Щ-117: сорок дней вдали от родной гавани

85 лет назад подводная лодка Тихоокеанского флота совершила первое в СССР рекордное автономное плавание

Советские подводники в предвоенные годы совершили немало уникальных походов, доказав и самим себе, и всему миру, что там, где готова спасовать техника, люди способны идти дальше. Переходы боевых кораблей с Балтики на Север по каналам, рекордный бросок подводной лодки Щ-423 по Северному морскому пути – примеров достаточно. И одним из них стало рекордное автономное плавание в 1936 году тихоокеанской подводной лодки Щ-117, сумевшей продержаться в море без потери боеспособности сорок суток вместо установленных для этого типа подлодок двадцати.

Когда поле боя далеко

Советская военно-морская концепция войны в предвоенный период предусматривала противостояние не с германским флотом, а с английским. Великобритания была последовательным союзником Польши, а именно этот западный сосед до конца 1930-х рассматривался в СССР как самый вероятный противник. Собственным военно-морским флотом, который представлял бы существенную силу, поляки не обладали, а вот британцы могли прийти им на помощь в случае военного конфликта с СССР.

Понимая, что на равных соперничать с британским «Хоум Флитом» невозможно, стратеги советского ВМФ приняли на вооружение тактику германских моряков Первой мировой войны: сделали ставку на подводные лодки. Неслучайно к концу 1930-х годов именно Советский Союз имел самые мощные подводные силы! На 1 января 1938 года в их составе числилось 150 субмарин, а на 22 июня 1941 года – до 218 подлодок. Сопоставимое число подводных лодок в 1939 году имела только Италия – 105 субмарин, у США было чуть меньше – 99. Германия к 1 сентября 1939 года располагала всего 57 подводными лодками, и на одну больше было субмарин у Великобритании.

Стратегия вероятной подводной войны против Британии имела только одно уязвимое место: автономность подводных лодок. Дизельные субмарины того времени вообще не отличались ни существенной дальностью плавания, ни способностью находиться долгое время вдали от баз. Потому-то уже во время войны немцам пришлось устраивать базы снабжения на своих торговых кораблях в нейтральных портах и создавать снабженческие подводные лодки, прозванные «дойными коровами».

Подобная проблема стояла и перед советскими моряками, причем она усугублялась дальностью наших баз от возможного театра боевых действий. Противостоять «Хоум Флиту» должны были подводные лодки Балтийского и Северного флотов, но им еще надо было дойти до Атлантики. Максимальная автономность советских субмарин той поры достигала 50 суток: таким внушительным по тем временам показателем обладали крейсерские подводные лодки типа «К». Но их начали строить только в 1936 году, заложив всего 12 кораблей. Самые многочисленные в советском флоте подлодки типа «М» – знаменитые «Малютки» – были фактически кораблями прибрежного действия: их автономность составляла всего семь суток.

Наилучшим соотношением дальности плавания и автономности к 1936 году обладали средние подлодки типа «Щ», или «Щуки». Они могли находиться вне родной гавани 20 суток, уходя на 2960 миль в надводном положении и преодолевая до 100 миль в подводном. И поскольку «Щуки» были еще и самыми многочисленными среди советских средних подлодок, начинать эксперименты с увеличением автономности плавания решено было именно с них.

«Щуки» учатся долго плавать

Первой плавание на полную автономность в 1934 году выполнила подводная лодка Тихоокеанского флота Щ-102 (ранее носившая имя «Лещ») под командованием Серафима Чурсина. Старшим помощником командира в этом походе был Николай Египко, который вскоре после возвращения ушел командовать подлодкой Щ-117. Эта лодка быстро стала одной из лучших на флоте, а в декабре 1935 года ее командир был награжден за успехи в подготовке личного состава высшей советской наградой – орденом Ленина. А поскольку во время службы на «Леще» молодой командир получил и первый во всем советском подплаве опыт плавания подо льдами, именно его корабль выбрали для выполнения рекордной «автономки».

Ничего совсем уж неожиданного в этой задаче для подводников, служивших в 3-й бригаде подводных лодок ТОФ, не было. Ее командир Георгий Холостяков первым на Тихом океане стал практиковать плавания и боевую подготовку в течение всего года, тогда как раньше подлодки на зиму вставали к стенке. И все-таки поход с превышением предельной автономности требовал от экипажа Щ-117 освоения особых навыков. Например, им первыми на всем советском подводном флоте пришлось научиться принимать топливо не только в штатные топливные цистерны, но и в специально подготовленные булевые (расположенные в выступах на корпусе) цистерны главного балласта.

Да и задача по размещению в отсеках двухмесячного запаса провизии была нетривиальной, и неизвестно, как моряки с нею справились, когда бы не опыт, полученный командиром Щ-117 во время плавания на «Леще». А перед началом плавания командир бригады Георгий Холостяков устроил «сто семнадцатой» последнюю проверку: чтобы подойти к борту плавбазы «Саратов» за последними указаниями, ей нужно было проплыть под ледовой перемычкой. Лодка сделала это дважды, не совершив ни одной ошибки, и получила «добро» на выход на позицию.

К 11 января 1936 года все приготовления завершились, и лодка по специально пробитому для нее проходу во льдах отправилась в свой рекордный поход. На борту Щ-117 находились 38 человек: командир Николай Египко, комиссар Сергей Пастухов, штурман Михаил Котухов и еще 35 офицеров, старшин и матросов. Как вспоминал позднее Николай Египко, в каждом из них он был совершенно уверен, поскольку хорошо знал, на что способны все его подчиненные. И во время похода ему еще не раз пришлось убедиться в этом на деле.

Плюсы и минусы «автономки»

Подлодка заняла боевую позицию, ограниченную с запада мысом Аскольд, а с востока – мысом Поворотным (входной мыс залива Петра Великого), а потом лишь совершала недолгие выходы в открытый океан. Правда, задача этих плаваний была весьма серьезная: «сто семнадцатая» участвовала в обеспечении сверхдальних перелетов советских авиаторов, служа одним из плавучих радиомаяков. Впрочем, жаловаться на монотонность похода было невозможно, поскольку судьба подбрасывала подводникам испытание за испытанием.

Основную часть плавания лодка провела в надводном положении, а так как морозы стояли ниже минус двадцати, палуба ее постоянно обмерзала. Порой толщина этого ледяного панциря достигала семидесяти сантиметров! Не выдерживала и техника. Как писал в своих мемуарах Николай Египко, «был случай, когда разбушевавшаяся стихия ночью оторвала лист надстройки и повредила лаз кормовой цистерны. Погружение лодки стало невозможным. Температура воздуха – минус 25 градусов, бушует шторм. Волны перекатываются через весь корабль и болтают его по своей прихоти. Мостик, рубочный люк, антенна, пушка превратились в ледяную глыбу. Для устранения неисправностей требуется открыть горловину лаза в цистерну. Двое смельчаков – боцман П.Н. Шаронов и рулевой А.И. Пекарский – взялись за выполнение этой трудной задачи. Всю ночь под ледяными волнами вели они кропотливую работу, и только утром в обледеневшей одежде они ликвидировали аварию и возвратились внутрь корабля». В другой раз под такими же ледяными волнами троим матросам пришлось исправлять стопорный механизм якоря, чтобы тот не сработал в самый неподходящий момент. «Проявляя мужество и сноровку, матросы П.Р. Петров, Н.П. Смирнов и В.И. Манышкин в 18-градусный мороз добрались по надстройке до якоря и надежно закрепили его стопора, – вспоминал Египко. – Волной их едва не смыло за борт, но моряки не растерялись и, ухватившись за леер, поднялись на палубу».

Понимая, насколько отрицательно может сказаться на экипаже долгое плавание без конкретной цели, командир Щ-117 нашел возможность обеспечить людям постоянный приток положительных эмоций. Например, несмотря на то что запасы пресной воды на лодке были строго лимитированы, по распоряжению Николая Египко матросы регулярно мылись теплой водой, а это роскошь даже на современных субмаринах! «Банный день» организовывали в шестом отсеке, где располагались электромоторы, он прогревался за счет соседства с дизелями. На пол клали огромный поддон из-под компрессора воздуха среднего давления, а с камбуза приносили горячую воду в кастрюлях – и блаженствовали, пусть даже всего несколько минут.

Рекорд за рекордом

После двадцати дней похода лодку посетил командир бригады, прилетевший на позицию на гидросамолете. Его встретил подтянутый, уверенный в себе экипаж, и просьба о продлении «автономки» нашла у Георгия Холостякова полную поддержку. В итоге Щ-117 возвратилась из своего рекордного плавания 20 февраля 1936 года, проведя в открытом море ровно сорок суток – столько, сколько никто прежде не выдерживал вдали от родной гавани. За этот подвиг весь экипаж «сто семнадцатой» наградили, сделав его первым полностью орденоносным экипажем советского ВМФ. Командир и комиссар получили ордена Красной Звезды, а остальные члены экипажа – ордена «Знак Почета».

Опыт Щ-117 оказался востребован и очень скоро получил развитие. Весной того же года автономное плавание длительностью 52 дня совершила подлодка Щ-122 под командованием Александра Бука. Следом за ней на 75 суток ушла в море Щ-123, которой командовал Измаил Зайдулин – тот самый, который в 1940 году будет руководить уникальным походом лодки Щ-423 по Северному морскому пути. Наконец, 14 сентября в рекордную «автономку» ушла подлодка Щ-113 под командованием Михаила Клевенского, которая вернулась на базу только 25 декабря – через 102 дня!

Эти походы приносили массу ценного опыта и знаний, которые распространялись среди советских подводников. Большинство офицеров, выдержавших рекордные «автономки», вскоре переводили на другие флоты, чтобы они могли делиться своими знаниями и умениями. И когда в годы Великой Отечественной войны ушедшие в боевые походы советские подводные лодки не возвращались вовремя, это еще не значило, что они погибли: их экипажи научились проводить в море гораздо больше времени, чем предусматривали инструкции.