Русофобия у Запада в крови: Прием демонизации России Европа взяла на вооружение более 500 лет назад

Русских солдат на Западе пытаются представить «орками» и «варварами». На это работает украинская пропаганда, но Европа и сама не прочь в такое верить. Стоило Киеву сфабриковать кадры из Бучи, выдав свои расправы за «зверства русских», Запад тут же с готовностью «содрогнулся». И ввел новые санкции.

Думаете, это феномен 21 века? Ничуть. Как рассказала «КП» доктор исторических наук, профессор Президентской академии и МПГУ Наталия Таньшина, демонизировать Россию пытался еще Наполеон - чтобы его солдаты бодрее воевали с «варварами Севера». Но и до Наполеона против России развязывали «информационные войны.»

СВИДЕТЕЛЬСТВА ЭПОХИ

- Когда появились первые ростки русофобии?

- Можно вспомнить Ливонскую войну (1558–1583), которую историки называют первым столкновением между Россией и Западом. Тогда появились «летучие листки» - небольшие тексты, обычно на немецком и польском, где повествовали о «жестокостях», «мародерствах» и «насилиях» московитов, сопровождая это устрашающими рисунками.

Позже, в Северной войне (1700–1721) между Россией и Швецией гремели и «памфлетные войны», тем более к началу правления Петра I стереотип, что Россия — тираничная и рабская страна прочно укоренился в сознании европейцев. А при Петре они вдруг открыли для себя новую Россию - мощную и амбициозную. И испугались. Так родилась идея «русской угрозы».

- И Наполеон все это взял на вооружение?

- Еще как! Наполеон был мастером пропаганды! Накануне вторжения в Россию он поручил своему историку Шарлю-Луи Лезюру включить в свою книгу текст, который станет главной русофобской фальшивки — так называемое Завещание Петра Великого. Документ, в котором Петр якобы завещает своим потомкам план мирового господства. А автором первого варианта «Завещания» был польский генерал Михаил Сокольницкий. Наполеону, правда, эта фальшивка не помогла. Но на Западе на нее ссылаются до сих пор - вспомним недавние заявления Запада о «планах» России завоевать Европу. Кстати, Наполеон уже на острове Святой Елены утверждал, что пошел войной против России ради «европейскости и континентализма». Ничего не напоминает?

Поход в Россию кончился для Наполеона катастрофой. Когда русские войска дошли до Парижа, наполеоновские газеты просто соревновались в сообщениях о «зверствах» и «бесчинствах» казаков. Накануне вступления русских войск в столицу Франции по приказу полиции по всему городу были развешаны картинки с изображениями казаков: огромного роста, в нахлобученных мохнатых шапках, с налитыми кровью глазами и обагренными кровью пиками, с ожерельями из человеческих ушей и часовых цепочек. Украинская пропаганда поменяла немногое: место ушей и цепочек заняли унитазы и микроволновки.

- Когда русские вступили в Париж, как их воспринимали?

- У парижан случился настоящий когнитивный диссонанс. Они не могли поверить, что галантные, говорящие на безупречном французском офицеры, — это и есть «варвары Севера», а «ужасные» казаки стали предметом всеобщего любопытства, пусть и смешанного со страхом.

ХОТЕЛИ НАНЯТЬ БАЛЬЗАКА

- Но потом французы отличились еще одним образцом русофобии - книгой маркиза де Кюстина «Россия в 1839 году». Там наша страна была представлена «анти-Европой»…

- Книга Кюстина вышла в 1843 году, на волне русофобских настроений, особенно во Франции и Британии. Сам термин «русофобия» появляется как раз накануне — его пустили в оборот в 1836 году английские радикалы, высмеивая преувеличенный страх своих же политиков перед «русской угрозой». А книга Кюстина стала бестселлером, «Библией русофобов». До сих пор она воспринимается на Западе как «вечная книга» о «вечной России».

У Кюстина появилось много подражателей, а между Россией и Францией развернулись «журнальные войны» — прообраз нынешних информационных войн. Третье отделение русской императорской канцелярии во главе с Александром Бенкендорфом развернуло кампанию по написанию опровержений на книгу Кюстина. Они публиковались в европейских газетах на иностранных языках. Одну их статей написал даже Федор Тютчев. Наши дипломаты предлагали использовать на своей стороне и прославленного Оноре де Бальзака, собиравшегося в Россию. Но решились обойтись. Потому что европейцы продолжали читать книгу Кюстина, а опровержениям не верили. По этой причине князь Петр Вяземский отказался от публикации своего ответа Кюстину, заявив, что французы ему все равно не поверят: они «разделяют веру своего прихода и убеждения своей газеты».

- Ничего с тех пор не изменилось…

- Сейчас ситуация сложнее! Тогда у нас хотя бы были возможности озвучить свою позицию в Европе. Сегодня нам устроили информационную блокаду, Европа напрочь лишена возможности получить информацию, расходящуюся с «генеральной линией» Запада.

- А нам нужно как-то пробиваться через этот занавес? Или плюнуть, как князь Вяземский?

- Отвечать обязательно нужно. Иначе сложится впечатление, что мы признаем все обвинения. Но еще больше это нужно для внутренней аудитории. Наши сограждане должны понимать, где правда, а где ложь.

НАС ЛЮБЯТ, КОГДА МЫ СЛАБЫ

- Получается, русофобия у Запада в крови?

- Скажем так: мы нужны Западу как экзистенциальное Зло. Перефразируя Вольтера: если бы России не было, ее следовало бы придумать. Исходной точкой в том, что для Запада мы стали не просто Другими, но Чужими, является принятие Русью христианства по восточному обряду. А Ордынское нашествие окончательно превратило нас в глазах европейцев в «наследников Орды» со всем набором качеств, приписываемых условным Западом условному Востоку. Нас пытались приучить и подчинить, воспринимая через колониальную призму «учитель-ученик». Когда же не удалось склонить нас к принятию католической унии, мы окончательно перешли в разряд нехристей и врагов рода человеческого.

Наши просторы и богатства никогда не давали Западу покоя. Но это не просто банальный страх перед неведомым и великим. Русофобия — это проверенный веками механизм конкурентной борьбы против России. Ничего личного, просто бизнес.

А когда нас «любят»? В двух случаях: если в нас нуждаются как в союзнике и даже спасителе, и, если мы слабые и не представляем никакой угрозы (вспомним 1990-е годы). «Вспышки любви» к России были по окончании Наполеоновских войн, или в конце XIX века, когда французы жизненно нуждались в союзе с нами перед лицом немецкой угрозы. Так было во время Первой и Второй мировых войн, но как только общая угроза миновала, все возвращалось на круги своя. Россия вновь превращалась в традиционное «пугало» для Запада.

- Какие страны были в XIX веке самыми русофобскими? Сегодня-то, наверное, весь Запад…

- «Коллективный Запад», как сейчас говорят. А в XIX столетии это, прежде всего Франция, Британия и Польша. Французы формировали идеологию, англичане запугивали всех тем, что русские вот-вот захватят Индию. А с поляками, ближайшими к нам соседями, особая история. Дело в том, что и поляки, и русские считали территории Западной Руси (ныне западные Украина и Беларусь) своими национальными землями. Польские историки еще в XV–XVI веках создали концепцию по которой Русь по праву и на веки вечные принадлежит Польше. На Западе же поляки во все времена считались «главными спецами» по России, европейцы смотрели на нас глазами поляков. А европейская «любовь» к «мученице» Польше имела своей обратной стороной ненависть к «угнетательнице» России.

Сейчас место Польши заняла Украина, но ей коллективный Запад оказывает колоссальную военную и денежную поддержку. А Польше в свое время – только моральную.

Кстати, маркиз де Кюстин основную информацию о России тоже получал от польских эмигрантов. Да и в Россию, по одной из версий, отправился хлопотать за своего интимного друга поляка Игнатия Гуровского, которому после польского восстания 1830-1831 годов было запрещено жить в России. Нетрадиционная ориентация Кюстина (по нынешним меркам Запада вполне традиционная) была тогда хорошо известна. Якобы неудача миссии Кюстина привела к тому, что он и написал свой злобный пасквиль. Хотя, я думаю, Кюстин еще до поездки в Россию прекрасно знал, что он напишет.