Хитрый план. К годовщине совета в Филях

13 сентября 1812 года состоялся военный совет в Филях, который, собственно, и сделал войну 1812 года Отечественной.

Одна из непременных дисциплин в интернет-баталиях, касающихся обсуждения дел на Донбассе, в Сирии, или даже гипотетическом конфликте Россия-НАТО – меряние танчиками. Сколько чего и у кого есть, насколько оно эффективно и как бесславно другая сторона, конечно же, продует.

Сегодня, когда мы справляем 204-ю годовщину одного из самых известных военных советов в нашей истории, стоит поговорить о том, что крепость армии измеряется не только силой оружия, но и её тылом.

Самая большая ловушка в истории

Итог войны 1812 года, подведённый Карлом фон Клаузевицем, настолько хорошо описывает события, что его не грех повторить: «...Французская армия перестала существовать, а вся кампания завершилась полным успехом русских за исключением того, что им не удалось взять в плен самого Наполеона и его ближайших сотрудников». Что же обеспечило этот результат?

На военном совете, состоявшемся 13 сентября (1-го по старому стилю), т.е. спустя 6 дней после Бородинской битвы в подмосковной тогда деревне Фили, решался понятный вопрос: «Как поступить дальше?» Причём совет начался как чисто военный: военачальники обсуждали позицию, выбранную генералом Леонтием Беннигсеном для нового сражения. Большинство генералов признали позицию неудачной ещё до совета, поэтому прорабатывались варианты боёв в Москве.

Альтернатива (сдача Москвы), вероятнее всего, была предложена Беннигсеном не в качестве варианта, а полемического приёма. Мол, из двух зол выбираем худшее. Однако у этого решения внезапно нашлись сторонники и в первую очередь сам Кутузов. Всего же за сдачу Москвы (вернее, за сохранение уставшей после Бородино армии и отступление навстречу подкреплениям) высказались 4 из 10 генералов, присутствовавших на совете: Остерман-Толстой, Барклай де Толли, Толь, Раевский. Так что Кутузов во многом брал ответственность на себя. В случае чего оправдаться мнением большинства у него бы не вышло. Не говоря уж о том, что такое решение было уже не чисто военным, а политическим, и по-хорошему требовало согласия Александра I, получить которое по тем временам не было физической возможности.

При дворе Кутузова за сдачу Москвы ругали. Однако ругань эта была скорее патриотствованием и выражением досады по поводу убытков от разграбленных московских имений. Или же вовсе паникой. Так, младший брат Александра I Константин Павлович «...только и твердил об ужасе, который ему внушало приближение Наполеона, и повторял всякому встречному, что надо просить мира и добиться его во что бы то ни стало. Он одинаково боялся и неприятеля, и своего народа и, ввиду общего напряжения умов, вообразил, что вспыхнет восстание в пользу императрицы Елисаветы» Впрочем, на взбалмошного Константина часто возводили напраслину, и это известие, похоже, из этого ряда. Сам же Александр I если и досадовал, то недолго. Почти сразу после получения известия об оставлении Москвы (20 сентября) он сказал: «Наполеон или я», намекая на готовность идти до конца. А в начале октября (когда от Наполеона начали приходить предложения о мире), заявил: «Я отращу себе бороду и лучше соглашусь питаться хлебом в недрах Сибири, нежели подписать стыд моего отечества и добрых подданных, пожертвования которых умею ценить».

От Москвы до самых до окраин

Итак, решение было принято и задним числом одобрено. А скоропостижный отъезд Наполеона из Москвы 19 октября («Идём в Калугу! И горе тем, кто станет на моём пути») – чуть больше месяца погостил – показал, что решение было верным. Что снова возвращает нас к фразе Клаузевица: что истребило армию Наполеона, что заставило его отправиться в Калугу и далее со всеми остановками за Неман?

Первые партизанские отряды начали действовать против войск Наполеона ещё летом. Однако после Бородина их значение увеличивается до едва ли не главного тактического приёма. Следует понимать, что термин «партизаны» для эпохи 1812 года означает немного не то, что мы привыкли ожидать. Костяк большинства отрядов состоял не из взявшихся за вилы и топоры мужиков, а из профессиональных военных – лёгкой кавалерии, совершавшей диверсионные вылазки по тылам французов. При этом главной задачей таких партизан стало всячески пресекать подвоз продовольствия и фуража в занятую французской армией Москву.

Были, конечно, и отряды народной самообороны, однако их было меньше. Чаще крестьяне примыкали к какому-нибудь из подразделений, возглавляемому офицерами, становясь в первую очередь ценными проводниками, разведчиками и связными, а также поставщиками продовольствия. И вот тут-то мы подходим к главному.

Генерал Голод

В самом начале войны крестьяне относились к врагам по-разному. Бывало, что выдавали им своих прячущихся хозяев. Французская разведка ещё до войны усиленно распространяла в России слухи о том, что Наполеон даст волю русскому крестьянству. «Скоро Москву возьмут французы, будут все вольные, а помещики будут на жаловании», – примерно такие настроения были не редкостью уже весной 1812 года, французы тогда ещё даже границу не перешли.

Наполеон отменять крепостное право не решился – даже на бывших польских землях, а уж на российской территории и подавно. Крестьяне отказывались давать продовольствие и фураж даже за деньги, жгли посевы, оставляли поля неубранными, уходя в леса. Даже из Москвы ушло почти всё население, осталось чуть более 6000 человек (из 300 тысяч). Именно подмосковные крестьяне помогали лёгкой кавалерии морить французскую армию голодом, не давая при этом голодать сами партизанам Давыдова, Кудашева и Орлова-Денисова. В результате первую наваристую конину французы попробовали уже в Москве.

Ну а дальше – негативная спираль: нет лошадей – значит, придётся оставить пушки, снижая огневую мощь следующих битв; нет лошадей – значит, некому гоняться за партизанскими отрядами, фактически лишающими армию кавалерии. Наполеон бросил против Давыдова две тысячи кавалеристов, один из лучших своих резервов. Всех их Давыдов взял в плен с вдвое меньшими силами. Голодные и/или павшие от голода кони – одно из немногих разумных объяснений  такому феномену.

***

При чём же тут совет в Филях?

Ставка на партизанские действия – одно из решений этого совета, большинство отрядов возникают как раз в сентябре 1812 года. А ставка на партизанщину могла быть успешной только в одном случае: если бы окрестное крестьянство в эту войну вступило активно, не одним лишь пассивным сопротивлением и обороной собственных деревень. Что в итоге и произошло.

И если Бородино показало, что силы обеих армий примерно равны, то последующий месяц показал уже иное: Наполеон проиграл войну не русской армии, а русскому народу.