Внук маршала Чуйкова: Он вызывал запасную машину и… ехал в храм!

Внук Василия Ивановича Чуйкова рассказал, как тот чудом избежал смерти в Сталинграде и каким был в обычной жизни.

Вспоминая о Сталинградской битве, которой в этом году исполнилось 75 лет, хочется вспомнить о каждом, кто положил свою жизнь в этом жестоком сражении – о каждом солдате, каждом горожанине, каждом разрушенном доме... Но поскольку это невозможно, нам остается память о героях, чьи имена, к счастью, уцелели на страницах истории и кем мы гордимся по праву.

Роль абсолютно каждого советского бойца, защищавшего город от фашистского натиска, невозможно недооценить, но сегодня мы вспомним о том, кто объединил усилия войск 62-й армии в боях под Сталинградом. Речь в этом материале пойдет об удивительно талантливом военачальнике, командующем знаменитой 62-й армией, Маршале Советского Союза Василии Ивановиче Чуйкове.

Именно ему в 1942 году предстояло отстоять Сталинград, что многим казалось почти невыполнимой задачей. Но генерал-лейтенанту Чуйкову это удалось. 62-я армия под командованием Чуйкова и 64-я армия под командованием Шумилова невероятной ценой в течение шести месяцев удерживали оборону Сталинграда, насмерть сражаясь за каждый дом, за каждый клочок земли. Чтобы обеспечить нашим войскам максимальное преимущество, Чуйков делал ставку на ближний бой, а контратаки чаще всего предпринимал ночью – для фашистов это было неожиданностью.

Вряд ли кто-то мог бы лучше рассказать о личности Чуйкова, чем его прямой потомок, проживший с ним бок о бок много лет. К счастью, у нас была возможность пообщаться с таким человеком, это – внук знаменитого маршала Николай Чуйков. В интервью «Истории.РФ» он поделился своими воспоминаниями о великом дедушке.

«По голове потреплет – и в кабинет, работать»

– Николай Владимирович, я хочу сказать, что вам очень повезло. Не только потому, что у вас такой выдающийся дедушка, а еще и потому, что вам, в отличие от многих потомков великих советских деятелей, удалось пообщаться с ним в уже довольно взрослом возрасте. Вам ведь было 22 года, когда Василия Ивановича не стало?

– Да, совершенно верно.

– Расскажите, каким вы его запомнили? Какие воспоминания о нем у вас остались?

– Дедушка был семейный человек, он любил свою семью. Но при этом он был очень работоспособный, поэтому в основном все время работал. Мы его видели достаточно редко. После того как Чуйков закончил командование Киевским военным округом, он перебрался в Москву – уже Главнокомандующим Сухопутными войсками СССР, и тогда я тоже уехал вместе с ним.

– Сколько вам тогда было?

– Я был совсем маленьким – мне был один год. Я жил на даче, где проживал Чуйков: в основном он жил в загородном доме, а в Москве у него была квартира на улице Грановского. Поэтому мы соприкасались практически каждый день. Помню, я долго ждал, когда появится машина и приедет дед. На ласки он не был особенно щедр: так, по голове потреплет и идет наверх, в свой кабинет, где работал до глубокой ночи. А утром за ним приезжала машина и увозила его на работу – в основном это было так. Причем так было и когда он попал в Группу генеральных инспекторов (мы шутя называли ее «райская группа»), когда советские маршалы уже были освобождены от своих основных должностей, но являлись советниками Министерства обороны, в каких-то случаях там прибегали к их консультациям и т. д. Но и тогда Чуйков много работал – в основном писал книги. Кроме того, он занимался работой с подрастающим поколением, встречался с ветеранами. В дополнение ко всему он был депутатом Верховного Совета СССР и до конца жизни являлся членом ЦК КПСС, а это ко многому обязывало, так что еще очень много работы у Чуйкова было именно по этой линии.

Надевал гражданский костюм и шел в храм

– Видно, что ваш дедушка был очень активным человеком, да и в отставку вышел довольно поздно – в 72 года. 

– Да, все верно, он ушел в отставку в 1972 году. Он мог бы и дальше работать, но все-таки был реалистом и понимал, что работа должна быть продуктивной. Он всегда был очень деятельный, подвижный, все время на ногах. Чуйков был хороший спортсмен. Конечно, когда мне было 22, мы с ним уже спортом не занимались, но, когда мне было лет 10–12, мы с дедом играли в большой теннис, в пинг-понг. Ездили на скачки, на ипподром, занимались стрельбой – это было его любимое дело. До последних лет жизни Чуйков увлекался охотой и рыбалкой. Вообще, он был очень азартный человек. Наверное, этот азарт сыграл большую роль в том, какое упорство и твердость он проявил в Сталинграде. Дедушка любил играть в шахматы, в карты, особенно в преферанс, и жутко не любил проигрывать. Один раз мы просидели на охоте до пяти утра: нам попался егерь-гроссмейстер, и он уверенно выигрывал. А адъютант уже заходил деду за спину и крутил пальцем у виска, ведь нам давно нужно было ехать. Но дед не сдавался, и, пока он не выиграл партию, мы оттуда не тронулись. Думаю, что именно эта стойкость и принципиальность помогали ему в жизни. Да и было от кого ее перенять, поскольку мама Василия Ивановича была очень тверда характером.

– Я читала о том, что Елизавета Федоровна была очень религиозной женщиной.

– Да, она была глубоко верующим человеком и даже дважды спасала сельскую церковь от разрушения, ходила для этого к Сталину.

– К Сталину?! Она была у него в приемной?

– Она ходила пешком в Кремль! Правда, к Сталину она так и не попала, но в то время это был большой поступок. Представьте себе, что такое для старушки прогуляться на расстояние 200 километров – это не очень легко. Елизавета Федоровна так и пошла – пешочком. А это ведь был 1937 год: все боялись, что их поставят к стенке и расстреляют! А она – нет; шла во имя веры и таким образом совершала свой гражданский подвиг. Она и детей своих воспитывала в любви к Богу. Тогда нельзя было показывать свои явные религиозные убеждения. Если ты заходил в храм, крестился и прикладывался к образам, а при этом был членом ЦК, то тебя быстро могли оттуда выставить. 

– А вы видели, чтобы ваш дедушка молился или ходил на службу?

– Раза три, наверное, это было. Я помню, как дедушка вызывал служебную машину из Министерства обороны, но не свою «Чайку», а другую, запасную – хитрый был потому что, разведчик! И мы ехали в Сергиев Посад. Дедушка, естественно, был в гражданском костюме. Мы заходили в Свято-Троицкий собор, подходили к мощам Сергия Радонежского, Василий Иванович там ставил свечи. Чувствовалось, что у него в глубине все это было.

19-летний мальчик со взглядом командира

– Судя по воспоминаниям современников, Чуйков был не просто азартный, как вы сказали, но и невероятно храбрый человек. Об этом говорит даже то, что во время Гражданской войны Василий Иванович был ранен целых четыре раза, хотя тогда уже имел звание командира полка… И позднее, уже в годы Великой Отечественной, он проявил себя не только как мудрый стратег, но и как мужественный боец. Рокоссовский писал о Чуйкове: «Он находился все время там, в самом пекле». Скажите, дедушка вообще говорил с вами о войне?

– Вы знаете, сам он не любил об этом рассказывать и хвастаться не любил. Но порой к нему приезжали младшие братья – Федор и Николай. Николай Иванович был полковником и жил в Москве, а Федор Иванович был генерал-майор, из Петербурга. И вот когда они начинали вспоминать о войне, я уши немножко растопыривал и внимательно слушал, о чем они говорят. Чтобы понять характер Чуйкова, надо, во-первых, вспомнить Гражданскую войну. Он ведь тогда был 19-летний мальчишка! Что такое 19 лет?! А уже тогда на фотографиях взгляд у него был серьезный, даже матерый – взгляд командира. Но командиром его выбрали солдаты, а многим из них было по 30–35 лет. А вы ведь знаете, что такое даже два-три года разницы в таком возрасте. Многие просто скажут: «Салага! Куда ему?»

– Как же ему в столь юном возрасте удалось стать командиром полка?

– Он просто проявил себя очень смелым и смышленым командиром, поэтому ему и полк доверили. В 19 лет ни один из наших великих полководцев – ни Жуков, ни Рокоссовский, ни Конев – еще полком и близко не командовал. Судить о Чуйкове можно было и по его наградам. В годы Гражданской войны ему было присвоено два ордена Красного Знамени, а эта награда считалась одним из высших орденов СССР и приравнивалась к званию героя Гражданской войны. Так вот, у Чуйкова было два таких ордена, золотое именное оружие от Фрунзе и золотые часы «Омега» от ВЦИК ВКП(б). Кстати, примером его лихости может послужить такой случай: как-то раз во время Гражданской войны они с адъютантом во время пурги случайно врубились в колонну белых. Сначала в них не опознали красных. Что сделал бы в такой ситуации любой другой человек? Инстинкт самосохранения по крайней мере подсказал бы уйти назад в эту пургу и скрыться, пока тебя не убили – тем более что их было всего двое! А дед полез в рубиловку и лично зарубил около 18 белых офицеров. К счастью, их с адъютантом успела вытащить вовремя подоспевшая разведка. Вот такой дух был у Чуйкова! Он был действительно смелым человеком, даже чрезмерно смелым…

– Но в Сталинграде Чуйков взял на себя командование уже не полком, а целой армией. Тогда пришлось себя поберечь?

– В Сталинграде он тоже был все время на передовой. Да и не только в Сталинграде, но и после, когда продолжалась война. Он всегда старался быть на первых позициях.

– Не опрометчиво ли это с точки зрения командира? Ведь на него была возложена самая ответственная миссия – отстоять Сталинград. Почему, как вам кажется, Чуйков так поступал?

– Потому что считал, что там он может как можно быстрее реагировать на ошибки противника. Если враг где-то провалился в наступлении, оголил фланг – немедленно удар! Понимаете, если командовать издалека, то, пока ты сообразишь, что делать, пока найдешь нужное место на карте, пока дойдет твой приказ, пройдет очень много времени. Ключевым преимуществом Чуйкова была именно быстрота, моментальность. Ведь почему мы тогда отстояли своих бойцов в Сталинграде? Потому что все наши контратаки были спланированы заранее, и фактически они планировались буквально по секундам. Когда закончилась Сталинградская битва, то 62-ю, а позднее 8-ю гвардейскую армию фактически расформировали по другим частям. Это было сделано для того, чтобы передать неоценимый опыт Сталинграда другим нашим войскам. Командующим было приказано в основном при обороне держать этих бойцов во втором эшелоне, а при наступлении, при взятии объекта – в первом. Так оно фактически и было. Так что близость к противнику, желание всегда контактировать с ним, видеть его – это было для Чуйкова приоритетно. Однажды, когда он на самолете облетал позиции над Сталинградом, он чуть не разбился – спасся буквально чудом. Его самолет был сбит немецким «Юнкерсом», и он раскололся буквально пополам; дед набил себе шишку, но остался в живых.

«Генерал-штурм»

– Как Чуйкову удалось отстоять Сталинград в таких сложных условиях? В чем был главный секрет его тактики?

– Тактика, которую он разработал и применил, фактически и спасла Сталинград. Это тактика сближения с противником. Авиация немцев была сильнее нашей. Но их авиация не отличалась точностью, и Чуйков заметил, что там, где наши окопы находятся близко с немецкими, они не бомбят. И тогда он отдал приказ: «приклеиться» к немцам, чтобы расстояние между окопами составляло не больше 50 метров. Немцы начинают отходить – и мы вместе с ними. То есть главной задачей было не создавать этого разрыва, чтобы у немецкой авиации не было точности.

– А откуда у Чуйкова появилось это прозвище – «генерал-штурм»?

– Дело в том, что во время Сталинградской битвы Чуйков стал создавать мелкие диверсионные группы (штурмовые группы – они первыми внезапно врывались в дома и выбивали оттуда фашистов. – Прим. ред.). Кроме того, он применял так называемую «активную оборону». Чуйков понимал, что если он не будет отвечать на удары немцев, то рано или поздно они «сбросят» его в Волгу. Если вы были в Волгограде и видели музей-панораму «Сталинградская битва», то могли видеть, что башни танков, которые обозначают край обороны, буквально нависают над обрывом. Сами немцы потом, когда видели это, крайне удивлялись – как же это они не додавили?

– Действительно, как?

– А просто немец любил комфорт и не любил ночных боев. А тут – пожалуйте, ночной бой. Враг не любил рукопашный бой – а наши, наоборот, шли врукопашку. А ведь рукопашка, вы знаете, это жутковатое зрелище. Это особенно хорошо понимают те, кто воевал. Ребра хрустят от ударов ножей, саперными лопатами разрубают лица; стоны, вопли, сплошной мат и мясорубка… И выдержать это очень сложно. Поэтому сталинградцы – это ребята из немного другого теста.

– Да, война вымуштровала их суровее любого генерала… Ваш дедушка, кстати, уделял много внимания обучению новоприбывшего состава, ведь так?

– Да, все-таки Чуйков немалое время был начальником школы переподготовки высшего командного состава разведки, где были и отделения, которые готовили диверсантов. Поэтому, как видите, даже в такой неудобной обстановке, которая сложилась тогда в Сталинграде, бойцов старались обучить. Ведь подкрепление все равно поступало через Волгу, потому что, каким бы ловким и умелым командиром ты ни был, твои бойцы гибнут, и в одиночку в такой ситуации выстоять невозможно. Когда готовилось новое подкрепление, их старались обучить именно тем правилам, которые необходимы в городском бою.

Слово «сталинградец» было как пропускной билет

– Василий Иванович был жестким командиром? Как к нему относились солдаты и другие военачальники?

– Чуйков берег своих людей, в этом отношении он всегда старался действовать четко и рационально. Конечно, к нему относились по-разному, некоторые его поступки были довольно импульсивными. Был такой момент, когда один из командиров самовольно отдал приказ перебросить свой штаб на левый берег Волги, что для Чуйкова было недопустимо. И он сам пробрался в этот штаб, чтобы самому разобраться с командиром, как он часто делал. «Что, сволочь, драпать надумал?!» – сказал и врубил этому командиру по голове так, что тот упал. А солдат, который охранял штаб, не разобрался, в чем дело: забегает какой-то мужик в танковом комбезе, без погон (а тогда так и ходили, чтобы снайперы не сняли) и лупит командира! А солдат был крепкий, косая сажень в плечах: он развернулся и как даст деду! Чуйков упал, и у него лопнула пуговица на воротнике. И тут солдат увидел, что под комбинезоном генеральский мундир. Бедняга обомлел, ведь за такое сразу полагался расстрел.

– И что же? Наказал его ваш дедушка?

– Чуйков проявил благородство; за это качество его, наверное, и любили солдаты. Хотя то, что он сделал, это, конечно, нарушение воинского устава. Он встал, треснул этого солдата так, что тот отлетел и потерял сознание. Потом достал серебряный портсигар, кинул его на стол и сказал: «Очухается – отдайте. Чуйкова мало кто мог на пятую точку посадить».

– Василий Иванович – один из двух за всю историю Маршалов СССР, которые похоронены за пределами Москвы. Он завещал похоронить себя на Мамаевом кургане, у подножия памятника «Родина-мать», – там же, где полегли бойцы его 62-й армии. Значит ли это, что, несмотря на множество боевых заслуг и сражений, в которых он принял участие, в жизни Чуйкова именно Сталинград оставил самый неизгладимый отпечаток?

– Это, безусловно, так, тут даже и говорить нечего. Я помню его отношение к сталинградцам: для него слово «сталинградец» было как пропускной билет. Если житель Сталинграда обращался к нему с какой-то просьбой, как к депутату, он всегда максимально старался все выполнить и помочь во всех вопросах. И потом, оттуда же пошло так называемое братство. Чуйков не зря попросил похоронить себя именно в Сталинграде. Это не потому, что он пренебрегал Кремлевской стеной или испытывал какое-то неуважение к другим маршалам. Нет, наоборот, он ко всем относился очень уважительно. Но особенно в последние месяцы жизни, когда он тяжело болел, дедушка все время вспоминал именно Сталинград, ту обстановку, убитых бойцов. Вспоминал, кстати, и женщин. Он все время говорил: «Нам-то, мужикам, и то было очень трудно, а как они, бедненькие, справлялись?!» Вспоминал, как специально убрал связисток на левый берег, чтобы спасти им жизнь, потому что ситуация была очень опасной. Они поехали туда, но поняли, что Чуйков специально отправил их подальше, и по прямой связи со штабом заявили: «Товарищ командующий, вы почему нас обманули?» И вернулись назад.

– Чуйков потом часто посещал Сталинград? Сложно ему было там находиться?

– Конечно, мы с ним ездили в Сталинград неоднократно. После войны он обязательно приезжал туда каждый год. Я помню эти встречи. Как правило, первым деда встречал Яков Павлов (герой Сталинградской битвы, командир группы бойцов, которая осенью 1942 года обороняла четырехэтажный жилой дом на площади Ленина в центре Сталинграда. – Прим. ред.). Павлов заходил в вагон, и они с Чуйковым обнимались. Потом подходили ветераны. Они по-настоящему любили его, буквально на руках носили. А любили потому, что те 200 дней он был с ними в одних окопах…

Фото предоставлены Н.В. Чуйковым