Надо ли раскачивать лодку? К годовщине Негласного комитета Александра I

В этот же день в 1945 году:
СССР и Югославия заключили договор о дружбе

11 апреля 1801 года Александр I решил системно заняться либеральными реформами и учредил Негласный комитет своих единомышленников.

Одним из курьёзов серии митингов 26 марта стало выступление пятиклассника Глеба из Томска. Глеб потребовал политической реформы: «Главное – поменять саму систему власти, систему образования, систему здравоохранения».

Сегодня, когда мы справляем 216-ю годовщину комитета реформ при Александре I, стоит поговорить о том, почему реформы в России часто не достигают и половины размаха.

***

...Вот врут, сознательно врут те, кто говорит: «В России невозможны реформы». Если внимательно посмотреть, история России состоит практически из одних реформ. Иван Грозный, Пётр I, Александр II – это лишь самые заметные фигуры. Однако и другие постоянно что-то подкручивали (ко вреду или пользе – вопрос уже другой).

С другой стороны, приходится признать, что реформы эти, как правило, что-то урегулировали, ограничивали, запрещали. Любая сфера общественной жизни так или иначе под контролем или надзором. Стоит почитать тексты указов того же Петра – регламентация вплоть до мелочей (стоит ли государю о них думать вообще?).

Новая метла

В результате к началу XIX века аппарат управления Российской империей по оценке нового монарха – Александра I – представлял собой «безобразное здание государственной администрации». Отдельной строкой молодому императору не нравился вклад в это безобразное здание, внесённый его отцом, Павлом I. Поэтому не слишком удивительно, что в конце марта 1801 года Александр I взошёл на престол, а уже 11 апреля решил, как именно он будет «безобразное здание» реформировать.

Тем более, что намётки имелись уже не первый год. С членами будущего Негласного комитета Александр I познакомился в 1792-1796 годах. Публика разношёрстная: Павел Строганов (знаменитая фамилия, его предки ещё Ивану Грозному служили), Адам Чарторыйский (из польских магнатов), Николай Новосильцев (будущий президент Академии наук и соавтор проекта первой Конституции), Виктор Кочубей (дипломат родом из Диканьки, первый министр иностранных дел – после реформы коллегий и образования министерств).

Члены комитета взрослее императора, однако ненамного – старшие товарищи, но не наставники. Как раз такая опора нужна была Александру, ставшему императором в 23 года. Комитет и стал своего рода товариществом, просто на встречах этих товарищей обсуждалось, как можно реформировать Россию. Одновременно Александр I «искал себя»: «...Всё при мне будет как при бабушке», – это скорее шок первых минут в качестве главы государства, ни один человек в 23 года не хочет сознательно становиться тенью бабушки, пускай даже такой, как Екатерина II.

Первые решения Александра  – помилования, амнистии, возвращение из ссылок пострадавших при Павле. Официально к Негласному комитету эти решения отношения не имеют, поскольку первое его заседание состоялось только летом 1801 года. Однако одна из привилегий его членов – могли являться к столу императора без предварительного приглашения – позволяла давать советы императору не только во время и в ходе заседаний.

Один из плодов деятельности комитета – первые попытки отмены крепостного права («Указ о вольных хлебопашцах»). По этому указу получили свободу около 1,5% крепостных – ничтожно мало. Однако до этого подобное вообще не практиковалось, кроме того, в дальнейшем Александр не оставлял попыток реформировать крепостничество, поручая приближённым разрабатывать проекты реформы.

Упомянутая замена петровских коллегий министерствами – тоже идея комитета. Организация власти по европейскому образцу. Реформировать бюрократию занятие неблагодарное и успешное только в одном случае: когда центр реформирования находится вне самой бюрократии. Иначе несомненно окажется, что ничего менять не надо, всё и так хорошо.

Почему реформы всегда сворачивают?

Однако уже в 1803 году Александр распустил комитет, разработку реформ перепоручил Михаилу Сперанскому, после чего по-тихому их похоронил. Не вспоминал император и о конституции, которую непременно собирался даровать подданным: в 1801 году Россия даже заключила мир с Францией (войну республике объявила ещё Екатерина II). Совсем не всё как при бабушке!

Не то чтобы Александр стал замшелым ретроградом, нет. Позже он с умилением вспоминал свою «фронду». В ответ на сообщения об активности заговорщиков – будущих декабристов – отмахивался: мол, мне ли их осуждать, сам по молодости желал того же. Да и соратники по комитету прошли похожий путь и переоценили убеждения молодости. Тот же Кочубей стал вполне консервативным сановником. Почему так?

Близкая причина – наполеоновские войны. Любые реформы – это затраты и риск временной утраты контроля. Никто не проводит либерализацию во время войны либо в её ожидании. А, к сожалению, история России именно так и может быть описана. Александр более десяти лет потратил на разборки с Наполеоном и вернулся с Венского конгресса совсем не тем 24-летним юношей.

Причина вторая и связанная с первой – конституция и отмена крепостного права требовали немного большего, чем Негласный комитет из 4 человек. Был необходим социальный слой, новая элита. Реформы уже названных тут Ивана Грозного и Петра I опирались на новую элиту и стали возможны благодаря ей. А опора на новую элиту – всегда война со старой. Чревато её затевать накануне войн в Европе.

Ситуация «рад бы свободы народу дать, если бы не международное положение» повторялась потом не раз, да и сегодня актуальна. Создать очередной Негласный комитет – не проблема, более того: в том или ином виде он, скорее всего, существует. Да только что толку, если у нас если не война, так её угроза? Фраза Столыпина о двадцати годах покоя – это неслыханно много. И десяти обычно не бывало.

Главное – не относиться к этой ситуации изначально негативно, как к минусу, недостатку. Опыт большевиков показывает, что даже такие реформаторы со временем смиряются консерватизмом и даже находят в нём пользу.

Не говоря уж о том, что это общая черта больших государств. В тех же США последние выборы обострили вопрос избирательного законодательства, сформированного в основных моментах в позапрошлом веке. «Надо менять», говорят. Дай бог, чтобы за ближайшие сто лет справились. Хотя более верный для нас пример – Китай, где сила тысячелетней инерции уравновешивает самые резкие повороты истории вроде культурной революции.

***

Что-то около десяти лет в среде российских либералов популярен мем о лодке, которую не следует раскачивать. Можно похихикать, но в разное время к такому выводу приходили даже вот такие конституционные мечтатели, росшие на примере Французской революции. Тяжесть шапки Мономаха лечит от многих иллюзий.