Лефортово – Петровский район Москвы

После победы в Полтавской битве в 1709 году государь-новатор Пётр I приказал построить деревянные Триумфальные ворота на Мясницкой улице у Земляного города – на границе тогдашней Москвы. Сделано это было по заимствованной Петром в Европе пафосной традиции, история которой тянется со времён Древнего Рима. Через арку проходили войска-победители во главе с триумфатором, их с ликованием встречали восторженные толпы.

Поначалу горожане посчитали временное сооружение декорацией к торжеству, однако уже в 1724 году Екатерина I распорядилась поставить на том же месте новые ворота к своей коронации, то же самое и по тому же поводу сделала в 1732 году Елизавета Петровна.

Но ведь Елизавета, следовавшая из Санкт-Петербурга, въезжала в город по Тверской улице, а царской резиденцией традиционно считался Кремль. Откуда такое внимание к северо-восточному пригороду Москвы?

Дело в том, что при торжественном проезде императрицы через Триумфальную арку кортеж должен был проследовать из Кремля в Лефортовский дворец, в котором к тому времени сформировалась новая царская резиденция, вытеснившая по своему значению старую кремлевскую.

Предыстория

С XIV века поселения на востоке от Москвы концентрируются вокруг Андроникова монастыря и древней Владимирской дороги. Царь Махаил Федорович из новой династии Романовых любил эти места и организовал свою неофициальную резиденцию в селе Покровском, а его сын, царь Алексей Михайлович, – в селах Измайлово и Преображенское. В этих местах цари и приближенные занимались в основном охотой, что отразилось и на местной топонимике (например, Соколиная Гора)

Места считались спокойными, поэтому постепенно здесь начали строить дома или загородные резиденции представители московской знати, богатые семьи. Сюда же, следуя политике протекционизма, в середине XVII века была перенесена Немецкая слобода – компактное поселение иноземных купцов, специалистов и наемных людей, в числе которых было большое количество военных специалистов.

Ссылка в пешей доступности от Кремля

После смерти Алексея Михайловича при дворе началась борьба двух кланов – Милославских и Нарышкиных. После смерти царя Федора, старшего сына от первой жены царя Марии Милославской, и стрелецкого бунта, 29 мая 1682 года установилась следующая система: на трон были одновременно коронованы Иван V, сын Милославской, и Петр, сын от второго брака Алексея Михайловича с Натальей Нарышкиной. Так как первый был очень слаб здоровьем, а второй слишком юн, регентом при них стала родная сестра Ивана – царевна Софья.

Дети от Милославской проживали в Кремле, а неугодный их клану Петр, которому в 1682 исполнилось 10 лет, был отправлен от греха подальше – в пригород. Свободное от государственных дел время он проводил вдали от дворца – в селах Преображенском и Воробьеве, за Яузой.

Энергичный юноша, образование которого не соответствовало нормативам монарха, хватался за любое активное занятие, получая знания на практике. И места, в которые входит нынешнее Лефортово, стали его личной огромной детской площадкой. А так как на пригородные забавы царя денег не жалели, Петр мог материализовать любой свой интерес. А интересы его склонялись в первую очередь к военному делу.

На берегу Яузы был построен «потешный городок», по сути своей крепость современного образца Пресбург. Царь набрал из охочих людей солдат для потешных полков, ему были выписаны кони и артиллерия. На полях будущего Лефортова и в акватории Яузы проходили потешные маневры, баталии, штурмы, стрельбы, в которых Петр пробовал себя в разных ролях: был артиллеристом, младшим или старшим офицером, барабанщиком, рядовым. Эти увлечения позволили будущему императору не только изучить профессиональные навыки, не только привили дисциплину и дали особое воспитание, но и позволили отобрать выдающихся сподвижников для будущих подвигов, многие из которых стали спутниками всей его жизни.

Об этом немного поподробнее.

«Немцы сохранили… порядок на образец германских городов при сооружении и умножении домов, которые строили красиво и расчетливо»

С западной стороны к местам, о которых идет речь, примыкала вынесенная за Земляной город и недавно отстроенная Новая Немецкая слобода (ныне район вокруг Бауманской улицы).

Анклав этот выстраивался практически с нуля, поэтому он был спроектирован по гипподамовой системе: из ровных улиц, пересекающихся под прямым углом. Образуемые прямоугольники застраивались новыми красивыми домами, а так как находящиеся на службе в России высокопоставленные иностранцы помимо жалования получали значительный земельный надел, здесь располагались и настоящие усадьбы и сады.

Петру приглянулся не только внешний вид этого района, но и местный уклад жизни. К тому же удаленность от родины позволяла выходцам из-за рубежа вести себя более непосредственно. Юный царь был в восторге от проходивших здесь вечеринок – ассамблей, застолий с возлияниями и танцами, где женщины участвовали в действии наравне с мужчинами. Особенно Петру симпатизировало, что многие местные обычаи, уже привычные протестантам и лютеранам, своей простотой сильно контрастировали с принятыми в России архаичными, морально-строгими формами времяпрепровождения. Придя позже к власти, он усиленно прививал эту форму празднества в дворянских кругах, а пока, приправив иностранный образец крупной порцией иронии, просто создал свою потешную организацию с целью различных увеселений – «Всешутейший, всепьянейший и сумасброднейший Собор». Не обходил вниманием царь и другие атрибуты европейского быта: носил немецкий костюм, курил трубку, брил бороду… Все это и многое другое тоже станет стандартом жизни высших кругов при дворе Петра.

Но не только о развлечениях думал будущий император. По мере того как «потешные» войска и крепость все больше походили на настоящие, для организации обучения военной науке уже не хватало опыта и знаний бывших служилых людей, приставленных когда-то к царю няньками. Поэтому в поисках сведущих в этих делах кадров Пётр, ставший частым гостем в слободе, начал искать здесь не только увеселений, но и сподвижников среди иностранцев. Так он познакомился с военными специалистами Карштеном Брандтом, Францем Тиммерманом, капитаном Сенебье, генерал-адмиралом Патриком Гордоном и многими другими, но особенно сблизился с полковником Францем Лефортом, уроженцем Женевы на русской службе. Дело в том, что летом 1689 года, когда сводная сестра Софья попыталась захватить власть, Гордон и Лефорт приехали лично засвидетельствовать свою верность Петру, который скрывался в Троице-Сергиевом монастыре.

«При дворе только и говорят о его величестве и о Лефорте. Они неразлучны…»

После провала Софьи и единоличного воцарения Петра (Иван Алексеевич к тому времени был практически парализован) Франц стал для царя другом, наставником и компаньоном. В последнее десятилетие XVII века Лефорт был неразлучен с самодержцем во всех его мероприятиях: продолжая обучать уже не потешные, а настоящие войска, командуя полками, участвовал в подмосковных маневрах и в морских учениях на Переяславском озере. В 1690 году ему был пожалован чин генерал-майора и должность командира 1-го Московского выборного полка, а в 1693 году – чин полного генерала. Тем же и следующим летом Лефорт сопровождал Петра в его путешествиях в Архангельск.

Опыт, полученный в учебных баталиях, вскоре был использован в настоящей войне: в 1695 году во время Азовского похода, окончившегося тем не менее неудачно, женевец проявил себя, командуя корпусом. После него несведущий в командовании флотом уроженец сухопутной Швейцарии неожиданно получил звание адмирала Русского флота. Однако расчет этого назначения был тонок: Петр Первый планировал таким образом направить энергию Лефорта на организацию русского галерного флота, предназначенного перекрыть турецким кораблям доступ к Азову. Ставка оправдала себя, и во время следующего похода 1696 года город был взят. После этого Франц Яковлевич получил титул новгородского наместника, вотчины в Епифанском и Рязанском уездах, золотую медаль и был жалован собольей шубой. 

В 1697-1968 годах Лефорт сопровождал царя-новатора в Великом Посольстве по Европе, формально возглавляя его и служа для Петра переводчиком.

Но и о досуге сподвижники не забывали.

Жилищный вопрос

После смерти в 1690 году патриарха Иоакима, блюстителя старых русских порядков и противника всего иностранного, Петр уже не скрывал своих посещений Немецкой слободы, все чаще бывал в гостях не только у Гордона но и у Лефорта. Петр не любил старую Москву, традиционный уклад жизни русского общества и аристократии. Пиры и увеселения в доме у Франца Яковлевича на Яузе нравились ему куда больше. К тому же именно здесь швейцарец познакомил царя с немкой Анной Монс, после чего у них случился скандальный роман. Маленький домик вскоре стал тесен для пышных «ассамблей», и Петр выделил средства на его расширение. Однако во время череды пышных празднований в честь взятия Азова, прошедших с танцами, музыкой и фейерверками, стало ясно, что для увеселения необходима новая площадка. И хоромы Лефорта уже не соответствовали его статусу. Таким образом, заложив в 1696 году на свои средства строительство дворца для Лефорта, Петр убил сразу двух зайцев: выразил почтение своему сподвижнику и обеспечил площадку для будущих раутов и увеселений, в том числе для заседаний «Всешутейшего Собора».

Друзья возвратились из Великого Посольства как раз к завершению строительства здания, находившегося между Немецкой слободой и полями их «потешных» баталий. Лефорт, сильно подорвавший здоровье, занялся обустройством нового дома. 12 февраля 1699 года было отпраздновано новоселье с участием трехсот гостей и «потешным» обрядом освящения, но 23 февраля Лефорт слег с горячкой, а 12 марта 1699 года скончался. Расстроенный Петр в том же году объявил об оформлении Лефортовской слободы в муниципальное образование, положив начало отсчету летоисчисления района.  

По заветам Петра

Поначалу на территории района располагался только дворец, а на противоположном берегу Яузы квартиры выросших вместе с Петром московских полков. Лефортовский дворец переходил из рук в руки и расширялся, но ассамблеи, а также потешные заседания в нем продолжались чуть ли не до смерти Петра. Возможно, это место вызывало у императора воспоминания о забавах молодости, а, может, виделось кусочком Европы в нелюбимой им Москве.

Вводимый царем-реформатором образ жизни становился популярным у новой элиты, и в XVIII веке Лефортово быстро стало застраиваться резиденциями аристократов по европейскому образцу: дворцы Слободской, Екатерининский (позже Головинский), Анненгоф, дача Строгановых и более мелкие ансамбли.

Почти на сто лет район обрел элитарный статус. Императрицы XVIII века строили для себя дворцы уже с более серьезными целями – они использовались в качестве московских резиденций монарших особ. С подачи Павла Первого и под влиянием технического прогресса район постепенно становится промышленным, но наряду с новыми производствами здесь продолжают строиться городские усадьбы купцов и промышленников.

После революции Лефортово снова перехватывает флаг новатора. Здесь строятся передовые предприятия, НИИ и лаборатории, а также рабочий поселок из «домов нового типа». Вообще, по сути, район был отдан под эксперименты архитекторам-авангардистам. В XXI веке на территории старых предприятий открывают артпространства и офисы амбициозных компаний, промзоны демонтируют для строительства жилья по последним мировым стандартам.

То, что при Петре происходило с территорией района, сильно похоже на то, что он впоследствии сделал с Россией: репетиция с потешными войсками и флотом воплотилась в одну из сильнейших армий мира, посещение голландской слободы как бы предвосхитили поездки в Европу, а строительство Лефортовского дворца по европейскому образцу будто предвосхитило образ основанного царем Санкт-Петербурга.

Сейчас район тоже живет новизной и не боится меняться – как не боялся изменить Россию Петр. Но на его гербе все еще изображена статная фигура рядового солдатского генерала Франца Лефорта.