Гром с Ладоги. Ладожская военная флотилия

В знаменитой строевой песне, под которую вот уже восемьдесят лет в Северной столице можно увидеть шагающих моряков, где есть такие слова:

«Эх, Ладога, родная Ладога! Метели, штормы, грозная волна…

Недаром Ладога родная «Дорогой жизни» названа».

Написана она очевидцами и непосредственными участниками уже далёких от нас грозных событий, связанных с историей Ладожского озера и существовавшей на нём озёрной флотилии, сыгравшей немалую роль в двух войнах.

Ладога

Прежде, чем перейти к истории самой флотилии, с момента формирования которой мы в этом году отмечаем 85 лет, необходимо пояснить, что это за водоём, и почему он занимает особое место. Появилось оно когда-то под влиянием послеледниковых колебаний, и было частью огромного Балтийского ледникового озера. Но около 9,5 тысяч лет до нашей эры в землях современной Швеции озёрная вода промыла выход в мировой океан. Так Ладожское озеро отделилось от Балтийского. Ещё тысячи лет вокруг шли сложные геологические процессы, окрестные земли то поднимались, то опускались над уровнем моря. Свой нынешний вид более-менее озеро приобрело где-то на рубеже эр, когда ладожские воды устремились в Неву.

Ладожское озеро — самое крупное в Европе — широко раскинуло свои воды примерно на 18 тысяч квадратных километров. Особенности тысячелетнего формирования озера наложили свой отпечаток на его облик. Южные берега имеют сравнительно ровную береговую черту с небольшим количеством бухт, и сравнительно неглубокие — по 30-50 метров. Северный район озера гораздо глубже — там местами глубина достигает 230 метров. Кроме того, северное побережье прикрыто цепью островов Валаамского архипелага, что, кстати, сыграло свою роль в событиях, о которых пойдёт речь дальше. Вообще, именно северная часть Ладоги изобилует островами — кроме собственно знаменитого Валаама, здесь ещё острова Кильпола, Путсало, Мантсинсаари, Лункулансаари.

Слова из песни про метели, штормы и грозные волны — не фигура речи. На Ладожском озере редко когда бывает штиль, а уж в осеннее время море и вовсе беснуется почти без продыху. Даже сегодня, при современном развитии судоходства, приходится в особо сложные дни приостанавливать перевозку грузов на баржах. Зимой же озеро замерзает, но не враз — сначала южная его часть, как более мелководная, а северная по нынешним температурам может стоять не замёрзшей и до второй половины декабря. Про центральную часть и говорить нечего — там такие глубины и продувные ветра, что толком лёд не становится практически никогда, лишь в особо суровые зимы, в февральские морозы. Навигация на озере открывается также поздно — хорошо, если полное очищение ото льда произойдёт к концу апреля.

Вот такой сложный для судоходства район и оказался в эпицентре исторических событий конца 1930-х — первой половины 1940-х годов. Мы специально подробнее остановились на обзоре Ладожского озера, чтобы читателю было понятнее, в каких условиях приходилось действовать морякам флотилии, о которой далее пойдёт речь.

Как зарождалась флотилия

 Ладожская военная флотилия берёт своё начало с осени 1939 года, когда в Европе разразилась гроза Второй Мировой войны, а верховная власть Советского Союза со всё нарастающим беспокойством следила за обстановкой на северо-западных рубежах страны. Датой её рождения считается 10 октября 1939 года, когда, согласно директиве штаба Балтийского флота, началось формирование ядра будущей флотилии. Новое флотское соединение базировалось в южных прибрежных поселениях — в Шлиссельбурге и Новой Ладоге. Северные, как известно, тогда принадлежали Финляндии, с которой ещё со времён Гражданской войны тлел застарелый конфликт. Когда отношения с этой страной накалились до предела, и стало ясно, что войны не миновать, ускоренным порядком стали укреплять Ленинградский военный округ и Балтийский флот, а также сформировали Ладожскую военную флотилию. Первым, как считается, мысль о её создании возникла у наркома обороны СССР Маршала Климента Ефремовича Ворошилова в августе 1939 года. До того предполагалось, что военно-морские силы, которыми располагала Финляндия на Ладожском озере, малочисленны, и в случае войны данное направление будет второстепенным.

До того, в соответствии с советско-финскими соглашениями ещё начала 1920-х годов, СССР не помышлял о создании военного флота на Ладоге, держа здесь лишь небольшое количество катеров пограничной охраны. Буквально за считанные недели были сформированы штаб и политорганы, подразделения укомплектованы личным составом и материальной частью.

Необходимо всё же понимать, что Ладожское озеро, какое бы оно ни было большое и в большинстве своём глубокое, всё же не море, и крупные корабли здесь иметь не было никакого смысла. Оно было доступно для ограниченного числа разновидностей судов: миноносцев малого водоизмещения, сторожевые корабли, канонерки, малые подводные лодки. Перед самым началом финской войны в состав флотилии вошли корабли «Разведчик» и «Дозорный», спасательный буксир «Водолаз», дивизион тральщиков из 8 единиц, дивизион сторожевых катеров из 12 единиц, канонерская лодка «Ораниенбаум». Кроме того, флотилии придавались части усиления и поддержки — гаубичная, зенитная и стационарная батареи, Шлиссельбургский военный порт, Шлиссельбургское отделение службы наблюдения и отдельная местная стрелковая рота.

В преддверии финской войны одной из первых задач флотилии стала переброска сухопутных частей через Ладожское озеро к Государственной границе СССР. Так, 6 ноября 1939 года она начала транспортировку подразделений 75-й стрелковой дивизии из Шлиссельбурга в районе реки Олонка, впадающей в Ладожское озеро с северо-запада. В конечном итоге, к концу ноября 1939 года флотилия находилась в состоянии боевой готовности. В ночь с 29 на 30 ноября 1939 года было собрано секретное совещание с участием всего командования и политработников, а на будущий день состоялись митинги, на которых личный состав впервые узнал о том, что началась война с Финляндией.

Советско-финская война

С началом войны основные части Ладожской военной флотилии перебазировались в отдалённую бухту Саунасаари. Но немало подразделений было раскинуто по огромной акватории Ладоги. Предстояло организовать связь между ними, наладить противовоздушную оборону, снабжение боеприпасами и топливом, судовой ремонт — а ведь начиналась зима. Несмотря на то, что в распоряжении командования флотилии оказалось 22 корабля, реальная её сила была не очень велика. Принявший в декабре 1939 года командование Ладожской флотилией Павел Алексеевич Трайнин очень скептически отзывался о доставшихся ему судах, говоря, что «пользы от кораблей, у которых лишь одна пушка на носу, очень мала». Многие из кораблей, говоря честь по чести, были старые, мобилизованные из мирных буксиров, имели изношенные механизмы и малую огневую мощь. Единственным сильным с боевой точки зрения кораблём была канонерка «Ораниенбаум» с двумя 130-миллиметровыми орудиями, но была она крайне неповоротливая. Тральщики с одним 75-миллиметровым орудием плохо выдерживали постоянные ладожские штормы. По иронии судьбы, именно мобилизованные буксиры были самыми остойчивыми среди всех судов флотилии. Навигационное оборудование было примитивным, корпуса некоторых судов давали течь, на большинстве кораблей по определению отсутствовали штурманские рубки, а радиостанции работали в разных диапазонах.

К сожалению, не блистал выучкой тогда и личный состав. Лишь на «Ораниенбауме» и на тральщиках были опытные моряки и командиры. А так опытных кадров не хватало даже в основных частях ВМФ, и немало командиров и политработников не имели прежде опыта военно-морской службы — особенно в этом плане не повезло дивизиону сторожевых кораблей. Личный состав набрали из запасников, и полностью подготовить не успели. Командующий Трайнин даже вспоминал, что для того, чтобы сняться с якоря, ему порой приходилось проделывать это лично, так как, по его словам, «не всегда была уверенность, что меня достаточно хорошо поняли». О таких вещах, как опыт совместного плавания, и говорить не приходилось, и при выполнении боевых задач суда нередко «терялись». В общем, флотилия на первых порах напоминала больше не спаянное полноценное соединение, а сборище случайно сошедшихся вместе судов. Учиться, как это часто водится, предстояло в бою.

Командование армии и флота во главе с Ворошиловым, как известно, очень сильно недооценило Финляндию и собственные имеющиеся в наличии силы. Вот и перед Ладожской флотилией было поставлено много задач, которые в силу вышеперечисленных обстоятельств просто были ей не под силу. В самом деле, о каком уничтожении вражеских кораблей или огневой поддержке флангов двух армий могла идти речь при таком вооружении и оснащении?

Тем не менее, задачи были поставлены — предполагалось выдвинуться в среднюю часть озера, частью уничтожив, частью отогнав в северные базы вражеские суда. Отошедшие в порты финские корабли должна была добить советская авиация.

Вечером 29 ноября 1939 года в штаб Ладожской флотилии поступил приказ о вскрытии документов военного времени. А в 23:10 пришла шифровка от командующего 7-й армией командарма 2-го ранга Кирилла Афанасьевича Мерецкова о начале боевых действий на Карельском перешейке. Следом из штаба Балтийского флота пришли условные сигналы «Таран» и «Факел», что означало начало боевых действий. На совещаниях командования выяснилось, что оказать поддержку можно лишь 7-й армии, для чего создали 1-й отряд кораблей. 8-й армии комдива Ивана Никитича Хабарова, которая вела бои севернее Ладоги, огневую поддержку оказать не представилось возможным, причём из-за плохой связи командование этого соединения ещё долго находилось в недоумении, почему молчит флот. 2-й отряд кораблей должен был обеспечивать коммуникации 1-го отряда, а также охранять от возможного финского нападения Шлиссельбург.

К вечеру 30 ноября 1939 года 1-й отряд флотилии вышел в Ладогу. Уже вечером следующего дня он понёс первую потерю, причём ещё до боестолкновений с финнами — сторожевой катер СК-413 в нарушение приказа вышел из строя и в темноте сел на камни у мола. Жертв на судне, правда, удалось избежать — но экипажу пришлось ждать аж до 10 декабря, пока его не сняли, а бесполезный теперь катер вмёрз в лёд. 3 декабря 1939 года корабли Ладожской флотилии впервые были обстреляны финской береговой артиллерией. Но вышло так, что гораздо больше, чем от врага, моряки пострадали от общей неподготовленности к боевым действиям. Вины их в этом нет, они делали всё, что могли, просчёты финской кампании касаемо и флота, и сухопутных сил — целиком и полностью вина московского командования, задумывавшего нереальные планы. Плохая видимость и нехватка опытных кадров на столь сложной акватории привела к потрясающему своей глупостью и катастрофическими результатам случаю. Командир канонерки «Ораниенбаум» - самого боеспособного судна — неверно оценил реальный ход своего корабля и посадил его на камни в банке Тайпалеенлуото. Шедшие ей в кильватер тральщики пытались при помощи буксиров стащить её с камней, что при усилившемся ветре было ошибкой. Один тральщик ударился о грунт и получил течь, а второй сам был выброшен на камни по соседству с канонеркой — на будущий день он вообще затонул кормой, и с него пришлось снимать экипаж и вооружение. Жертвами того нелепейшего случая стали также сторожевой катер и малый морской охотник, получившие повреждения. Так первая же серьёзная операция флотилии обернулась провалом.

«Ораниенбум» сидел на камнях почти две недели, выдержав несколько штормов. При этом надо отдать морякам-ладожцам должное — они не только не бросили вверенное им судно, но и попытались, сколь можно, выполнить поставленную задачу, ведя огонь по финскому берегу. С этой целью на «Ораниенбаум» даже переставили вооружение, снятое с затонувшего тральщика. Лишь 15 декабря 1939 года канонерку сняли с камней и отбуксировали на рембазу. В строй она вернулась 27 декабря.

В это время 1-й отряд добрался до Тайпаловского залива — начиналась битва за Тайпаленйоки, где советские части пытались прорвать «Линию Маннергейма». Командир отряда решил маневрировать, чтобы отвлечь на себя огонь вражеских артиллерийских батарей. Укрываться было решено в гавани Саунасаари. Финны 8 декабря 1939 года открыли огонь по гавани — попасть в корабли им не удалось, но из-за вызванных разрывами снарядов волн и плохой изученности входа в гавань потерь избежать не удалось. Особенно «отличился» тральщик № 30 «Ижорец», который получил пробоину и решил выброситься на берег, попутно протаранив шедший параллельным курсом сторожевой катер. Своей цели «Ижорец» достиг, вот только безо всякого неприятеля лишил флотилию ещё одного, пусть и небольшого, судна — катер вскоре быстро затонул, с него еле успели снять команду и вооружение, но вместе с ним на дно отправились секретные документы, хранившиеся в радиорубке. Казалось, флотилию преследовали сплошные несчастья — тральщик «Москва» повредил о камни винт, на тральщике «Видлица» разорвалось одно из орудий, убив 4 матросов и 2 контузив. Пришлось отправить их на ремонт в Шлиссельбург. Заменить корабли было некем — на озере уже становился лёд, и даже те суда, которые были наконец вооружены, добраться до северного района Ладоги не могли. В итоге пришлось встать на зимовку в гавани Саунасаари.

Таким трудным было начало боевого пути Ладожской военной флотилии. 24 декабря 1939 года командующий Балтийским флотом адмирал Владимир Филиппович Трибуц сообщил наркому военно-морского флота адмиралу Николаю Герасимовичу Кузнецову о том, что Ладожская флотилия не способна выполнять операции по поддержке армейских флангов, поскольку те упёрлись в укреплённый островной район. В ответ Кузнецов раскритиковал деятельность и Балтийского флота, и Ладожской флотилии, потребовав прекратить действия финской флотилии на Ладоге. Трибуцу ничего не оставалось, как нажать на Трайнина, потребовав от него более решительных действий. К чести последнего, он не стал посылать своих подчинённых на самоубийственные задания, а направил командующему подробное письмо, в котором изложил все обстоятельства. Обстановка к январю 1940 года стала ещё тяжелее — флотилия стала подвергаться нападениям финских диверсионных групп со льда озера, катастрофически не хватало людей для охраны береговой инфраструктуры, к тому же активизировалась вражеская авиация. Информация о положении вещей поступила и к Кузнецову, который, хоть и запоздало, но распорядился усилить флотилию.

Даже в таких условиях моряки Ладожской военной флотилии делали всё, чтобы добиться победы в этой трудной кампании. Со вмёрзших в лёд судов они, насколько это было возможно, оказывали огневую поддержку действовавшим в прибрежных районах частей. В эти месяцы матросы стали массово получать вторую воинскую специальность. Краснофлотцы осваивали стрелковое оружие, ходили на лыжах, овладевали проводными и беспроводными средствами связи. Наиболее подготовленные полторы сотни человек составили роту под командованием политрука Даниила Сергеевича Лапина — позднее он будет учить молодых юнг на Валааме. А пока он не раз успешно ходил в финские тылы, добывая ценную информацию. Отлично действовала приданная флотилии береговая гаубичная батарея, подавившая немало огневых точек, и разведывательная авиация.

 13 марта 1940 года штаб Ладожской военной флотилии получил приказ о заключении мира и прекращении боевых действий с 12:00 следующего дня. Так закончилась советско-финская война — выигранная, несмотря на трудности, и многому научившая и армейское, и флотское командование, хотя, как показала дальнейшая практика, далеко не всему, чему следовало бы.

Межвоенный период

 По окончании боёв Ладожскую военную флотилию преобразуют в Учебную военно-морскую базу Ладожского озера, которое по итогам мирного договора с Финляндией стало внутренним водоёмом Советского Союза. При этом официально обозначение её как флотилии не исчезло. Место её дислокации переместилось в северный район озера — в Ланденпохья и на остров Валаам. В Ланденпохье, помимо штаба и политотдела, размещались: дивизион учебных судов, зенитная батарея, местный отдельный стрелковый взвод, Ладожский участок службы наблюдения и связи, пожарная команда, медпункт и метеостанция. На острове Валаам было Управление тыла, Школа боцманов, военном-орской госпиталь. Зенитная батарея, дивизион учебных катеров.

Штат флотилии был небольшим — всего 1253 военнослужащих, причём две трети из них находились на обучении. Наиболее оснащённые корабли были забраны на Балтику, туда же отправилась авиационная эскадрилья, что оставило Ладожский район без прикрытия.

Уже потом станет ясно, что реорганизация Ладожской военной флотилии была недальновидным шагом. Тогда казалось, что её боевое значение в грядущей войне будет незначительным… 

Начало Великой Отечественной войны

 И без того не успевшую реорганизоваться флотилию вскоре после начала войны обескровили ещё больше, забрав на Балтийский флот сразу 18 катеров. Забирали, разумеется, готовые к участию в боевых действиях, а оставшиеся 14 требовали ещё установить на них вооружение. Командные кадры ротировались с бешеной скоростью — даже кадровые флотские офицеры, которых переводили сюда с целью усиления, не воспринимали порой всерьёз Ладогу, называя её «лужей». Понимание того, что это очень коварный водоём, и нужно немалое мастерство и внимание, чтобы просто ходить по ней, не говоря уж про воевать, пришло гораздо позже…

25 июня 1941 года в войну против Советского Союза вступила Финляндия, и в тот же день Ладожская военная флотилия официально воссоздаётся как соединение, подчиняющееся Балтийскому флоту. Учебный отряд кораблей да мобилизованные суда Северо-Западного речного пароходства — вот весь первоначальный «капитал» флотилии. Казалось, повторяется история времён финской войны. Вновь командование дало задачу флотилии поддерживать артиллерийским огнём фланги сухопутных армий, ведущих тяжёлые бои. Кроме того, её вменялось в обязанности перебрасывать подкрепления, организовывать снабжение по воде.

Важнейшим событием начального периода войны в истории Ладожской военной флотилии стали тактические десантные высадки на острова Лункуланасаари и Мантсинсаари. Операции эти довольно слабо изучены, даже разнятся сведения о том, сколько кораблей было задействовано в них. Хотя Адмирал флота Иван Степанович Исаков, в ту пору первый заместитель наркома военно-морского флота СССР и начальник Главного морского штаба, который был инициатором этих десантов, позднее оценивал их результат как положительный, утверждение это очень спорное.

Итак, к началу июля 1941 года в распоряжении Ладожской военной флотилии имелось 6 канонерских лодок, 6 тральщиков, 28 катеров, различные береговые части. К 17 июля 1941 года финские войска прорвали советскую оборону к северо-востоку от Ладожского озера, и возникла угроза разрыва между частями 19-го стрелкового корпуса. Именно чтобы восстановить критическое положение, и было принято решение высадить десанты на острова Лункулансаари и Мантсинсаари. Общее руководство операциями осуществлял командующий Морской обороной Ленинграда и озёрного района — так теперь называлось общее командование оборонительными флотскими силами в пределах Ленинградской области — контр-адмирал Фёдор Иванович Челпанов.

Времени на раскачку не имелось, подготовка осуществлялась в страшной спешке, во многом приходилось импровизировать. 18 июля 1941 года на должность командующего Ладожской военной флотилией был назначен уже известный нам Павел Алексеевич Трайнин, уже контр-адмирал, ранее командовавший этим многострадальным соединением в финскую кампанию. С трудом, но удалось обеспечить воздушное прикрытие. В десант вошла 4-я бригада морской пехоты, ещё толком не сформированная, только комплектующаяся из других частей Балтийского флота, учебных отрядов, запасников. Даже обмундирование приходилось набирать по складам в самых разных частях и подразделениях. А командный и политический состав в последний момент пришлось набирать из числа преподавателей военно-морских учебных заведений.

Трудные погодные условия, проблемы со связью, нехватка личного состава вынуждали Трайнина и Челпанова просить Исакова об отмене или переносе десантных операций, но тот был непреклонен. Вечером 23 июля 1941 года был отдан приказ о десантировании. Рано утром 24 июля 1941 года операция началась. Десантный отряд сумел захватить часть острова Лункулансаари, но вскоре финны подтянули резервы и обрушились на батальон. Корабли смогли подобрать только 109 выживших, половина из которых была ранена. Не лучше прошло и на острове Мантсинсаари, где десант также захватил значительную часть территории и тоже подвергся удару превосходящих сил финнов. Моряки-ладожцы сумели спасти здесь 548 человек. С риском для собственной жизни они ликвидировали последствия поспешной, непродуманной высшим командованием операции, сгубившей столько жизней. Сам Трайнин получил ранение во время тех боёв. Было потоплено два катера, повреждена канонерская лодка. Но в целом итог мог быть намного печальнее. Карл Маннергейм в своих мемуарах называл обстановку, сложившуюся в результате десантов на Лункуласаари и Мантсинсаари, опасной, всерьёз угрожавшей перерезанию тыловых коммуникаций финских войск в этом районе — именно поэтому вражеское командование бросило на разгром немногочисленных десантных отрядов такие силы, когда необходимо было рваться вперёд, не останавливаясь ни на минуту…

Наконец, может, самый главный итог неудачных десантных операций — командование Северо-Западного направления наконец поняло, что необходимо срочно решать проблемы Ладожской военной флотилии, иначе это будет чревато самыми неприятными последствиями. В начале августа 1941 года на помощь ей были переброшены 28 катеров, 1 сторожевой корабль, 2 канонерские лодки, 7 боевых самолётов и ряд других подразделений.

За пять месяцев, прошедших с начала войны, у Ладожской флотилии сменилось аж 6 командующих. Раненого и отбывшего на лечение Трайнина, который уже сам по себе был третьим по счёту после двух не справившихся с формированием флотилии, сменил капитан 1-го ранга Виктор Платонович Боголепов. Снова неудачные десантные операции, и комфлотилии был отдан под суд трибунала, который приговорил его к заключению с отсрочкой до конца войны — потом Боголепов будет служить на высоких должностях на Северном флоте, а в 1943 году судимость с него снимут, и конец войны он встретит уже контр-адмиралом. Новым командующим в августе 1941 года стал капитан 1-го ранга Борис Владимирович Хорошхин. Именно на период его командования флотилией произошли самые драматические события на Северо-Западном направлении — гитлеровские войска прорвали оборону советских войск, вышли к Ладожскому озеру, захватив Мгу и Шлиссельбург, и замкнули с юга кольцо блокады Ленинграда. С севера подошли финские войска, и Ладожское озеро стало единственным способом сообщения между погибающей от голода Северной столицей и не оккупированной территорией СССР. Начинался самый трудный и героический период в истории Ладожской военной флотилии, тот, о котором слова уже упоминавшейся песни: «Сквозь шторм и бури, через все преграды, Ты, песнь о Ладоге, лети! Дорога здесь пробита сквозь блокаду, - Родней дороги не найти!»

«Недаром Ладога родная «Дорогой жизни» названа!»

 Осенью 1941 года начался отсчёт блокады Ленинграда — одного из самых трагических событий Великой Отечественной войны. В это время значимость Ладоги резко повысилась — через неё, там, где побережье ещё не было занято врагом, шли грузы, позволявшие хоть как-то держаться осаждённому городу. И в это время моряки-ладожцы, по сути, спасли три стрелковые дивизии, окружённые и прижатые к побережью озера финскими частями, вывезя около 26 тысяч человек, сотни единиц боевой техники, несколько тысяч лошадей с повозками, а также несколько десятков тысяч гражданских лиц и раненых. В этом большая заслуга Хорошхина, хотя историки часто упрекают его в неудаче Шлиссельбургских десантов и даже в катастрофе баржи № 752, более известной как «баржа смерти», где в одночасье погибло более 1 тысячи человек. Справедливо это или нет, вопрос дискуссионный, но точно можно сказать одно — ладожские моряки под его командованием проявили себя в эти тяжёлые месяцы геройски. 16 сентября 1941 года Хорошхин стал контр-адмиралом, а в октябре его направили на Волгу, где в следующем году он станет заместителем командующего Волжской военой флотилией и погибнет в горниле Сталинградского сражения.

Новым командующим Ладожской военной флотилией 9 октября 1941 года был назначен капитан 1-го ранга Виктор Сергеевич Чероков, которому суждено было стать самым известным командующим этим соединением. Прежде он командовал бригадой торпедных катеров на Балтийском флоте, участвовал в обороне Лиепаи, Таллина, полуострова Ханко и Моонзундских островов. Когда враг установил блокаду, корабли бригады Черокова вошли в Неву и свои огнём поддерживали обороняющиеся части. И вот — опытного моряка и командира назначили на трудный и ответственный участок.

Обстановка тем временем накалялась. Гитлеровцы и их финские союзники желали взять под контроль всю Ладогу, чтобы окончательно зажать Ленинград в свои стальные клешни. Отчаянные попытки провести контрнаступательные операции и десантироваться на Шлиссельбург не имели успеха. Следующий этап сражений в Приладожье развернулся под городом Тихвином, который в начале ноябре гитлеровцы захватили и вплотную вышли к городу Волховстрой. От него до последней базы Ладожской военной флотилии — Новой Ладоги — оставалось менее 20 километров. В эти отчаянные недели корабли Черокова делали всё, что возможно — Ленинград ради Тихвина пожертвовал двумя дивизиями и бригадой, которые силами флотилии были переправлены на южный берег Ладоги. Чтобы усилить наземную оборону, с кораблей была снята часть пулемётов и орудий противовоздушной обороны. Объекты базы на всякий случай заминировали, но, к счастью, это не потребовалось. После упорных боёв в декабре Тихвин был освобождён, и немецкие части отошли. Ладога была спасена.

Пока лёд на реке толком не встал, продовольствие в Ленинград возили кораблями — ещё даже в декабре суда, которые покрупнее, могли прорваться к западному берегу. Проблема была в том, что порой и возить-то было нечего — никто ведь не предполагал, что придётся возить крупные объёмы грузов в обход традиционных маршрутов, теперь перерезанных группой армий «Север».

С наступлением зимы корабли флотилии вмёрзли в лёд. Стационарные ремонтные базы были потеряны, и для оборудования временной в бухте Осиновец из Ленинграда привезли нужное оборудование. Одновременно в бухте Гольсмана ни на минуту не прекращалось строительство типовых металлических барж, а в Ленинграде — самоходных тендеров грузоподъёмность до 25 тонн. Последние были спроектированы ещё до войны как суда для морских десантов, но вот судьбой было уготовано им другое. К весне 1942 года было построено уже 118 таких тендеров. Для приёма кораблей по водному пути на западном побережье Ладоги, несмотря на тяжёлые зимние условия, были выстроены 14 пирсов, ещё 13 — на восточном. Но на холодном Ладожском озере первые суда смогли пойти, ломая лёд, только 20 мая 1942 года.

Именно блокадная зима 1941-1942 годов — самое страшное время обороны Ленинграда. Если бы не знаменитая «Дорога жизни», в запуске и охране которой принимали участие и моряки-ладожцы, город на Неве просто вымер бы.

«Зимой машины мчались вереницей,

И лёд на Ладоге трещал, -

Возили хлеб для северной столицы,

И Ленинград нас радостно встречал» - так пелось в «Песне о Ладоге».

Когда началась навигация 1942 года, моряки стали инициаторами новшеств для грузоперевозок через Ладогу — цистерны тянули на буксире пароходов, вагоны закатывали прямо на баржи, для чего на них проложили рельсы. Участвовали ладожцы и в прокладке по дну озера нефтепровода, электрического кабеля и кабелей связи. Строки «Песни о Ладоге» так запечатлели их вклад:

«Пусть ветер Ладоги поведает народу,

Как летом баржу за баржой

Грузили мы и в шторм, и в непогоду,

Забыв про отдых и покой».

Гитлеровцы с конца 1941 года долгое время не предпринимали попыток переломить ситуацию на Ладожском озере, да и Берлину было не до того, основные события разворачивались сначала на центральном, затем на южном направлениях. Но летом 1942 года немецкое командование начало готовить флотскую операцию на Ладоге. Для её проведения привлекались тяжеловооружённые бронированные самоходные десантные баржи, на каждой из которых могло размещаться до 200 десантников. Итальянские союзники предоставили торпедные катера, помогали им и финны, контролировавшие север Ладоги.

Для Черокова операция не стала громом среди ясного неба, и он вовремя сумел принять меры. В отличие от не очень удачных операций предыдущих лет, осенние бои 1942 года впервые показали потенциал Ладожской военной флотилии. Сначала канонерки по приказу комфлотилии обстреляли немецкую маневренную базу в бухте Сауланахти, заставив врага убрать из неё и перейти в более укромные места. Далее последовали несколько стычек без потерь с обеих сторон. Первый серьёзный бой состоялся 9 октября 1942 года, когда два морских охотника столкнулись с вражеским отрядом из нескольких барж и катеров, и приняли неравный бой. Один из катеров - «МО-175» - был подбит и взорвался, в живых из всего экипажа осталось 4 человека. Но и гитлеровцам не удалось добиться успеха — на дно ушла одна десантная баржа, ещё несколько судов были повреждены. Увидев спешащие на помощи канонерки и другие суда, враг был вынужден ретироваться.

22 октября 1942 года немцы и их союзники предприняли самую знаменитую свою десантную операцию, попытавшись высадиться на острове Сухо довольно крупными силами. Флот, авиация и береговые части сработали исключительно слаженно — всё же неудачи 1939-1941 годов не прошли бесследно, и моряки многому научились. Одна баржа и один катер были потоплена сразу, ещё три баржи, пытаясь увернуться от шквального огня, выскочили на рифы, где были расстреляны как в тире. Противник сумел высадить всего до 70 солдат и офицеров, которые сумели захватить несколько огневых позиций, но в конечном итоге были смяты, и мало кто сумел удрать с острова на шлюпках. Восстановить положение помогли лётчики флотилии, совершившие в тот день до 200 вылетов. Впервые в истории флотилии даже было захвачено вражеское судно — десантный катер, а также повреждённую десантную баржу с орудием и четырьмя счетверёнными автоматами. Своих потерь в судах флотилия не имела. В следующей сводке Совинформбюро торжественно сообщало об этом успехе.

Конечно, совсем без потерь не обходилось. За навигацию 1942 года флотилия лишилась 21 судна из-за действий вражеской авиации, ещё 33 погибли в результате ладожских штормов. В основном это были небольшие суда. Потери грузов же составили всего 0,4%, всё остальное было успешно доставлено в Ленинград. Вторая блокадная зима оказалась не такой суровой, и сквозь лёд довольно долго могли пробиваться одиночные корабли — последний конвой пришёл аж 7 января 1943 года, причём это уже параллельно с возобновившей южнее свою работу ледовой трассой. Итого за 194 дня навигации было совершено 21700 рейсов, перевезено более 1,1 миллиона тонн грузов, более 776 тысяч тонн продовольствия, топлива, боеприпасов, а также более 200 тысяч кубометров леса, почти 17 тысяч голов скота, более 800 гружёных вагонов и платформ с танками, автомашинами, орудиями и другой военной техникой. На Ленинградский фронт и Балтийский флот было переброшено более 300 тысяч человек пополнения, что было исключительно важно для планировавшейся вскоре операции «Искра» по прорыву блокады Ленинграда.

Трудности первой зимы были учтены командованием, и вторая зима прошла менее травматично и надрывно для флотилии. Ни один корабль не застрял во льдах, все зимовали на базах, где производился полноценный ремонт — это стало возможным благодаря завершению восстановительных работ на Волховской гидроэлектростанции. Было также осуществлено перевооружение имевшихся судов, что увеличило их огневую мощь. Из моряков была сформирована аэросанная рота, осуществлявшая патрулирование ледового района.

Даже когда блокада была прорвана, потребность в перевозках через Ладогу ещё не ослабевала, и уже 4 апреля 1943 года пришла первая баржа. К сожалению, раннее открытие навигации не обошлось без жертв — транспортник «Вилсанди» был раздавлен льдами, и 350 пехотинцев, находившиеся на нём, должны были добираться до места назначения по льду пешком. А на Волховском рейде тогда же погиб тральщик «Т-126», обезвреживавший гитлеровские мины, вмёрзшие в лёд.

С лета 1943 года Ладожская военная флотилия вела боевые действия уже не только на собственно Ладоге, но и в Неве и на Волхове. В то время здесь ярко засияла звезда гидрографа Евгения Петровича Чурова, офицера по оперативной части разведывательного отдела штаба Ладожской военной флотилии, профессионального гидрографа, без которого невозможны были бы достигнутые успехи. Получивший пять орденов, он впоследствии станет доктором технических наук и ещё почти три десятка лет прослужит на флоте.

С Ладожской военной флотилией был связан боевой путь многих героев Великой Отечественной войны. Будущий Герой Советского Союза, черноморец, командир катерного тральщика мичман Василий Васильевич Поляков ещё в 1941 году начал свой славный боевой путь. Одним из лётчиков, громивших вражеский десант на острове Сухо, был Георгий Дмитриевич Костылёв — легенда ВВС Балтийского флота, сбивший за время войны десятки самолётов. И много, много других людей, чьи имена вошли в историю Великой Отечественной войны…

Последние бои

«И знаем мы, кровавая блокада

Исчезнет скоро, словно тень:

Растут и крепнут силы Ленинграда,

Растут и крепнут каждый день!»

Наступил 1944 год, которому суждено было стать решающим. Гитлеровцы после поражений под Сталинградом, Курском, на Днепре уже не могли держать столь огромный фронт. Впереди была Ленинградско-Новгородская операция, окончательно уничтожившая вражескую блокаду. А летом 1944 года перспектива близкого разгрома замаячила уже перед финскими союзниками Гитлера. В северном Приладожье началась Свирско-Петрозаводская операция. В этот период Ладожская военная флотилия предприняла последнюю свою громкую операцию, можно сказать, «отомстив» гитлеровцам за провальные десанты 1941 года. И то сказать — уровень подготовки возрос значительно. Проводилась разведка, десантные группы были набраны не с ветру, а были полнокровной бригадой морской пехоты, корабли находились в исправности, имелась значительная авиационная и артиллерийская поддержка. Были задействованы даже поставленные в СССР по лендлизу машины-амфибии. Так начался Тулоксинский десант, получивший своё название по реки Тулоксы на восточном побережье Ладожского озера. 23 июня 1944 года десант стремительно высадился после артиллерийских и авиационных ударов по противнику, и к 27 июня соединился с частями 7-й армии. Дальше было форсирование Свири. Финляндия поняла наконец, что пора складывать оружие, и запросила мира.

Кончились бои на Ладоге, которая снова стала внутренним советским водоёмом. Но впереди было ещё много работы. Совместно с балтийцами ладожцы тралили Неву, обезвреживая оставленные немцами мины, восстанавливая судоходство по ней. Наиболее вооружённые корабли были переданы в Балтийский флот, и приняли участие в сражениях заключительного периода войны.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 2 июля 1944 года Ладожская военная флотилия была удостоена ордена Красного Знамени. Такие же ордена получили дивизион малых охотников, 3-я и 70-я бригады морской пехоты, участвовавшие в Тулоксинском десанте. Ордена и медали получили многие служившие в составе флотилии. Существовать ей оставалось всего несколько месяцев — 4 ноября 1944 года недолгая, но славная история Ладожской военной флотилии завершилась её расформированием.

Капитан 1-го ранга Виктор Сергеевич Чероков, с именем которого связан самый славный период истории флотилии, в январе 1944 года стал контр-адмиралом, а после войны получил звание вице-адмирала, а заодно и вице-адмирала Польской Народной Республики. Десять советских и ещё два иностранных ордена украсили китель прославленного флотоводца. Судьба подарила ему долгую жизнь — он умер в 1995 году в Москве, успев оставить книги воспоминаний «Для тебя, Ленинград!» и «Гром с Ладоги». Он писал о радостных днях падения блокады:

«Родной Ленинград, страданиями и мужеством которого мы жили долгие месяцы, где пало столько наших боевых друзей, был наконец избавлен от невиданных в истории лишений, бесконечных артиллерийских обстрелов и бомбежек. Это был большой светлый праздник не только для ленинградцев — для всего советского народа. Мы, ладожцы, были горды сознанием, что в победе Ленинграда есть и наша скромная доля. Военные моряки вместе с пехотинцами, летчиками, зенитчиками ПВО отстаивали Дорогу жизни — тонкую нить, связывавшую блокадный город со страной. Вместе с воинами рабочих и автодорожных отрядов, железнодорожниками, речниками Северо-Западного речного пароходства моряки флотилии доставляли Ленинграду в самые тяжкие для него дни продовольствие, боеприпасы, пополнение. Меня тронули строчки из блокадного дневника ленинградской школьницы Майи Бубновой, находящегося сейчас в Музее обороны Ленинграда: «У нас в Ленинграде — все герои. Но когда я вижу человека с Ладоги, мне хочется поклониться ему, как доблестному среди доблестных!»

Когда пройдут года войны суровой

Когда пройдут года войны суровой,

Залечит раны город мой,

Народ вздохнёт и песню с силой новой

Споёт о Ладоге родной.

Прошли десятки лет, и уже не осталось почти никого ни среди участников, ни среди очевидцев тех событий. Но город на Неве не забыл своих защитников. По всему Приладожью стоят памятники, памятные знаки, мемориальные доски в память о Ладожской военной флотилии и её героических моряках.

 Завершить наш рассказ о Ладожской военной флотилии хочется воспоминаниями от его самого знаменитого командира, контр-адмирала Черокова, написанными им на склоне лет, в середине 1970-х годов: «Много лет прошло с тех пор. Ладога навсегда осталась в наших сердцах. И при каждой встрече боевых друзей (а такие встречи стали традицией) мы вспоминаем суровые годы войны, вереницы судов и машин, везущих хлеб в блокадный Ленинград, бомбежки и свирепые ладожские штормы, товарищей, которые не дожили до светлого Дня Победы.

Недавно мы с группой друзей на небольшом теплоходе «Разлив» <...> направились к району высадки десанта. Мы сошли на берег в устье реки Видлица. Время многое стерло. Но до сих пор сохранились полузасыпанные окопы и землянки, воронки от снарядов и бомб. Многое изменилось за это время на берегах озера. Недалеко от Осиновецкого маяка теперь открыт филиал Центрального военно-морского музея — Музей Дороги жизни. Здесь собраны тысячи экспонатов — подлинные документы, карты, фотоснимки, которые знакомят посетителей с историей ладожской коммуникации, ее тружениками и героями. Здесь мы часто встречаемся со многими ветеранами Ладоги. Окруженные сотнями жителей Осиновца, побывали у могильного холма над братской могилой воинов Ладоги, у обелиска, под которым покоятся погибшие моряки. Посетили остров Сухо, Кобону и Новую Ладогу. Трудно узнать сейчас эти места: как и вся наша земля, они стали еще краше. Счастливо живут люди на берегах Ладоги. Но все они помнят историю, помнят славные дела тех, кто не щадил жизни ради победы, кто сделал все, что мог, для тебя, родной Ленинград!»