Страсти вокруг чая: история экспансии самого популярного напитка в России

Традиционное застолье всегда заканчивается чаепитием. Без чашечки чая с утра или в течение долгого дня невозможно представить жизнь современного человека, а полки магазинов ломятся от самых разных видов этого напитка. Трудно поверить, что перед тем, как завоевать вкусы наших соотечественников, чай вызывал иррациональный страх и недоверие. У старообрядцев была поговорка: «Кто пьет чай, тот спасения не чай». С заготовкой и продажей чая в XIX веке были порой связаны целые криминальные схемы, а основание чайных компаний позволяло купцам обогатиться на несколько поколений вперед.

«Подарок в виде листьев»

В 1567 году казачьи атаманы Ялышев и Петров, добравшиеся до Китая, рассказали об удивительном напитке, который ужасно нравится местным жителям. Тогда чай не вызвал интереса в Российском государстве – шло освоение Сибири, и в приоритете были совсем другие товары. В европейской части России с диковинным напитком познакомились уже при Романовых. Китайские послы подарили Михаилу Федоровичу сразу несколько образцов. В 1638 году посол Василий Старков привез на родину чай из западной Монголии. По легенде, Алтын-хан буквально упросил обменять 60 килограммов чая на шкурки соболей. Посол, согласившийся под давлением восточного правителя, поначалу чувствовал себя оскорбленным, сетуя на то, что ему навязали «подарок в виде каких-то листьев». Едва ли он мог предположить, что с этого «невыгодного» обмена начнется полная приключений история чая в России. Царю посол тогда сообщил краткие сведения о напитке: «Не знаю, листья какого дерева или травы, но варят их в воде». Государь с боярами принялись за дегустацию и были восхищены тонким вкусом и прекрасным ароматом. Долгое время чай из-за высокой цены был доступен лишь представителям привилегированных сословий, хотя его свободно продавали на ярмарках по всей стране.

В конце XVIII века цена на китайский чай сильно упала, и он покорил всех жителей Российской империи. В записках Маркиза де Кюстина о России встречается такой пассаж: «Русские, даже самые бедные, имеют дома чайник и медный самовар и по утрам/вечерам пьют чай в кругу семьи… деревенская простота жилища образует разительный контраст с изящным и тонким напитком, который в нем пьют». Лидером продажи и потребления чая была Москва, а все остальные города, включая Петербург, значительно уступали ей. В 1814 году отечественный чай попытались выращивать в Крыму, но культура не прижилась. Со второй попытки наладить производство все же удалось – правда, уже в Батуме. В основном русские были знакомы с двумя видами чая: кяхтинским – его везли по Великому чайному пути (из Китая через территорию современной Монголии в Россию и Европу), и кантонским – он вывозился морем из Китая и попадал в Россию из Европы. Кяхтинский, по всей видимости, был более распространенным. Свое название он получил от крепости Кяхта в Бурятии – одного из важных форпостов торговли с Китаем. В народе говорили: «Кяхтинский чай да муромский калач – полдничает богач».

При всей своей популярности чай не вытеснил с русского стола другие горячие напитки. На Руси охотно пили отвары из трав и ягод, а также сбитень, изготавливаемый из меда и пряностей. Рецептов этого напитка было бесчисленное количество: поговаривали, что каждый сбитенщик заново «изобретает» состав, исходя из доступных ему ингредиентов. Первые упоминания о сбитне (тогда он назывался взваром) относятся к XII веку – в то время о чае не знал никто из русских. Век сбитня был на удивление долгим: еще в начале XX столетия на городских улицах тут и там стояли лавки сбитенщиков с огромным самоваром. Торговцы ароматным напитком зазывали покупателей: «Сбитень горячий – пьёт подьячий! Сбитень-сбитенек – пьет щеголек!».

Запрещенный напиток

В середине XIX века на рынок просочился еще один вид чая, за которым закрепилась репутация нелегального и низкокачественного. Это иван-чай, или кипрей. Его листья заготавливали в огромных количествах, а использовали для подделки китайского чая. Впрочем, даже знатоки этого напитка не всегда могли отличить «жалкую копию» от «неповторимого оригинала». Мало кто подозревал, что «сырье» для изысканного чаепития на самом деле произрастает не на плантациях далекой восточной страны, а за околицей. В 1860 году вышел обзор Общества истории и древностей при Московском университете «О подделке и подмеси чаев и обманах в чайной торговле». В нем приводилась одна из версий появления в России поддельного чая. Дворовый помещика Савелова вместе со своим барином побывал в Китае, где увидел, как обрабатывают листья чая. Вернувшись домой, он провел те же манипуляции с кипреем. Одно из названий «запрещенного» чая – копорский – по названию села Копорье Петергофского уезда, где проживал Савелов с прислугой.

Копорский чай продавали перекупщикам, имевшим связи с продавцами чая китайского. Действовали осторожно: крестьянин приносил мешок с фальсификатом в лавочку или к дворнику, сообщая, что доставил «аптечную траву». Перекупщик забирал оттуда мешок, но не шел к купцу, а передавал товар каждый раз в новом месте, немедленно покидая его после завершения операции. Копорский чай, как правило, смешивали с китайским. В чистом виде его вкус был довольно специфическим и не нравился современникам. Автор «Толкового словаря живого великорусского языка» Владимир Даль нашел красноречивую пословицу: «Копорское крошево кисло и дешево».

В 1834 году для борьбы с поддельным чаем даже учредили специальную комиссию, и при обнаружении его примеси в товаре вся партия подлежала изъятию и уничтожению. Впрочем, со временем иван-чай смог избавиться от дурной славы и стать полноценным напитком. К тому же способы подделки китайского чая не исчерпывались использованием кипрея. В трактирах нередко использовали так называемый «спитой» чай – то есть, использованную заварку. При продаже ее высушивали и подмешивали в свежие листья. В 1888 году состоялся громкий процесс по делу о фальсификации такого рода. В суде выступали звезды юриспруденции Анатолий Кони и Федор Плевако. Московские купцы братья Поповы обвинялись в продаже «спитого» чая, да еще и под чужим брендом – они оказались однофамильцами владельца крупной фирмы «Братья К. и С. Поповы». Незадачливых купцов осудили, одного из них приговорили к сибирской ссылке. Что касается настоящего фабриканта Константина Попова, то через десять лет после скандала он получил почетное звание поставщика двора Его Императорского Величества и стал известен во всей Европе.

Обложка: Н.С Третьяков «Утром на даче», 1888 год. Из собрания Третьяковской галереи.

Источник: https://my.tretyakov.ru