Почему армия – это тыл. К годовщине триумфа Второго фронта

В этот же день в 1946 году: роспуск Лиги Наций в связи с образованием ООН

18 апреля 1944 года завершилась Рурская операция союзников.

Российские эксперты, опрошенные недавно информагентством «Анадолу», не верят в восстановление экономики РФ, зафиксированное данными Росстата. «Нужны реформы и западные инвестиции», – считает профессор кафедры международных экономических отношений и внешнеэкономических связей МГУ Татьяна Исаченко. «У потребителей российского экспорта у самих застой», – сетует доцент кафедры финансов Российской экономической школы Олег Шибанов.

Между тем посол ЕС в России Вигаудас Ушацкас иного мнения: «Так как Россия выходит из экономической рецессии, мы бы хотели знать о будущей экономической политике России». Похоже, это тот неловкий момент, когда чужие эксперты оказываются наблюдательнее своих.

Сегодня, когда  мы справляем 73-ю годовщину потери Германией последнего центра военной промышленности, стоит поговорить о том, что о потенциале вооружённых сил любой страны можно судить, даже не имея доступа к секретной информации: достаточно посмотреть на её экономику.

От Нормандии до Рура

Наша главная претензия ко второму фронту известна – поздновато. Вместе с тем итоги открытия второго фронта можно преподавать будущим офицерам как пример… Впрочем, об этом чуть позже.

Итак, чем занимались союзники после высадки на пляже «Омаха» и прочих точках морского десанта в Нормандии вплоть до весны 1945 года?

В принципе, не так уж и мало. Освободили Францию, частично Нидерланды. Отбили наступление вермахта в Арденнах. То самое, для содействия которому Черчилль писал Сталину «...я буду благодарен, если Вы сможете сообщить мне, можем ли мы рассчитывать на крупное русское наступление на фронте Вислы или где-нибудь в другом месте в течение января и в любые другие моменты, о которых Вы, возможно, пожелаете упомянуть».

Впрочем, союзники и сами неплохо в Арденнах справлялись, поскольку взломали немецкий шифр и об операции знали всё и заранее. Уже к концу 1944-го наступление выдохлось, в начале января немцев опрокинули, 7 января 1945 года Гитлер распорядился отступать. После чего союзников ничего не сдерживало от наступления на Саар (один из промышленных районов). 24 марта союзники закончили отбивать его у немцев, а днём ранее начали «вторую серию» – Рурскую операцию, направленную против более крупного, более важного, а главное – последнего центра военной промышленности Третьего рейха.

Малой кровью

В этой операции примечателен её довольно мирный характер, если такая характеристика уместна в отношении военной операции, причём в конце войны. С обеих сторон в ней принимали участие почти миллион человек, между тем у союзников погибло чуть более 1000, у немцев – и вовсе 344 (около 0,1% группировки, попавшей в окружение).

Не хотели воевать? Как бы не так. Даже после окончательного окружения командование группы армий «В» приняло решение держаться – уже хотя бы затем, чтобы не дать союзникам возможности развивать наступление. Только вот держаться было уже нечем. Все подкрепления уходили на Восточный фронт, а против союзников, да ещё и после потери Саара, выстоять было невозможно. Они, в свою очередь, устроили немцам свой вариант операции «Уран»: окружили, рассекли на секторы сопротивления, ликвидировали по частям. Вернее, даже не ликвидировали – немцы попросту оставляли районы обороны, когда у них заканчивались боеприпасы.

И чем большие территории занимали союзники, тем менее активным было сопротивление. Достаточно сказать, что во время Рурской операции вермахт лишился двух последних пороховых заводов. И то недолгое сопротивление, которое его войска оказывали ещё 2-3 недели – это уже на запасах, пополнить их было неоткуда. В конце концов, фельдмаршал Модель издал приказ прекратить бессмысленное сопротивление и пустил себе пулю в лоб. Этим и объясняются низкие потери с обеих сторон: немцев не разгромили, просто они больше не могли сопротивляться – нечем.

Почему Рур – не Донбасс

Нередко можно встретить оценку, что 1944-1945 годы – это 1941-й наоборот. Мол, немецкая армия, точно так же, как советская, попадала в котлы с десятками тысяч пленных, пропускала внушительные удары, губила резервы в контрнаступлениях, не приносивших ощутимых результатов.

Картина действительно похожа, с одним уточнением: в СССР в это же время проходила не имевшая аналогов эвакуация промышленности в отдалённые районы страны. Поэтому потеря Донбасса в 1941-м не имела таких сокрушительных последствий. Остались силы для 1942 года, когда немцы пытались повторить трюк, не удавшийся им годом ранее – вырвать победу одним ударом, сделав сопротивление невозможным экономически. Просто в первый год войны это попытались провернуть с западными экономическими районами СССР, а во второй год – с попыткой захвата нефтяной промышленности. И, если бы не эвакуация, 1942-й стал бы для нас последним годом войны, а оборона сыпалась бы так же, как у немцев после Рура.

Ну, а союзники, как оказалось, внимательно учились. И показательно устроили немцам всё то, что немцы не смогли устроить нам. Да, не без помощи советских войск – без постоянных наступательных операций и необходимости для немецкого командования  перебрасывать подкрепления на Восточный фронт, Британия и США ещё долго бы топтались возле Рура. И тем не менее.

***

Экономические эксперты, конечно, могут спорить в оценке того, насколько российская экономика восстановилась, что ещё нужно сделать для её оздоровления и так далее. Тем более, что проверить точку зрения в споре всегда полезно, а улучшать что-либо, в том числе экономику, можно до бесконечности. Однако у нас перед глазами уже третий год важный маркер того, что с экономикой не всё так плохо, как принято писать в СМИ: успешное военное присутствие РФ в Сирии. Германия ясно показала, что происходит со страной без экономики: она капитулирует и подписывает мир в своей разрушенной столице.

Это видим не только мы, но и бывшие союзники. Уж они-то должны понимать эту связь между армией и тылом. Они понимают. Отсюда это постоянное: «Скучно, девочки» в телевизоре. То обвинения Асада в химической атаке (откопали методички начала сирийского конфликта), то открытые предложения. «У России все еще есть время, чтобы оказаться на правильной стороне» от главы британского МИДа означает то же самое, о чём сказал посол ЕС в России: нет никаких надежд, что РФ подорвёт сирийской кампанией свою экономику, нужно с ними как-то иначе договариваться.

Это не к тому, что следует почивать на лаврах. Однако и покорно сдавать свои интересы в обмен на мифические западные инвестиции, которые только и могут спасти экономику, также не следует.