье от Днестра до Вислы.

В ходе операции (5 августа – 8 сентября) русские войска, отразив вражеский натиск, перешли в контрнаступление и овладели Львовом и Галичем. В последующем русские армии продвинулись вглубь на 200 км и заняли Галицию. Была создана угроза вторжения в Венгрию и Силезию, значительно подорвана военная мощь Австро-Венгрии. В Галицийской битве австро-венгерские войска потеряли свыше 300 тыс. человек, из них более 100 тыс. пленными. Русские армии потеряли около 200 тыс. человек. Австро-венгерская армия до конца войны лишилась способности вести операции самостоятельно, без поддержки германских войск. Благоприятный для российского оружия исход Галицийской битвы упрочил военно-стратегическое положение России, более того, своими действиями она оказала огромную помощь находящимся в крайне непростой ситуации на Западном фронте армиям Англии и Франции. Этого не мог не признать и противник. «События на Марне и в Галиции отодвинули исход войны на совершенно неопределенное время. Задача быстро добиться решений, что до сих пор являлось основой для немецкого способа ведения войны, свелась к нулю», — вспоминал позднее Э. Фалькенгайн.

Среди других стратегических операций на Восточном фронте выделялись Варшавско-Ивангородская и Лодзинская. Первая проходила с 28 сентября по 8 ноября 1914 года, и началась она с наступления 9-й германской армии, поддержанной австро-венгерскими частями. Противник довольно быстро занял левобережье Вислы, но правый берег, где находилась ивангородская крепость, захватить не смог. Более того, в плен попало более 15 тыс. немецких солдат и офицеров. Германским войскам пришлось отойти от Варшавы и занять оборону. 18–23 октября после перегруппировки русское командование предприняло новое наступление на варшавском и ивангородском направлениях, в результате чего германская 9-я армия была отброшена к границам Силезии, а 1-я австро-венгерская — к черте Кельце — Сандомир. Только оторванность русских тыловых баз от арьергарда на 150–200 км и связанные с этим перебои в снабжении продовольствием и военным снаряжением заставили наши войска прекратить успешное наступление. Тем не менее приходится констатировать, что и на этот раз русское командование не смогло в полной мере воспользоваться благоприятной ситуацией и развить успех.

Российская ставка рассматривала поспешное отступление германских войск за Вислу как результат их полного поражения, но, уйдя от разгрома, немцы силами все той же 9-й армии приступили к ответной операции, которая получила название Лодзинской и продолжалась с 11 по 24 ноября 1914 года. Это была одна из наиболее сложных операций Первой мировой войны, с обеих сторон в ней приняли участие около 600 тыс. человек.

Первой удар нанесла германская 9-я армия, которой в результате удалось вклиниться между частями 1-й и 2-й русских армий. Главнокомандующий Северо-Западным фронтом Рузский ответил успешным контрударом, но его войска были истощены в кровопролитных боях за Лодзь, а пополнение подходило крайне медленно. В то же время немцам, имевшим разветвленную сеть железных дорог, удалось быстро мобилизовать свои резервы. Лодзинская операция закончилась в конце ноября безрезультатно для обеих сторон: русским так и не удалось проникнуть в глубь Германии, а немцы не смогли окружить и уничтожить русские армии. В итоге противоборствующие стороны исчерпали свои наступательные возможности и перешли к обороне.

Оценивая вклад России в кампанию 1914 года, английский премьер времен Первой мировой войны Д. Ллойд Джордж отмечал в 1939 году: «Идеалом Германии является и всегда была война, быстро доводимая до конца… В 1914 году планы были составлены точно с такой целью, и она чуть-чуть не была достигнута, если бы не Россия…»

---

Романов Петр Валентинович — историк, писатель, публицист, автор двухтомника «Россия и Запад на качелях истории», книги «Преемники. От Ивана III до Дмитрия Медведева» и др. Автор-составитель «Белой книги» по Чечне. Автор ряда документальных фильмов по истории России. Член «Общества изучения истории отечественных спецслужб».

---

Примечания

[1] Евгений Белаш. Мифы Первой мировой. М.: Вече, 2012.

[2] Николай Головин. Из истории кампании 1914 года на Русском фронте. Т.1. Прага: Пламя, 1926.

[3] Андрей Зайончковский. Первая мировая война. СПб.: Полигон, 2002.

[4] Норман Стоун. Первая мировая война. Краткая история. М.: «АСТ», 2010.

[5] Вячеслав Щацилло. Первая мировая война 1914–1918. Факты. Документы. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003.