Актуальные исследования современных историков. Е.В. Кодин
ВВЕДЕНИЕ
ВНАЧАЛЕ О ТЕРМИНОЛОГИИ
Научное обсуждение любой проблематики лучше начинать с терминологии. Что мы будем понимать под коллаборационизмом?
Большая российская энциклопедия определяет коллаборационизм как добровольное сотрудничество граждан оккупированной страны с противником во вред своему государству в ходе войны или вооруженного конфликта. С этой характеристикой нельзя не согласиться, но при этом с одним уточнением – в нашем исследовательском поле требуется дополнение: словосочетание «в ходе войны» следует расширить во временном смысле до периода «холодной войны» включительно, поскольку сотрудничество части белорусской эмиграции с ЦРУ США будет также «во вред своему государству», хотя и без оккупации Белоруссии в тот период.
Как понятие коллаборационизм появился в начале XIX века в период наполеоновских войн. Термин активно начал использоваться в годы Второй мировой войны в связи с сотрудничеством французов и других европейских народов с германскими оккупационными властями.
С общим понятием коллаборационисты тесно связано и еще одно более «узкое» по своей составляющей – квислинги. Оно вошло в исторический лексикон как имя нарицательное по отношению к предателям национальных интересов европейских государств на уровне высших государственных деятелей по фамилии главы марионеточного правительства Норвегии Видкуна Квислинга, который активно сотрудничал с нацистами, за что был казнен по приговору суда в 1945 году.
К настоящему времени проблема коллаборационизма периода Второй мировой войны исследована достаточно подробно, в том числе и на территории Белоруссии.
В советское время проблематика коллаборационизма этим и ограничивалась: речь всегда шла только о сотрудничестве с нацистами. Однако в настоящее время все больше внимания уделяется и другой стороне этого вопроса – сотрудничеству бывших нацистских приспешников с американскими спецслужбами в годы холодной войны.
В части нашей проблематики речь пойдет о своего рода двойном коллаборационизме отдельных представителей белорусской националистической верхушки: вначале на территории Белоруссии с нацистами, затем в Западной Европе с ЦРУ.
При этом, поскольку по первой части публикаций достаточно много, и данная тематика показана в них довольно подробно и с обширной источниковой базой, мы в большей степени сосредоточимся на послевоенном периоде.
ИСТОЧНИКОВАЯ БАЗА
Основным источником для настоящего исследования стали относительно недавно рассекреченные документы фонда RG 263 Центрального разведывательного управления, находящегося в Национальном архиве США в штате Мэриленд, округ Колумбия [National Archives and Records Administration (NARA), College Park, MD, RG 263, CIA].
Здесь имеются документы практически на всех представителей верхушки белорусских коллаборационистов, которые тесно сотрудничали с ЦРУ в годы холодной войны.
Однако в делах каждого из них сотрудники американского разведывательного ведомства собирали различные справки и агентурные сведения о белорусских националистах, начиная с достаточно подробных биографических данных, обращая особое внимание на их деятельность в годы Второй мировой войны. Поэтому коллаборационизм с нацистскими властями в годы оккупации Белоруссии отражен в фонде ЦРУ достаточно информативно, по некоторым личностям иногда даже детально. Например, Николай Абрамчик – NARA, RG 263, CIA, Mikola Abramtchik, E ZZ-18, B1; Радослав Островский – NARA, RG 263, CIA, Ostrowski, Radoslaw, E ZZ-18, B98; Борис Рагуля – NARA, RG 263, CIA, Ragula, Boris, A1 88, ZZ 18 и другие.
Следует заметить, что сотрудники ЦРУ (ведомство было образовано в 1947 году на основе созданного в годы Второй мировой войны Управления стратегических служб (Office of Strategic Services, OSS) собирали информацию о коллаборационистах из разных источников, которые зачастую можно сопоставить, найти противоречия, нестыковки или дополнения в датах, событиях, оценках… В целом же документы формируют вполне целостное представление о коллаборационистской деятельности представителей белорусских националистов как в годы войны с нацистами, так и в послевоенный период с ЦРУ, в первую очередь в Западной Европе.
Часть первая.
Сотрудничество с нацистами в годы Великой Отечественной войны
НЕМНОГО О ПОСЛЕВОЕННОЙ ИСТОРИОГРАФИИ
Следует сразу заметить, что белорусский коллаборационизм периода войны не являлся каким-либо исключением в ряду других оккупированных нацистами регионов Советского Союза. Однако никакой ожидаемой Гитлером антисталинской или антисоветской «пятой колонны» в Белоруссии не сформировалось. Скорее наоборот – фашисты получили здесь массовое сопротивление, превратившее республику в одну большую партизанскую территорию. А на активное и сознательное сотрудничество с оккупантами пошли лишь отдельные представители верхушки белорусских националистов.
Вначале тема белорусского коллаборационизма была привнесена в зарубежную белорусоведческую тематику публикациями классиков американского послевоенного белорусоведения: в первую очередь гарвардского профессора Николая Платоновича Вакара, а затем профессора Индианского университета Ивана Стефановича Любачко.
У специалистов по белорусской истории имя Н.П. Вакара ассоциируется в первую очередь с его книгой «Белоруссия. Создание нации», изданной Гарвардским университетом в 1956 году. Сам же Вакар эмигрировал в США в 1940 году из оккупированного немцами Парижа, где работал в редакции газеты «Последние новости» (гл. редактор П.Н. Милюков), заведовал отделом информации, был секретарем редакции.
Н.П. Вакар исходит из того, что для немцев Белоруссия была страной без собственной исторической традиции, и ни каким образом не была подготовлена хотя бы к какой форме государственности. И потому нацистам следовало изначально относиться к Белоруссии как к колонии, а не как к государству сателлиту [Vakar, 1956, р.177].
В начале войны, утверждает Вакар с отсылками на германские документы, население Белоруссии приветствовало немцев как освободителей от сталинизма, давших белорусам возможность самим решать свою судьбу, и потому оккупационные войска повсюду встречались с хлебом и солью. При этом у Вакара нет никакой разницы в приветственном отношении к немцам среди западных и восточных белорусов – немцам были одинаково рады и те и другие [Vakar, 1956, р.184].
Но затем у Вакара следует существенное замечание: формальное приветствие это одно, а переход на службу к немцам представителей местного населениям – это другое. Так вот на работу в органы администрации, пишет Вакар, пошли, в первую очередь, люди с низкими моральными качествами. И здесь он приводит оценку одного из обозревателей того времени, который писал, что 95 процентов работавших на немцев точно также работали бы на любого кто платил бы им деньги, пожалуй только около пяти процентов верили, что они работают с немцами ради своей страны [Vakar, 1956, р.178]. И именно по этой причине гражданская администрация очень быстро и настолько дискредитирует себя, что прогерманская деятельность уже не будет оказывать значительного воздействия на население [Vakar, 1956, р.178]. Не прошло и года, заключает Вакар, как у подавляющего большинства белорусов отношение к немцам поменялось «от дружелюбия к враждебности» [Vakar, 1956, р.185], а в 1943 году оно перерастет в активную борьбу против оккупантов по всей стране.
Вакар перечисляет целых девять причин к этому. На первом месте стоят массовые казни евреев, нечеловеческое отношение к военнопленным, непоследовательность по отношению к колхозам, презрение к славянским народам в целом и к белорусам в особенности, отправка на работы в Германию и др. [Vakar, 1956, р.185]. Все это, в оценке автора, свидетельствовало об изначально антибелорусской оккупационной политике нацизма, реализации которой способствовали местные коллаборационисты.
В гораздо более широком территориальном плане тема оккупационного нацистского режима на захваченных землях Советского Союза впервые стала предметом исторического анализа у профессора Гарвардского, а затем и Колумбийского, и Калифорнийского (в Беркли), и Стэнфордского университетов США Александра Даллина. Семья лидера российских меньшевиков Дэвида Даллина эмигрировала вначале в Германию в 1920-е годы, затем во Францию, а в 1940 году в США. В 1957 году за авторством Александра Даллина издается книга «Захваченные территории СССР под контролем нацистов» [Dallin,1957]. В основном книга цитируется по второму дополненному изданию 1981 года, а в 2019 году она будет издана на русском языке [Даллин, 2019].
Одиннадцатая глава работы посвящена Белоруссии.
В оценке Даллина в советской Белорусии антикоммунистические настроения в значительной степени присутствовали в крестьянской среде и в тонкой прослойке белорусской интеллигенции [Dallin, 1981, р.199]. Но даже у этой части белорусских националистов, замечает автор, желание сотрудничать с немцами стало пропадать, как только они начали понимать, что у нацистов никогда не было цели создания независимой Белоруссии [Dallin,1981, р.214]. А политика массового террора и неистовое запугивание местного населения, заключает Даллин, вообще заставили население оккупированных территорий отказаться от сотрудничества с немецкими властями. И именно этот фактор вынудил «значительную часть населения вернуться в советский лагерь» [Даллин, 2019, с.46]. Сепаратизм в Белоруссии в сравнении с другими оккупированными советскими республиками, особенно с Украиной оказался значительно слабее [Dallin, 1981, р.225]. В итоге ожидаемого третьим рейхом массового коллаборационизма в Белоруссии не случилось.
В работе 1972 года Ивана Любачко также отмечается, что многие белорусы считали, что Гитлер действительно намеревался освободить их от «большевистского рабства» [Lubachko, 1972, р.147]. И потому первые немецкие подразделения встречались местным населением дружелюбно, с хлебом и солью. Белорусы ожидали от них защиты и порядка [Lubachko, 1972, р.148]. Но разочарование в «освободителях» наступило быстро. Этому способствовали массовые расстрелы евреев, насильственная отправка молодежи на работы в Германию, изъятие малолетних детей и отправка в Германию на «онемечивание» (германизацию) и др. [Lubachko, 1972, р.154]. Ответом населения на это стала повсеместная партизанская борьба. Любачко пишет так: «белорусский народ для того, чтобы выжить не видел никакой другой альтернативы, кроме как бороться» [Lubachko, 1972, р.156].
Так же, как и Вакар, Любачко отмечает, что в создании местной администрации и полиции активно участвовали представители белорусской эмиграции, вернувшиеся (хотя более подходит здесь слово «завезенные». – Е.К.) в Белоруссию из европейских стран вместе с немецкими войсками [Lubachko, 1972, р.158].
На фоне солидных академических изданий перечисленных авторов уже просто апологетической воспринимается изданная еще в 1964 году в Лондоне небольшая работа В. Калуша «На службе народа свободной Белоруссии: биографические заметки о профессоре Радославе Островском» [Kalush, 1964]. Задача книги – на примере наиболее активно сотрудничавшего с немцами Радослава Островского восхвалять и превозносить белорусских националистов за их «борьбу» в годы Великой Отечественной войны за свободную Белоруссию вместе с фашистами против «российского ига».
Из мемуарной литературы стоит выделить воспоминания Бориса Рагули «Против течения», изданные в Канаде в 2005 году [Ragula, 2005], к которым мы еще вернемся.
ПОСТСОВЕТСКИЕ ОЦЕНКИ
На постсоветском пространстве за пределами Беларуси наиболее детально тематика коллаборационизма представлена в работах профессора кафедры истории России Крымского федерального университета Олега Валентиновича Романько, признанного специалиста по проблемам коллаборационизма в годы Великой Отечественной войны. Вначале в 2008 году была издана его известная работа «Легион под знаком Погони. Белорусские коллаборационистские формирования в силовых структурах нацистской Германии (1941 – 1945)», а в 2013 году – дополненное и расширенное издание «Белорусские коллаборационисты: сотрудничество с оккупантами на территории Белоруссии, 1941-1945».
Характеризуя проблему коллаборационизма болезненной, сложной и многогранной [Романько, 2013, с. 6], автор заключает, что всестороннее изучение вопроса белорусского коллаборационизма следует строить на научном, а не идеологическом подходе к нему, и рассматривать его как часть общей проблемы военного коллаборационизма советских граждан в годы войны, хотя и со своими нюансами [Романько, 2008, с.4].
В самой же Белоруссии еще задолго до работ О.В. Романько в Минске в 1995 году была издана книга за авторством Алексея Константиновича Соловьева «Белорусская Центральная Рада: создание, деятельность, крах». Здесь, на доступных в то время документах, в основном речь идет о создании гитлеровцами просуществовавшего несколько месяцев на территории оккупированной республики некоего прообраза национального правительства – Белорусской центральной рады во главе с Радославом Островским. Автор оценивает сотрудничество части белорусских националистов как предательство интересов белорусского народа [Соловьев А.К., 1995].
С таким подходом далеко не во всем согласен автор изданной в 2016 году работы «Белорусская Центральная Рада (БЦР): создание-деятельность-упадок» Олег Гардиенко [Гардзіенка А., 2016]. Автор считает, что вопрос о сотрудничестве белорусской национальной верхушки с немецкими оккупационными властями до сих пор не изучен, а официальная белорусская историография искажает данное явление. Его позиция сводится к тому, что нельзя всех коллаборантов автоматически зачислять в разряд преступников, не учитывая при этом разные жизненные ситуации людей в годы войны.
СОВРЕМЕННЫЕ ОЦЕНКИ ИНСТИТУТА ИСТОРИИ НАН БЕЛАРУСИ
В современной Беларуси имевшие место факты открытого коллаборационизма не замалчиваются. Да, тема эта сложная, но, тем не менее, о ней открыто говорится и на страницах четвертого тома недавно изданной Институтом истории Национальной академии наук Беларуси пятитомной «Истории белорусской государственности». Фактически здесь представлена современная государственная оценка имевших место коллаборационистских проявлений в годы войны. По этой причине мы не будем давать анализ многих других отдельных публикаций белорусских историков по данной проблематике.
Позиция официальной исторической науки Беларуси представляется следующей.
Вначале определяется социальная база коллаборационизма: «Разумеется, некоторая часть жителей Беларуси оказалась вовлеченной в ряды политической коллаборации. Это были люди, которые однозначно не принимали советскую власть и сознательно сотрудничали с немецкими властями, часть оказались вовлеченными в сотрудничество с оккупантами по малодушию или несознательности. В этих рядах находились и асоциальные элементы, люди с криминальным прошлым, заинтересованные в насилии и получении благ. Были и те, кто из корыстных целей стремился, опираясь на германские власти, сохранить свое влияние и рычаги управления в структуре оккупационного режима, чтобы властвовать над людьми» [История белорусской государственности, 2019, с.250].
В правовом отношении оценка коллаборационизма представляется так: своим участием в деятельности германских органов власти коллаборационисты «не только легитимировали их деятельность, но и принимаемые агрессорами решения, направленные на осуществление преступной оккупационной политики. Все это убедительно свидетельствует, что не только нацисты, но и коллаборационисты ответственны за массовое насилие, издевательство и уничтожение белорусского народа, за преступления и разграбление материальных и культурных ценностей» [История белорусской государственности, 2019, с.252].
Однако на местах германские оккупационные органы власти не имели ни общественной поддержки, ни одобрения населения. «Абсолютное большинство белорусского народа воспринимало оккупационную власть как чуждую, как власть насилия, грабежа и террора» [История белорусской государственности, 2019, с.252].
НОВЫЕ ЗАРУБЕЖНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ В ИЗУЧЕНИИ КОЛЛАБОРАЦИОНИЗМА
В последнее десятилетие фокус в исследованиях белорусского коллаборационизма все больше смещается в сторону увязки его с проблемой Холокоста, часть вины за который «перераспределяется» от нацистов на местных белорусских коллаборационистов.
Здесь «на первое место» следует поставить работы уроженца Белоруссии, ныне проживающего в Израиле и работающего в музее Холокоста Леонида Рейна. Еще в статье 2006 года «Местный коллаборационизм в реализации «окончательного решения» в оккупированной нацистами Белоруссии» [Rein, 2006] автор отмечает, что в исследованиях Холокоста в Белоруссии выделялись два подхода: сторонники одного считали, что уничтожение евреев было делом рук немцев; представители второго утверждали, что в этом активно участвовало местное не еврейское население.
Изначальное отношение не еврейского населения к преследованию евреев было, в оценке автора, «смесью традиционного антисемитизма и страха перед новыми властями». Местное население не только не противилось изоляции евреев, но и помогало властям в их борьбе с евреями. В основном это сводилось к доносам на евреев. В физическом же уничтожении евреев автор в первую очередь винит органы местной полиции.
Автор пишет, что трудно определить, как много местного населения участвовало в уничтожении евреев, поскольку это сотрудничество принимало разные формы от доносительства до присвоения собственности и участия в массовых расстрелах. Главное для автора то, что такая коллаборация местного населения с нацистами имела место. Что само по себе уже и явилось «фактором первостепенной важности в величайшей трагедии двадцатого века» [Rein, 2006, р.399]. И получается, что сама расистская идея и нацистская политика, направленная на физическое уничтожение и порабощение славянского населения, в том числе и белорусского, у автора как бы раздваивается в ее исполнении, и значительная доля вины перекладывается с фашистов на белорусских коллаборационистов и на все не еврейское население Белоруссии.
А в книге 2011 года «Короли и пешки. Коллаборационизм в Белоруссии во время Второй мировой войны» Леонид Рейн вообще ставит под сомнение устоявшийся во времена советской историографии тезис, что весь период фашистской оккупации в Белоруссии был периодом всеобщего сопротивления. Сопротивление было, но был и коллаборационизм, отрицать который означало бы, в оценке автора, непризнание объективных фактов. В том числе и в практике уничтожения евреев.
В претендующей на обобщение книге израильского историка выделяются основные линии коллаборационизма. Это, прежде всего, участие в строительстве нового белорусского государства – в работе местной администрации, различных общественных организациях, включая Союз белорусской молодежи, пропаганда в прессе. Отдельная глава посвящена сотрудничеству с нацистами православной церкви. Наибольшее внимание уделено лидерам и идеологам национализма, которые и были, по определению автора, «пешками» в нацистской игре.
Центральной темой в работе проходит белорусский Холокост и участие в нем местного населения. Приводятся цифры: в Белоруссии накануне войны проживало около миллиона евреев, в Холокосте погибло около 80% еврейского населения. При этом автор утверждает, что во всех случаях массовых убийств евреев были активно задействованы силы местной полиции, которая загоняла евреев в гетто, выгоняла из домов, собирала в местах предполагаемых расстрелов, убивала евреев, присваивала их имущество.
При этом автор излагает материал так, что у читателя может сложиться впечатление, что в Холокосте вообще нет участия нацистов, они как бы лишь провозгласили идею «окончательного решения еврейской проблемы», а делалось все руками не евреев, и, в первую очередь, местной полиции. Другими словами, просматривается позиция переложить вину за Холокост в большей степени на белорусских коллаборационистов, «оставляя в тени» нацистов.
По такой же схеме, но с иными «действующими лицами» выстраивал свои оценки белорусского коллаборационизма и Калуш. На основе разных «документальных свидетельств» автор показывает, что казни белорусских евреев осуществлялись только руками преступников, которых немцы набирали из числа коммунистов и московитов (Moscovites). С целью же компрометации белорусского национального движения их одевали на время преступных деяний в одежду с белорусскими нашивками на рукавах» [Kalush, 1964, р.42].
Сторонникам такого рода абсурдных подходов и вольного обращения с историческим прошлым следовало бы познакомиться с работой американского исследователя Уэйтмана Беорна, пришедшего в историческую науку после обучения в академии Вест-Пойнт и непосредственного своего участия в войне в Ираке в 2003-2004 гг., защитившего диссертацию и подготовившего на ее основе монографию «Холокост в Восточной Европе» [Beorn, 2014].
Беорн поставил своей целью пересмотреть широко распространенный миф о «чистом вермахте», солдаты которого исполняли свой долг, участвуя в сражениях. Считалось, что если вермахт и принимал участие в операциях против местного населения, это было вызвано реакцией на деятельность партизан. Роль вермахта старательно преуменьшалась, речь шла скорее о «соучастии», причем вынужденном; подчеркивалось отличие «простых солдат» от частей СС и других формирований, запятнавших себя военными преступлениями.
Однако, по мнению автора, оккупационные планы нацистского руководства, основанные на расовой идеологии и предполагавшие применение насилия поистине ужасающего уровня, подразумевали и непременное участие вермахта в их реализации [Beorn, 2014, р. 4-5]. В центре его внимания находится Холокост как важная часть «проекта геноцида», который включал в себя убийство советских военнопленных, мирных граждан, политику обречения на голодную смерть и многое другое и являлся центральным элементом расовой и демографической реорганизации Европы. Без участия вермахта осуществить его было бы трудно и едва ли возможно.
В книге Беорна, хотя и сосредоточенной на таком инструменте политики Холокоста, как германская армия, постоянно возникает и местное население в качестве участников, свидетелей и борцов с оккупантами. Он отмечает, что без участия местных властей и полиции осуществлять массовые убийства было бы весьма сложно. Однако местное население было куда более расположено к евреям, чем в соседних Литве и Украине и относилось к сотрудничеству с нацистами весьма сдержанно. Об этом свидетельствует, в частности, привлечение к антиеврейским акциям подразделений литовцев и латышей, поскольку белорусских вспомогательных сил явно не хватало [Beorn, 2014, р.36].
Всю сложность жизненной ситуации для населения Белоруссии в части интересующей нас проблематики пытается представить в своей работе 2016 года «Что ты делал во время войны? Личностные реакции на последствия нацистской оккупации» Франциска Экзелер, получившая образование в Германии и защитившая диссертацию в Принстонском университете США. В годы войны, заключает автор, Белоруссия являла собой территорию конфликта, имевшего множество измерений. Немцы, советские партизаны, зондеркоманды, евреи, местное население, белорусские подразделения, сформированные националистами, в Западной Белоруссии партизаны Армии Крайовой, южнее – подразделения украинских националистов – все воевали «против всех», и чаще всего люди в оккупации оказывались перед лицом «выбора без выбора» (choiceless choices) [Exeler, 2016, p.810]. Другими словами, в такой обстановке коллаборационизм был своего рода вынужденным, предопределенным разными жизненными ситуациями явлением.
В настоящее время тему белорусского коллаборационизма продолжает работающий в вашингтонском музее Холокоста Марк Александер, защитивший в 2019 году в университете Джорджа Вашингтона диссертацию на тему «Нацистские коллаборационисты и воины «холодные войны»: белорусские квислинги Америки» [Alexander, 2019]. В ней в первую очередь рассматривается послевоенный период белорусского националистического движения. Но одновременно в работе подробно рассматриваются и связи лидеров белорусского коллаборационизма с нацистами во время войны.
КОЛЛАБОРАЦИОНИЗМ ВОЕННОГО ВРЕМЕНИ В ЛИЦАХ
Радослав Островский. Из общего немалого числа коллаборационистов эпохи Второй мировой войны авторы четвертого тома «Истории белорусской государственности» на первое место ставят президента созданной нацистами в самом конце 1943 года Белорусской центральной рады Радослава Островского.
С самых первых дней Великой Отечественной войны бывший учитель физики и математики, работавший в предвоенные годы в польской Лодзи [более подробно о довоенной биографии Островского см.: Кодин, 2021, с.275-276], стал начальником управы Минского округа, о чем откровенно писал после войны в записке для ЦРУ: «Перед нашей группой в 5 человек белорусов была поставлена задача создать местные органы власти на белорусской территории... Принимая во внимание мое знание территории и людей, военная администрация немцев поставила меня на создание местных органов власти в Минской области. Эта задача была очень легкой для меня, поскольку я был знаком почти с каждым районом. Уже через неделю, получив в поддержку военный транспорт, я смог организовать 21 район в Минской области. Это привело в восторг и впечатлило немцев...» [NARA, RG 263, CIA, Ostrowski, Radoslaw, E ZZ-18, B 98. “The Belorussian Central Rada (Council), Past and Present”, August 22, 1952, 1, р.7].
Затем будут Брянск, Смоленск и Могилев, где он также создает органы местной администрации. В декабре 1943 года распоряжением нацистского наместника в Белоруссии Курта фон Готтберга Островский назначается президентом Белорусской центральной рады – формального органа белорусского самоуправления.
Главное, что успел сделать на этом посту Островский – создать военные белорусские подразделения для борьбы с белорусскими же партизанами. 23 февраля 1944 года Готтберг отдал приказ о создании отрядов Белорусской краевой обороны. 10 марта 1944 года на основании этого решения Островский объявил мобилизацию в БКО. В приказе отмечалось, что все, кто не явится на мобилизационные пункты, будут приговорены к смертной казни [Соловьев А., 1995, c.33]. По словам Островского, сам он предполагал, что запишутся 10 тысяч человек, Готтберг рассчитывал на 2-3 тысячи. Однако, со слов Островского, в отряды записалось 28 тысяч человек [NARA, RG 263, CIA, Ostrowski, Radoslaw, E ZZ-18, B 98. “The Belorussian Central Rada (Council), Past and Present”, August 22, 1952, 1, p.11]. Из них было сформировано 40 батальонов, которые сосредоточили в районах с наибольшей партизанской активностью.
27 июня 1944 года в Минске в здании оперного театра состоялся второй Всебелорусский съезд, в котором приняли участие более тысячи националистов со всех частей Белоруссии, а также представители эмигрантов из европейских стран. Съезд принял резолюцию о признании Белорусской центральной рады, во главе с Островским, единственным законным представителем белорусского народа.
В своем программном выступлении на съезде Островский заявлял следующее: «Когда мы создавали Белорусскую центральную раду, то нашей первой задачей было сделать что-либо по защите страны от большевиков и иных вооруженных бандитов» [Kalush, 1964, p.85]. То есть, гитлеровцы, разрушившие к тому времени всю Белоруссию, никак не считались врагами белорусского народа. Враг у Островского был один – большевики. Но не нацисты, которые совместно с гражданской администрацией из числа коллаборационистов создали на территории Белоруссии «систему тюрем, концентрационных лагерей и гетто» из более чем 260 лагерей смерти, их филиалов и отделений (для военнопленных, для гражданского населения, женские лагеря, пересыльные лагеря СС, штрафные, гетто), которые только в одном Тростенецком лагере смерти уничтожили более 206 тысяч человек.
Однако работу Центральной рады пришлось быстро свернуть. Уже через день после минского съезда, в связи с наступлением Красной армии, 800 человек из числа сотрудничавших с Островским белорусских сторонников Рады вместе с членами семей были отправлены специальным поездом в Берлин. В Германии, созданные белорусские батальоны Краевой обороны были реорганизованы в первую Белорусскую дивизию, получившую затем название 30-й дивизии СС. Дивизия была дислоцирована в Баварии, в конце войны она сдастся в плен американским войскам.
Франчишек Кушель родился в Минске в 1895 году. Обучался в офицерской школе в Вильно, служил в русской армии в годы Первой мировой войны. Во время Гражданской войны воевал против большевиков. В начавшейся в 1919 году польско-советской войне воевал на стороне Польши [NARA, RG 263, CIА, Kushel, Francis, E ZZ-18, B 76, Operational, September 12, 1950]. Двадцать лет служил в польской армии. В звании капитана был пленен Красной армией в сентябре 1939 года, отправлен в лагерь военнопленных в Старобельск (недалеко от Луганска), откуда через 8 месяцев был переведен в Катынский лагерь под Смоленском. Кушель был одним из немногих уцелевших в катынских расстрелах офицеров польской армии. Как свидетеля этих событий его отправили в Москву на Лубянку. Освобожден в июне 1941 года под наблюдение НКВД. Вернулся из Москвы в оккупированный фашистами Минск. Здесь возглавил городскую полицию и был ректором Белорусской полицейской школы. Летом 1943 года приказом группенфюрера СС фон Готтберга возглавил все белорусские полицейские силы. Занимался вопросами борьбы с антифашистской пропагандой. В обязанности Кушеля входила пропаганда среди личного состава полицейских частей, которая должна была вестись в пронемецком и белорусском национальном духе. После создания Белорусской центральной рады Островский назначит майора Кушеля командующим военными батальонами Белорусской краевой обороны (БКА).
Станислав Станкевич занимает особое место в рядах белорусских коллаборационистов. Профессор филологии Станислав Станкевич стал одним из наиболее известных белорусских военных преступников, сотрудничавших с нацистами в истреблении белорусских евреев. Родился Станкевич в 1907 году недалеко от Вильно. Был учителем белорусского языка и литературы, защитил докторскую диссертацию в Виленском университете по теме белорусского влияния на польскую романтическую поэзию [NARA, RG 263, CIA, Stankievich, Stanislaw, E ZZ-16, B 50. “Brief Biography: Translation”, 1].
На момент начала Второй мировой войны Станкевич работал учителем в Новогрудке. Будучи назначенным бургомистром Борисова, в июле 1941 года начал активно создавать гетто на 8 тысяч человек, несет непосредственную ответственность за уничтожение 6,5 –7 тысяч евреев [Rein, 2011, р. 267]. Именно в Борисове появился так называемый «сардинный метод» захоронения евреев в общих больших ямах: убитых складывали слоями для уплотнения – вначале ногами в одну сторону, затем в другую, чтобы больше вмещалось в могилы. Годы спустя, уже работая в Мюнхенском институте по изучению СССР, Станкевич будет отрицать свое личное участие в убийстве евреев [NARA, RG 263, CIA, Stankievich, Stanislaw, E ZZ-18, B 125. “S. Stankievich, Member of the Institute Council”, July 15, 1954]. Тем не менее, после этой резни его повышают до должности бургомистра Барановичской области, где весной 1942 года он также начнет создавать гетто. В августе 1944 года в Берлине Станкевич возглавил редакцию белорусского пронацистского издания «Раница» (Утро).
Эмануил Ясюк начал сотрудничать с нацистами еще в Варшаве до нападения Германии на СССР, работая в созданном немцами Белорусском комитете. В оккупированной Белоруссии фашисты назначат Ясюка бургомистром г. Клецка. Здесь в отсутствии постоянных немецких органов администрации все решал непосредственно сам Ясюк. Он лично составлял списки на расстрелы проживавших в городе и районе поляков и евреев, по его приказу были убиты 5 000 евреев [NARA, RG 319, IRR, Jasiuk, Emanuel, E 134, B 339. “Jasiuk, Emanuel. Re: War Criminals”, September 19, 1950, 1].
Юрий Соболевский родился в 1889 году в г. Столбцы, что в 75 километрах юго-западнее Минска. Получил хорошее образование топографа. Служил в русской армии с 1915 года до окончания Первой мировой войны, затем воевал против Красной армии в польско-советской войне. Жил в Польше. Был депутатом польского сейма. Приветствовал войска Красной армии в сентябре 1939 года, но был арестован и отправлен в тюрьму как белорусский националист. Летом 1941 года начал сотрудничать с нацистами. Назначен бургомистром г. Столбцы, вскоре переведен на должность бургомистра Барановичей, с июля 1941 года по июнь 1943 года, когда его «забрали» в Минск на место Ивана Ермаченко руководить отрядами оккупационной полиции Белорусской народной самопомощи (БНС). Входил в состав руководства Белорусской центральной рады.
Борис Рагуля – бывший резервист польской армии, прошел офицерские курсы, получил чин хорунжего. В составе Войска польского воевал против немцев в начавшейся Второй мировой войне, попал в плен, бежал, работал учителем немецкого языка в своем родном районе. В начале 1941 года был арестован НКВД за антисоветские высказывания в школе и помещен в минскую тюрьму. Освобожден немцами. Сразу стал работать как переводчик и офицер связи между немецкой военной администрацией и местными властями, созданными Островским [NARA, RG 263, CIA, “AEQUOR, Vol. 3”].
Рагуля изначально ни сколько не сомневался в том, что немцы пришли как освободители Белоруссии от коммунистического советского режима. И уже летом 1942 года он назначен командиром Белорусской народной самопомощи в Новогрудском округе, затем возглавил кавалерийский эскадрон численностью 150 человек, созданный для борьбы с партизанами силами белорусских коллаборационистов. Белорусские военные эскадрона имели свою форму: серая немецкая униформа с белорусским знаком отличия – двойной крест и красно-белый флаг на рукавах и воротничках. Его командир капитан Рагуля не должен был подчиняться местным немецким властям, а только лично генеральному комиссару фон Готтбергу. «И, что самое парадоксальное, – отмечает Романько – в действительности так оно и было [Романько, 2008, с.174].
В своих, написанных в преклонном возрасте мемуарах, Рагуля попытается как-то обелить свое тесное сотрудничество с нацистами. Начнет с заявления, что его понимание сути нацизма стало иным, когда он прочитал «Майн кампф» Гитлера: «Меня шокировало, когда я узнал, что Гитлер намеревался захватить славянские народы и превратить их в рабов для обслуживания высшей арийской расы» [Ragula, 2005, р.69]. И второе. По утверждению Рагули, его эскадрон никогда не воевал с партизанами, но зато всегда защищал местное население от произвола жандармов, чем и «завоевал сердца белорусов» [Ragula, 2005, р.85].
После роспуска эскадрона Рагуля пройдет обучение в диверсионной школе абвера для заброски агентов в тыл Красной армии. Полученные здесь знания и навыки он будет активно применять уже в послевоенной Европе.
Оккупационный нацистский режим на советских территориях существенно отличался от захваченных Германией стран Европы. Там продолжали работать прежние органы власти. Немцы лишь контролировали их деятельность. В Белоруссии же нацисты вынуждены были создавать так называемые вспомогательные органы власти из числа местного населения. Зачастую им в этой работе помогали завезенные вместе с немецкими воинскими частями представители белорусской эмиграции из Польши, Германии, Чехословакии и других европейских стран. Одним из таких ярых белорусских националистов был присланный из Праги по личному распоряжению рейхминистра по делам восточных территорий А. Розенберга Иван Ермаченко.
И.Ермаченко – офицер русской армии, участник Первой мировой войны, подполковник, в годы Гражданской войны воевал на стороне Белой армии, эмигрировал в Турцию, работал в Праге вместе с президентом Белорусской народной республики (в изгнании) Василием Захаркой. Последний не пошел на прямое сотрудничество с нацистами, а Ермаченко прибыл в Минск и возглавил созданную уже осенью 1941 года Белорусскую народную самопомощь (БНС). Эта структура будет активно участвовать в вербовке и вывозе рабочей силы в Германию. За свои «достижения» летом 1942 года гауляйтер Белоруссии В. Кубе даже включил Ермаченко как советника в свой Генеральный комиссариат [История белорусской государственности, 2019, с.196].
Однако как только лидеры белорусского национализма стали заявлять о своих претензиях на создание более независимых национальных органов власти, то уже летом 1942 года многие будут арестованы, часть из них отправлена в Германию, часть расстреляна. Немцы завели на Ермаченко и все руководство Самопомощи уголовное дело за крупные финансовые нарушения. Весной 1943 года Ермаченко вернулся в Прагу. Одновременно будет распущен и созданный и возглавляемый Ермаченко Белорусский корпус самообороны (БКС).
Затем оккупационные власти создадут с тем же национальным окрасом в названиях новые органы власти: Белорусскую раду доверия и на ее основе – Белорусскую центральную раду.
Однако просуществуют последние всего лишь несколько месяцев, летом 1944 года Белоруссия будет полностью освобождена от фашистов в ходе наступательной операции «Багратион».
Созданные же нацистами при германских оккупационных органах местные вспомогательные структуры являлись, в оценке официальной белорусской исторической науки, «не более чем политическим фарсом». Их деятельность была не только ограничена указаниями и распоряжениями германских властей, но и направлена «на поддержку оккупационного режима, организацию борьбы с партизанским движением и патриотическим подпольем, на выполнение военно-экономических задач для нужд третьего рейха» [История белорусской государственности, 2019, с.251].
Простые же белорусы в своем большинстве «считали всех, кто сотрудничал с немцами, своими врагами» и «не стали в очередь за получением должностей в оккупационных органах власти» [История белорусской государственности, 2019, с.192, 201].
Часть вторая.
Белорусские коллаборационисты на службе ЦРУ в годы холодной войны
АМЕРИКА ПРИНИМАЕТ БЕЛОРУССКИХ НАЦИСТСКИХ ПРИСПЕШНИКОВ
В 1974 году в Соединенных Штатах Америки в штате Нью-Джерси на берегу реки был установлен памятник с надписью: «Слава змагарам за вольную Беларусь (Слава борцам за свободную Беларусь)». Все оформление памятника в известных сегодня бело-красно-белых тонах, в центре герб «Погоня». Над постаментом большой металлический крест с маленьким двойным крестом в центре. Именно такое изображение было на нарукавных красно-белых шевронах белорусских полицаев и военных подразделений, вошедших затем в состав 30-й дивизии СС.
Как и почему это стало возможным?
Одним из первых ответ на этот вопрос дал в своей книге «Белорусский секрет», изданной в 1982 году в США, Джон Лофтус [Loftus, John. The Belarus Secret, ed. Nathan Miller. New York]. По истечении почти 30 лет автор переиздаст эту свою работу с существенными дополнениями и под новым названием – «Нацистский секрет Америки» [Loftus, John. America’s Nazi Secret. Walterville, OR, 2010]. Автор хорошо знает предмет своего изучения: с 1979 года он работал прокурором в отделе специальных расследований Министерства юстиции США. Данная структура занималась вопросами выявления, наказания и депортации нацистских преступников в Америке. Лофтус непосредственно курировал направление белорусского коллаборационизма, работал с документами Центрального разведывательного управления. В своих публикациях он показал, как американские спецслужбы «завезли» в послевоенные США более 300 белорусских коллаборационистов, которых финансировали и оберегали от преследований для использования в антисоветской работе.
В уже упомянутой нами ранее диссертации Марка Александера «Нацистские коллаборационисты и воины «холодные воины»: белорусские квислинги Америки» в первую очередь рассматривается послевоенный период белорусского националистического движения. Практически все лидеры белорусского марионеточного режима, существовавшего при нацистах, эмигрировали в США, где продолжали свою антисоветскую политическую деятельность. Они проживали там под своими именами, и в итоге, когда в США начались расследования преступлений нацизма, оказались в фокусе внимания правительства и в центре публичного скандала. В диссертации подробно рассматриваются связи этих людей с нацистами во время войны, их совместные с ЦРУ антисоветские операции в начале холодной войны и их участие в американской политике антикоммунизма.
Ставшие относительно недавно доступными в Национальном архиве США рассекреченные документы ЦРУ проливают новый свет на деятельность коллаборационистов в оккупированной нацистами Белоруссии, а также на то, как в годы «холодной войны» американские спецслужбы, вопреки национальному законодательству о необходимости предания суду бывших нацистских приспешников, использовали их в своих интересах, защищали от правосудия, предоставляли американское гражданство.
Документы ЦРУ свидетельствуют об участии многих бывших нацистских коллаборационистов в подготовке американскими спецслужбами разного рода разведывательных, подрывных операций, вплоть до прямой заброски агентов на территорию БССР в 1950-е годы, и в информационно-пропагандистской работе против СССР с территории Европы совместно и под эгидой Американского комитета освобождения от большевизма посредством «Радио Свобода» [см. Кодин, 2019], Мюнхенского института по изучению истории и культуры СССР [см. Кодин, 2016] и иных структур.
Так первым из белорусских коллаборационистов в Америке окажется Эмануил Ясюк. В 1949 году Островский официально назначит его председателем Белорусской центральной рады в США, где он зарегистрирует организацию в ведомстве генерального прокурора. Чтобы избежать возможной экстрадиции за свои деяния в годы войны, Ясюк будет активно работать на ЦРУ и станет информатором для ФБР. В фонде ФБР США имеется значительный по объему материал о его послевоенной работе с ведомством, а также локументы о преступной деятельности Ясюка против белорусского народа во время фашистской оккупации [см.: NARA, RG 65, FBI, Jasiuk, Emanuel, E A1-136 Z, B 76]. Вместо суда или высылки из Америки в декабре 1956 года Ясюк станет гражданином США
В 1950 году получит американскую иммигрантскую визу и окажется в Нью-Йорке Франчишек Кушель. До этого в послевоенной Германии Кушель работал в должности коменданта лагерей для беженцев в американской зоне оккупации Германии – в Регенсбурге и Мишельсдорфе. В Нью-Йорке он станет сотрудничать с американскими спецслужбами. Кушель получил американское гражданство в декабре 1955 года.
Дольше других в Европе задержится Станислав Станкевич. В послевоенной американской зоне оккупации в Германии Станкевича поставят во главе лагеря для перемещенных лиц Остенхофен, расположенного в Баварии недалеко от Регенсбурга. В мае 1950 года Станкевич станет руководителем языковой подготовки для Международной организации по делам беженцев (International Refugee Organization) в Мюнхене. Здесь же в Баварии он будет работать председателем научного совета созданного и финансируемого ЦРУ Мюнхенского института по изучению истории и культуры СССР, редактором белорусско-язычных пропагандистских материалов, президентом Белорусского института искусств и науки в Мюнхене. В марте 1969 году палач белорусских евреев Станкевич также окажется в США под покровительством ЦРУ.
Борис Рагуля в американской зоне оккупации Германии будет готовить совместно с ЦРУ нелегальных агентов для заброски в БССР. В 1954 году эмигрирует в Канаду [см. далее раздел «Проект AEQUOR»].
У Радослава Островского, президента Белорусской центральной рады, тесного сотрудничества с американскими спецслужбами не получится. И не по его воле. Осторожное отношение к нему со стороны ЦРУ было вызвано его непосредственным сотрудничеством с нацистами в годы войны.
После войны Островский поселился в небольшом немецком городке Хёкстер в английской зоне оккупации. Вначале он попытался установить контакты с англичанами. В 1950 году Островский совершил поездку в Лондон и предложил создать под эгидой британских спецслужб и под его личным руководством «белорусское освободительное движение» как подпольную вооруженную армию. Англичане ввязываться в откровенную авантюру не стали. При этом двумя годами ранее они уже выразили свою поддержку и оказали первую финансовую помощь председателю Рады БНР (в изгнании) Николаю Абрамчику.
Летом того же года Островский, опасаясь ареста и выдачи советским властям, уехал в Аргентину, где с 1948 года жила его дочь.
Вернувшись в 1952 году в Европу, Островский предпримет активные попытки переориентироваться на сотрудничество с американскими спецслужбами. Он хорошо понимал, что его пронацистское прошлое хорошо известно американскому разведывательному ведомству. Потому в 1952 году в специальной записке для ЦРУ, он так обеляет себя за связи с нацистами: «неважно, что мы были коллаборационистами в годы войны, и совершенно неважно, с кем мы сотрудничали – с немцами или с дьяволом. Важно то, что мы никогда не сотрудничали со Сталиным, и что мы непрерывно боролись с ним» [NARA, RG 263, CIA, Ostrowski, Radoslaw, E ZZ-18, B 98. “The Belorussian Central Rada (Council), Past and Present,” August 22, 1952, 1, p.17-18]. Другими словами, для Островского было неважно, что именно немецкие войска уничтожали жителей Белоруссии. Ему важно было показать американцам, что главным врагом для него всегда оставался Сталин, с которым он и его соратники боролись, даже содействуя оккупантам и непосредственно участвуя в массовых расстрелах евреев, в борьбе с партизанами, в организации военных подразделений и структуры гражданской администрации в оккупированной Белоруссии.
Одновременно Островский предоставил ЦРУ не только свою биографию, историю создания Белорусской центральной рады, информацию об антисоветской белорусской диаспоре в мире, но и подробные предложения о возможной работе совместной американо-белорусской разведывательной группы. Островский исходил из того, что война Запада с СССР неизбежна по причине невозможного сосуществования «двух противоположных систем» – демократии и коммунизма. Но и до этого момента можно и нужно было бороться с советским коммунизмом на территории Белоруссии.
На первое место из возможных методов борьбы он ставил пропаганду. Но вестись она должна была изначально напрямую «кровными братьями» угнетенных советских белорусов из числа белорусов-эмигрантов «кому люди верят, и кто ни разу их не предавал», а не только через «Голос Америки» или «Радио Свобода» [NARA, RG 263, CIA, Ostrowski, Radoslaw, E ZZ-18, B 98. “The Belorussian Central Rada (Council), Past and Present,” August 22, 1952, 1, р.17].
При этом пропаганда должна была обязательно дополняться созданием на территории СССР антибольшевистского подполья. Островский уверял ЦРУ, что на земле Белоруссии это было возможно, поскольку там остались те, кто был в составе созданных им в 1944 году белорусских батальонов. Одновременно можно было также опереться и на поляков, которые желали вернуть себе земли западной Белоруссии.
Для достижения поставленных целей Островский предлагал объединить усилия американских спецслужб и белорусского подполья в БССР. И ставку в этой работе, в оценке президента БЦР, следовало делать та тех людей, которые уже находились на занимаемых постах в республике. Такие люди есть, утверждал Островский. Еще «с тех времен», имея в виду сторонников Центральной рады. В итоге следовал такой довольно двусмысленный вывод: «Они не будут работать за доллары, но активная работа невозможна без долларов» [NARA, RG 263, CIA, Ostrowski, Radoslaw, E ZZ-18, B 98. “The Belorussian Central Rada (Council), Past and Present,” August 22, 1952, 1, р.19].
Однако поучаствовать в дележе американского долларового пирога Островскому не удалось. Эту нишу к началу 1950-х годов уже прочно займет Николай Абрамчик (см. раздел Сколько стоят услуги Абрамчика?).
Не получи поддержки со стороны американцев, Островский в 1954 году перебирается в Лондоне, где сразу после Второй мировой войны поселился его сын Виктор. В апреле 1962 года американцы по приглашению уже получившей американское гражданство дочери Островского выдали бывшему активному пособнику нацистов иммиграционную визу, а еще через 10 лет ему одобрят и получение американского гражданства.
Островский умер в 1976 году в США, его могила находится недалеко от описанного памятника белорусским коллаборационистам в Нью-Джерси. Надпись на могиле Островского гласит: «Президент Белорусской центральной рады Белорусской народной республики и основатель Белорусских военных сил».
В документах ЦРУ Островский значился под псевдонимом AETOMAC-2.
НИКОЛАЙ АБРАМЧИК – В ОБЪЯТИЯ ЦРУ
Как было уже отмечено, в противоположность Островскому очень плотное и многолетнее сотрудничество с Центральным разведывательным управлением США сложилось у его соперника по эмиграции Николая Абрамчика, который в 1943 году сам объявил себя преемником умершего в Праге председателя Рады Белорусской Народной Республики (в эмиграции) Василия Захарко [Кодин, 2021, с.277].
Абрамчик значится в документах ЦРУ под персональным псевдонимом CAMBISTA-4.
В отличии от других белорусских националистов, помогавшим нацистам в организации органов управления на оккупированной территории, в создании вооруженных структур для борьбы с партизанами и др., Абрамчик не запятнал себя непосредственным сотрудничеством с немцами в Белоруссии.
Из документов ЦРУ вообще следует, что в молодости Абрамчик был сторонником коммунистической идеи и активным участником белорусского комсомольского движения. В Радошковичах, где Абрамчик учился в школе (находятся в Молодечненском районе современной Белоруссии. – Е.К.), он создал комсомольскую организацию, за активную работу был поощрен поездкой в Москву на съезд комсомола [NARA, RG 263, CIA, Ostrowski, Radoslaw, E ZZ-18, B 98. “About the Byelorussian Committee “Krivichi”, 5 March 1957, р.2]. Но затем резко поменял свои политические взгляды, порвал с комсомолом и уехал в Прагу, где жил в период с 1925 по 1929 год. Выучился в чешском колледже на экономиста, затем поступил на философский факультет Карлова университета в Праге. В столице Чехословакии познакомился с Василием Захарко, председателем Рады БНР (в изгнании). В 1929 году поселился в Париже, включился в политическую деятельность в среде белорусской эмиграции
В 1939 году после нападения Германии на Польшу Абрамчик «был вызван» в Берлин «некоторыми немецкими политическими кругами». Ему было поручено издательство белорусской газеты «Раница», но с этой работой Абрамчик, не имевший соответствующей квалификации, не справился, и его «перевели на работу в Комитет белорусской взаимопомощи» [NARA, RG 263, CIA, Ostrowski, Radoslaw, E ZZ-18, B 98. “About the Byelorussian Committee “Krivichi”, 5 March 1957, р.3]. Однако поработал он там недолго: возникли трения с комитетом по вопросам финансов, и вскоре Абрамчик уезжает в Прагу. Никаких других форм сотрудничества Абрамчика с немецкими властями по документам ЦРУ не прослеживается.
Во время капитуляции Германии Абрамчику удалось перебраться в Париж, где он и начинал свою работу в среде белорусских эмигрантов.
Вначале Абрамчик сделал ставку на англичан и поляков. В июле 1947 года он едет в Лондон, где встречается с польским правительством в изгнании. В ответ на «признание Абрамчика президентом БНР» последний давал согласие считать Западную Белоруссию польской территорией [NARA, RG 263, CIA, Ostrowski, Radoslaw, E ZZ-18, B 98. “About the Byelorussian Committee “Krivichi”, 5 March 1957, р.3]. С генералом Андерсом также была достигнута договоренность, что в случае войны с Советским Союзом белорусы будут воевать под общим командованием британцев, а офицерами в белорусских соединениях будут поляки. Польское правительство взяло на себя обязательства финансировать деятельность БНР. Абрамчик сразу получил 300 фунтов стерлингов, что было существенной суммой для начала работы [NARA, RG 263, CIA, Ostrowski, Radoslaw, E ZZ-18, B 98. “The Belorussian Central Rada (Council), Past and Present,” August 22, 1952, p.14]. В конце 1947 года он прибыл в Германию, где работа Рады БНР начала строиться вокруг группы «Кривичи».
В оперативной информации ЦРУ говорилось, что «Кривичи» были созданы в июле 1945 г. в Регенсбурге, Германия. Целью организации была «подготовка будущего правительства Белоруссии». При этом она была сформирована на принципах «однопартийности, диктатуры и шовинизма». Группа «Кривичей» характеризовалась в американских документах как «крайне националистическая» и антирусская. Она выступала за полную независимость Белоруссии, и против русского языка и русской культуры [Кодин, 2021, с.279-280].
Но уже к 1949 году Абрамчик полностью переориентировался на другого хозяина – Центральное разведывательное управление (ЦРУ) США.
В материалах ЦРУ сам Абрамчик оценивался, как «непримиримо враждебный к СССР» сторонник независимой Белоруссии, готовый строить дружеские отношения со всеми странами, включая США [NARA, RG 263, CIA, Mikola Abramtchik, E ZZ-18, B1 «Contact Report on Cambista 4», 31 January 1952]. Первая поездка в США состоялась уже осенью 1949 года. По результатам поездки и состоявшегося общения с сотрудниками ЦРУ делалось заключение, что Абрамчик «мог быть полезен» ведомству [NARA, RG 263, CIA, Mikola Abramtchik, E ZZ-18, B1. Memorandum «Contact with AECAMBISTA 4», 2 March 1954, р. 2].
При этом сразу следует заметить, что было бы неверным уравнивать лидеров белорусских националистов со всей или значительной частью послевоенной эмиграции Белоруссии в Западной Европе, когда речь идет о сотрудничестве с ЦРУ. Здесь следует говорить о плотной работе американской разведывательной службы лишь с верхушкой белорусской послевоенной эмиграции. А сами направления сотрудничества определялись исключительно интересами ЦРУ.
ЦРУ НАЧИНАЕТ ФИНАНСИРОВАТЬ РАДУ БНР: ЗАЧЕМ?
В самом начале ЦРУ ограничивало сотрудничества с ведомством Абрамчика двумя направлениями: содействие Раде Белорусской народной республики в публикации пропагандистских материалов, направленных на население в Белоруссии, и оказание финансовой помощи для издания эмигрантской газеты «Отечество» («Бацькаушчына»), которая начала выходить еще в 1946 году, но из-за нехватки средств печаталась нерегулярно. В 1951 году ЦРУ взяло на себя финансирование издания. При этом объяснение этому со стороны американского разведывательного ведомства звучало откровенно прагматично: БНР наиболее влиятельная организация в среде белорусской политической эмиграции; «постоянный контроль над белорусской эмиграцией будет напрямую содействовать достижению целей ведомства» [NARA, RG 263, CIA, AEQUOR, Vol.3. Memorandum for Chief, SR,17 March 1958, р.7].
Газета «Отечество» характеризовалась ЦРУ как «официальный белорусский голос в антибольшевистской борьбе» [NARA, RG 263, CIA, AEQUOR, Vol.3, Memorandum for Chief, SR, 17 March 1958, р.17]. Она распространялась в странах, куда белорусы перебирались из Германии: Бельгия, Франция, Голландия, Англия, Австралия, США, Канада и Южная Америка [NARA, RG 263, CIA, AEQUOR, Vol.3. Memorandum for Chief, SR, 17 March 1958, р.9].
Конечно, продвижение прозападной идеологии и антикоммунистических материалов в среде белорусской эмиграции на страницах печатных изданий было важной задачей для ЦРУ [NARA, RG 263, CIA, AEQUOR, Vol.3. Memorandum for Chief, SR, 17 March 1958, р.10]. В этом вопросе Рада БНР была незаменимым подспорьем. Но, все же, базовой целью и приоритетом в начавшейся холодной войне для американского разведывательного ведомства была подготовка и заброска на территорию Белоруссии агентов из числа белорусов-эмигрантов. И здесь Рада становилась для ЦРУ «источником агентуры» для будущей, как считалось тогда, неизбежной «горячей войны». Перед руководством БНР ставилась задача подборки людей для дальнейшего их рекрутирования и включения в программы подготовки нужных ведомству кадров [NARA, RG 263, CIA, AEQUOR, Vol.3. Memorandum for Chief, SR, 17 March 1958, р.11].
СКОЛЬКО СТОЯТ УСЛУГИ АБРАМЧИКА?
И с самого начала услуги Рады БНР и ее руководителя довольно щедро оплачивались ЦРУ. Так в ноябре 1951 года Абрамчик, давая согласие на сотрудничество с американским разведуправлением по разным вопросам, включая, например, сбор для ЦРУ настоящей белорусской одежды, просил за эту работу ежемесячно по 1 тысячи долларов, поскольку БНР в Париже, по его выражению, «была бедной, как церковная мышь» [NARA, RG 263,CIA, Mikola Abramtchik, E ZZ-18, B1. “Second Conference with Mykola Abramchik”, 25 November 1951].
Аналогичные суммы фигурируют в материалах архива ЦРУ и в последующие годы. Так в отчете офицера ЦРУ от 31 января 1952 года по результатам его общения с Абрамчиком, читаем: около 15 белорусов в Оттаве (Канада) «готовили себя» для разведывательной и военной миссий в их родной стране; основной вопрос, который интересовал Абрамчика, был вопрос о выделении денег для деятельности его организации, речь шла о тысяче долларов в месяц [NARA, RG 263, CIA, Mikola Abramtchik, E ZZ-18, B1. “Report on meeting between Abramchik and Ostrowsky”, 1 August 1953].
В секретном внутриведомственном письме ЦРУ от 12 марта 1952 года сообщалось, что Абрамчику (Cambista 4) была передана одна тысяча долларов на один месяц «для покрытия расходов на издание двух номеров его американской газеты с целью укрепления его влияния в среде местной белорусской оппозиции и поднятия его престижа по возвращению в Европу» [NARA, RG 263, CIA, Mikola Abramtchik, E ZZ-18, B1. “Redsox”, 15 May 1952].
Деньги от ЦРУ Абрамчик направлял в Бельгию на четыре разных счета: один счет социальной организации и три на проживавших там белорусов. Часть денег он желал получать наличными, поскольку официальная версия его поездок в США звучала как сбор благотворительных средств на нужды БНР, и это не могло вызывать ни у кого подозрений откуда у Абрамчика деньги [NARA, RG 263, CIA, Mikola Abramtchik, E ZZ-18, B1. Memorandum. “Contact Report – Meeting with Cambista 4”, 26 May 1953, p.6].
ПРОЕКТ AEQUOR – ВЗЛЕТ БОРИСА РАГУЛИ
Главным совместным проектом ЦРУ и белорусской эмиграции в Европе, детали которого в течение многих лет обсуждали представители американской спецслужбы с Абрамчиком и финансировали эту часть его деятельности, стал проект под названием AEQUOR (эй-кор – лат., водная гладь).
Данный проект включал в себя подготовку разного рода операций на территории Белоруссии, вплоть до переброски туда диверсионных и разведывательных групп. Проект действовал с 1951 по 1962 гг. Кроме Абрамчика на разных его этапах в проекте были задействованы и прежние соратники Островского по минской Раде – Кушель, Рагуля, Станкевич, Тумаш.
В своем диссертационном исследовании Марк Александер называет именно Бориса Рагулю «архитектором плана Абрамчика по белорусско-американскому сотрудничеству» [Alexander, 2019, р.102].
В Национальном архиве США в числе рассекреченных документов ЦРУ имеются три тома материалов по проекту AEQUOR.
Разрабатывая план проекта, сотрудники ЦРУ исходили из того, что на территории БССР имеется «движение сопротивления» советской власти, которое следует поддержать. С этой целью ставились задачи: подобрать, завербовать, подготовить, экипировать и забросить в БССР агентов; установить контакты с любым движением сопротивления в БССР; собрать разведывательную информацию о масштабах и степени сопротивления в БССР [NARA, RG 263, CIA, AEQUOR, Vol. 1. Project Outline, 8 August 1951, p.2].
При этом в ЦРУ хорошо понимали, что «любое указание на значительные группы партизан-националистов, якобы заполонивших леса Белоруссии в ожидании контактов с западным миром, было чистым мифом» [NARA, RG 263, CIA, AEQUOR, Vol.3. Memorandum for Chief, SR, 17 March 1958, p.18], и что в борьбе с Советским Союзом ведомству следует исходить из более выверенных подходов.
Для реализации поставленных задач американскому разведывательному управлению нужны были кадры для будущей агентурной работы. С помощью Рады БНР из числа молодых белорусских эмигрантов в первую очередь во Франции, Бельгии, Великобритании, США и Канаде был составлен список более 200 белорусов мужского пола в возрастной группе 18-33 года без каких-либо семейных связей, и проявивших интерес к борьбе с большевизмом [NARA, RG 263, CIA, AEQUOR, Vol. 2. AEQUOR Cadre School, 15 January 1953, p.1].
На этом этапе и далее основная работа по отбору и подготовке кадров для американских антибелорусских проектов была проведена Борисом Рагулей. Именно Рагулю сотрудники ЦРУ определяли как «главного консультанта проекта (AEQUOR) и связующее звено между представителями США и БНР» [NARA, RG 263, CIA, Ragula, Boris, Vol.1. “Byelorussian SSR, USSR”, 1 April 1951].
Как уже отмечаось в первой части работы, Рагуля в годы войны прошел обучение в диверсионной школе абвера для заброски в тыл Красной армии. В 1944 году, оказавшись в Германии, Рагуля участвует в создании в структуре абвера специального десантного батальона «Дальвитц», целью которого была подготовка белорусских диверсантов. С 1951 года началось его плотное сотрудничество с ЦРУ. Рагуля значился как «агент основного типа» [NARA, RG 263, CIA, Ragula, Boris, Vol.1, Engagement of CAMBISTAS 2 AND 5”, 1 May 1953], занимался подготовкой будущих агентов для заброски на территорию Белоруссии.
Псевдоним Рагули в документах ЦРУ – CAMBISTA-2.
Первым агентом в рамках проекта AEQUOR стал Янка Филистович.
Иван Филистович родился в Молодечненской области в семье зажиточного крестьянина, арестованного перед войной как кулака. В 1943 году Иван Филистович, недовольный советской властью, охотно пошел служить по мобилизации в нацистский 13-й батальон СД. Участвовал в карательных операциях против партизан, в уничтожении еврейских гетто, в том числе Минского. После войны оказался в Париже, поступил на исторический факультет в Сорбонну, где и сблизился с белорусскими националистами. Здесь он попал в поле зрения Бориса Рагули, который и подготовил из него агента для проекта AEQUOR.
Заброска первого агента в БССР состоялась с американского самолета в ночь 21 на 22 сентября 1951 года у деревни Левково в районе Молодечно [NARA, RG 263, CIA, AEQUOR, Vol. 2, Memorandum “AEQUOR Operation”, 7 March 1953, p.1]. То были родные места Филистовича.
Филистович, имея хорошую легенду якобы вывезенного немцами на работу в Германию и особо не скрывался. Он встречался со многими людьми, несколько раз ездил в Вильнюс, Гродно, Барановичи, Молодечно. Отправлял за рубеж донесения о количестве войск, аэродромах и т. д. Донесения писались кровью из пальца разбавленной водой, и этим составом вписывался текст между строк обычного письма.
11 сентября 1952 года Филистович был арестован сотрудниками НКВД.
Из материалов уголовного дела (протокола допроса И.А. Филистовича от 4 декабря 1952 года) хорошо видна суть работы с будущими агентами Бориса Рагули:
«…Незадолго до моей переброски в Советский Союз, в предпоследнюю встречу с Рогулей в Мюнхене, последний, разъясняя мне задачи, которые ставятся передо мной по сбору и отправке за границу информации по Белоруссии, сказал, что настоящее положение не всегда выгодно показывать американцам. С этой целью Рогуля разработал ряд условностей, с помощью которых я мог бы сообщать в своих донесениях за границу действительное положение в Белоруссии о так называемом «партизанском движении», и это понимал бы только Рогуля. Американцам по этому вопросу, как говорил мне Рогуля, я должен был представлять сведения в явно преувеличенном виде.
– С какой целью скрывалось от американцев настоящее положение?
– Рогуля объяснял мне, что американцев следует заинтересовать наличием якобы большой подпольной силы белорусских националистов в Белоруссии. Это увеличит, говорил мне Рогуля, помощь со стороны американцев белорусскому националистическому центру за границей в его подрывной деятельности против Советского Союза. Это был расчет на выманивание у американцев больших средств» [Лицкевич, 2009, c.78].
Летом 1952 года были готовы для заброски еще четыре агента, подготовленных Рагулей. Все они являлись этническими белорусами.
Интересно посмотреть на биографии этих молодых белорусов, из которых Рагуля делал хорошо подготовленных агентов.
Геннадий Костюк («Бен») в годы оккупации Белоруссии служил в батальоне Белорусской краевой обороны (БКО), участвовал в карательных операциях против советских партизан. После капитуляции Германии до 1948 года находился в лагере для перемещенных лиц на территории Дании. Затем выехал во Францию, где являлся секретарем Парижского отдела Белорусской независимой организации молодежи (БНОМ). В 1952 году при содействии Рагули попал в американскую разведшколу в городе Кауфбейрене недалеко от Мюнхена.
Тимофей Остриков («Карл») в составе стрелкового полка попал в окружение под городом Гжатском (ныне город Гагарин Смоленской области). Потом был плен, лагерь военнопленных в Юхнове (Калужская область) и Рославле (Смоленская область). Побег. Вернулся в родную деревню в оккупированной нацистами Гомельской области Белоруссии. Добровольно выехал в Германию. После окончания войны до 1946 года находился в лагере для польских граждан, размещенном в американской зоне оккупации недалеко от города Марбурга. Затем перебрался в Великобританию на работы в шахтах, где вступил в «Объединение белорусов в Великобритании», стал членом «Объединения белорусских студентов в эмиграции», которым руководил Рагуля. Вскоре будет Бельгия, помощь Рагули для зачисления в белорусскую группу Лювенского университета на факультет физвоспитания. Далее окажется в разведшколе в Кауфбейрене.
Михаил Кальницкий («Джо») в начале войны вступил в полицию на территории оккупированной Полеской области. В 1943 году выехал в Германию. После войны перебрался на территорию Бельгии, где вступил в «Союз белорусов в Бельгии». В 1952 году с помощью Рагули попал в Кауфбейренскую разведшколу.
Михаил Артюшевский («Фин») в 1943 году был насильственно вывезен на работы в Германию. В 1945 году освобожден американскими войсками и принят на работу в одну из воинских частей. В 1946–1951 гг. проживал в Германии, США, Великобритании. В начале 1952 года при содействии Рагули принят в ту же американскую разведшколу.
В ночь с 26 на 27 августа 1952 года группа из четырех человек, вылетевшая с аэродрома Висбаден, была десантирована с американского военного самолета на территорию БССР в южной части Налибокской пущи в Молодечненской области. Все прошло штатно, незаметно [NARA, RG 263, CIA, AEQUOR, Vol. 2, Summary Review of AEQUOR II Operation: 26 August- 10 December 1952, p.2].
Связь с группой продолжалась вплоть до января 1955 года. К этому времени от группы поступило 65 радиосообщений. И в меморандуме ЦРУ от 12 апреля 1955 года уже звучит подозрение в том, что группа попала в руки советских спецслужб и находится под их контролем [NARA, RG 263, CIA, AEQUOR, Vol. 2, Memorandum “Courses of Action Should the RIS Surface AEQUOR Team II”, 12 April 1955, p.1]. Предполагая, что в таком случае советские власти обязательно начнут использовать это в своей информационной войне, ЦРУ так определило для себя возможную линию поведения: ЦРУ вообще ничего не комментирует, Госдеп все отрицает, всю «вину» берет на себя БНР, которая якобы еще несколько лет назад за счет собственных средств забросила в БССР эту группу. Такой сценарий должен был не только отвести все возможные обвинения от США, но и повысить престиж Рады БНР в среде белорусской эмиграции в части ее активности в борьбе с коммунизмом на территории СССР [NARA, RG 263, CIA, AEQUOR, Vol. 2, Memorandum “Courses of Action Should the RIS Surface AEQUOR Team II” , 12 April 1955, p.2].
В реальности же этим агентам фактически ничего не удалось сделать. Оказавший вооруженное сопротивление М. Кальницкий умер от полученного ранения. М. Артюшевский явился с повинной в отделение МГБ, показал место базирования группы со всем снаряжением и координаты предстоящей встречи агентов. Г. Костюка арестовали на пути к месту встречи в Новогрудском районе. Т. Острюков был арестован в лесу уже на оговоренном месте встречи. В районе базирования группы были обнаружены парашюты, две радиостанции, радиоприемник, два портативных фотоаппарата, семь пистолетов, три автомата с большим количеством патронов, две стреляющие авторучки, топографические карты, компасы, средства тайнописи, медикаменты, яды, а также 206 тысяч советских рублей, 4 тысячи польских злотых и 500 германских марок.
В ноябре 1955 года военный трибунал Белорусского военного округа приговорил Т. Острикова и Г. Костюка к 25 годам заключения. М. Артюшевский за явку с повинной был освобожден от уголовной ответственности.
На 1954 год планировалось завершить подготовку и забросить на территорию БССР еще трех агентов [NARA, RG 263, CIA, AEQUOR, Vol. 2, Project Outline, 31 August 1953, p.3].
Однако, в этом же году, не получив, как он считал, понимания и должной поддержки в своей работе с белорусской эмиграцией со стороны ЦРУ, из Бельгии уехал на постоянное жительство в Канаду майор Рагуля, активно сотрудничавший с ЦРУ в вопросах подготовки агентов с 1951 года.
К концу 1950-х годов неэффективность проекта AEQUOR становилась все более очевидной. Основанием к прекращению программы, в оценке ЦРУ, стала недостаточность свидетельств, что проект «в значительной степени способствует достижению задач ведомства» [NARA, RG 263, CIA, AEQUOR, Vol. 3, Memorandum for Chief, SR Division, 29 August 1961, p.1]. 31 декабря 1961 года проект был закрыт. С этого же дня прекращалось и финансирование газеты «Отечество» [NARA , RG 263, CIA, AEQUOR, Vol. 3, Memorandum for Chief, SR Division, 29 August 1961, p.2].
О ЧЕМ УМАЛЧИВАЮТ МЕМУАРЫ БОРИСА РАГУЛИ
Среди послевоенной белорусской эмиграции фигура Бориса Рагули с полным на то основанием может быть поставлена на второе место после председателя Рады БНР Николая Абрамчика, особенно в части их сотрудничества с ЦРУ. Как мы видели, именно Рагуля лично работал с агентами-диверсантами для их заброски на территорию БССР.
Но, как это не редко бывает, такие эпизоды жизни почему-то выпадают из воспоминаний и мемуаров коллаборационистов. И именно такое произошло с памятью 83-летнего Бориса Рагули, когда он готовил свою книгу воспоминаний «Против течения», изданную в 2005 году [Ragula, Boris. Against the current : the memoirs of Boris Ragula. Montreal ; Ithaca : McGill-Queen's University Press, 2005].
К концу войны Рагуля оказался в Тюрингии на подконтрольной американцам территории Германии. Затем, опасаясь репатриации и желая начать обучение медицине, он перебрался далее на запад до Марбурга, где имелся медицинский университет и Рагулю приняли на обучение.
В 1949 году Рагуля нелегально перебрался в Бельгию, устроился на работу на сталелитейный завод, затем продолжил обучение на медицинском факультете в Лёвенском католическом университете. Закончил обучение в 1951 году.
А дальше у автора мемуаров происходит странный временной провал и разрыв в 4 года, и Рагуля продолжает свои мемуары сразу с описания переезда в Канаду в конце 1954 года, куда его пригласили для работы в госпитале святого Иосифа в городе Лондон, провинция Онтарио. В Канаде Рагуля построит удачную профессиональную карьеру врача-онколога. Уйдет из жизни в апреле 2005 года.
Пробелы «бельгийского периода» в памяти Бориса Рагули с достаточной информативностью восполняют недавно рассекреченные материалы фонда ЦРУ в Национальном архиве США .
Уже в одной из первых справок сотрудников ЦРУ 1948 года Рагуля характеризовался как убежденный антикоммунист, имевший опыт антисоветской разведывательной деятельности с белорусскими группами, «эгоистичен, амбициозен, изначально заинтересован в продвижении белорусского национализма» [NARA), RG 263, CIA, Ragula, Boris, Volume 1, A1 88, ZZ 18. “Boris Ragula”, October 27, 1948].
В Бельгии Рагуля являлся представителем Рады БНР, то есть уполномоченным Николая Абрамчика.
В справке ЦРУ 1951 года дается более развернутая характеристика личных качеств Рагули: зрелый, образованный, целеустремленный с хорошим чувством юмора, с абсолютно западными манерами, думает быстро и изъясняется хорошо, говорит прямо без каких-либо попыток быть скрытным или звучать важным. Говорит на белорусском, русском, польском, немецком, французском и немного на фламандском и итальянском языках. И делается вывод: «По всему, он, похоже, хороший выбор со стороны Абрамчика для связи с нами» [NARA), RG 263, CIA, Ragula, Boris, Volume 1, A1 88, ZZ 18. “Belorussian Émigré Organizations. Major Boris Ragula”, 7 February, 1951, p.4].
В документе ЦРУ от 1 мая 1953 года раскрываются детали изначальных договоренностей об условиях работы Рагули на ЦРУ. Отмечается, что между Рагулей и ЦРУ было заключено только устное соглашение о сотрудничестве. Оно датировано 2 января 1951 года и было бессрочным. Оговаривалось, что этот устный контракт действителен до тех пор, пока не прекратится операционное сотрудничество между белорусской эмигрантской организацией и ЦРУ. Рагуля определялся как «агент основного типа» [NARA, RG 263, CIA, Ragula, Boris, Volume 1, A1 88, ZZ 18. “Engagement of CAMBISTAS 2 AND 5 ”, 1 May 1953].
В соответствии c этим устным контрактом Рагуля получал от ЦРУ:
1) ежемесячную заработную плату (значилась как «на личные расходы») в размере 15 000 бельгийских франков, что составляло около 300 американских долларов. В документе отмечается, что эта сумма выделялась, чтобы «объект» имел возможность «поддержать семью и на операционную работу»;
2) покрытие транспортных расходов и по счетам или другим финансовым документам – телефон, телеграф, почтовые отправления, «операционные развлечения», такси и «другие расходы, связанные с выполнением обязанностей по работе»;
3) суточные расходы в размере 35 немецких марок или в эквиваленте другой иностранной валюты в день в служебных поездках [Там же].
Иногда выплачивались дополнительные средства. Так, например, финансовая ведомость от 8 августа 1952 года свидетельствует, что на расходы по операции “REDSOX/AEQUOR” для Рагули было выплачено чуть более 463 тысяч бельгийских франков, что составляло более 9 264 американских долларов [NARA, RG 263, CIA, Ragula, Boris, Volume 1, A1 88, ZZ 18. “Notification of transfer of funds”, 8 August 1952].
А 20 января 1953 года на имя Рагули мюнхенский офис ЦРУ перевел 100 000 бельгийских франков с припиской «дополнительно к постоянной заработной плате» и 3918 американских долларов [NARA, RG 263, CIA, Ragula, Boris, Volume 1, A1 88, ZZ 18. “REDSOX AEQUOR”, 20 January 1953].
При этом в одном из документов американского разведывательного ведомства отмечается, что деньги для Рагули были не главным стимулом в работе с ЦРУ. Встречи и беседы офицеров ЦРУ с Рагулей еще летом и осенью 1951 года показали, что он хочет работать в проекте на основе полного взаимопонимания и доброй воли. Его виденье заключалось в следующем: сотрудничество с американцами, в противоположность многим другим его соотечественникам, должно измеряться не долларами, а результатом совместной работы [NARA, RG 263, CIA, Ragula, Boris, Volume 1, A1 88, ZZ 18. “Notification of transfer of funds”, 8 August 1952].
Правда, такого рода рассуждения не очень подтверждаются приведенными нами ранее свидетельскими показаниями первого агента Филистовича, согласно которым главной задачей для Рагули было выкачивание как можно больше денег из бюджета ЦРУ.
В марте 1952 года сотрудники ЦРУ обсуждали полученные от Рагули настоятельные рекомендации о необходимости как можно скорее создать что-то на подобии военного подразделения из белорусов-эмигрантов [NARA, RG 263, CIA, Ragula, Boris, Volume 1, A1 88, ZZ 18. “REDSOX/AEQUOR”, 18 March 1952]. Двухстраничное предложение Рагули называлось «Проект школы». Рагуля пишет, что белорусская политическая эмиграция на западе никогда не отбрасывала мысль возвращения на родину и продолжения борьбы за освобождение Белоруссии от большевиков. Однако после окончания войны прошло уже 7 лет, и большинство стало обустраиваться в новой жизни, часть с мыслями о постоянном жительстве.
Рагуля констатирует, что большая часть белорусской эмиграции проживает в Англии, США, Канаде и Австралии. Процесс ассимиляции происходит довольно быстро. Многие готовы и сейчас пойти воевать за свободную Белоруссию, но для этого надо создавать армию. С этой целью Рагуля и предлагал создать школу для офицеров и прапорщиков. В нужное время они могут быть переброшены на территорию Белоруссии.
Такая школа должна была создаваться под прикрытием «иностранцы в американской армии», что снимало бы возможные подозрения. Школа должна быть белорусской, инструкторами в ней – белорусские и американские специалисты. Это виделось Рагуле как что-то вроде американской военной базы из числа белорусов. И как раз именно здесь было бы гораздо удобнее подбирать кадры для проектов, которые в то время осуществлялись (явно имеются в виду REDSOX и AEQUOR. – Е.К.). Период подготовки в школе – 2 года. Если к тому времени в повестку дня не встанет вопрос войны с Советским Союзом, заключал Рагуля, то группа должна была демобилизоваться, а ее участники переводены в гражданскую жизнь в США [Там же, p.1-2].
В совокупности с другими архивными документами данное предложение Рагули просматривается как завуалированное стремление создать себе постоянное и с хорошим доходом рабочее место в Западной Европе. Да еще и в той самой сфере, где Рагуля мог по праву считаться специалистом, получив хорошую подготовку в диверсионных школах абвера.
В то же время идейная основа коллаборационизма Рагули, как при нацистах, так и с ЦРУ, никуда не пропала даже при вполне обустроенной жизни в Канаде. Рагуля не потерял интерес к сотрудничеству с ЦРУ, имея хорошую работу и статус признанного врача. И, должно быть, именно по этой причине, когда летом 1956 года Абрамчик, находившийся в Вашингтоне для обсуждения деталей проектов AEQUOR и REDSOX, позвонил ему в Канаду и попросил прилететь в США для участия в обсуждении указанных вопросов, то Рагуля внес необходимые изменения в свой рабочий график и прилетел в Вашингтон на следующий день [NARA), RG 263, CIA, Ragula, Boris, Volume 2, A1 88, ZZ 18. “Planning Conferences with M. Abramtchik and B. Ragula of the BNR from 10-14 September 1956” (документ не датирован), p.4].
После обсуждения ошибок, сделанных в белорусских операциях и со стороны ЦРУ, и руководством белорусских националистов, Рагуля с удовольствием согласился поработать теперь уже с другим руководством проектами от ЦРУ. Абрамчик и Рагуля взяли на себя курирование вопроса отбора и подготовки потенциальных белорусских кадров на случай войны с Советским Союзом.
Правда, практического воплощения проекта REDSOX и непосредственного участия в нем Рагули не последовало, поскольку все белорусские проекты в Европе ЦРУ вскоре закроют.
Заключение
НЕКОТОРЫЕ ИТОГИ
Война неизбежно порождает коллаборационизм той или иной части населения с оккупационными властями. Белоруссия не могла быть исключением в данном вопросе: на службу к фашистам в годы Великой Отечественной войны пошли и пострадавшие от репрессий, и раскулаченные, и идейные националисты, желавшие строить независимую Белоруссию вне государственных рамок Советского Союза, надеясь на освободительную миссию вермахта. Особенностью белорусского коллаборационизма стало и то, что вместе с немецкими войсками на территорию республики возвращались из европейских государств и покинувшие ее ранее националисты, которые занимали должности в местных органах власти. В европейских государствах для управления территориями нацисты использовали прежние органы власти, на востоке же им пришлось создавать новые структуры. И в этом оккупантам значительную помощь оказывали именно вернувшиеся в страну белорусы.
В сравнении с соседними украинскими и литовскими землями степень националистического угара среди белорусского населения была значительно ниже, а отношение нацистов к белорусам, как к «унтерменшен» (недочеловекам), массовое истребление евреев и военнопленных быстро отрезвило питавших иллюзии на освободительную миссию вермахта.
При активном участии верхушки белорусских националистов на оккупированной территории под полным контролем немцев были созданы местные органы управления и охраны порядка. Однако как только националисты начали поднимать вопрос о формировании национального правительства, то летом 1942 года сразу последовали репрессии – аресты, высылки, расстрелы. Созданные в 1943-1944 годах Рада доверия и Центральная рада даже не успели стать по-настоящему марионеточными органами власти, поскольку в ходе освободительной операции «Багратион» Белоруссия избавилась и от фашистского режима, и от их белорусских пособников, сбежавших в Германию, а затем осевших в разных странах Европы и других континентов.
Общая численность беженцев белорусов в Западной Европе составляла около 200 тысяч человек. Большая часть из них была репатриирована в СССР, 2,5 тысячи перебрались в другие страны, из них 1,1 тысячи – в США. Число оставшихся в Европе белорусов в конце 1951 года составляло 60 тысяч человек [The Refugee in the Post-War World, 1953, р.85-87] из общей численности советских «невозвращенцев» в количестве около 250 тысяч человек [Fisher,1952, p.111].
Эта новая послевоенная эмиграция станет объектом пристального внимания и интереса со стороны Центрального разведывательного управления США в рамках появившегося уже в марте 1948 года секретного документа под названием «Использование беженцев из Советского Союза в национальных интересах США», автором которого был Джон Патон Дэвис из группы политического планирования государственного департамента США. Ответ на вопрос как использовать эмигрантов и для чего звучал предельно конкретно: для того чтобы «заполнить ниши в нашей текущей разведывательной деятельности, в общественной информации и в политико-психологических операциях» [O’Connell, 1990, p.200]. Именно в таком ключе и будут выстраивать свои отношения американское разведывательное ведомство и Рада Белорусской Народной Республики (в изгнании) во главе с ее председателем Николаем Абрамчиком.
Рада БНР станет своеобразным поставщиком кадров для подготовки агентов и их дальнейшей заброски на территорию советской Белоруссии. ЦРУ будет разрабатывать и далеко не скупо финансировать нужные ведомству разведывательные и пропагандистские проекты и программы. Верхушка Рады будет отвечать за кадровое обеспечение нужного количества агентов из числа эмигрантской белорусской молодежи, распространение информационных материалов в среде национальной европейской эмиграции и, по возможности, на территории БССР.
Наиболее активно эта работа будет вестись в начальный период холодной войны, когда основная ставка будет сделана на заброску агентов в Белоруссию, и издание основной белорусско-эмигрантской газеты «Отечество». Однако никакого ожидаемого «движения сопротивления» внутри БССР это не вызвало. К концу 1961 года все проекты ЦРУ по Белоруссии, проводимые с 1951 года, будут закрыты.
За это время практически все, даже непосредственно запятнавшие себя в организации массовых расстрелов соотечественников в годы войны белорусские националисты окажутся с помощью и под защитой ЦРУ в США или в других странах.
Как видим, двойные стандарты активно применялись американцами уже и в тот период!
ЧТО ДАЛЬШЕ?
Очевидно, что тема белорусского коллаборационизма далеко не исчерпана имеющимися на сегодня исследованиями и будет активно разрабатываться и дальше. При этом можно предположить, что основными направлениями станут не столько изучение деятельности отдельных коллаборационистских структур (например, Белорусской центральной рады или Белорусской краевой обороны), сколько дальнейшие попытки показать участие местного белорусского населения в имевших место репрессивных практиках на оккупированных территориях, в том числе и в борьбе с партизанами, в организации новой белорусской школы с нацистской идеологией и др. Ожидаемы и работы по пересмотру концепта изначального зачисления всех сотрудничавших с нацистами белорусов в категорию преступников, действовавших во вред своему государству и народу.
Рассекреченные документы ЦРУ и ФБР дают возможность показать своего рода двойной коллаборационизм белорусских националистов, вначале активно сотрудничавших с фашистами, а затем направивших свои усилия на борьбу с БССР в годы холодной войны под эгидой американских спецслужб. В этом вопросе, скорее всего, первенство в работе с архивными документами, как и в настоящее время, будет за зарубежными исследователями.
Источники и литература
Архивы:
Cryptonyms and Terms in Declassified CIA https://www.archives.gov/files/iwg/declassified-records/rg-263-cia-records/second-release-lexicon.pdf. files. (Рассекреченные псевдонимы коллаборационистов).
National Archives and Records Administration (далее - NARA), College Park, MD: RG 263, CIA.
NARA, RG 263, CIA, Kushel, Francis, E ZZ-18, B 76.
NARA, RG 263, CIA, Mikola Abramtchik, E ZZ-18, B1.
NARA, RG 263, CIA, Ostrowski, Radoslaw, E ZZ-18, B 98.
NARA, RG 263, CIA, Ragula, Boris, A1 88, ZZ 18, В 104.
NARA, RG 263, CIA, Stankievich, Stanislaw, E ZZ-16, B 50, B 125.
Исследования:
Гардзіенка А. Беларуская Цэнтральная Рада (БЦР): стварэнне — дзейнасць — заняпад (1943-1995). – Мінск: Knihazbor, 2016.– 478 с.
Даллин, Александр. Захваченные территории СССР под контролем нацистов. Оккупационная политика Третьего рейха 1941−1945. – Центрполиграф, 2019. – 639 с.
История белорусской государственности. В 5 т. Т.4. Белорусская государственность накануне и в период Великой Отечественной войны и послевоенного восстановления (1939 – 1953 гг.) / А.А. Коваленя [и др.] . – Минск. Беларуская навука, 2019. – 567 с.
Кодин Е.В. Абрамчик и Островский: борьба за лидерство в среде белорусской послевоенной эмиграции // Славянский альманах, 2021, №1-2. C. 253-270.
Кодин Е.В. Американский комитет освобождения от большевизма и советская эмиграция в Европе // Вестник Санкт-Петербургского университета. История. 2019. Том 64. Выпуск 3. С. 1061-1073.
Кодин Е.В. Мюнхенский институт по изучению СССР, 1950-1972 гг.: европейский центр советологии? Смоленск: СмолГУ, 2016. –272 с.
Лицкевич О. «Рух зусім незалежніцкі…» // Беларуская думка. 2009. № 8. С. 74-81.
Романько О.В. Белорусские коллаборационисты: сотрудничество с оккупантами на территории Белоруссии, 1941-1945. – Москва: Центрполиграф, 2013. – 478 с.
Романько О.В. Легион под знаком Погони. Белорусские коллаборационистские формирования в силовых структурах нацистской Германии (1941 – 1945). – Симферополь: Антиква, 2008. – 304 с.
Соловьев А. Белорусская Центральная Рада: создание, деятельность, крах / Под ред. С.М. Симонова. – Минск: Навука i тэхнiка, 1995. – 176 с.
Alexander, Mark . Nazi Collaborators and Cold Warriors: America's Belarusian Quislings. – The George Washington University. ProQuest Dissertations Publishing, 2019.
Beorn W. W. Marching into darkness: the Wehrmacht and the Holocaust in Belarus. – Cambridge, Massachusetts: Harvard University Press, 2014. – 314 p.
Dallin, Alexander. German Rule in Russia, 1941–1945: A Study of Occupation Policies. 2nd ed. – Boulder, Colo.: Westview Press, 1981. – 707 р.
Exeler Fr. What did you do during the war? Personal responses to the aftermath of Nazi occupation // Kritika: Explorations in Russian and Eurasian history. 2016. Vol. 17, N 4. P. 805–835.
Fisher, George. Soviet Opposition to Stalin. A Case Study in World War II. – Cambridge, MA, 1952. – 230 р.
German Rule in Russia, 1941–1945: A Study of Occupation Policies. BY Alexander Dallin. – London: Macmillan and Company; New York: St. Martin's Press. 1957. – 682 р.
Kalush, V. In the Service of the People for a Free Byelorussia: Biographical Notes on Professor Radoslav Ostrowski. – London: Abjednannie, 1964. – 92 р.
Loftus, John. America’s Nazi Secret. – Walterville, OR: Trine Day, 2010. – 513 р.
Loftus, John. The Belarus Secret, ed. Nathan Miller. – New York, 1982. – 196 p.
Lubachko, Ivan S. Belorussia Under Soviet Rule, 1917-1957. – University Press of Kentucky, 1972. – 240 р.
O’Connell, Charles. Social Structure and Science: Soviet Studies at Harvard, PhD Dissertation, University of California, Los Angeles, 1990. 418 р.
Proudfoot, Malcolm. European Refugees: 1939-1952. A Study in Forced Population Movement. – Illinois, 1956. – 542 p.
Ragula, Boris. Against the current: the memoirs of Boris Ragula. – Montreal ; Ithaca: McGill-Queen's University Press, 2005. – 185 p.
Rein, Leonid. The Kings and the Pawns. Collaboration in Byelorussia during World War II. – New York, Berghahn Books, 2011. – 458 р.
Rein, Leonid. Local Collaboration in the Execution of the “Final Solution” in Nazi-Occupied Belorussia // Holocaust and Genocide Studies, V20 N3, Winter 2006, рр. 381–409.
Reuss A. Holocaust by bullets: The German organization of mass murder in Belarus, 1941-1944 // Occupation, annihilation, forced labour: Papers from the 20th Workshop on the History and Memory of National Socialist Concentration Camps / Ed. by Bonnesoeur F., Dinkelaker Ph., et al. Metropol-Verlag, 2017, рр. 29-55.
Rudling, Per Anders. Terror and local collaboration in occupied Belarus: the case of the schutzmannschaft Battalion 118. I. Background // Historical Yearbook,” vol. VIII, 2011, рр.195–214.
The Refugee in the Post-War World. By Jacques Vernant. – New Haven: Yale University Press. 1953. – 827 р.
Vakar, Nicholas P. Belorussia. The Making of a Nation. A Case Study. – Harvard University Press. Cambridge, MA, 1956. – 297 р.
Новое
Видео
Переход через перевал Сен-Готард. Памятные даты военной истории России
24 сентября 1799 года войска под командованием Александра Суворова совершили героический переход через Альпы из Северной Италии в Швейцарию
Судьба России в контексте империй и революций ХХ века
Лектор: Ляпустин Борис Сергеевич Российский историк, кандидат исторических наук
Смерть и свобода. Об отношении свободы к смерти в русской и немецкой философии
О лекторе Андреас Буллер - доктор философии, Штутгарт, Германия. Полное содержание лекции опубликовано в книге "Три лекции о понятии СЛЕД".