Комментарий по поводу одного известного мифа

ЭХО Москвы (часть стенограммы):

«(…) В. МЕДИНСКИЙ: Значит, что происходит дальше? Если мы будем исходить из того, что два с половиной миллиона жителей Ленинграда плюс какое-то количество беженцев, значит, за годы блокады было эвакуировано по Дороге жизни и иными путями 1 миллион 300 тысяч человек, то есть примерно половина населения. Это единственный в мировой истории случай столь успешной эвакуации мирных жителей из полностью окруженного и осажденного города. Нет ни одной аналогии. Поэтому мы должны не ерничать на тему пирожных, которых никогда не ел Жданов, это полная… я исследовал эту тему, полная фантазия. Вот. 
В. ДЫМАРСКИЙ: А как же дневники? А как же фотографии, которые Даниил Александрович Гранин опубликовал, этот цех «ромовых баб»?
В. МЕДИНСКИЙ: Одну секундочку, значит, я закончу мысль свою.
В. ДЫМАРСКИЙ: Да.
В. МЕДИНСКИЙ: Так вот, не ерничать по поводу Жданова, кстати, Жданов, питавшийся ромовыми бабами, как вы говорите, в блокаду…
В. ДЫМАРСКИЙ: Это не я говорю!
В. МЕДИНСКИЙ: Эту тему раздул журнал «Огонек» в конце, во второй половине 80-х. Причем…
В. ДЫМАРСКИЙ: Нет, но это относительно недавно, все это тоже обнаружил и прокомментировал Гранин.
В. МЕДИНСКИЙ: Это вранье. Значит, никаких фактов и доказательств этого нет. Известно, что… Я закончу все-таки…
В. ДЫМАРСКИЙ: Да, да. пожалуйста.
В. МЕДИНСКИЙ: Прошу не перебивать. Упомянутый Жданов умер в 48-м году в молодом возрасте 53-х лет от дикого комплекса всяческих болезней, уже будучи глубоко больным человеком. Очевидно, явно от переедания ромовыми бабами, в 53 года.
В. ДЫМАРСКИЙ: Он был упитанным человеком.
В. МЕДИНСКИЙ: Вот, на нервах это, знаете, упитанность, вот. Поэтому в ноги поклониться организаторам обороны и эвакуации из Ленинграда. Я вообще не представляю, как они это делали. Миша Зыгарь, наверное, лучше бы с этим справился (…)»

1.      Из контекста беседы Мединского с Дымарским очевидно, что последний все время перебивает ВРМ, не дает ему закончит свою мысль…

Если говорить о следующей фразе Мединского: «Это вранье. Значит, никаких фактов и доказательств этого нет. Известно, что… Я закончу все-таки…» - становится ясно, что ему просто не дали закончить мысль. На самом деле речь идет о том, что фотография была известна уже давно, и не Гранин ее первый опубликовал и обнародовал.

Более того, если речь идет о «ромовых бабах» в Ленинграде или заводе шампанских вин в Москве в 1942 году, то информациях о них в прессе имела одно главное предназначение – показать населению, что не все так плохо, что даже в жесточайших условиях блокады или осады мы может делать и кондитерские изделия и шампанские вина! Мы держимся!

СПРАВКА:

«Ромовые бабы» в блокадном Ленинграде

Фото было опубликовано еще в немецкой книге «Blockade Leningrad 1941-1944» (Ровольт, 1992 г.). Снимки взяты из Центрального государственного архива кинематографии и фотодокументов в Санкт-Петербурге.
Потом выходил фотоальбом «Ленинград в годы Великой Отечественной войны» (Санкт-Петербург, 2005 год) с пояснительным текстом доктора исторических наук Валентина Михайловича Ковальчука. В нем на странице 78 была представлена как раз одна из «немецких» фотографий. 
Подпись в отечественном фотоальбоме гласила: «12.12.1941 года 2-я кондитерская фабрика. Начальник цеха А.Н.Павлов, мастер-кондитер С.А.Краснобаев и подручная Е.Ф.Захарова за осмотром готовых батонов». 
Снимок сделан журналистом А. Михайловым. Он был известным фотокорреспондентом ТАСС. Очевидно, что Михайлов, действительно, получил официальный заказ с целью успокоить советских людей, проживающих на Большой земле. Нужно было показать советскому народу, что в Ленинграде положение не такое уж бедственное. Поэтому взята была в качестве объекта одна из кондитерских фабрик, которая, как выяснилось, действительно продолжала изготавливать сладкую продукцию не только для партийных деятелей, но и для членов Академии наук, известных писателей (например, Всеволода Вишневского), профессоров, военных.

Кстати говоря, для поднятия духа населения в тяжелейших условиях «осадного положения» продовольственная тема использовалась и в Москве:

Интересно, что в 1942 г. в Москве был создан завод шампанских вин, а его руководитель А.М. Фролов-Багреев получил Госпремию (разработчика технологии массового производства игристых вин «Советского шампанского» наградили вместе с конструкторами боевой техники).

(опубл.: Никитин Н. «Кузнецы победы». // На Варшавке (межрайонная газета ЮАО). № 3, март 2005)

 1.      Из контекста дискуссии очевидно, что Дымарский всячески пытался доказать, что партийное руководство «жировало», когда обычное население просто вымирало. Это было основной сутью спора. Дымарский приводит следующую фразу: «А как же дневники?...» - имея в виду, что в дневниках говориться о том, что партийные работники жили почти как в раю. Очевидно, что речь он желал завести об известном дневнике партийного работника Рибковского, которого в дни блокады поместили в стационар.

Однако объективная ситуация в блокадном городе далека от того, что хочет доказать Дымарский. Партийное руководство отнюдь не «жировало» и вело себя адекватно той тяжелейшей ситуации, сложившейся в городе. Более того, оно сделало все, чтобы предотвратить последствия тяжелейшего голода, создавало стационары для обессиленных людей. Такие мероприятия в подобных условиях вряд ли смогли бы организовать немцы в своих осажденных городах в 1945 году.

 СПРАВКА

О пайках ленинградцев и партийных работников в дни блокады (взята с блога радиостанции «Эхо Москвы» после выхода ее передачи о блокадном Ленинграде, пользователь:vvietham 

"В блокадном Ленинграде Жданов объедался деликатесами" 
http://wiki.istmat.info/миф:обжирающийся_жданов 

1) Как вспоминала одна из двух дежурных официанток Военного совета фронта А. А. Страхова, во второй декаде ноября 1941 года Жданов вызвал её и установил жёстко фиксированную урезанную норму расхода продуктов для всех членов военсовета (командующему М. С. Хозину, себе, А. А. Кузнецову, Т. Ф. Штыкову, Н. В. Соловьёву): 

«Теперь будет так…». «…Чуток гречневой каши, щи кислые, которые варил ему дядя Коля (его личный повар – Авт.), – верх всякого удовольствия!..», – рассказывала она же. 

2) Оператор располагавшегося в Смольном центрального узла связи М. Х. Нейштадт: 

«Честно скажу, никаких банкетов я не видел. Один раз при мне, как и при других связистах, верхушка отмечала 7 ноября всю ночь напролёт. Были там и главком артиллерии Воронов, и расстрелянный впоследствии секретарь горкома Кузнецов. К ним в комнату мимо нас носили тарелки с бутербродами. Солдат никто не угощал, да мы и не были в обиде… Но каких-то там излишеств не помню. Жданов, когда приходил, первым делом сверял расход продуктов. Учёт был строжайший. Поэтому все эти разговоры о «праздниках живота» больше домыслы, нежели правда. Жданов был первым секретарём обкома и горкома партии, осуществлявшим всё политическое руководство. Я запомнил его как человека, достаточно щепетильного во всём, что касалось материальных вопросов».» 

3) Обратим внимание на то, что при характеристике питания партийного руководства Ленинграда, вне связи с Ждановым лично, также часто допускаются определенные передержки. Речь идёт, например, о часто цитируемом дневнике Рибковского), где он описывает свое пребывание в партийном санатории весной 1942 г., описывая питание как очень неплохое. 

Следует помнить, что в том источнике речь идёт о марте 1942 года, т.е. периоде после запуска железнодорожной ветки от Войбокало до Кабоны, для которого характерно завершение продовольственного кризиса и возвращение уровня питания к допустимым нормам). 

«Сверхсмертность» в это время имела место только из-за последствий голода, для борьбы с которыми наиболее истощенных ленинградцев направляли в специальные лечебныеучреждения (стационары), созданные при многих предприятиях и фабриках зимой 1941/1942: 

«По решению Городского комитета партии и Военного совета Ленинградского фронта на многих предприятиях и при районных поликлиниках зимой 1941/42 г. были открыты специальные лечебные учреждения (стационары) для наиболее истощенных жителей. В январе 1942 г. в гостинице «Астория» был открыт стационар на 200 коек для ослабевших от голода работников науки и культуры. Зимой и весной 1942 г. в 109 стационарах города, поправили свое здоровье 63 740 ленинградцев, главным образом рабочие фабрик и заводов»). 

Рибковский до устройства на работу в горком в декабре был безработным и получал наименьший «иждивенческий» паек, в результате он был сильно истощён, поэтому 2 марта 1942 года был отправлен на семь дней в лечебное учреждение для сильно истощенных людей. Питание в этом стационаре соответствовало госпитальным либо санаторным нормам, действовавшим в тот период. 

В дневнике Рибковский также честно пишет: 

«Товарищи рассказывают, что районные стационары нисколько не уступают горкомовскому стационару, а на некоторых предприятиях есть такие стационары, перед которыми наш стационар бледнеет»). 

1.      Необходимо также заметить, что по решению бюро горкома ВКП(б) и Ленгорисполкома было организовано дополнительное лечебное питание по повышенным нормам в специальных стационарах, созданных при заводах и фабриках, а также в 105 городских столовых. Стационары функционировали с 1 января до 1 мая 1942 г. и обслужили 60 тыс. человек. Так, при вузах открываются свои стационары, где ученые и другие работники вузов в течение 7-14 дней могли отдохнуть и получить усиленное питание, которое состояло из 20 г кофе, 60 г жиров, 40 г сахара или кондитерских изделий (!!!!)

2.      Таким образом, часто цитируемые записи из данного источника говорят не о привилегиях партийной номенклатуры, а об успешном восстановлении социальной инфраструктуры весной 1942 г.

 Выводы:

1.      Кондитерские изделия предназначались не только для видных партийных деятелей, но и для работников науки, образования и культуры. И это вполне объяснимо, спасали (пытались спасти) будущую Культуру страны, ее научный потенциал. Да партийные работники жили лучше, но какова была другая альтернатива – оставить город без руководства, обратить его в хаос и сдать на милость врагу???

2.      В процессе дискуссии Мединский (говоря об обмане) имел в виду, что фотография с ромовыми бабами была известна уже давно, и не Гранин ее первый опубликовал и обнародовал.

 

3.      Партийное руководство отнюдь не «жировало» и вело себя адекватно той тяжелейшей ситуации, сложившейся в городе. Более того, оно сделало все, чтобы предотвратить последствия тяжелейшего голода, создавало стационары для обессиленных людей.

4.      В условиях жестокой войны на истребление советского населения, которую вели нацисты, нужно было показать советскому народу, что Ленинград держится что в Ленинграде положение не такое уж бедственное. Это нужно было не только для ленинградцев, но и для всей страны! В Москве, кстати, был создан завод шампанских вин! И он нужен был для той же цели.

 

Из дневника Рибковского («Народный архив»)

опубликовано в «Политическая социология», 1998 г.

Н.Н. КОЗЛОВА

СЦЕНЫ ИЗ ЖИЗНИ "ОСВОБОЖДЕННОГО РАБОТНИКА"

КОЗЛОВА Наталия Никитична - доктор философских наук, профессор философского факультета Российского государственного гуманитарного университета.

 Рибковский жил в ноябре-декабре на «иждивенческую карточку» и чуть не умер человек, который вместе со всеми нес блокадные тяготы, голодал и холодал. Человек, в тело которого прочно встроен прошлый опыт голода. Горестно размышляя об известии, что иждивенческая норма снижена до 150 г., он вспоминает:

"Трудно! Это верно. Было время когда на "осьмушки" хлеба жили, а было, что я неделями не только не ел, но не видел хлеба" (20 ноября 1941 г.).

 К декабрю 1941 г. он перестает узнавать свое тело: «Даже сомнение взяло: Мое ли это тело или мне его кто подменил?!!!" Ноги и кисти рук точно у ребенка, который еще растет, вытягивается, тоненькие, живот провалился. Ребра чуть не наружу вылезли» (13 декабря 1941 г.).

Однако в декабре ситуация резко меняется. Его зачисляют на работу в Смольный. 5 декабря 1941 г. он становится инструктором Отдела кадров Горкома партии Ленинграда. Он начинает жить не как все. Справедливости ради надо отметить, что он не стремился специально к теплому (отапливаемому!) месту в Смольном. Он желал вернуться в распоряжение партийных органов Карело-Финской ССР. Вообще-то наш герой был верным рычагом партии и готов был быть там, куда пошлют.

С началом работы в Смольном положение его кардинально меняется. Уже 9 декабря 1941 г. наш герой записывает:

"С питанием теперь особой нужды не чувствую. Утром завтрак - макароны, или лапша, или каша с маслом и два стакана сладкого чая. Днем обед -первое щи или суп, второе мясное каждый день. Вчера, например, я скушал на первое зеленые щи со сметаной, второе котлету с вермишелью, а сегодня на первое суп с вермишелью, на второе свинина с

тушеной капустой. Качество обедов в столовой Смольного значительно лучше, чем в столовых в которых мне приходилось в период безделия и ожидания обедать" (9 декабря 1941 г.).

 "Вот уже три дня как я в стационаре горкома партии. По моему это просто-напросто семидневный дом отдыха и помещается он в одном из павильонов ныне закрытого дома отдыха партийного актива Ленинградской организации в Мельничном ручье.

Обстановка и весь порядок в стационаре очень напоминает закрытый санаторий в городе Пушкине…

Питание здесь словно в мирное время в хорошем доме отдыха: разнообразное, вкусное, высококачественное, вкусное. Каждый день мясное - баранина, ветчина, кура, гусь, индюшка, колбаса; рыбное - лещь, салака, корюшка, и жареная, и отварная Да. Такой отдых, в условиях фронта, длительной блокады города, возможен лишь у большевиков, лишь при Советской власти.

Товарищи рассказывают, что районные стационары нисколько не уступают горкомовскому стационару, а на некоторых предприятиях есть такие стационары, передкоторыми наш стационар бледнеет.

 Что же еще лучше? Едим, пьем, гуляем, спим или просто бездельничаем слушая пате-

фон, обмениваясь шутками, забавляясь "козелком" в домино или в карты...

Одним словом отдыхаем!... И всего уплатив за путевки только 50 рублей".