РЕФЕРЕНДУМЫ 1991 ГОДА В СЕВАСТОПОЛЕ В КОНТЕКСТЕ ДИСКУССИЙ О СТАТУСЕ ГОРОДА    

1991 год, закончившийся распадом Советского Союза, в истории Севастополя был периодом принципиально важных событий, связанных с вопросом государственной принадлежности «города русской славы» и его административно-территориального статуса. В первую очередь, речь идет о двух референдумах, прошедших в Севастополе (а также в Крыму), в 1991 году.

Первый референдум состоялся 20 января 1991 года и был посвящен теме «статуса Крыма» (для всех жителей Крымского полуострова) и «статуса Севастополя» (только для жителей города). На текущий момент данный референдум хорошо исследован применительно к статусу Крыма[1], история участия в этом референдуме Севастополя с отдельным вопросом о статусе города крайне редко упоминается в литературе, не говоря уже о подробном анализе конкретно «севастопольского вопроса»[2]. Что касается второго референдума, то он прошел 1 декабря 1991 года, будучи организован руководством Украины по вопросу независимости данной союзной республики (то есть ее «сепаратного» выхода из состава СССР). Роль данного референдума в контексте вопроса о статусе Севастополя и Крыма в историографии до сих пор не проанализирована, в лучшем случае этот референдум упоминается мимоходом, как событие малозначимое для этих территорий. Абсолютно неисследованным является вопрос, насколько официальные результаты голосования (54 % «за» независимость Украины в Крымской АССР, 57 % «за» в Севастополе, голосование происходило по двум отдельным избирательным округам[3]), отражали реальные настроения жителей Крымского полуострова.

Данное исследование представляет собой комплексный анализ двух референдумов 1991 года как основополагающих событий этого периода для истории темы статуса Севастополя, не затрагивая вопрос о статусе Крыма. Для постановки проблемы исследования не имеет значения доминирующая на сегодня в отечественной историографии точка зрения о том, что Севастополь не передавался из состава РСФСР в состав УССР в 1954 году вместе с Крымом, т.к. с 1948 года Севастополь был городом «республиканского подчинения» в составе РСФСР[4]. Этот аргумент применительно к статусу Севастополя стал обсуждаться уже после распада СССР, соответственно, он не звучал в дискуссиях о статусе города в 1990 – 1991 годах и не влиял на исторический процесс той эпохи, включая историю двух референдумов. Главная причина, по которой вопрос о статусе Севастополя сформулирован автором этих строк как тема самостоятельного исследования – это независимость города от «крымской» вертикали власти на момент 1990 года, когда местными общественно-политическими деятелями был поставлен вопрос вначале о статусе Крыма, а потом и о статусе Севастополя. С 1978 года, по Конституции УССР, Севастополь был объявлен городом «республиканского подчинения» в составе УССР, поэтому в отличие от 1960 – 1970-х годов депутаты от Севастополя отсутствовали в составе крымского областного совета и присутствовали в Верховном Совете УССР (отдельно от депутатов Крыма)[5]. Ситуация изменилась после «воссоздания Крымской АССР» в феврале 1991 года. Причины, обстоятельства и последствия данного изменения с точки зрения проблематики статуса Севастополя также анализируются в рамках настоящего исследования. Кроме того, на референдуме о независимости Украины 1 декабря 1991 года Севастополь и Крым голосовали отдельными избирательными округами, соответственно, их результаты (при всей их схожести – чуть выше «порогового» значения в 50%), представляется корректным анализировать как отдельные, хотя и во многом аналогичные, явления. Важным фактором выделения в качестве самостоятельного объекта исследования голосования на референдуме 1 декабря 1991 года только по Севастополю является отсутствие в Государственном архиве Республики Крым протоколов участковых, районных и городских комиссий Крымской АССР.

Источниковый комплекс по референдумам 20 января и 1 декабря 1991 года в Севастополе представлен делами с протоколами участковых комиссий по четырем районам Севастополя, отложившихся в фондах четырех районных исполнительных комитетов[6], делами из фонда городского исполнительного комитета, также касающихся двух референдумов 1991 года[7]. Кроме того, привлечены делопроизводственные материалы севастопольского городского совета и его Президиума, а также протоколы заседаний крымского областного совета (с февраля 1991 года – протоколы заседаний Верховного Совета Крымской АССР), включая протоколы крымского Президиума. Позиция руководства УССР по причине физической недоступности государственного и партийного архивов советского периода в Киеве реконструируется по периодической печати, в первую очередь – официальной газете Верховного Совета УССР «Правда Украины», а также газет «Слава Севастополя», «Крымская правда», «Флаг Родины» (официальная газета Черноморского флота). Воспоминания активных участников событий[8] используются как вспомогательный источник в силу своей конъюнктурности по такому острому в постсоветское время вопросу, каким был вопрос о статусе Крыма и Севастополя.

Основными методами исследования являются системный анализ, сравнительно-сопоставительный метод, а также контекстуальный анализ, позволяющий реконструировать не только хронологию, но и мотивы тех или иных исторических акторов, причины и последствия их действий.

Впервые вопрос о статусе Севастополя был поставлен в ноябре 1990 года. Толчком для возникновения этой темы в городе-герое стали, с одной стороны, процессы, происходившие в Крыму, с другой стороны – процессы, имевшие место в Киеве.

В Крыму осенью 1990 года набирало обороты движение за «восстановление крымской государственности». Речь шла о возвращении Крымской области статуса автономной республики, утерянного в 1946 году. После выборов в новый состав крымского областного совета в марте 1990 года для развития данной темы была создана так называемая «рабочая группа по статусу Крыма»[9], которая в октябре 1990 года при поддержке руководства крымского областного совета и крымского обкома партии (обе структуры возглавлял опытный партийный деятель Н.В. Багров[10]) поставила вопрос о проведении в Крыму референдума по данному вопросу.

Толчком для активизации руководства Крыма в данном направлении стали события в Киеве получившие изначально название «революция на граните», а позднее, уже в 2000-е годы, - «нулевой майдан»[11].

В официальной газете Верховного Совета УССР «Правда Украины» киевские события начала октября 1990 года описывались по материалам брифинга МВД УССР. Газета, в частности, сообщала: «МВД республики провело для работников СМИ брифинг по поводу событий 30 сентября – 2 октября, которыми сопровождались массовые политические мероприятия, проводившиеся в Киеве по инициативе Народного руха Украины, республиканской, демократической, народно-демократической и некоторых других партий и общественных организаций. Для участия в них, подчеркивалось в распространенном пресс-релизе, в столицу Украины с 27 по 30 сентября прибыло из Львовской, Ивано-Франковской и Тернопольской областей около тысячи человек поездами и свыше 6 тысяч – 145 автобусами. 30 сентября началась демонстрация этих людей в центральных местах Киева и пришло в 12.30 минут тремя основными колоннами… в 16 часов 15 минут со стороны площади Ленинского комсомола к зданию ВС подъехала колонна из 7 автобусов с людьми, автомобиля Жигули и большегрузного бензовоза – все с номерными знаками Ивано-Франковской области. На требования сотрудников милиции убрать бензовоз от здания парламента, митингующие ответили отказом. Двое из них влезли на цистерну и заявили, что взорвут ее, если их тронет милиция… До последних дней обстановка в городе была спокойной и конфликтных ситуаций не наблюдалось. Киевляне всегда вели себя сдержанно и дисциплинированно, никогда не допускали резкости, злости, экстремистской направленности. С нынешним же приездом в столицу Украины массового «десанта» из западных регионов республики все изменилось… Мы обязаны были обеспечить жесткий порядок… Вы хорошо видели на экране, что колонны безоговорочно подчинялись людям с желто-голубыми повязками и мегафонами. Даже в ситуации с бензовозом водитель отказывался подчиняться приказу милиции, уговорам депутата, а твердил лишь «Хай мени скажет старший». … Никто не обнаружил ни капли крови. А вот руховский информационный листок написал про «побиття народу биля Верховной Ради» с леденящими душу выдуманными подробностями… Только по линии Минтранса УССР в Киев в те дни приехало 33 автобуса, который были сняты с междугородних рейсов в западных областях Украины. За эти автобусы юридические лица уплатили 24 тысяч 523 рубля 38 копеек. Кто платил? Во Львове – УРП, «Сечевые стрельцы», а в Дрогобыче – крановый и долотный заводы выделили на это деньги из фонда соцкультбыта». Требования протестовавших касались, в первую очередь, немедленного объявления независимости Украины, отказа от подписания Союзного договора, отставки правительства и роспуска Верховного Совета[12].

К моменту «революции на граните» настроения «Руха» были хорошо известны, в том числе по выступлениям его лидеров. Так, еще в июне 1990 года член «Рух» О. Витович, депутат Львовского областного совета народных депутатов (в ближайшем будущем – руководитель УНА-УПСО* (организация внесена в список экстремистских Верховным Судом Российской Федерации в 2014 году), второй после основателя организации Ю.Шихевича) делал заявления в духе нацистского «Deutschland uber alles»: «Те идеи, за которые боролся Степан Бандера*, актуальны и сегодня, это идеи националистичности революционного движения на Украине. Мы, молодая генерация националистов, берем эти идеи снова на вооружение… Нас сегодня не удовлетворяет лозунг «Украинская самостийная соборная держава», потому что нас не удовлетворяет такая держава, которая будет слабой в экономическом отношении. Потому что нас не удовлетворяет такая самостийная Украина, какую снова в результате военной ее слабости смогут покорить другие сильные державы мира. Мы мечтаем о сверхдержаве, мы мечтаем о сверхукраинской нации. Мы мечтаем о такой державе, какая сможет сама диктовать свои условия целому миру… Мы понимаем, что нам будет нелегко в этой борьбе, что эта борьба будет тяжелая потому, что перед нами враг, какому около полутора тысяч лет, враг, который сейчас носит имя – «Москва». Мы понимаем, что эта борьба будет смертельной. Я хочу, чтобы все мы понимали, что не может быть в этой борьбе середины: либо москали победят нас, либо мы победим их, третьего не дано. Нам всегда был противен московский мессианизм. Нам всегда был противен московский шовинизм, а не потому ли потерпели неудачу наши освободительные усилия, что этих нормальных для каждой нации качеств мы в себе не смогли воспитать… лозунг «Украина для украинцев» и… я надеюсь, что мы доживем до того времени, когда последний московский оккупант покинет нашу землю… мы уверены, что для блага украинской нации, для идеи ее мирового величия в борьбе могут быть использованы разные способы… без оглядки на то, будут ли эти способы демократичными, тоталитарными, без оглядки на то, будут ли эти способы мирными или вооруженными, потому что у нас нет гарантий, что даже некоммунистическая Россия снова не захватит Украину… есть организации, которые могут привести Украину к независимости, а нацию к могущественности, к мировому господству. Такова на сегодня организация украинских националистов, правда, она еще на сегодня слаба. …Но завтра встанут новые полки и батальоны, которые поведут нацию к победе, даже если эта победа будет скреплена кровью. …Слава Степану Бандере*! Слава Украине*! Победа будет за нами»[13] («*» отмечены организации, люди и лозунги, признанные в Российской Федерации экстремистскими и террористическими – Л.У.).

Под давлением двухнедельной голодовки студентов из западных областей Украины и присоединившихся к ним некоторых депутатов ВС УССР от партии «Рух», в обстановке палаточного лагеря у стен Верховного Совета, Л.М. Кравчук предложил компромисс[14], зафиксированный в «Постановлении Верховного Совета УССР от 17 октября 1990 года «О рассмотрении требований студентов, которые проводят голодовку в Киеве со 2 октября 1990 года»: «… направить все усилия ВС УССР на … принятие новой Конституции республики, и до тех пор, пока это не достигнуто, заключение Союзного договора считать преждевременным»[15]. Идя на встречу протестующим, в отставку было отправлено правительство УССР, однако вопрос о нахождении Украины в составе «обновленного Союза» пока был в целом отложен – до разработки и принятия новой украинской Конституции, за которую должны были проголосовать на референдуме. В дальнейшем позиция руководства УССР, отказывавшегося на протяжении следующего года подписывать все варианты союзного договора, вполне согласовывалась с данным Постановлением украинского Верховного Совета от 17 октября 1990 года.

Настроения «украинизации», набиравшие популярность в Украинской ССР, вызывали обеспокоенность не только в Крыму, но и в Севастополе. В то же время руководство города предлагало свое видение решения вопроса о статусе Севастополя и Крыма. Председатель горсовета Ю.И. Ступников, в частности, в интервью в начале ноября 1990 года заявил, что является противником идеи референдума о статусе Крыма конкретно для Севастополя, который немыслим вне Союза. Что касается украинизации, то Ступников предлагал противостоять этому через «федерализацию» УССР, т.к. это позволит игнорировать закон УССР об украинском языке как единственном государственном. При этом руководитель города предлагал по вопросу статуса Крыма организовать не референдум, а переговоры с представителями всех заинтересованных сторон — руководства СССР, УССР и РСФСР[16]. Стоит отметить, что Ступников на тот момент был единственным представителем местной политико-управленческой элиты, кто говорил о необходимости привлечения РСФСР к вопросу о статусе территорий Крымского полуострова.

Это была постановка проблемы, противоположная видению крымского руководства, которое неоднократно подчеркивало лояльность вначале «суверенной», а с августа 1991 года – и «независимой» Украине. Так, 19 октября 1990 года в газете «Слава Севастополя» было опубликовано интервью заместителя Н.В. Багрова, второго секретаря крымского обкома и председателя комиссии по гаромнизации межнациональных отношений крымского областного совета Л.И. Грача, в котором он говорил: «Изменения государственного статуса Крыма можно достичь только правовым путем и не следует поддаваться на подбрасываемые крымчанам «легкие» варианты типа гагаузского или приднестровского. Проблему статуса необходимо решать цивилизованно и взвешенно, не превращая ее в территориальный спор между Россией и Украиной, предмет политической борьбы и общественных движений. Основой может послужить только мнение крымчан»[17]. Аналогичные высказывания осени 1990 года можно найти в заявлениях консультантов идеологической комиссии крымского обкома партии А.А. Форманчук и А.В. Клименко, заведующего государственно-правовым отделом крымского обкома партии В. Бурмистрова, а также самого Багрова[18].

Стоит отметить, что идея проведения референдума в Крыму о «восстановлении республики» была согласована с руководством УССР, которое присутствовало на внеочередной сессии крымского областного совета 12 ноября 1990 года, созванной для обсуждения идеи референдума о статусе Крыма. На сессии председателю Верховного Совета УССР и первому секретарю компартии Украины Л.М. Кравчуку удалось убедил депутатов крымского областного совета, что Украина не собирается выходить из состава СССР: «Вот выступает народный депутат Цеков и говорит, что Украина уходит от разработки Союзного договора. Я не знаю, откуда у товарища Цекова, народного депутата Украины, такие сведения… Где, в каком документе записано, что Украина выходит из Союза ССР? Нет такого. Если сейчас ставится вопрос об отношении к договору, то к какому? 22-го года. Так его никто не разрушал, он есть. К новому? Так он ведь еще даже не опубликован»[19].

На сессии была принята «Декларация о государственном и правовом статусе Крыма», в которой говорилось: «Крымский областной Совет народных депутатов… заявляет о праве народов Крыма на воссоздание государственности в форме Крымской АССР как субъекта Союза ССР и участника союзного договора»[20]. Было принято и решение о проведении референдума по вопросу «Вы за воссоздание Крымской Автономной Советской Социалистической Республики как субъекта Союза ССР и участника Союзного договора?»

По возвращению в Киев Л.М. Кравчук выступил перед украинским Верховным Советом с заявлением, что «крымский референдум» не касается вопроса о России, речь идет только об изменении статуса Крыма в смысле возвращения ему статуса автономной республики: «Поставлен вопрос об отмене Указа Президиума ВС СССР и закона РСФСР … 1945 – 1946 годов. Вы же понимаете, они должны быть отменены теми органами, которые их принимали. Но ведь был еще документ 1954 года, которым Крым передан в состав Украинской ССР. Этот документ не отменяется и о нем… вопрос не ставится… Таким образом, Крым остается в составе Украины. По иному вопрос не ставился и не ставится. Крым находится в составе Украины… Теперь о референдуме. Зачем он? Я ставил этот вопрос перед крымчанами. Если сказать откровенно, то они не верят или не убеждены в том, что ВС УССР предоставит им право автономной республики. И они знают, что референдум не нуждается в подтверждении, он означает, что решение принято. Вот для чего нужен референдум, а не для того, чтобы переходить от Украины к Российской Федерации»[21].

Таким образом, тема возможного пророссийского выбора была подменена крымским руководством темой будущей равноправности Крыма с союзными республиками, более того, референдум о статусе Крыма был согласован с руководством Украины и принципиально постулировался его инициаторами как акция, не связанная с темой «возвращения в состав России». Руководство Севастополя при этом подверглось критике за нежелание участвовать в «крымском референдуме». Заведующий государственно-правовым отделом крымского обкома партии В. Бурмистров, в частности, писал: «На сегодняшний день есть определенный разрыв в работе областного и городского Советов»[22]. Бурмистров был партийным руководителем, а не депутатом крымского областного совета, но критиковал именно горсовет, руководство которого в лице Ю.И. Ступникова (председатель горсовета) и А.Н. Шестакова (председатель горисполкома), вопреки советской традиции, вышли из руководства севастопольского горкома и, соответственно, не подчинялись крымскому обкому. Это означает, что крымскому обкому не в чем было упрекнуть севастопольский горком партии, проблема состояла в позиции горсовета, а именно горсовет и принимал решение об участии Севастополя в референдуме о статусе Крыма.

Чтобы убедить город принять участие в референдуме о статусе Крыма, Бурмистров обращался непосредственно «к севастопольцам с тем, чтобы они отдали свой голос за воссоздание нашей будущей республики». При этом в «будущей республике … естественно, положение города должно быть особым. У него должно быть не меньше, а даже больше прав в самоуправлении, чем есть сейчас, как у города республиканского подчинения, замыкающегося непосредственно на Киев. Все эти права, если хотите, особенности должны быть специально законодательно оговорены в будущей Конституции республики… Как бы то ни было, Севастополь – часть Крыма, и он должен быть представлен в Верховном Совете республики»[23].

Под давлением Крыма в Севастополе 21 ноября 1990 года была созвана внеочередная сессия севастопольского горсовета, на которую был вынесен один вопрос: «О проведении референдума»[24]. Заседание вел Н.М. Глушко, заместитель Ю.И. Ступникова. Самого председателя горсовета на сессии не было. На сессии присутствовала делегация крымского облсовета во главе с заместителем Н.В. Багрова Г.И. Капшуком. Основным докладчиком по вопросу о проведении референдума был заместитель Багрова по партийной линии Л.И. Грач.

Руководитель комиссии крымского облсовета по гармонизации межнациональных отношений начал с критики позиции севастопольского горсовета, озвученной ранее В.Бурмистровым на страницах газеты «Слава Севастополя»: успех референдума сильно зависит «от того, насколько синхронны будут действия областного и севастопольского городского советов», «сегодня мы в равной степени ответственны перед избирателями за предоставление права всем крымчанам самим определить свою судьбу путем проведения референдума». Далее вновь следовал тезис, что референдум не связан с вопросом об изменении границ УССР: «Разжигание вопроса о перекройке границ абсолютно безнравственно… нужно рассчитывать лишь на такую государственность, которая бы не противоречила требованиям Конституции СССР и Конституции УССР…, статус участника союзного договора … совершенно по-новому заставляет посмотреть на проблему территориальной принадлежности Крыма»[25]. Значительная часть выступления Л.И. Грача была посвящена тем выгодам, которые получит Севастополь в том случае, если он примет участие в референдуме и станет после его успешного завершения городом республиканского подчинения в составе Крымской АССР. Этот статус дает «некоторые, пусть и небольшие преимущества в условиях снижения жизненного уровня». Кроме того, нужно «найти такое решение, которое бы позволяло гармонизировать интересы области и города. Для нас очевидно, что в случае, если Крым обретет статус автономной республики, то как равноправный участник Союзного договора будет обязан сохранить за городом Севастополем особое положение, и сделать это необходимо в конституции республики. В первую очередь, это обусловлено наличием в Севастополе всего того, что связано с Черноморским флотом. Эти позиции должны, конечно, определить специалисты вместе с севастопольскими депутатами Верховного Совета Крымской АССР, которые, кстати, могут составлять в нем весьма значительную часть. Убежден, что в случае повышения статуса Крыма выигрывают экономические интересы Севастополя, поскольку самостоятельность Крыма в условиях рынка будет объективно влиять и на благосостояние севастопольцев»[26].

Говоря другими словами, руководство Крыма полагало, что Севастополь должен был стать частью Крымской АССР вместе с Черноморским флотом, вопреки союзному подчинению самого флота. В целом в ноябре 1990 года была озвучена та властная конфигурация, которая, по мнению руководства Крымской области, должна была возникнуть в результате участия Севастополя в референдуме о статусе Крыма, - подчинение города-героя Крымской АССР не только по партийной, но и по государственной линии.

После доклада Л.И. Грача последовала длительная дискуссия депутатов севастопольского горсовета[27], в конечном итоге было принято решение, которое уместно назвать компромиссным: Севастополь принимает участие в референдуме о статусе Крыма и одновременно проводит собственный референдум о статусе Севастополя.

30 ноября президиум горсовета Севастополя под председательством Ю.И. Ступникова принял постановление «Основные мероприятия по подготовке и проведению референдума 20 января 1991 года», согласно которому создавалась Севастопольская городская комиссия по проведению референдума. Ее руководителем стал председатель комиссии горсовета по социалистической законности А.Н. Костенецкий, его заместителем – председатель комиссии по гласности и СМИ А.Г. Круглов[28]. Они вдвоем и стали самыми активными участниками деятельности комиссии[29], в частности, разработав нормативно-правовую базу для проведения референдума. Подготовленное комиссией «Временное положение» даже названием (возможно, случайно) отделяло город и от Крыма, и от Украины: «Временное положение о проведении референдума на территории Крымской области УССР и г. Севастополя»[30]. Спустя неделю, 7 декабря, президиум горсовета принял решение финансировать деятельность комиссии из собственных средств, независимо от Крымской области. Нумерацию участков для голосования и списки избирателей предполагалось использовать «в границах, существующих в период проведения выборов в Верховный Совет УССР и местные советы народных депутатов»[31]. Иначе говоря, и здесь Севастополь собирался действовать отдельно от Крыма, который с 1977 года не имел отношения к избирательной системе города.

7 же декабря 1991 года состоялась очередная сессия городского совета, которая обсуждала, среди прочих текущих вопросов, и формулировку, предполагавшуюся вынести на референдум о статусе Севастополя. Севастопольская городская комиссия по проведению референдума сделала следующее предложение о вопросе, выносимом на референдум: «Вы за Севастополь – город союзно-республиканского подчинения, главную базу Черноморского флота?» В литературе говорится о том, что результаты референдума о статусе Севастополя не были реализованы, т.к. в законодательстве СССР не существовало городов «союзного подчинения». Однако в советском законодательстве на момент проведения референдума не было и такой формулировки как «автономная республика — субъект Союза ССР, участник союзного договора» (формулировка «крымского референдума»). О том, что автономные республики могут получить статус субъектов Союза, только ещё шли разговоры в советском руководстве (так называемый «новоогаревский процесс»). Говоря другими словами, в обоих случаях речь шла об юридических эвфемизмах, отсутствовавших в советском законодательстве, при этом во втором случае результаты референдума были реализованы в виде Крымской АССР в составе Украинской ССР.

Выступавший на сессии 7 декабря основным докладчиком А.Н. Костенецкий пояснял государственно-политический смысл формулировки вопроса, вынесенного на референдум: «Предсказать на сегодняшний день, какая будет ситуация завтра или тем более послезавтра на Украине, в Крыму и в Союзе ни я, и никто из сидящих здесь не может. А раз так, то мы и придумали эту формулу, которая, вы правильно смеетесь, потому что если говорить честно и строго, то в рамках действующего законодательства это ситуация, которой нет в природе. Мы придумали эту формулу для того, чтобы она могла вписаться максимально возможно в вариант из тех, которые в природе возникнут»[32]. Председатель же горсовета Ю.И. Ступников заявил: «Нам важно, если мы действительно приняли решение, это самое главное, или я ошибаюсь, нам важно не потерять статус Севастополя… Решение о проведении общекрымского референдума приняла сессия областного совета. Мы, будучи территориально привязанными к области и находясь на одном полуострове, не можем выпадать из этого референдума. Референдум все равно будет, он состоится. Но Севастополь как будет выглядеть, что это за образование, кому он нужен и почему он так себя ведет?»[33].

Итак, руководство горсовета Севастополя не планировало автоматического подчинения крымской вертикали власти после «восстановления крымской государственности», что привело к организации собственного референдума о статусе города. При этом формулировка севастопольского референдума давала возможность городу в случае выхода Украины из состава СССР остаться в составе страны под названием Советский Союз как город не просто «республиканского» (то есть в тот исторический момент – украинского), а «союзного» значения.

Стоит в очередной раз отметить, что позиция севастопольского горкома партии отличалась от позиции горсовета гораздо бОльшей лояльностью планам руководства Крыма. 21 декабря 1990 года на пленуме горкома партии Севастополя второй секретарь Н.Е. Мякенький в докладе «О первоочередных мерах по выполнению решений 31-й городской партийной конференции и организационно-политических мероприятиях по обеспечению проведения референдума о статусе Крыма и города Севастополя» озвучил «план организационно-политических мероприятий». Этот план предполагал «пропагандистскую и организационную работу» по разъяснению населению вопросов, связанных со статусом Крыма (Севастополь отдельно не упоминался), межнациональными отношениями (имелось ввиду возвращение на полуостров крымских татар), и в целом касавшихся «исторических, национальных, политических, экономических и правовых аспектов статуса Крыма как Автономной Советской Социалистической Республики»[34]. Напряженные отношения между сторонниками партийной вертикали и сторонниками дистанцирования от нее внутри севастопольского горсовета отразились и в интервью газете «Слава Севастополя» первого секретаря горкома партии, председателя постоянной планово-бюджетной комиссии горсовета В.М. Пархоменко, который незадолго до референдума заявил, что не может оставить вопросы экономического развития города без своего руководства (согласно «Регламенту… горсовета», разработанному Ю.И. Ступниковым, эти вопросы относились к компетенции председателя горсовета[35]): «Мне пока не удается, да и вряд ли удастся, полностью отказаться от вмешательства в хозяйственную сферу деятельности Совета… при этом речь идет не о подмене органов власти, а о консолидации с ними… в январе мы будем готовы вынести эти важнейшие документы на сессию горсовета»[36].

Накануне референдума, 18 января 1991 года, Ступников подал в президиум горсовета заявление о предоставлении ему отпуска с 14 января по 23 февраля «по рекомендациям врачей республиканской клинической больницы»[37], а 1 февраля и вовсе открыл сессию городского совета просьбой освободить его от должности председателя горсовета, без предоставления объяснений[38]. При этом в повестке сессии итоги референдума значились 13-м пунктом из 18, публично же (в газете «Слава Севастополя», по аналогии с тем, как в отношении референдума о статусе Крыма сделала «Крымская правда», опубликовав заявление Н.В. Багрова на сессии крымского облсовета 25 января 1991 года) от имени горсовета итоги референдума не были подведены вовсе.

На следующем заседании сессии, 5 февраля 1991 года, новым председателем горсовета был выбран И.Ф. Ермаков[39] – депутат горсовета, который ранее, за все предшествующие сессии горсовета, ничем себе не проявил: его фамилия не значится в составе ни одной постоянной комиссии горсовета, он не принимал участия в широком общественном обсуждении вопроса о референдуме на сессии горсовета 21 ноября 1990 года[40]. В целом Ермаков был заметно менее активным депутатом севастопольского горсовета на протяжении периода, прошедшего с выборов марта 1990 года, чем альтернативный кандидат на пост председателя горсовета – руководитель горисполкома А.Н. Шестаков, автор программы, инициированной Ю.И. Ступниковым, социально-экономического развития города[41], который выдвинул свою кандидатуру на выборы в связи с решением сессии горсовета того же 5 февраля об упразднении в структуре управления занимаемой им должности и совмещения ее с должностью руководителя горсовета[42]. В результате проигрыша Шестакова и хозяйственно-экономические, и стратегически-управленческие полномочия севастопольского горсовета оказались сосредоточены в руках одного человека – И.Ф. Ермакова[43].

Как показали последующие события, в результате перераспределения власти внутри севастопольского горсовета в первые месяцы 1991 года ушла в тень группа депутатов, выступавшая с позиций «обновления перестройки», с одной стороны, а с другой стороны – считавшая необходимым подчеркивать «союзное значение» города и инициировавшая с этой целью вопрос о статусе Севастополя на «крымском референдуме». При этом на руководящие посты в севастопольском горсовете выдвинулись люди, ориентированные на партийную вертикаль, в первую очередь, в лице крымского руководства, которое не было заинтересовано в какой-либо управленческой «субъектности» Севастополя и в то же время было готово подчиняться Украине.

Последствия случившегося в Севастополе перераспределения власти проявились уже в феврале 1991 года. На заседании 5 февраля после избрания нового председателя горсовета было принято два «Обращения» по поводу референдума: «Обращение к Верховному Совету СССР» и «Обращение к Верховному Совету УССР»[44]. Однако оба документа лишь констатировали факт проведения референдума о статусе Севастополя, результаты голосования и их утверждение горсоветом. Каких-либо предложений по рассмотрению вопроса об узаконивании результатов референдума «Обращения» не содержали[45]. Отдельным распоряжением сессия горсовета дала указание исполкому разработать «в месячный срок» «Положение» о новом статусе Севастополя[46], однако такой документ не появился ни в 1991 году, ни позднее[47].

В Крыму тем временем собралась 5-ая сессия областного совета, на которой после доклада об итогах референдума Н.В. Багрова было принято «Обращение к Верховному Совету УССР». В нем говорилось: «Исходя из результатов референдума, Крымский областной Совет народных депутатов обращается в Верховный Совет УССР с предложением рассмотреть и внести соответствующие изменения в Конституцию Украинской Советской Социалистической Республики, закрепляющие волеизъявление населения Крыма, войти с представлением к Съезду народных депутатов СССР о внесении соответствующих изменений и дополнений в Конституцию СССР и до принятия Конституции Крымской АССР определить порядок формирования государственных органов республики»[48].

12 февраля 1991 года Верховный Совет УССР принял Постановление «О введении в действие Закона Украинской ССР „О восстановлении Крымской Автономной Советской Социалистической Республики” и о пополнении состава Верховного Совета Крымской АССР». Согласно «Постановлению», Севастополь был обязан «избрать тайным голосованием в месячный срок… соответствующее количество народных депутатов Крымской АССР в Верховный Совет Крымской АССР на сессии Севастопольского городского Совета народных депутатов из числа народных депутатов Севастопольского городского Совета»[49]. В 3-м томе монографии «История Севастополя» утверждается, что этим постановлением Украинская ССР исказила волю жителей города, т.к. они голосовали за статус Севастополя как города «союзно-республиканского подчинения»: «Не признав воли жителей Севастополя, Киев «в наказание» приступил к корректировке республиканского статуса Севастополя»[50]. Севастопольский историк С.Усов пишет о результатах референдума 20 января для Севастополя: «Понимание того факта, что через участие в референдуме о воссоздании Крымской АССР (как оказалось в составе УССР) «снизу» подтверждается суверенитет Украины над Севастополем, пришло гораздо позже»[51]. Если бы это было действительно так, тогда, например, и «Обращение» крымского областного совета народных депутатов к украинскому Верховному Совету не выглядело как просьба включить «воссозданную республику» в состав УССР.

Напротив, источники того времени — и публичные (газета «Слава Севастополя»), и делопроизводственные (материалы севастопольского городского Совета) — не зафиксировали никакой критики данного постановления украинского Верховного Совета. Более того, главным лейтмотивом газетных публикаций «Славы Севастополя» была откровенная радость по поводу «воссоздания государственности» в Крыму с участием Севастополя по воле Украинской ССР. Так, 14 февраля 1991 года газета «Слава Севастополя» опубликовала «срочное» интервью депутатов от Севастополя в Верховном Совете УССР Г.И. Ванеева, А.Н. Кондрякова и В.П. Некрасова. В предисловии к публикации было указано, что севастопольцы вышли на связь с редакцией «через час после того, как Верховный Совет УССР принял Закон УССР о воссоздании Крымской АССР». Депутаты обращались к севастопольцам как «к жителям Крымской автономной республики», поздравляя их с новым статусом крымской автономии[52]. Стоит отметить, что в этом коллективном интервью приняли участие трое из четырех депутатов, избранных от Севастополя в украинский парламент, в то время как четвертый депутат – бывший глава горсовета Ю.И. Ступников – в нем не участвовал.

Далеко не все в Севастополе были согласны с начавшимся в феврале 1991 года подчинением Крыму. Так, А.Н. Шестаков спустя неделю после решения Верховного Совета УССР, 19 февраля 1991 года, в статье «Почему в Киеве «не заметили» Севастополь» в местной газете отметил «равнодушие Крымского областного совета к особому статусу г. Севастополя и его относительному суверенитету от воссоздаваемой Крымской автономной республики»[53]. Первый президиум севастопольского горсовета под руководством И.Ф. Ермакова, состоявшийся 22 февраля 1991 года, прошел без Шестакова, а также председателя севастопольской городской комиссии по референдуму о статусе Севастополя, автора вопроса, вынесенного на референдум о статусе города, А.Н. Костенецкого[54]. Аналогично оба депутата, близких к Ю.И. Ступникову и его идее «союзного города», пропустили и следующее заседание президиума, состоявшееся 29 марта 1991 года, когда решался вопрос о том, какие именно севастопольские депутаты войдут в состав крымского Верховного Совета[55] (при этом Костенецкий оказался среди 28 депутатов нового крымского парламента, созданного путем преобразования крымского облсовета с добавлением севастопольцев и депутатов от «национальных меньшинств»[56]).

Вопрос статуса Севастополя руководством новой управленческой конфигурации трактовался следующим образом. Накануне референдума 17 марта 1991 года Н.В. Багров, выступая в Севастополе перед секретарями первичных парторганизаций города, заявил: «Мы в областном Совете народных депутатов считаем, что город Севастополь в силу его особенностей, с учетом того, что он является базой Черноморского флота, вправе рассчитывать на особый статус — города республиканского подчинения. Это сегодня и закреплено в конституции Украинской ССР. Мы также с пониманием относимся к проведенному севастопольцами референдуму и активно поддерживаем стремление не потерять свой статус в связи с воссозданием Крымской АССР. Учитывая все это, принято решение от имени президиумов Крымского областного и Севастопольского городского Советов народных депутатов обратиться в Верховный Совет УССР с тем, чтобы существующий статус города республиканского подчинения Севастополю оставить и закрепить его в новой конституции Украинской ССР»[57]. Эту же информацию, словно не заметив исчезновения из речи Багрова формулировки «союзный» применительно к статусу Севастополя, повторил в своем интервью в том же номере городской газеты И.Ф.Ермаков. Кроме того, он сообщил, что «по большинству вопросов, касающихся юридических, экономических и других аспектов проблемы с руководством Крымской области найдено взаимопонимание»[58]. Целью встречи Багрова в Севастополе было донесение до севастопольцев позиции руководства Крыма (и Севастополя) по поводу «опроса общественного мнения», инициированного Украинской ССР в один день с общесоюзным референдумом, с формулировкой о поддержке «Декларации о государственном суверенитете УСРР» от 16 июня 1990 года. Багров призвал севастопольцев голосовать «за» по обоим вопросам: и за сохранение Союза, и за украинский «суверенитет».

Таким образом, в результате целенаправленных действий нового руководства севастопольского горсовета по объединению с Крымом референдум о «союзном» статусе Севастополя ушёл в небытие, а сам город оказался в подчинении не только у Крыма, но и у Киева как город республиканского значения УССР. При этом положение Севастополя в крымском Верховном Совете оказалось неопределенным[59]. Сам Ермаков оказался на посту заместителя председателя Верховного Совета Крыма, учитывая «особый статус Севастополя», однако всё руководство профильных комиссий в крымском парламенте, а также Совет министров (17 человек, включая 7 заместителей председателя) с его управлениями, отделами и комитетами, остались в прежнем, чисто «крымском», составе, будучи механически переутверждены при переименовании Крымского областного Совета в Верховный Совет автономной республики[60]. Попытки некоторых севастопольцев выступить (как на сессии крымского парламента, так и в непубличных записках) против данного обстоятельства были проигнорированы руководством Крыма[61].

Дальнейшее нивелирование статуса Севастополя произошло после принятия севастопольским горсоветом «Обращения» к украинскому руководству от 20 апреля 1991 года. В данном документе горсовет официально просил Верховный Совет УССР «сохранить» за городом «республиканский статус» в составе Украины в соответствии с результатами референдума о статусе Севастополя 20 января 1991 года. В мае 1991 года Верховный Совет воссозданной Крымской АССР поддержал данную инициативу севастопольского городского совета: «Выполняя волю избирателей, высказанную на референдуме 20 января 1991 года, Севастопольский городской Совет народных депутатов принял решение от 20 апреля 1991 года об обращении с законодательной инициативой в Верховный Совет Украинской ССР по вопросу принятия Закона УССР „О Севастополе — городе республиканского подчинения”. Принимая во внимание обращение седьмой сессии Севастопольского городского Совета народных депутатов 21 созыва о необходимости сохранения существующего статуса Севастополя как города республиканского подчинения, Верховный Совет Крымской АССР постановляет: 1. Поддержать обращение Севастопольского городского Совета народных депутатов с законодательной инициативой в Верховный Совет Украинской ССР о принятии Закона УССР „О Севастополе — городе республиканского подчинения” и просить Верховный Совет Украинской ССР принять данный Закон. 2. Комиссии по разработке Конституции Крымской АССР при подготовке текста Конституции Крымской АССР учесть, что город Севастополь является городом республиканского подчинения Украинской ССР»[62].

Итак, согласно данным документам, воля севастопольцев на референдуме 20 января 1991 года состояла не в том, чтобы Севастополь получил уникальный для СССР статус города «союзно-республиканского подчинения», выводивший его из-под прямой юрисдикции Украины, а в прямо противоположном — в том, чтобы «сохранить» статус «города республиканского подчинения» в составе Украины, причём следовало специально просить Украину принять отдельный закон по данному поводу. Подобные метаморфозы трактовок административно-территориального статуса города севастопольским городским советом, однозначно поддержанные Верховным Советом Крымской АССР, позволяют предположить существование негласных договорённостей между новой руководящей «командой» севастопольского горсовета, Крымом и Киевом. Смысл этих договоренностей, скорее всего, сводился к обеспечению лояльности Украине, шедшей к государственной независимости от СССР, со стороны Севастополя через его подчинение Крыму в обмен на предоставление Крыму автономии в составе УССР.

В итоге «воссоздание государственности» Крыма, начиная с марта 1991 года, шло в соответствии с результатами референдума 20 января 1991 года о статусе Крыма как «автономной республики», в которой Севастополь по факту не получил какой-либо управленческо-политической субъектности.

Новый этап проблематики статуса Крымского полуострова (и Крыма, и Севастополя, как вместе, так и по отдельности) начался в результате объявления Украиной 24 августа 1991 года своей независимости.

«Акт о независимости Украины» объяснял объявление независимости фактом «государственного переворота», т.е. «августовского путча» ГКЧП, игнорируя тот факт, что «путч» к 24 августа был подавлен, и государственный переворот не состоялся: «Исходя из смертельной опасности, нависшей над Украиной в связи с государственным переворотом в СССР 19 августа 1991 года… исходя из права на самоопределение, предусмотренного Уставом ООН и другими международно-правовыми документами… торжественно провозглашает независимость Украины…». «Акт» вступал в действие с момента принятия (то есть с 24 августа 1991 года), однако в «Постановлении Верховного Совета УССР о провозглашении независимости Украины» от того же 24 августа речь шла о необходимости «подтверждения» независимости «всеукраинским референдумом», назначенным на 1 декабря[63]. На этот же день еще летом 1991 года были назначены выборы первого президента Украины. Таким образом, в новых исторических обстоятельствах на 1 декабря было назначено голосование сразу по двум вопросам: выборы президента и референдум о независимости.

УССР была не первой союзной республикой, объявившей в одностороннем порядке о своем выходе из состава СССР – как известно, к концу августа 1991 года независимость провозгласили три прибалтийские республики (Литва, Латвия, Эстония), Грузинская ССР (апрель 1991 года), а сразу после Украины: Молдавская ССР (27 августа 1991 года), Азербайджанская ССР (30 августа 1991 года), Киргизская ССР и Узбекская ССР (31 августа 1991 года). При этом, как отмечает П.П. Кремнев, ни одна из советских республик не соблюла легитимную процедуру выхода из состава СССР, прописанную в 1990 году в союзном «Законе о референдуме» и законе «О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из СССР» (исключением были прибалтийские республики, по выходу которых было принято решение Госсовета СССР 6 сентября 1991 года)[64].

Стоит отметить, что УССР была единственной союзной республикой, обосновавшей свое право на выход из Советского Союза «правом нации на самоопределение, предусмотренного Уставом ООН и другими международно-правовыми документами» в условиях государственного переворота. Данная норма международного права проанализирована российскими юристами применительно к Крыму и Севастополю в контексте событий 2014 года[65]. Однако до сих пор не исследовано, как с помощью данной нормы УССР смогла «сепаратно» выйти из состава советского государства. Впервые руководство УССР использовало ООН для обозначения своей позиции в октябре 1990 года, когда председатель украинского Совета министров В.А. Масол приехал в США «в связи с проведением Всемирной встречи на высшем уровне в интересах детей и участием в работе генассамблеи ООН». В рамках данной поездки Масол «имел серию неофициальных встреч с руководителями государств и правительств ряда зарубежных стран. Состоялось знакомство и короткая беседа Масола с президентом США Дж.Бушем. В беседе с премьер-министром Канады В. Малруни речь шла о путях расширения контактов между УССР и Канадой, начало которым было положено во время визита Малруни в Киев весной нынешнего года. … состоялась встреча с премьер-министром Британии Тэтчер. Она дала одобрительную оценку итогам проведения на Украине Дней Великобритании». Газета «Правда Украины» перечисляла и других западных политиков, встретившихся с руководством УССР: премьер-министр Швеции, президент Румынии, около 20 представителей ряда крупных компаний США, работники горсовета Нью-Йорка. Кроме того, в Вашингтоне Масол имел «встречу с представителями деловых, финансовых и политических кругов США украинского происхождения». На самой же Генеральной ассамблее ООН, руководитель советского правительства говорил не только о детях, но и о планах Украины «принимать непосредственное участие в общеевропейском процессе и общеевропейских структурах. Мы надеемся, что наши намерения встретят в международном сообществе понимание и поддержку и будут реализованы без лишних проволочек»[66].

Вскоре после визита руководителя Совета министров УССР в США, как сообщала «Правда Украины», штаб-квартира ООН распространила «Декларацию о государственном суверенитете Украины» «в качестве официального документа»: «Принцип самоопределения наций получил новый импульс в развитии национальной государственности с принятием этого документа 16 июля 1990 года Верховным Советом республики, отмечается в опубликованном докладе Генерального секретаря о значении всеобщего осуществления права народов на самоопределение для эффективной гарантии и соблюдения прав человека. Украинская ССР последовательно выступает за скорейшее утверждение и строгое соблюдение в международном общении права наций на самоопределение – одного из императивных принципов современного международного права… Осуществление принципа самоопределения значительно усиливает эффективность деятельности ООН в деле поддержания международного мира и обеспечения прав личности. Игнорирование же права народов на самоопределение непременно ведет к возникновению очагов напряженности в мире и сопровождается фактами грубых и массовых нарушений прав человека»[67].

Право нации на самоопределение фигурирует в двух документах, подписанных УССР с Венгрией и Польшей в это же время, осенью 1990 года. Например, в «Совместном заявлении председателя Верховного Совета УССР Кравчука и президента Венгерской республики Гёнца» говорилось: «Украинская ССР и Венгерская республика подтверждают, что, исходя из принципа самоопределения наций, народы Украины и Венгрии имеют неотъемлемое право в условиях полной свободы определять свой внутренний и внешний политический статус без вмешательства извне… Украинская ССР и Венгерская Республика заявляют о своей приверженности соблюдению упомянутых выше принципов, включая принцип территориальной целостности государств. Они будут воздерживаться от любых нарушений этого принципа и от любых действий, имеющих целью прямыми или косвенными средствами нарушить территориальную целостность друг друга»[68]. Аналогичным образом была составлена «Декларация о принципах и основных направлениях развития украинско-польских отношений»: «2… УССР и Республика Польша подтверждают, что согласно принципу самоопределения наций украинский и польский народы имеют неотъемлемое право в условиях полной свободы определять свой внутренний и внешний политический статус без вмешательства извне… 3. УССР и Республика Польша не имеют друг к другу никаких территориальных претензий и не будут выдвигать таких претензий в будущем…»[69].

Таким образом, еще осенью 1990 года на международном уровне фактически было зафиксировано право Украины на самоопределение, т.е. «сепаратный» выход из состава СССР. При этом сама Украина уже в условиях «революции на граните» определилась с тем, что не будет подписывать новый союзный договор, до принятия новой конституции на референдуме. «Августовский путч» 1991 года, квалифицированный в СССР как государственный переворот, позволил руководству УССР изменить форму «реализации права нации на самоопределение» - не через референдум-голосование за новую конституцию, а через референдум о независимости. Вскоре после провозглашения независимости 24 августа 1991 года Л.М. Кравчук поехал в США, в многочисленных выступлениях рассказывая о «тысячелетней истории украинской нации» и ее многовековому стремлению к независимости[70].

Реакция на провозглашение Украиной независимости в Крыму и Севастополе была запоздалой и неоднозначной. Внеочередная сессия крымского Верховного Совета была созвана 29 августа 1991 года для обсуждения «ситуации в Крыму в период государственного переворота 19 – 21 августа 1991 года». Еще одним вопросом повестки стало «крымское» имущество КПСС: 26 августа 1991 года Верховный Совет Украины «приостановил» деятельность КПСС, наложив арест на всё ее имущество, расположенное на территории УССР, а 30 августа и вовсе запретив партию[71].

Что же касается вопроса об отношении Верховного Совета Крымской АССР к «Акту о независимости Украины», то он намеренно не был включён в повестку дня по инициативе руководства крымского парламента. Против этого выступили только три человека: народный депутат Украины, в будущем основатель «Русской общины Крыма» В.П. Терехов, депутат крымского Верховного Совета Ю.А. Дорофеев и севастополец А.Г. Круглов[72]. В итоге Верховный Совет Крыма абсолютным большинством («против» было лишь 5 человек) проголосовал «за» то, чтобы не включать обсуждение «Акта независимости Украины» в повестку третьего заседания внеочередной сессии[73], сосредоточившись на поиске сторонников «путча», как в самом парламенте, так и в других властных структурах. К концу сессии был при этом подготовлен взаимосвязанный между собой пакет документов, фиксировавших Крым как часть независимой Украины. «Декларация о государственном суверенитете Крыма» от 4 сентября 1991 года фиксировала, что Крым стремится «создать правовое демократическое государство в составе Украины»[74]. При этом «Республика Крым» провозглашалась одновременно и «государством» (упоминалось и «гражданство Крыма»), и «государством в составе Украины», и «участником Союзного договора». Настрой Багрова на сохранение Крыма в составе Украины отмечают и авторы двухтомной монографии «История Крыма»[75]. Необходимость скорейшего заключения договора о разграничении полномочий между Крымской республикой и Украиной было зафиксировано в «Обращении к Верховному Совету Украины», при этом в тексте документа признавалось, что «Акт о провозглашении независимости Украины» распространяется на Крым, «входящий в её состав»[76]. При этом Севастополь был заявлен как часть Республики Крым, а, значит, и как часть Украины[77].

Однако если ни севастопольский горсовет (занятый преимущественно проблемой «днепровской воды»[78]), ни крымский Верховный Совет не стали впрямую обсуждать тему независимости Украины, то это стали делать жители Крымского полуострова. В частности, 28 сентября в Севастополе состоялся массовый пророссийский митинг, организованный председателем комиссии городского совета по гласности и жалобам граждан, депутатом горсовета и Верховного Совета Крымской АССР А.Г. Кругловым. Резолюция митинга была адресована Верховному Совету Крымской АССР: «Отменить неконституционный Акт дарения Крыма Украине от 19 февраля 1954 года и вернуть Крым России. В случае отказа России от Крыма требовать самостоятельности Крыма в составе Союза… До 1 декабря 1991 года провести общекрымский референдум с формулировкой о будущей судьбе Крыма: «а. Вы за Крым в составе России, б. Вы за самостоятельный суверенный Крым в составе Союза». Предполагалось, что организаторы митинга вместе с Всекрымской делегацией по вопросу переговоров с союзными и республиканскими органами власти «поднимут вопрос об отмене Акта дарения Крыма Украине и возвращения Крыма России, а в случае отказа России от Крыма» – будут «требовать самостоятельности суверенности Крыма в составе Союза»[79]. С этого момента пророссийские митинги стали частым явлением севастопольской общественной жизни. По подсчетам И.В. Островской, например, «с декабря 1992 по май 1993 гг. в Севастополе было организовано свыше 50 митингов (из них 15 несанкционированных), 13 несанкционированных пикетирования, 14 манифестаций по центру города (из них 9 несанкционированных)… Численность выступающих (видимо, имеются ввиду участники митингов, а не количество выступавших – Л.У.) колебалась от 1000 до 12 тысяч человек», на этих мероприятиях среди требований, в первую очередь, были такие: «Севастополь и Крым – России», «Севастополю – статус главной базы российского Черноморского флота», «Представитель Президента Украины – вон из Севастополя!»[80].

Настроения севастопольцев показывал и опрос населения, организованный в конце сентября 1991 года Севастопольским филиалом Советской социологической ассоциации Академии наук СССР. Темой опроса было отношение жителей к «Акту провозглашения независимости Украины». Вопрос был сформулирован следующим образом: «Одобряете ли вы Акт провозглашения Украины независимым государством?» Ответы распределились следующим образом: «да» — 25,7%, «нет» — 34,3%, «мне это безразлично» — 21,4%, «затрудняюсь ответить» — 18,6%[81].

В Крыму после объявления Украиной независимости возникло Республиканское движение Крыма (РДК) во главе с депутатом Верховного Совета Крымской АССР Ю.Мешковым, объявившим вместе со своими сторонниками «голодовку»[82]. РДК активно публиковало и распространяло листовки с призывами голосовать «против» независимости Украины на референдуме 1 декабря 1991 года: «Крымчане! Не дайте себя обмануть. .. если Вы хотите видеть Крым в составе Великой Родины – вместе с Россией, Украиной и другими республиками, СКАЖИТЕ НА РЕФЕРЕНДУМЕ – НЕТ ВЫХОДУ УКРАИНЫ ИЗ СОСТАВА СССР. Это будет означать, что Крым хочет остаться в составе единого государства» (разрядка в тексте – Л.У.)[83].

Реагируя на нарастание пророссийских настроений после объявления Украиной независимости, Президиум Верховного Совета Крымской АССР 1 октября 1991 года принял «Заявление», которое отражало позицию Н.В. Багрова в отношении статуса Крыма, занятую им еще в августе – акцент на «крымской государственности» в составе Украины. «Обращение» прямо сообщало населению, что крымский Верховный Совет не будет ставить вопроса о пересмотре границ: «В последнее время обострилась проблема территориального статуса Крыма. Вокруг нее разгораются политические страсти, возникает противостояние различных сил… Решать этот вопрос необходимо взвешенно, стремясь не обострять общественно-политическую обстановку… чтобы не только не потерять того, что уже удалось нам добиться, но и завершить начатый процесс воссоздания государственности Крыма. До сих пор в своей практической деятельности мы руководствовались волеизъявлением крымчан, выраженном ими на референдумах 20 января и 17 марта 1991 года. Эти принципы являются для нас основополагающими и в нынешней ситуации. При этом мы отдаем себе отчет в том, что акт 1954 года о передаче Крыма Украине совершен без учета мнения народа. Однако, учитывая сложную и неопределенную обстановку в стране, мы не считали бы оправданным ставить сегодня вопрос о пересмотре границ. Уважая право народа Украины на самоопределение, мы в то же время считаем, что в равной степени такое же уважение должно быть проявлено и к воле крымчан, к их праву строить свою государственность на основе референдума, если это будет вызвано изменением политической ситуации»[84].

Однако, заявив о праве крымчан на референдум, в соответствии с «правом на самоопределение», руководство крымского парламента приложило определенные усилия к тому, чтобы закон о референдуме не был принят на ближайшей сессии Верховного Совета Крымской АССР в том же октябре 1991 года[85]. Сказались и новые переговоры с Л.М. Кравчуком.

Незадолго до сессии, 10 октября 1991 года, депутаты от Крымской АССР в Верховном Совете УССР встретились в Киеве с Л.М. Кравчуком. На этой встрече Кравчук однозначно заявил о том, что январский референдум 1991 года «о статусе Крыма» проводился с целью изменить статус Крыма в составе Украины, и изменить этот статус на основании исторических аргументов может только руководство СССР: «Население полуострова само сделало выбор во время референдума. Сейчас нет необходимости вновь возвращаться к этому вопросу. Крым – это составная часть Украины. … Что же касается отмены акта 1954 года, то его необходимо рассматривать в историческом аспекте. Украина, как известно, этот акт не подписывала, ее согласия, когда это было сделано Н.С. Хрущевым, не спрашивали. Если сейчас Президент СССР М.С. Горбачев подпишет документ об отмене акта 1954 года, то тогда Верховный Совет Украины будет рассматривать эти вопросы. Но в одностороннем порядке Украина не намерена выступать за его отмену»[86].

На следующий день, 11 октября 1991 года, Верховный Совет УССР принял поправки в «Уголовный кодекс», согласно которым устанавливалась уголовная «ответственность за деятельность, направленную на нарушение территориальной целостности Украины»[87], что привело к провалу попыток принять «Закон о референдуме» в Крыму на сессии в октябре.

4 ноября президиум Верховного Совета Крымской АССР обсуждал тему «Об организационных вопросах подготовки и проведения выборов Президента Украины и всеукраинского референдума»[88]. 19 ноября 1991 года Совет Министров Крымской АССР образовал Комиссию по разработке плана внедрения Закона Украинской ССР «О языках в Украинской ССР» в Крымской АССР»[89]. Президиум крымского Верховного Совета, в свою очередь, принял Постановление «О перечислении средств с расчетных счетов партийных комитетов бывшей Крымской организации Компартии Украины на текущий счет по внебюджетным средствам». Точкой отсчета для перевода денежных средств в Крымское управление Национального банка Украины значилась дата референдума – 1 декабря 1991 года[90]. Одновременно с этим Президиум Верховного Совета Крымской АССР постановил провести «инструктивный семинар-совещание», образовать «оперативные группы» из крымских депутатов для принятия «активного участия в организации и проведении выборов Президента Украины и всеукраинского референдума»[91] 21 ноября была создана «временная комиссия по вопросам всеукраинского референдума» «с целью широкого информирования избирателей по всеукраинскому референдуму» (6 подробных пунктов, кто и как ведет «агитационно-разъяснительную работу»), где заместителем председателя стала Т.А. Красикова – руководитель только что созданной правительством комиссии по внедрению украинского языка в Крыму[92]. На внеочередной сессии крымского Верховного Совета 22 ноября было принято «Постановление» об «оргработе» по «подготовке всеукраинского референдума»[93].

Открывая сессию, председатель крымского Верховного Совета призвал депутатов как можно меньше уделять внимание «политике»: «Нам надо преодолеть излишнюю политизацию Совета. Сейчас все более ясно становится то, что на смену всплеску политической активности масс приходит политическая усталость. По данным социологических исследований, проведенных в Ялте, из 10 проблем, волнующих людей, политика стоит лишь на последнем месте. Говорю об этом потому, что сейчас у нас, депутатов, остается заряженность только на политическую борьбу»[94].

Пророссийски настроенные депутаты крымского Верховного Совета добились внесения в повестку дня пятым пунктом вопроса «Об обращении к советскому руководству об отмене актов 1954 года». Однако под давлением Президиума в результате поименного голосования обращение принято не было: «за» проголосовало 69, «против» – 50[95]. Единственная внятная попытка обсудить на сессии крымского Верховного Совета предстоящий референдум о независимости Украины как событие, которым будет окончено пребывание Крыма и Севастополя в составе единой страны, исходило от севастопольца А.Г. Круглова. Приведу цитату из стенограммы:

«А.Г. Круглов: … большинство севастопольцев – они поручили мне это сказать … мы считаем, что лучше всего будет на предстоящем всеукраинском референдуме сделать все, чтобы сказать «нет» этому референдуму. И, естественно, выступить против всех кандидатов в президенты.

Н.В. Багров. Я вынужден вас прервать, извините, пожалуйста. Только лишь потому, что я очень просил бы всех народных депутатов Крыма: не использовать официальную трибуну для такого рода пропагандистских выступлений. Это неэтично, неправильно, противоречит всякой логике. Вы можете, как человек, иметь свою точку зрения по этому поводу, можете где-то ее доказывать, но я просил бы, чтобы в стенах нашего парламента это не звучало. Это абсолютно недопустимо, поймите меня правильно.

А.Г. Круглов. Я позволил себе это только потому, что было поручение от избирателей»[96].

Прервав Круглова, председатель объявил перерыв, после которого предоставил слово руководителю избирательной комиссии В.В. Алсуфьеву. Его выступление никто не прерывал как «политическое» и «недопустимое» в стенах крымского парламента, при том, что речь шла о необходимости разъяснительной работы по поводу целей и задач референдума о независимости Украины со стороны крымских депутатов местному населению[97]. Более того, Верховный Совет принял отдельное постановление о необходимости проведения «разъяснительной работы» и ее формах[98].

Руководство же Украины демонстрировало полнейшую определенность и уверенность в положительном результате референдума о независимости. Так, накануне референдума Л.М. Кравчук заявил в интервью «Канадиен пресс»: «Украина не ждет, что ее стремление к независимости встретит положительный отклик и энтузиазм. Центральные власти в Москве не испытывают никакой радости от этого. Но это не означает, что Украина остановится в своем движении вперед»[99].

З.Бжезинский, один из самых влиятельных американских внешнеполитических идеологов, накануне референдума о независимости Украины опубликовал в Нью-Йорк Таймс статью, переведенную в «Правде Украины» 30 ноября 1991 года. В статье Бжезинский писал о важности права народов на самоопределения вместо «имперской субординации» и практически угрожал западному миру, что непризнание результатов референдума приведет к обострению международных отношений и проблемам «с русскими», а также расписывал те плюсы, которые получит мир в случае признания независимости Украины: «Если США и остальные страны Запада откажутся от признания законного права украинцев иметь суверенное государство – они тем самым поспособствуют наступлению кризиса в русско-украинских отношениях… Ошибочным направлением является игнорирование украинских национальных устремлений, но еще хуже выворачивать руки Канаде с тем, чтобы заставить ее отказаться от намерения признать независимость Украины. Вместо этого Западу следует искать гарантии того, чтобы последствия обретения Украиной независимости были доброкачественными. Украинцы почти определились в поддержке долгосрочного экономического соглашения с Москвой и другими бывшими советскими республиками. Украина стремится стать безъядерным государством, но в то же время ведутся разговоры о численности будущей армии в 450 тысяч человек, что меньше миллиона советских войск, размещенных в настоящее время на украинской земле. Это стало в значительной степени результатом попыток определить, как быть с 600 тысячи украинцев в Советской армии». Накануне референдума Бжезинский посетил Украину «для обсуждения с украинскими лидерами формулы», которая могла бы прийти на смену «меркнущему советскому центру». Эта формула предполагала создание некого координирующего и консультативного органа под названием Лиги суверенных государств[100].

В этот же день было опубликовано сообщение от имени «стран большой семерки», которые заявляли, что «готовы признать независимость Украины, если народ подтвердит свой выбор на референдуме»[101], а Канада, не дожидаясь результатов референдума, уже купила за 3,5 млн долл. «землю и здание в Киеве, где разместится консульство или посольство»[102].

В то же время анализ официальной газеты «Правда Украины» показывает, что на момент референдума фактически не существовало однозначной трактовки Украины как единой страны. Показательно содержание первого номера «Правды Украины» после референдума. На первой полосе объявление результатов референдума сопровождалось заголовком: «Люди всех национальностей во всех регионах республики сказали независимой Украине свое веское «да!»» - и подборкой материалов о голосовании в разных регионах: Одессе («Одесса выбирает свободу»), Донбассе («Радость на усталых лицах членов избирательной комиссии не давала сомнения в результатах: трудящиеся Донетчины активно высказали свое отношение к судьбе Украины и ее будущего президента»), Харьков (где имел место конфликт в связи с появлением на участках при подсчете голосов «приезжих из западных областей республики») и Закарпатье (здесь одновременно голосовали по поводу статуса «специальной самоуправляемой административной территории как субъекта в составе независимой Украины», так в дальнейшем и не полученного). Выделяется заголовок в отношении Крыма – «Крым: Не расстанусь с Украиной!». Уместно предположить, что и заголовок, и сама статья о голосовании в Крыму отражали доминировавшее в украинском обществе представление о неопределенном статусе данной территории в составе Украины: «Крым остается в составе Украины, независимость которой подтвердил, отдав ей более 54 процентов голосов своих избирателей». Говоря другими словами, официальная газета украинского Верховного Совета утверждала, что Крым мог не остаться в составе Украины, будь цифры проголосовавших ниже 50%. Материал объяснял «несознательность» крымчан и севастопольцев (54 и 57 % «за» соответственно, что радикально отличало эти цифры от голосования в целом по Украине – свыше 80 %) склонностью «доверяться не столько здравому смыслу и соображениям реальности, сколько «указующей и направляющей руке». Раньше – Коммунистической партии, сегодня – «Народной оппозиции», выразителем чаяний которой выступает независимая газета «Крымская правда». Накануне референдума из номера в номер она публиковала безальтернативный бюллетень, в котором «да, подтверждаю», было зачеркнуто. Если вы вычеркнете эти слова, говорилось в инструкции для читателей, то это значит, что вы проголосуете за сохранение Союза, нашей общей Родины… Многие крымчане, особенно пенсионного возраста, и голосовали, как учила «Крымская правда»»[103].

Результаты голосования в Крыму, несмотря на низкие в сравнении с другими регионами Украины цифры «за», позволили Л.М. Кравчуку при ответе на «вопрос, касающийся Крыма» («Спрашивали, будет ли разрешен ему референдум относительно вхождения в Союз»), сказать: «Результаты голосования на Всеукраинском референдуме подтвердили, что Крым обязан решать свои проблемы в соответствии с Конституцией Украины»[104].

Газета «Крымская правда» поместила небольшую заметку о процедуре подсчета голосов: «Заявлений и замечаний от присутствовавших на заседании Комиссии представителя Центральной избирательной комиссии по выборам Президента Украины и всеукраинскому референдуму Мазуренко С.И., наблюдателя от США первого секретаря политического отдела Посольства США Томаса К. Ниблока, представителей средств массовой информации о нарушениях при подсчете голосов, не поступило»[105]. При этом публичные источники в Севастополе умолчали о том, как происходил подсчет голосов в городе-герое, газета «Слава Севастополя» ограничилась публикацией официальных результатов голосования по 4 районам города и по городу в целом[106].

Компенсировать «умолчание» публичных источников позволяют протоколы участковых комиссий по каждому из четырех районов города (всего – 177 протоколов), а также итоговые протоколы по районам и в целом по Севастополю[107].

В первую очередь, стоит отметить, что численность людей, заявленных в итоговом протоколе на референдуме о независимости Украины 1 декабря 1991 года, как наделенных правом голоса, заметно превышает аналогичный параметр референдума о статусе Севастополя 20 января 1991 года.

Точные цифры жителей Севастополя, наделённых правом голоса, таковы:

• январь 1991 года, статус Крыма — 284 197[108],

• январь 1991 года, статус Севастополя — 282 347[109],

• декабрь 1991 года, независимость Украины — 307 024[110].

Таким образом, в Севастополе на декабрь 1991 года оказалось больше людей, наделенных правом голоса, на 24677 человек в сравнении с январем того же года, что, очевидно, не может быть объяснено приростом городского населения за данный промежуток времени.

Отдельно необходимо остановиться на вопросе о численности военно-служащих Черноморского флота, т.к., согласно опубликованным данным, в референдуме о независимости Украины приняли участие 97 % личного состава флота[111], в то время как явка по Севастополю в целом была всего 67%[112]. Соответственно, практически стопроцентная явка по флоту увеличила и общую явку по городу. При этом, если в Севастополе, по официальным данным, «за» независимость Украины проголосовало 57%, то на флоте этот показатель был принципиально выше – 75%[113], и эти результаты также были включены в итоги голосования по городу.

«Временное положение о референдуме», принятое Севастопольским горсоветом в декабре 1990 года и посвященное референдуму 20 января 1991 года о статусе города, подробно описывало категории населения, наделённые правом голоса, а также процедуру подсчёта голосов. Принципиально важным с точки зрения темы данной статьи является пункт «Временного положения о референдуме», который фиксировал, что правом голоса в вопросе о статусе Севастополя наделены только те призванные на воинскую службу, которые проживали на территории Крымского полуострова до призыва: «В списки включаются граждане СССР, достигшие ко дню или в день референдума 18 лет, т.е. родившиеся до 21 января 1973 года, прописанные или проживающие на момент составления списка на территории данного участка для голосования. Военнослужащие, проживающие за пределами расположения воинских частей, включаются в списки по месту жительства на общих основаниях. В референдуме также принимают участие военнослужащие, проходящие срочную службу в воинских частях и подразделениях, расположенных на территории области и г. Севастополя, которые до призыва проживали в Крыму и в г. Севастополе»[114].

Итак, в январском референдуме по статусу Севастополя в городе-герое участвовали только те военнослужащие, которые были жителями Севастополя, включая срочников-севастопольцев. При этом право голоса имели чуть более 282 тысяч человек. В референдуме же 1 декабря 1991 года принимал участие весь наличный состав Черноморского флота (97% от всего наличного состава, как было сказано выше), включая срочников. Сомнительность такого участия, видимо, понимали и на самом флоте, о чём свидетельствует публикация газеты «Флаг Родины» за несколько дней до референдума: «В части спасателей прошло собрание молодого пополнения, на котором член участковой избирательной комиссии капитан 3 ранга В. Соколов дал разъяснения по выборам первого президента Украины. Агитации не было, лишь чёткое изложение законов Украины о президенте, его выборах и референдумах, а также уточнение организации выборов. Право на участие в них, оказывается, есть и у моряков, призванных из других республик (выделено мной – Л.У.), хотя этим правом у спасателей воспользоваться никто не пожелал. „Мы голосовали за Ельцина» - заявили русские”»[115]. Неоднозначность ситуации была очевидна: с одной стороны, утверждалось, что Украина и Россия уже существуют отдельно (у каждой — свои президенты) и вне Советского Союза, с другой стороны – что срочники из других республик Советского Союза могут участвовать в решении вопроса о независимости Украины. При этом и на флоте присутствовало понимание, что речь идет о статусе территории, их государственной принадлежности, раз приходилось дополнительно прояснять вопрос о том, почему же к голосованию собираются привлечь тех, кто не является севастопольцами.

Обобщая сказанное, можно сделать вывод, что легитимным могло считаться голосование по Севастополю в случае, если бы 1 декабря 1991 года число людей, наделённых правом голоса, более или менее соответствовало январским показателям (282 тысячи), а не превышало его почти на 25 тысяч.

Это превышение в целом совпадает с численностью срочников Черноморского флота, дислоцированных в воинских частях в Севастополе. Так, по данным севастопольского горсовета на 1994 год, личный состав флота был 30 тысяч человек, из них — 6 тысяч офицерского состава, 24 тысячи срочников[116].

Объяснение «проукраинскому» голосованию флота можно найти в данных, которые приводил севастополец военно-морской офицер С.П. Горбачёв в книге еще 1995 года. В первую очередь, речь идёт об изменении национального состава призванных на флот срочников, ставшее следствием Закона Украинской ССР о срочной воинской службе, принятого в 1990 году и запрещавшего распределять призывников по территории СССР: срочники с территории УССР должны были распределяться по территории УССР, включая флотские подразделения[117].

Экономические факторы «проукраинского» голосования флота приводятся в качестве основных в опубликованной тем же С.П. Горбачевым записке капитана 2 ранга В. Пасякина под названием «Кто кормит Черноморский флот и Севастополь? Или почему черноморцы проголосовали за независимость Украины»[118]. Во многом этим же, сугубо экономическим, фактором объясняют «положительный» процент в целом по Севастополю на референдуме о независимости Украины и авторы трехтомной монографии «История Севастополя»[119].

Стоит отметить, что важную роль здесь сыграли элитные договоренности, в частности, командующего Черноморским флотом И.В. Касатонова с руководством УССР. О наличии таких договоренностей упоминал сам Касатонов в ходе пресс-конференции начала ноября 1991 года после поездки в Киев:

«Вопрос. На страницах „Правды”, „Комсомольской правды” опубликованы материалы о новом статусе ЧФ. Так каким же теперь — республиканским или общегосударственным — будет наш флот?

И. Касатонов: „У меня такое впечатление, что кому-то выгодно неправильно трактовать те или иные вопросы и нагнетать негативную обстановку. Статус таков: флот — это общесоюзная структура и категория. Мы подчиняемся Министру обороны и Главнокомандующему ВМФ. Безусловно право любого суверенного государства иметь свои вооружённые силы. И есть заявление Украины: вот мы, говорят, сформируем свою армию, свой флот. Есть и некоторые официальные (правда, я не слышал) мнения, что Черноморский флот — это украинский флот. Руководство Украины и тов. Морозов как министр обороны ведут себя очень достойно, очень тактично, я бы сказал, очень правильно. С точки зрения и с позиции официальных руководителей, нет в этом плане никакой торопливости, нет никакого экстремизма, а есть осторожное вхождение в контакт. Я встречался с т. Кравчуком в Киеве (это была инициатива моя, Военного совета флота). У нас была очень позитивная беседа с большим пониманием. С одной стороны, т. Кравчук сказал, что Украина не претендует на Черноморский флот, на всю его структуру, но хочет иметь свой какой-то малый флот. С другой стороны, т. Морозов очень вежливо, тактично спросил, какая есть возможность прибыть на флот, с ним познакомиться. Я, безусловно, сказал, что мы рады принять, с любым количеством специалистов, и готовы вместе работать. Это официальная позиция руководства республики. Я об этом доложил Главнокомандующему. Теперь мы уже нашли некоторые формы общения с министерством обороны Украины. Доложили о времени проведения своих больших мероприятий, больших учений и попросили их санкций. Доложили некоторые свои расчёты по вопросам финансирования, вопросам нашего участия в сфере материального производства, запросили материальные средства по вопросам строительства, продовольствия, снабжения флота. Но пока ответа нет (выделено мной. — Л.У.). Вот такие, очень осторожные, тактичные, с обеих сторон устремления, и они будут углубляться, будут находиться ещё и более общие позиции для того, чтобы, ничего не отрицая, по-умному, по-хорошему наладить контакт”»[120].

Итак, командующий Черноморским флотом не только вел переговоры с руководством Украины, информируя об этом собственное «союзное» начальство, но и согласовывал с министром обороны Украины флотские учения и вопросы материально-технического снабжения. За неделю до референдума о независимости Украины И.В. Касатонов принял участие в телепередаче в Киеве, посвященной Черноморскому флоту[121], а официальная газета Черноморского флота «Флаг Родины» прямо накануне референдума опубликовала концепцию строительства вооружённых сил Украины авторства министра оборона К. Морозова, центральным вопросом которой было право перехода офицерского состава из советской присяги в присягу государству Украина[122].

Таким образом, положительный результат голосования по вопросу о независимости Украины по городу Севастополю был в значительной степени обеспечен включением в списки людей, наделенных правом голоса, большого количества посторонних. При этом в качестве дополнительного ресурса был использован Черноморский флот, как за счет привлечения к голосованию срочников со всех республик Советского Союза, так и за счет «пропагандистской» работы. В то же время можно говорить о большом количестве нарушений при заполнении протоколов, как участковыми, так и районными комиссиями во всех четырех районах Севастополя: Балаклавском, Гагаринском, Ленинском и Нахимовском.

Согласно авторским подсчетам[123], из 178 протоколов участковых комиссий – 30 протоколов имеют правки различного рода или заполнены с ошибками (17 % от общего количества протоколов, списочный состав на этих 30 участках – 51491 человек[124]). В этой группе протоколов можно встретить затирание изначальных цифр замазкой или другими способами[125], прорисовка ручкой других цифр, чем были изначально написаны карандашом[126], исправление цифр ручкой по ручке[127], а также протоколы, в которых не сходятся подсчеты (например, голоса «за», «против» и «недействительные бюллетени» в сумме не совпадают с «урной», т.е. количеством бюллетеней, оказавшихся в урне для голосования)[128]. Больше всего протоколов с правками – в Нахимовском районе города: всего 12 протоколов или 24 % от общего количества участков района. Например, на участке 361 (Нахимовский район) «порог» явки превышен на 15 человек, сумма голосов «против» и «недействительных бюллетеней» (469) меньше голосов «за» на 14. Протокол содержит следы цифр карандашом, которые отличаются от цифр ручкой: «против» карандашом, скорее всего, было «485» (ручкой — «418»), «недействительных бюллетеней» — «0», или «8», или «9» (ручкой — «51», между цифрами ручкой «5» и «1» в числе «51» просматривается овальная цифра карандашом)[129]. Протокол 297-го участка в Ленинском районе имеет следы стёртого карандаша, при этом почти все цифры, написанные изначально карандашом, не совпадают с цифрами ручкой, в частности, голоса «за» карандашом были либо двузначным числом («75»), либо трёхзначным числом «125», но не «255» (цифра ручкой)[130].

В результате наличия правок на протоколах невозможно достоверно реконструировать, как же в действительности проголосовали люди на этих участках, при этом речь идет о голосовании примерно 1/6 от общей численности, заявленной официально. Учитывая общий контекст организации референдума о независимости Украины в Севастополе, уместно предположить, что правки протоколов появились для обеспечения положительного результата голосования «за» независимость Украины по городу за счет занижения голосов «против» и повышения голосов «за» путем соответствующего исправления цифр в протоколах, а также намеренной порчи членами комиссии бюллетеней с голосами «против», что позволяло записать такие бюллетени в «недействительные».

В Ленинском районе города на 24 участках из 59 (около 40%) проголосовали «против» независимости Украины, процент голосов «за» по итогам подсчетов в районной комиссии показал 48 % по району в целом, поэтому в итоговом протоколе районная комиссия занизила голоса «против» (на 309 голосов меньше в сравнении с подсчетами автора) и подняли голоса «за» (на 122 голоса больше в сравнении с моими подсчетами), обеспечив итоговый показатель по району 50,2% «за» украинскую независимость[131].

Еще одна особенность голосования по Севастополю на анализируемом референдуме – наличие участков без явки. Согласно «Закону УСРР о всеукраинском и местном референдумах», голосование признавалось несостоявшимся при отсутствии явки[132]. В единственном районе Севастополя, в котором сохранилась сводная ведомость — Ленинском, участки без явки отмечены карандашом[133]. Это означает, что у комиссий присутствовало понимание: на участках без явки голосование не состоялось.

Всего участков без «явки» в Севастополе было 13, больше половины участков без «явки» (7) приходится на Гагаринский район. Общая численность людей, наделенных правом голоса на участках без «явки» – 25568[134].

Кроме того, на 19 участках явка, согласно протоколам участковых комиссий, незначительно превышала 50-% порог, из них практически половина (8 участков) находились в Нахимовском районе. В целом на 19 участках этой группы с общей численностью 23310 человека превышение порога явки составило 476 человек (2%). В одном случае (116 участок Гагаринского района) «порог» явки был достигнут за счёт 1 голоса. Данный участок обращает внимание и протоколом голосования по выборам президента Украины, который (протокол) заполнен не полностью: отсутствуют цифры по трём параметрам: «недействительные» и «погашенные» бюллетени, а также параметр «общее количество бюллетеней»[135]. Несмотря на это, на нём есть подписи всех членов участковой комиссии. Это обстоятельство позволяет утверждать, что в рамках референдума о независимости Украины в Севастополе имела место практика заполнения отдельных граф протокола после того, как члены участковой комиссии в нем расписались.

В некоторых случаях «порог» явки превышен незначительно, при этом в «урне» «оказалось» бюллетеней меньше, чем 50% от списочного состава избирателей. Можно предположить, что в этих случаях «явка» была показана выше 50 % за счет несуществовавших в реальности голосовавших, соответственно, такими же нереальными были и некоторые голоса «за», обеспечивавшие положительный результат голосования по участку. Например, протокол голосования 382 участка (Нахимовский район) показывает голосов «за» больше голосов «против» на 3, при этом «порог» явки превышен на 8 человек, а «урна» меньше «явки» на 11 человек. В сумме голоса «против» и параметр «бюллетени, признанные недействительными» превышают голоса «за» на 22. Поэтому в совокупности можно предположить: 1. намеренное увеличение «недействительных бюллетеней», чтобы показать положительное голосование; 2. намеренное увеличение «явки» (число «урна» меньше «порога» явки)[136].

Стоит отметить и резкое увеличение количества «бюллетеней, признанных недействительными» на референдуме 1 декабря 1991 года в сравнении с референдумом 20 января того же года. На декабрьском референдуме общее количество бюллетеней, признанных недействительными, составляет 6926, что в 2,5 раза превышает аналогичный параметр январского референдума о статусе Севастополя (2964)[137].

Например, на 254-м участке (Ленинский район): «за» 429, «против» 423, т.е. меньше всего на 6, и ещё 45 — «недействительно»[138]. Или на 282-м участке: 577 «за», 521 «против» (превышение на 56 голосов), 8 бюллетеней было признано недействительными, но при этом куда-то исчезло 54 бюллетеня (явка — 1160, урна — 1106)[139]. Учитывая проведённую реконструкцию общего процесса заполнения протоколов, вряд ли отражающими реальность можно считать результаты голосования на участке 369, где голосов «за» больше голосов «против» на 1[140]; на участке 374, на котором сумма голосов «против» (313) и «недействительных бюллетеней» (29) равно голосам «за» (342)[141].

Понимание масштабов несоответствия официальных результатов на референдуме о независимости Украины по Севастополю реальному голосованию дает и сравнение параметра «список людей, наделенных правом голоса» референдума 1 декабря 1991 года с референдумом 20 января того же года.

Например, участок 269 Ленинского района.

На участке 269 сумма голосов «против» и «недействительных бюллетеней» (560 + 58 = 618) всего на 18 голосов меньше голосов «за» (636). Обращает внимание, что в комиссии было бюллетеней (2446) заметно больше списка (2169), а количество погашенных бюллетеней (1192) не принципиально меньше явки (1254, разница составляет 62). Порог явки при списке в 2169 человек начинается от 1085; таким образом, превышение 50%-ного порога на этом участке составляет 169 человек (1254 — 1085 = 169). При сравнении «списка» по этому участку между январским и декабрьским референдумами оказывается, что в декабре «список» больше на 203 человека (в январе этот параметр равен 1966, в декабре — 2169), а вот количество домов этого участка на всеукраинском референдуме в несколько раз меньше, чем на референдуме о статусе Севастополя и Крыма[142]. Поэтому логично предположить, что и численность людей на этом участке в декабре должна была быть заметно меньше, а не больше в сравнении с протоколом голосования в январе. Всё это в совокупности позволяет предположить (хотя и не доказать) махинации со всеми параметрами голосования, имевшими пограничное значение, на 269-м участке.

На участке 252 «порог» явки оказался превышен на 25 человек, при этом рост «списка» в сравнении с январём составил 60 человек[143]. На участке 288 «порог» явки был превышен на 84 человека, при этом имел место рост «списка» в сравнении с январем на 237 человек[144]. Участок 392 (посёлок Осипенко, Нахимовский район) в сравнении с январским референдумом, т.е. менее чем за год, «приобрёл» 492 жителя, наделённых правом голоса. При урне в 1134 бюллетеня неожиданным оказывается отсутствие недействительных бюллетеней («0» недействительных бюллетеней иногда встречается на маленьких участках в 100–200 человек — больницы, интернат, дом престарелых, т.е. там, где, скорее всего, голосовали коллективно), причём как в протоколе по референдуму, так и в протоколе по выборам президента[145]. Участок 396 в садовом товариществе «Кача» (также Нахимовский район) в сравнении с январским референдумом «приобрёл» 615 жителей, наделённых правом голоса. Кроме того, в протоколе этого участка перетёрты цифры трёх параметров («урна», «недействительные бюллетени», «погашено бюллетеней»). В протоколе по выборам президента перетёрты цифры «против» Кравчука, Чорновила, Гринева, не сходится разница «полученных» (3500) и «погашенных» (622) бюллетеней с «явкой» (2855, показано как 2878, такая же цифра в протоколе по референдуму). Анализ двух протоколов в совокупности показывает активные манипуляции со всеми параметрами голосования на данном участке. Вероятная цель: снизить число «недействительных бюллетеней» за счёт «занижения» «урны» (рекордный разрыв с «явкой» — на 64 бюллетеня меньше, чем «пришло» людей на участок)[146].

В целом, согласно авторским подсчетам[147], «чистая» явка от заявленного официально списочного состава составляет 37,5% (внутри этого показателя — свыше 20 тысяч срочников Черноморского флота, значительная часть которых не имели права выражать мнение города Севастополя, т.к. не являлись севастопольцами), а голоса «за» в процентном соотношении от официально заявленной «урны» — 34,5% (опять же включая «нелегитимные» голоса срочников Черноморского флота). Данные цифры, полученные в результате авторского анализа участковых и районных протоколов по голосованию, в целом соответствуют результатам социологического опроса севастопольцев в конце сентября 1991 года, цитировавшегося выше, что подтверждает корректность проведенного автором этих строк исследования.

Итак, реальные цифры голосов «за» независимость Украины по Севастополю были принципиально ниже результатов, объявленных официально. Проведенный анализ, как протоколов комиссий, так и общего контекста проведения данного референдума, позволяет прийти к выводу о несоответствии данных цифр действительным настроениям жителей города, а, значит, и нелегитимности его итогов. Стоит отметить, что именно эти цифры позволили Украине оставить Севастополь (а также и Крым, где официальные результаты показали примерно такой же процент «за», что и в Севастополе) как часть своей территории.

Чуть ли не первым поздравил Л.М. Кравчука с результатами референдума президент США Дж. Буш, назвавший результаты референдума «ошеломительным успехом». Новоизбранный украинский президент, в свою очередь, сообщил Бушу, что «за независимость Украины высказалось 90,32 процента населения, не было ни одной области, ни одного региона, где бы эта цифра была ниже 50 процентов»[148]. Уместно предположить, что данная фраза отсылала к голосованию именно в Крыму и Севастополе, т.к. только на этих территориях голосование было пограничным.

Принципиально важным моментом является тот факт, что Украина получила признание со стороны международного сообщества как независимого государства по результатам референдума 1 декабря 1991 года, в частности, ее независимость сразу признали Канада, Польша, Венгрия, Россия[149]. 3 декабря 1991 года «консулы США, Канады, Франции, Германии и Великобритании» заявили, что «итоги референдума дают Украине право на признание, на что… может потребоваться больше месяца»[150].

Оценку референдума о независимости Украины со стороны российского руководства можно найти в выступлении Б.Н. Ельцина в российском Верховном Совете при ратификации Беловежских соглашений: «1 декабря народ Украины высказался на референдуме за независимость. Украина отказалась подписывать Союзный договор. Последствия этого очевидны: серьезное нарушение геополитического равновесия в мире, эскалация конфликтов внутри бывшего Союза, проблемы государственных границ, национальных валют, собственных армий и другие. А ведь на Украине имеется ядерное оружие. В этих условиях заключать Договор о союзе из 7 республик без Украины и при этом оставаться спокойными, ждать очередных согласований, ничего не предпринимать – было бы просто преступно»[151].

Уже на первой встрече с прессой, сразу после собственной инаугурации в качестве новоизбранного президента, Кравчук заявил: «Мы… выступаем за межгосударственные связи с Россией, Белоруссией и другими. У меня, подчеркнул Леонид Маркович, есть по этому поводу идеи, хочу поделиться ими с Ельциным и Шушкевичем»[152]. Очевидно, речь шла о встрече в Беловежье, и, учитывая дальнейшее, можно именно Кравчука признать главным инициатором Беловежских соглашений.

Об определяющей роли референдума 1 декабря 1991 года для оставления Крыма и Севастополя в составе независимой Украины говорит и «Обращение» Л.М. Кравчука от 20 апреля 1992 года, когда в Крыму шел сбор подписей о проведении референдума о статусе Крыма уже в условиях независимой Украины. Кравчук писал: «Право народа на самоопределение – это большое и святое завоевание. Но лишь тогда, когда оно соответствует общепризнанным нормам международного права и реализуется цивилизованными методами. Мы все согласились с тем, что необходимо строить правовое, демократическое государство. Как известно, Украина признана мировым сообществом как независимая страна, территория которой, согласно действующей Конституции, включает и Крым. Поэтому любые притязания на территориальную целостность и суверенитет Украины будут рассматриваться Верховным Советом, Президентом, Правительством Украины и все цивилизованным миром как грубое нарушение статус-кво в Европе, международных норм и соглашений. Но в соответствии с принятой ООН Декларацией принципов международного права в 1970 году любая попытка, направленная на частичное или полное нарушение национального единства и территориальной целостности государства, имеющего свое действующее от имени всего народа правительство, несовместима с Уставом ООН. Население же Крыма имеет своих представителей и в парламенте, и в государственных структурах Украины. Есть еще один очень важный аспект этой проблемы: за независимость Украины как унитарного государства, 1 декабря проголосовало большинство избирателей Крыма, чем подтвердило свою волю жить в составе Украины»[153].

Подводя общие итоги исследования, стоит отметить, что в целом на протяжении 1991 года вопрос о статусе Севастополя и его административно-территориальной принадлежности не был предрешен, при этом данный вопрос находился в фокусе внимания общественных сил, партийной и государственной элиты. Отражением этого внимания стали референдумы, в которых принимали участие жители Севастополя на протяжении 1991 года, начиная от референдума 20 января 1991 года о статусе Крыма и Севастополя и заканчивая референдумом 1 декабря того же года о независимости Украины.

Изначально Севастополь не был собирался принимать участие в референдуме о статусе Крыма 20 января 1991 года. Уместно выделить как объективные причины для сближения Севастополя и Крыма, так и субъективные факторы. К первым стоит отнести фактор исчезновения сильной центральной государственной власти, а также начинавшийся процесс «украинизации» УССР после принятия «Закона о языках» и так называемой «революции на граните», когда украинский Верховный Совет принял требования митингующих в Киеве представителей западных областей данной союзной республики не подписывать новый союзный договор. К субъективным же факторам можно отнести правовой нигилизм управленцев того времени, а также их негласные договорённости. В результате этих договоренностей после референдума 20 января 1991 года и перераспределения власти внутри севастопольского горсовета Севастополь оказался составной частью процесса «восстановления государственности Крыма», в следующие полгода потеряв собственную управленческую субъектность, вместо того, чтобы бороться за союзный статус города, в соответствии с результатами собственного референдума того же 20 января 1991 года.

Что касается второго референдума 1991 года о статусе территорий – референдума 1 декабря 1991 года о независимости Украины, то его результаты были сфальсифицированы. Соответственно, 1 декабря 1991 года Севастополь реализовал свое право на самоопределение таким образом, что отказался выходить из состава СССР вместе с Украиной. Данный вывод представляется корректным экстраполировать и на Республику Крым. Это позволяет утверждать, что границы Украины 1991 года в отношении Крымского полуострова были получены нелегитимным путем.

Список источников и литературы

1.Источники

1.1. Законодательные

1.     Закон Украинской Советской Социалистической Республики о всеукраинском и местном референдумах // Ведомости Верховного Совета УССР. 1991. 13 августа. № 33. Ст. 443. С. 920.

2.     Постановление «О введении в действие Закона Украинской ССР „О восстановлении Крымской Автономной Советской Социалистической Республики” и о пополнении состава Верховного Совета Крымской АССР». 12 февраля 1991. № 713 - XII // Ведомости Верховного Совета УССР. 1991. № 9. Ст. 85.

3.     Постановление «О пополнении состава Верховного Совета Крымской АССР». 22 марта 1991. № 6-1 // Ведомости Верховного Совета Крымской АССР. 1991 – 1992 гг. № 1. Ст. 7;

4.     Постановление «О признании полномочий народных депутатов Крымской АССР, дополнительно избранных 13, 14, 19 и 21 апреля 1991 года». 23 мая 1991. № 32-1 // Ведомости Верховного Совета Крымской АССР. 1991 – 1992 гг. № 1. Ст. 16 - 17.

5.     Постановление «О Совете министров Крымской АССР». 22 марта 1991. № 5-1 // Ведомости Верховного Совета Крымской АССР. 1991 – 1992 гг. № 1. Ст. 6.

6.     Постановление «Об информации председателя окружной избирательной комиссии Крымского избирательного округа № 2 по выборам президента Украины и Комиссии Крымской АССР по всеукраинскому референдуму Алсуфьева В.В.» // Ведомости Верховного Совета Крымской АССР. Ноябрь – декабрь 1991 г. Симферополь. № 4. Ст. 57 – 58.

7.     Постановление «Об обращении севастопольского городского совета народных депутатов по вопросу сохранения существующего статуса г. Севастополя как города республиканского подчинения». 21 мая 1991. 37-1 // Ведомости Верховного Совета Крымской АССР. 1991 – 1992 гг. № 1. Ст. 51 – 52.

8.     Постановление Верховного Совета Украинской ССР от 24 августа 1991 года № 1427-XII «О провозглашении независимости Украины» Постановление Верховного Совета Украинской ССР «Акт о провозглашении независимости Украины» // Ведомости Верховного Совета Украины. 1991. № 38. Ст. 502. С. 1062–1063.

9.     Постановление Президиума Верховного Совета Крымской АССР «Об образовании временной комиссии по вопросам всеукраинского референдума» // Ведомости Верховного Совета Крымской АССР. Ноябрь – декабрь 1991 г. Симферополь. № 4. Ст. 170.

10. Постановлении Верховного Совета УССР от 17 октября 1990 года «О рассмотрении требований студентов, которые проводят голодовку в Киеве со 2 октября 1990 года» // Правда Украины. 1990. № 243. С. 2.

1.2. Делопроизводственные

1.     Государственный архив города Севастополя (ГАГС). Ф.-Р.79. Оп. 2. Д. 4381, 4384, 4385, 4392, 4494, 4496, 4499.

2.     ГАГС. Ф. Р-79. Оп. 9. Д. 17, 18, 20.

3.     ГАГС. Ф. Р-186. Оп. 3. Д. 9, 13, 14;

4.     ГАГС. Ф. Р.-298. Оп. 2. Д. 13, 14, 15;

5.     ГАГС. Ф. Р-380. Оп. 2. Д. 16, 18;

6.     ГАГС. Ф. Р – 556. Оп. 2. Д. 14, 15.

7.     ГАГС. Ф. Р-567. Оп. 2. Д. 3.

8.     Государственный архив Республики Крым (ГАРК). Ф. Р-4973. Оп. 1. Д. 16.

9.     ГАРК. Ф. Р-4993. Оп. 1. Д. 82, 151.

10. 13 созыв 1971 года: Депутаты Крымского областного Совета депутатов трудящихся 13-го созыва (28 июня 1971г. – 27 июня 1973г.) //http://politika-crimea.ru/component/content/article/1162-razdely/krym-do-1991-goda/85404-deputaty-krymskogo-oblastnogo-soveta-deputatov-trudyashchikhsya-13-go-sozyva;

11. Ведомость по результатам Всеукраинского референдума, 1 декабря 1991 г. // ЦДАВО Украины. Ф. 1. Оп. 28. Спр. 144. Арк. 6. (пер.с укр.яз.). Цит.по: Распад СССР: документы и факты (1986 – 1992 гг.). Сборник документов. Под общ.ред. С.М. Шахрая. М.: Волтерс Клувер, 2009-2016. Т.2. С. 632 – 633.

12. Депутаты Верховного Совета Украинской ССР VI-го созыва (1963 – 1967) / Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898 – 1991 //https://web.archive.org/web/20171227152700/http://www.knowbysight.info/1_ukra/10304.asp.

13. Депутаты Крымского областного Совета депутатов трудящихся (с 7 октября 1977 года - Крымский областной Совет народных депутатов)16-го созыва (4 июля 1977г. – 10 марта 1980г.) // Крым политический / http://politika-crimea.ru/component/content/article/1162-razdely/krym-do-1991-goda/85407-krymskij-oblastnoj-sovet-narodnykh-deputatov-16-go-sozyva;

14. Депутаты Крымского областного Совета народных депутатов 17-го созыва (10 марта 1980г. – 7 июля 1982г.) // Крым политический / http://politika-crimea.ru/component/content/article/1162-razdely/krym-do-1991-goda/85408-deputaty-krymskogo-oblastnogo-soveta-narodnykh-deputatov-17-go-sozyva.

15. Обращение к Верховному Совету Украины». 3 сентября 1991 г. // Ведомости Верховного Совета Крымской АССР. Ноябрь – декабрь 1991 г. Симферополь. № 4. Ст. 184.

1.3. Публицистические

1.     Васильев А. День в истории. В Киеве начался «нулевой Майдан» // Украина.ру. 02.10.2018. https://ukraina.ru/20181002/1021288896.html?ysclid=m2aahi2dcq472518268.

2.     Крымская правда. 1991. 25 января. 9 февраля. 2 декабря.

3.     Правда Украины. 1990. 29 сентября. 3 октября. 7 октября. 10 октября. 14 октября. 17 октября. 16 ноября. 20 ноября.

4.     Правда Украины. 1991. 1 октября. 12 октября. 30 ноября. 3 декабря. 4 декабря. 5 декабря. 7 декабря.

5.     Слава Севастополя. 1990. 19 октября. 26 октября. 11 ноября. 14 ноября. 20 ноября. 14 декабря.

6.     Слава Севастополя. 1991. 15 января. 14 февраля. 19 февраля. 16 марта. 29 сентября. 2 октября. 11 октября. 16 октября. 3 декабря.

7.     Флаг Родины. 1991. 21 ноября. 29 ноября. 4 декабря.

1.4. мемуарные

1.     Багров Н.В. Крым. Время надежд и тревог. Б.м., 1995

2.     Грач Л.И. Крым. Моя любовь, жизнь и судьба. Севастополь, 2017.

3.     Касатонов И.В. Записки командующего Черноморским флотом. М.: фонд Андрея Первозванного, 2000.

2. Литература

1.     Вишняков В.Г. Крым: право и политика. М., 2011;

2.     Габриелян О.А., Ефимов С.А., Зарубин В.Г., Кислый А.Е., Мальгин А.В., Никифоров А.Р., Павлов В.М., Петров В.П. Крымские репатрианты: депортация, возвращение и обустройство. Симферополь, 1998.

3.     Горбачев С.П. Пессимистическая трагедия или ЧФ и Севастополь в судьбе России. М., 1998

4.     Горбачев С.П. Севастополь в третьей обороне, 1991 – 19… : Хроника одного противостояния с элементами развала. Севастополь: б.м., 1995

5.     Исаков В. Кто и как развалил СССР. Хроника крупнейшей геополитической катастрофы ХХ века. М., 2012.

6.     Испытание Украиной. Сб.ст. М.: Институт стран СНГ, 1999;

7.     История Крыма. В 2 т. М., 2018. Т.2.

8.     История Севастополя. В 3 т. М.-Севастополь, 2020. Т.3.

9.     Костриченко В.В. Трагедия Черноморского флота. 1990 – 1997 // Москва – Крым. Историко-публицистический альманах. М., 2000. С. 150 – 176;

10. Круглов В.Н. Организация территории России в 1917–2007 гг.: идеи, практика, результаты. М., 2020.

11. Крым. Память. Право. Воля. 1954 – 2014. М.: Вече, 2019;

12. Крым. Севастополь. Россия. История. Геополитика. Будущее. М., 2006;

13. Мальгин А.В. Крымский узел: Очерки политической истории Крымского полуострова, 1989 – 1999. Симферополь: Новый Крым, 2000;

14. Мальгин А.В. Украина: соборность и регионализм. Симферополь: Сонат, 2005;

15. Островская И.В. История становления и развития русского и пророссийского движений Крыма и Севастополя в 1991 – марте 2014 гг. Дисс.на соискание степени к.и.н. Краснодар, 2018.

16. Пащеня В.Н. Крымская область в советский период (1946 – 1991 гг.). Симферополь, 2008;

17. Право крымчан на самоопределение. Предпосылки и эволюция «крымской весны». М., 2020.

18. Студентська революція на граніті. Авт.-упор. Олесь Доній. К.: Смолоскип; Тріумф, 1995;

19. Томсинов В.А. «Крымское право», или юридические основания воссоединения Крыма с Россией. Москва: Зерцало-М, 2015;

20. Ульянова Л.В. Протоколы голосования по городу Севастополю на референдуме о независимости Украины 1 декабря 1991 года: анализ источникового комплекса // История Ostcraft. Научное обозрение. 2023. № 20. С. 98 – 152

21. Усов С.А. Проблема Черноморского флота и Севастополя в условиях распада Российской империи и СССР: (историко-политологический анализ). Севастополь: [б. и.], 2003;

22. Федоров А.В. Правовой статус Крыма. Правовой статус Севастополя. Москва: Издательство Московского университета, 1999;

23. Чикин А.М. На разломе. Черноморский флот. Хроника противостояния. СПб, 1998.

[1] Багров Н.В. Крым. Время надежд и тревог. Б.м., 1995; Горбачев С.П. Севастополь в третьей обороне, 1991 – 19… : Хроника одного противостояния с элементами развала. Севастополь: б.м., 1995; Горбачев С.П. Пессимистическая трагедия или ЧФ и Севастополь в судьбе России. М., 1998; Чикин А.М. На разломе. Черноморский флот. Хроника противостояния. СПб, 1998; Испытание Украиной. Сб.ст. М.: Институт стран СНГ, 1999; Федоров А.В. Правовой статус Крыма. Правовой статус Севастополя. Москва: Издательство Московского университета, 1999; Касатонов И.В. Записки командующего Черноморским флотом. М.: фонд Андрея Первозванного, 2000; Костриченко В.В. Трагедия Черноморского флота. 1990 – 1997 // Москва – Крым. Историко-публицистический альманах. М., 2000. С. 150 – 176; Мальгин А.В. Крымский узел: Очерки политической истории Крымского полуострова, 1989 – 1999. Симферополь: Новый Крым, 2000; Багров Н.В. Региональная геополитика устойчивого развития. Киев: Либидь. 2002; Усов С.А. Проблема Черноморского флота и Севастополя в условиях распада Российской империи и СССР: (историко-политологический анализ). Севастополь: [б. и.], 2003; Мальгин А.В. Украина: соборность и регионализм. Симферополь: Сонат, 2005; Крым. Севастополь. Россия. История. Геополитика. Будущее. М., 2006; Пащеня В.Н. Крымская область в советский период (1946 – 1991 гг.). Симферополь, 2008; Вишняков В.Г. Крым: право и политика. М., 2011; Томсинов В.А. «Крымское право», или юридические основания воссоединения Крыма с Россией. Москва: Зерцало-М, 2015; Грач Л.И. Крым. Моя любовь, жизнь и судьба. Севастополь, 2017; Крым. Память. Право. Воля. 1954 – 2014. М.: Вече, 2019; Право крымчан на самоопределение. Предпосылки и эволюция «крымской весны». М., 2020.

[2] 3-томная монография «История Севастополя», подготовленная коллективом севастопольских историков под эгидой Института российской истории РАН, посвящает данному референдуму страницу. См.: история Севастополя. В 3 т. М.-Севастополь, 2020. Т.3. С. 650 – 651.

[3] Ведомость по результатам Всеукраинского референдума, 1 декабря 1991 г. // ЦДАВО Украины. Ф. 1. Оп. 28. Спр. 144. Арк. 6. (пер.с укр.яз.). Цит.по: Распад СССР: документы и факты (1986 – 1992 гг.). Сборник документов. Под общ.ред. С.М. Шахрая. М.: Волтерс Клувер, 2009-2016. Т.2. С. 632 – 633.

[4] Подробный анализ данного вопроса с юридической точки зрения см.: Федоров А.В. Правовой статус Крыма. Правовой статус Севастополя. Москва: Издательство Московского университета, 1999.

[5] Сравни состав крымского облсовета трудящихся в 1970-е и 1980-е годы: 13 созыв 1971 года: Депутаты Крымского областного Совета депутатов трудящихся 13-го созыва (28 июня 1971г. – 27 июня 1973г.) //http://politika-crimea.ru/component/content/article/1162-razdely/krym-do-1991-goda/85404-deputaty-krymskogo-oblastnogo-soveta-deputatov-trudyashchikhsya-13-go-sozyva; Депутаты Крымского областного Совета депутатов трудящихся (с 7 октября 1977 года - Крымский областной Совет народных депутатов)16-го созыва (4 июля 1977г. – 10 марта 1980г.) // Крым политический / http://politika-crimea.ru/component/content/article/1162-razdely/krym-do-1991-goda/85407-krymskij-oblastnoj-sovet-narodnykh-deputatov-16-go-sozyva; Депутаты Крымского областного Совета народных депутатов 17-го созыва (10 марта 1980г. – 7 июля 1982г.) // Крым политический / http://politika-crimea.ru/component/content/article/1162-razdely/krym-do-1991-goda/85408-deputaty-krymskogo-oblastnogo-soveta-narodnykh-deputatov-17-go-sozyva.

[5]Депутаты Верховного Совета Украинской ССР VI-го созыва (1963 – 1967) / Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898 – 1991 //https://web.archive.org/web/20171227152700/http://www.knowbysight.info/1_ukra/10304.asp.

[6] ГАГС. Ф. Р-186. Оп. 3. Д. 9, 13, 14; Ф. Р.-298. Оп. 2. Д. 13, 14, 15; Ф. Р-380. Оп. 2. Д. 16, 18; Ф. Р – 556. Оп. 2. Д. 14, 15.

[7] ГАГС. Ф. Р-79. Оп. 9. Д. 17, 18, 20.

[8] Багров Н.В. Крым. Время надежд и тревог. Б.м., 1995; Касатонов И.В. Записки командующего Черноморским флотом. М.: фонд Андрея Первозванного, 2000; Грач Л.И. Крым. Моя любовь, жизнь и судьба. Севастополь, 2017.

[9] О рабочей группе по вопросу статуса Крыма см.: Габриелян О.А., Ефимов С.А., Зарубин В.Г., Кислый А.Е., Мальгин А.В., Никифоров А.Р., Павлов В.М., Петров В.П. Крымские репатрианты: депортация, возвращение и обустройство. Симферополь, 1998. С. 117 – 134.

[10] Багров Н.В. Время тревог и надежд. Б.м., 1995. С. 95 – 97.

[11] См., например: Студентська революція на граніті. Авт.-упор. Олесь Доній. К.: Смолоскип; Тріумф, 1995; Васильев А. День в истории. В Киеве начался «нулевой Майдан» // Украина.ру. 02.10.2018. https://ukraina.ru/20181002/1021288896.html?ysclid=m2aahi2dcq472518268.

[12] «Кто заказывал беспорядки. Что узнали журналисты на брифинге в МВД УССР» // Правда Украины. 1990. 14 октября. № 236. С. 1 – 2.

[13] ГАРК. Ф. Р-4993. Оп. 1. Д. 253. Л. 52.

[14] См., например: «На сессии Верховного Совета Украинской ССР» // Правда Украины. 1990. 3 октября. № 227. С. 1.

[15] Постановлении Верховного Совета УССР от 17 октября 1990 года «О рассмотрении требований студентов, которые проводят голодовку в Киеве со 2 октября 1990 года» // Правда Украины. 1990. № 243. С. 2.

[16] Слава Севастополя. 1990. 11 ноября. № 215. С. 1.

[17] Слава Севастополя. 1990. 19 октября. № 196. С. 2.

[18] Слава Севастополя. 26 октября. № 206. С. 2; Бурмистров Н.В. Наша судьба в наших руках // Слава Севастополя. 1990. 20 ноября. № 219. С. 1; Багров Н.В. Время тревог и надежд. Б.м., 1995. С. 102.

[19] Крымской республике – быть? // Правда Украины. 1990. 14 ноября. № 261. С. 1.

[20] «Декларация о государственном и правовом статусе Крыма». Цит.по: История Крыма. В 2 т. М., 2018. Т.2. С. 694.

[21] На сессии Верховного Совета Украинской ССР // Правда Украины. 1990. 16 ноября. № 263. С. 2.

[22] Бурмистров Н.В. Наша судьба в наших руках // Слава Севастополя. 1990. 20 ноября. № 219. С. 1.

[23] Бурмистров Н.В. Наша судьба в наших руках // Слава Севастополя. 1990. 20 ноября. № 219. С. 1.

[24] ГАГС. Ф.-Р.79. Оп. 2. Д. 4384.

[25] Слава Севастополя. 1990. 22 ноября. С. 2.

[26] ГАГС. Ф.-Р.79. Оп. 2. Д. 4384. Л. 20 – 31.

[27] Стенограмму выступлений см.: ГАГС. Ф.-Р.79. Оп. 2. Д. 4384.

[28] ГАГС. Ф. Р-79. Оп. 2. Д. 4392. Л. 200 – 206.

[29] ГАГС. Ф. Р-79. Оп. 9. Д. 20. Л. 1 – 24.

[30] ГАГС. Ф. Р-79. Оп. 2. Д. 4392. Л. 202.

[31] ГАГС. Ф. Р-79. Оп. 2. Д. 4392. Л. 208; Ф.Р.-79. Оп. 9. Д. 20. Л. 4.

[32] ГАГС. Ф. Р-79. Оп. 2. Д. 4385. Л. 90.

[33] ГАГС. Ф. Р-79. Оп. 2. Д. 4385. Л. 93.

[34] Слава Севастополя. 1990. 21 декабря. С. 2.

[35] ГАГС. Ф. Р-79. Оп. 2. Д. 4392. Л. 8.

[36] Слава Севастополя. 1991. 15 января. С. 2.

[37] ГАГС. Ф.Р-79. Оп. 2. Д. 4392. Л. 231, 236, 246.

[38] ГАГС. Ф. Р-79. Оп. 2. Д. 4499. Л. 10.

[39] ГАГС. Ф. Р-79. Оп. 2. Д. 4499. Л. 160.

[40] См., например: ГАГС. Ф. Р-79. Оп. 2. Д. 4381, д. 4382.

[41] ГАГС. Ф. Р-79. Оп.2. Д. 4392. Л. 118.

[42] ГАГС. Ф. Р-79. Оп. 2. Д. 4499. Л. 122.

[43] О скандале, сопровождавшем выборы см.: Староверов Г. Новый мэр Севастополя – полковник // Крымская правда. 1991. 9 февраля. С. 1.

[44] ГАГС. Ф. Р-79. Оп. 2. Д. 4499. Л. 106.

[45] ГАГС. Ф.Р.-79. Оп. 2. Д. 4496. Л. 1.

[46] ГАГС. Ф.Р.-79. Оп. 2. Д. 4499. Л. 106.

[47] См. переписку документа о статусе города за 1993 год: ГАРК. Ф. Р.-4993. Оп. 1. Д. 253.

[48] Крымская правда. 1991. 25 января. С. 1.

[49] Постановление «О введении в действие Закона Украинской ССР „О восстановлении Крымской Автономной Советской Социалистической Республики” и о пополнении состава Верховного Совета Крымской АССР». 12 февраля 1991. № 713 - XII // Ведомости Верховного Совета УССР. 1991. № 9. Ст. 85.

[50] История Севастополя. В 3 т. М.-Севастополь. 2021. Т. 3. С. 651 – 652.

[51] Усов С.А. Проблема Черноморского флота и Севастополя в условиях распада Российской империи и СССР: (историко-политологический анализ). Севастополь: [б. и.], 2003. С. 149.

[52] Михайленко П. «Воссоздана республика: как это было, что теперь будет» // Слава Севастополя. 1991. 14 февраля. № 30. С. 1.

[53] Шестаков Н.А. Почему в Киеве «не заметили» Севастополь // Слава Севастополя. 1991. 19 февраля. № 35. С. 2.

[54] ГАГС. Ф.Р-79. Оп. 2. Д. 4392. Л. 250.

[55] ГАГС. Ф.Р-79. Оп. 2. Д. 4392. Л. 265, 272.

[56] ГАГС. Ф.Р-79. Оп. 2. Д. 4392. Л. 285.

[57] Слава Севастополя. 1991. 16 марта. С. 2.

[58] Слава Севастополя. 1991. 16 марта. С. 3.

[59] Постановление «О пополнении состава Верховного Совета Крымской АССР». 22 марта 1991. № 6-1 // Ведомости Верховного Совета Крымской АССР. 1991 – 1992 гг. № 1. Ст. 7; Постановление «О признании полномочий народных депутатов Крымской АССР, дополнительно избранных 13, 14, 19 и 21 апреля 1991 года». 23 мая 1991. № 32-1 // Ведомости Верховного Совета Крымской АССР. 1991 – 1992 гг. № 1. Ст. 16 - 17.

[60] Постановление «О Совете министров Крымской АССР». 22 марта 1991. № 5-1 // Ведомости Верховного Совета Крымской АССР. 1991 – 1992 гг. № 1. Ст. 6.

[61] Ф. Р.-4993. Оп 1. Д. 2. Л. 58 – 72, 140.

[62] Постановление «Об обращении севастопольского городского совета народных депутатов по вопросу сохранения существующего статуса г. Севастополя как города республиканского подчинения». 21 мая 1991. 37-1 // Ведомости Верховного Совета Крымской АССР. 1991 – 1992 гг. № 1. Ст. 51 – 52.

[63] Постановление Верховного Совета Украинской ССР от 24 августа 1991 года № 1427-XII «О провозглашении независимости Украины» Постановление Верховного Совета Украинской ССР «Акт о провозглашении независимости Украины» // Ведомости Верховного Совета Украины. 1991. № 38. Ст. 502. С. 1062–1063.

[64] Кремнев П.П. Распад СССР: международно-правовые проблемы. М., 2005. В отношении РСФСР полноценный анализ проведен В.Н. Кругловым: Круглов В.Н. Организация территории России в 1917–2007 гг.: идеи, практика, результаты. М., 2020.

[65] Томсинов В.А. «Крымское право», или юридические основания воссоединения Крыма с Россией. Москва: Зерцало-М, 2015; Крым. Память. Право. Воля. 1954 – 2014. М.: Вече, 2019; Право крымчан на самоопределение. Предпосылки и эволюция «крымской весны». М., 2020; Воссоединение Крыма с Россией. Исторические и юридические основания. Симферополь, 2021.

[66] «Пребывание В.А. Масола в США» // Правда Украины. 1990. 7 октября. № 231. С. 1 – 3.

[67] «Декларация – официальный документ Генеральной ассамблеи ООН» // Правда Украины. 1990. 10 октября. № 233. С. 2.

[68] «Совместное заявление председателя ВС УССР Кравчука и президента Венгерской республики Гёнца» // Правда Украины. 1990. 29 сентября. № 227. С. 1.

[69] Декларация о принципах и основных направлениях развития украинско-польских отношений // Правда Украины. 1990. 17 октября. № 236. С. 1.

[70] См., например: «Продолжается визит Л.М. Кравчука в США» // Правда Украины. 1991. 1 октября. № 184. С. 1.

[71] ГАРК. Ф. Р. – 4993. Оп. 1. Д. 8. Л. 22.

[72] Подробнее см.: ГАРК. Ф. Р. – 4993. Оп. 1. Д. 9. Л. 27 – 123.

[73] ГАРК. Ф. Р. – 4993. Оп. 1. Д. 9. Л. 28.

[74] Декларация о государственном суверенитете Крыма // Ведомости Верховного Совета Крымской АССР. 1991. № 4. Ст. 160.

[75] История Крыма. В 2 т. М., 2018. Т. 2. С. 699.

[76] «Обращение к Верховному Совету Украины». 3 сентября 1991 г. // Ведомости Верховного Совета Крымской АССР. Ноябрь – декабрь 1991 г. Симферополь. № 4. Ст. 184.

[77] Декларация о государственном суверенитете Крыма // Ведомости Верховного Совета Крымской АССР. 1991. № 4. Ст. 160.

[78] См., например: ГАРК. Ф. Р. – 4993. Оп. 1. Д. 9. Л. 32.

[79] ГАГС. Ф.Р-79. Оп. 2. Д. 4494. Л. 4 – 5.

[80] Островская И.В. История становления и развития русского и пророссийского движений Крыма и Севастополя в 1991 – марте 2014 гг. Дисс.на соискание степени к.и.н. Краснодар, 2018. С. 45 – 60.

[81] Слава Севастополя. 1991. 29 сентября. С. 4.

[82] История Крыма. В. 2 т. М., 2018. Т. 2. С. 699.

[83] ГАГС. Ф. Р-567. Оп. 2. Д. 3. Л. 3.

[84] ГАРК. Ф. Р. – 4993. Оп. 1. Д. 22. Л. 74 – 75.

[85] ГАРК. Ф. Р. – 4993. Оп. 1. Д. 22. Л. 87 – 97.

[86] «Наш депутат встретился с Л.М. Кравчуком» // Слава Севастополя. 1991. 16 октября. № 190. С. 1; «Встреча Л.М. Кравчука с депутатами Крымской АССР» // Правда Украины. 1991. 12 октября. № 191. С. 2.

[87] «За агитацию – в тюрьму» // Слава Севастополя. 1991. 16 октября. № 190. С. 1.

[88] ГАРК. Ф. Р. – 4993. Оп. 1. Д. 24. Л. 26, 28

[89] ГАРК. Ф. Р-4973. Оп. 1. Д. 16. Л. 93, 94,96, 130 – 131.

[90] ГАРК. Ф. Р. – 4993. Оп. 1. Д. 24. Л. 62, 63.

[91] ГАРК. Ф. Р-4993. Оп. 1. Д. 24. Л. 28.

[92] ГАРК. Ф. Р. – 4993. Оп. 1. Д. 15. Л. 49 – 51; ГАРК. Ф. Р. – 4993. Оп. 1. Д. 24. Л. 33, 40 – 42; Постановление Президиума Верховного Совета Крымской АССР «Об образовании временной комиссии по вопросам всеукраинского референдума» // Ведомости Верховного Совета Крымской АССР. Ноябрь – декабрь 1991 г. Симферополь. № 4. Ст. 170.

[93] ГАРК. Ф. Р. – 4993. Оп. 1. Д. 15. Л. 174.

[94] ГАРК. Ф. Р. – 4993. Оп. 1. Д. 15. Л. 19 – 20.

[95] ГАРК. Ф. Р. – 4993. Оп. 1. Д. 15. Л. 43 – 46, 73 – 76, 78

[96] ГАРФ. Ф. Р-4993. Оп. 1. Д. 15. Л. 60.

[97] ГАРК. Ф. Р. – 4993. Оп. 1. Д. 15. Л. 61-62.

[98] Постановление «Об информации председателя окружной избирательной комиссии Крымского избирательного округа № 2 по выборам президента Украины и Комиссии Крымской АССР по всеукраинскому референдуму Алсуфьева В.В.» // Ведомости Верховного Совета Крымской АССР. Ноябрь – декабрь 1991 г. Симферополь. № 4. Ст. 57 – 58.

[99] Правда Украины. 1991. 30 ноября. № 211. С. 1.

[100] Бжезинский З. «Законное право украинцев иметь суверенное государство» // Правда Украины. 1991. 30 ноября. № 211. С. 3.

[101] Правда Украины. 1991. 30 ноября. № 211. С. 1.

[102] Правда Украины. 1991. 30 ноября. № 211. С. 2.

[103] Правда Украины. 1991. 4 декабря. № 212. С. 1.

[104] Правда Украины. 1991. 7 декабря. № 214. С. 1.

[105] Крымская правда. 1991. 2 декабря. С. 1.

[106] Слава Севастополя. 1991. 3 декабря. № 228. С. 1.

[107] ГАГС. Р-79. Оп. 9. Д. 17, 18, 20; Ф. Р-186. Оп. 3. Д. 9, 13, 14; Ф. Р-298. Оп. 2. Д. 13, 14, 15; Ф. Р-380. Оп. 2. Д. 16, 18; Ф. Р-556. Оп. 2. Д. 14, 15.

[108] ГАГС. Ф.Р-79. Оп. 9. Д. 20. Л. 57.

[109] ГАГС. Ф.Р-79. Оп. 9. Д. 20. Л.58.

[110] ГАГС. Ф. Р-79. Оп. 9. Д. 18. Л. 2.

[111] «Как голосовал флот» // Флаг Родины. 1991. 4 декабря. № 236. С. 1; Горбачев С.П. Севастополь в третьей обороне, 1991 – 19… : Хроника одного противостояния с элементами развала. Севастополь: б.м., 1995. С. 67.

[112] Ведомость по результатам Всеукраинского референдума, 1 декабря 1991 г. // ЦДАВО Украины. Ф. 1. Оп. 28. Спр. 144. Арк. 6. (пер. сукр. яз.). Цит. по: Распад СССР: документы и факты (1986–1992 гг.). Сборник документов. Под общ. ред. С. М. Шахрая. М., 2009–2016. Т.2. С. 632–633.

[113] «Как голосовал флот» // Флаг Родины. 1991. 4 декабря. № 236. С. 1; Горбачев С.П. Севастополь в третьей обороне, 1991 – 19… : Хроника одного противостояния с элементами развала. Севастополь: б.м., 1995. С. 67. Горбачев утверждает, что «за» независимость Украины по флоту проголосовало 72%, однако в приводимой им же записке капитана 2 ранга В. Пасякина называется цифра 75%, которая совпадает с данными официальной газеты Черноморского флота «Флаг Родины».

[114] ГАГС. Ф.Р-79. Оп. 9. Д. 20. Л.7.

[115] Новиков В. «Не все придут голосовать» // Флаг Родины. 1991. 29 ноября. № 233. С. 1.

[116] ГАГС. Ф. Р-4993. Оп. 1. Д. 151. Л. 196.

[117] Горбачев С.П. Севастополь в третьей обороне, 1991 – 19… : Хроника одного противостояния с элементами развала. Севастополь: б.м., 1995. С. 66 – 68.

[118] Цит.по: Горбачев С.П. Севастополь в третьей обороне, 1991 – 19… : Хроника одного противостояния с элементами развала. Севастополь: б.м., 1995. С. 67 – 68.

[119] История Севастополя. В 3 т. М. – Севастополь. Т. 3. С. 654 – 656.

[120] Цит.по: Горбачев С.П. Севастополь в третьей обороне, 1991 – 19… : Хроника одного противостояния с элементами развала. Севастополь: б.м., 1995. С. 65.

[121] «Служба морская» на украинском ТВ // Флаг Родины. 1991. 21 ноября. № 227. С. 1.

[122] Морозов К. «Быть с народом в решающий период его истории» // Флаг Родины. 1991. 29 ноября. № 233. С. 2 – 3.

[123] Подробное описание методики и результатов ее применения см.: Ульянова Л.В. Протоколы голосования по городу Севастополю на референдуме о независимости Украины 1 декабря 1991 года: анализ источникового комплекса // История Ostcraft. Научное обозрение. 2023. № 20. С. 98 – 152.

[124] Совокупные подсчеты по 30 участкам см.: Ульянова Л.В. Протоколы голосования по городу Севастополю на референдуме о независимости Украины 1 декабря 1991 года: анализ источникового комплекса // История Ostcraft. Научное обозрение. 2023. № 20. С. 143.

[125] См., например: ГАГС. Ф. Р.-186. Оп. 3. Д. 13. Л. 19; Ф.Р.-556. Оп. 2. Д. 14. Л. 25.

[126] См., например: ГАГС. Ф.Р-556. Оп. 2. Д. 14. Л. 11, 23; Ф.Р-298. Оп. 2. Д. 13. Л. 30, 37, 46.

[127] См., например: ГАГС. Ф. Р-380. Оп. 2. Д. 16. Л. 24, 37.

[128] См., например: ГАГС. Ф. Р.-380. Оп. 2. Д. 16. Л. 62.

[129] ГАГС. Ф.Р-298. Оп. 2. Д. 13. Л. 12.

[130] ГАГС. Ф. Р-380. Оп. 2. Д. 16. Л. 54.

[131] См. сводную ведомость по участкам района, подсчеты автора: ГАГС. Ф. Р-380. Оп. 2. Д. 16. Л. 66 – 70.

[132] Закон Украинской Советской Социалистической Республики о всеукраинском и местном референдумах // Ведомости Верховного Совета УССР. 1991. 13 августа. № 33. Ст. 443. С. 920.

[133] ГАГС. Ф. Р-380. Оп. 2. Д. 16. Л. 66 – 70.

[134] Подсчеты автора, методику подсчета см.: Ульянова Л.В. Протоколы голосования по городу Севастополю на референдуме о независимости Украины 1 декабря 1991 года: анализ источникового комплекса // История Ostcraft. Научное обозрение. 2023. № 20. С. 141 – 142.

[135] ГАГС. Ф. Р-556. Оп. 2. Д. 14. Л. 16; Ф. Р-79. Оп. 9. Д. 18. Л. 57.

[136] ГАГС. Ф.Р-298. Оп. 2. Д. 13. Л. 33.

[137] ГАГС. Ф. Р.-79. Оп. 9. Д. 20. Л. 38. Также см.: Ульянова Л.В. Протоколы голосования по городу Севастополю на референдуме о независимости Украины 1 декабря 1991 года: анализ источникового комплекса // История Ostcraft. Научное обозрение. 2023. № 20. С. 148.

[138] ГАГС. Ф. Р.-380. Оп. 2. Д. 16. Л. 11.

[139] ГАГС. Ф. Р.-380. Оп. 2. Д. 16. Л. 39.

[140] ГАГС. Ф. Р.-298. Оп. 2. Д. 13. Л. 20.

[141] ГАГС. Ф. Р.-298. Оп. 2. Д. 13. Л. 25.

[142] ГАГС. Ф. Р.-380. Оп. 2. Д. 16. Л. 26. Ср. адреса 269 участка на январском и декабрьском референдумах: Слава Севастополя. 1990. 14 декабря. С. 2 - 3; Слава Севастополя. 1991. 2 октября. С. 2 - 3, 11 октября. С. 4. Далее анализ адресов участков будет проводиться по этим же источникам без специальной ссылки.

[143] ГАГС. Ф. Р.-380. Оп. 2. Д. 16. Л. 9.

[144] ГАГС. Ф. Р.-380. Оп. 2. Д. 16. Л. 45.

[145] ГАГС. Ф. Р.-298. Оп. 2. Д. 13. Л. 43.

[146] ГАГС. Ф. Р.-298. Оп. 2. Д. 13. Л. 47.

[147] Ульянова Л.В. Протоколы голосования по городу Севастополю на референдуме о независимости Украины 1 декабря 1991 года: анализ источникового комплекса // История Ostcraft. Научное обозрение. 2023. № 20. С. 140 – 150.

[148] Правда Украины. 1991. 5 декабря. № 213. С. 1.

[149] Правда Украины. 1991. 5 декабря. № 213. С. 1 – 2.

[150] Правда Украины. 1991. 5 декабря. № 213. С. 1.

[151] Четвертая сессия Верховного Совета РСФСР. Заседание 21. 12 декабря 1991 года. Цит.по: Исаков В. Кто и как развалил СССР. Хроника крупнейшей геополитической катастрофы ХХ века. М., 2012. С. 265.

[152] «Исторический выбор сделан» // Правда Украины. 1991. 7 декабря. № 214. С. 1.

[153] ГАРК. Ф. Р-4993. Оп. 1. Д. 82. Л. 26 – 27.