Карточная система снабжения населения

ПРОДУКТОВЫЕ КАРТОЧКИ В СССР

Несмотря на несомненные достижения в экономике, уровень жизни населения оставался очень низким. К началу 1929 г. во всех городах СССР была введена карточная система. Отпуск населению хлеба по карточкам был начат с городов хлебородной Украины. В марте 1929 г. эта мера коснулась и Москвы. За хлебом последовало нормированное распределение и других дефицитных продуктов: сахара, мяса, масла, чая и т. д. К середине 1931 г. были введены карточки на промышленные товары, а в 1932-1933 гг. даже на картофель. Место торговли занимало отоваривание по так называемым "заборным документам" и ордерам через закрытые распределители, рабочие кооперативы и отделы рабочего снабжения.

В этих условиях широкие размеры приобрело воровство. Нарком снабжения Микоян весной 1932 г. признавал: "Воруют все вплоть до коммунистов. Коммунисту легче воровать, чем другому. Он забро-нирован партбилетом, на него меньше подозрений". По словам Микояна, проверка хлебных магазинов в Москве показала, что воруют по 12 вагонов в день.

Решение об отмене карточной системы в СССР вынес октябрьский 1934 г. пленум ЦК. В декабре появилось постановление, которым с 1 января 1935 г. отменялись карточки на хлеб. В сентябре 1935 г. вышло постановление, отменявшее с 1 октября 1935 г. карточки на мясо, сахар, жиры, картофель. Однако ситуация с продовольствием и промтоварами после этого продолжала оставаться сложной. Иностранцы, посещавшие в это время СССР, признавали, что на них сильное впечатление производила способность советских людей находить радости в самых прозаических вещах: "они часами стоят в очереди; хлеб, овощи, фрукты кажутся тебе плохими - но другого ничего нет. Ткани, вещи, которые ты видишь, кажутся тебе безобразными - но выбирать не из чего. Поскольку сравнивать совершенно не с чем - разве что с проклятым прошлым - ты с радостью берешь то, что тебе дают".

И.С. Ратьковский, М.В. Ходяков. История Советской России

http://www.bibliotekar.ru/sovetskaya-rossiya/48.htm

ЧЕТЫРЕ ВОЛНЫ ПРОДУКТОВЫХ КАРТОЧЕК

Карточки и талоны были известны еще в Древнем Риме. Словом «тессера» обозначались ордера на получение городским плебсом определенного количества зерна, масла или вина. Хлебные раздачи - фрументации впервые были введены Гаем Гракхом (153-121 гг. до н.э.), для этого использовались тессеры, представлявшие собой бронзовые либо свинцовые монетовидные жетоны.

Карточки, сначала на хлеб, а затем и на мыло, мясо и сахар, вводились во времена Французской революции (1793-1797).

Во время Первой мировой войны нормированное распределение продовольствия было введено в ряде воюющих европейских государств, а также в США.

В период Второй мировой войны нормированное распределение продовольствия было установлено во всех европейских странах, а также в США, Канаде, Новой Зеландии, Австралии, Японии, Индии, Турции, Алжире, Тунисе и др.

Немногим известно, что в США и сейчас действует несколько федеральных программ социальной благотворительности, в рамках которых выпускаются деньги-талоны для малообеспеченных. Посетители выставки могли увидеть FOOD-STEMP (талон на приобретение продовольствия на сумму 1 доллар США), а также «талон для проезда на такси» (штат Алабама, выдается пенсионерам и эмигрантам на сумму до 20 долларов в месяц).

В России впервые карточки введены еще при Николае II в 1916 году в связи с продовольственным кризисом, вызванным войной.

Затем этой практикой воспользовалось Временное правительство, установив 29 апреля 1917 года карточную систему в ряде городов. Исключительно по карточкам распределялись рожь, пшеница, полба, просо, гречиха...

При Советской власти карточки появились вновь в августе-сентябре 1918 года и просуществовали до 1921 года, при организации распределения продовольствия практиковался «классовый подход». Первая карточная волна в России (1916-1921 годы) была погашена временным расцветом предпринимательства в период действия новой экономической политики государства.

Вторая волна стала нарастать в 1929 году, когда на исходе «нэпа» в городах страны была введена централизованная карточная система, просуществовавшая весь период коллективизации и индустриализации, вплоть до 1935 года.

С началом Великой Отечественной войны централизованное карточное распределение вводится вновь (третья волна). Карточки на продовольственные и некоторые виды промышленных товаров появились в Москве и Ленинграде уже в июле 1941 года. А к ноябрю 1942 г. они циркулировали в 58 крупных городах страны.

Карточное распределение продовольственных и промышленных товаров в СССР просуществовало до декабря 1947 года.

Кризисный 1963 год чуть вновь не одарил нас карточной системой, во всяком случае, вопрос об этом обсуждался на довольно высоком уровне.

Четвертая талонно-карточная волна 1980-1990-х голов схлынула совсем недавно и оставила весьма яркие воспоминания. В 1983 году в отдельных городах страны, в том числе в Свердловске, появляются первые талоны на некоторые виды продовольствия (например, колбасу). А к 1989 году уже в большинстве городов и в сельской местности циркулировали разнообразные талоны и карточки.

Спектр предлагаемых к распределению продовольственных товаров, в основном, стандартный: водка и вино, чай и сахар, мука и мясопродукты. Но встречаются и майонез, и кондитерские изделия. Ассортимент промтоваров - от мыла, стирального порошка и спичек до галош (Ташкент,1991) и женского белья (Елец, 1991г.). Названия талонов то же разные. От унизительно-прямолинейных «карточка на хлеб», «талон на картофель», до дипломатично-обтекаемых - «Заказ на покупку» (Ирбит, 1992г.), «Приглашение на оформление заказа» (Иркутск, 1985г.), «Книжка молодоженов» (Ташкент), «визитная карточка покупателя» (Москва,1991г.), «Лимитная карточка» (Нижний Новгород,1991 г.). Ну, а где-то, и с заботой: «Алкоголь – враг вашему здоровью» (талон на водку, Курган,1991 г.).

А. Макурин. Полстопки... за вход на выставку

http://www.bonistikaweb.ru/URALSKIY/makurin.htm

КРИЗИС ТОРГОВЛИ И ОЧЕРЕДИ

С началом форсированной индустриализации в конце 1920-х годов и связанным с ней разрушением крестьянского хозяйства и рынка периода НЭПа кризисы снабжения следовали один за другим. Начало 1930-х годов стало для людей особенно трудным временем - полуголодное пайковое существование в городах и массовый голод в деревне. К середине 1930-х годов удалось стабилизировать положение. 1 января 1935 года отменили карточки на хлеб, 1 октября на другие продукты, а вслед за ними и на промтовары. Правительство объявило наступление эры «свободной» - в противовес карточному распределению первой половины 1930-х годов - торговли. Вскоре, однако, неминуемо последовали новые кризисы снабжения (1936-1937, 1939-1941), локальный голод и стихийное возрождение карточек в регионах. Страна вступила в мировую войну в состоянии обостренного товарного кризиса, с многотысячными очередями.

Почему, несмотря на провозглашение эры «свободной» торговли и времени радоваться жизни, страна не рассталась с «нормами отпуска в одни руки», карточками, очередями и локальным голодом?

«Свободная» торговля не означала свободы предпринимательства. Советская экономика оставалась плановой и централизованной, а государство - монопольным производителем и распределителем товаров. Тяжелая и оборонная промышленность неизменно имели приоритет. В третьей пятилетке капиталовложения в тяжелую и оборонную промышленность резко увеличились. По официальным данным, общие военные расходы в 1940 году достигли трети государственного бюджета, а доля средств производства в валовом объеме промышленной продукции к 1940 году достигла 60%.

Хотя за годы первых пятилеток государственные легкая и пищевая индустрия не стояли на месте, общий уровень производства был далеко не достаточным для удовлетворения спроса населения. В магазины попадало и того меньше, так как значительная часть продукции шла на внерыночное потребление - снабжение государственных учреждений, изготовление спецодежды, промышленную переработку и прочее. За весь 1939 год в розничную торговлю в расчете на одного человека поступило всего лишь немногим более полутора килограммов мяса, два килограмма колбасных изделий, около килограмма масла, пяти килограммов кондитерских изделий и крупы. Треть промышленного производства сахара шла на внерыночное потребление. Рыночный фонд муки был относительно большим - 108 килограммов на человека в год, но и это составляло всего лишь около 300 грамм в день. Внерыночное потребление «съедало» и огромную часть фондов непродовольственных товаров. Только половина произведенных хлопчатобумажных и льняных тканей, треть шерстяных тканей поступали в торговлю[4]. На деле потребитель получал и того меньше. Потери от порчи и хищений на транспорте, при хранении и в торговле были огромны.

Массовые репрессии 1937-1938 годов породили хаос в экономике, советско-финская война и другие «военные конфликты» 1939-1940 годов, а также поставки сырья и продовольствия в Германию после заключения пакта о ненападении усилили диспропорции и обострили товарный дефицит на внутреннем рынке накануне вступления СССР в большую войну.

В то время как полки магазинов оставались полупусты, денежные доходы населения росли быстро. К 1939 году покупательные фонды населения достигли размеров, предусмотренных планом на 1942 год, развитие же розничной торговли отставало от плана. Низкое предложение товаров в торговле приводило к тому, что кассовый план Госбанка не выполнялся, выплаченные населению деньги не возвращались через торговлю в госбюджет. Дефицит бюджета покрывался денежной эмиссией. Общее количество денег в обращении к концу 1940-го выросло по сравнению с началом 1938 года почти вдвое, тогда как физический объем товарооборота снизился и в расчете на душу населения упал до уровня конца второй пятилетки. В обострении товарного дефицита играло роль и искусственное сдерживание роста цен.

В плановой экономике товарный дефицит усугублялся также избирательностью советской торговли - по сути, централизованного распределения, которое перераспределяло товарные ресурсы в пользу больших индустриальных городов. Как остроумно и несколько рискованно шутил мой преподаватель политической экономии социализма в МГУ в брежневские годы, государство решило задачу советской торговли просто - отправляло товары в Москву и несколько других крупных индустриальных городов, а уже население само развозило их куда надо. Москва оставалась неизменным лидером. В столице проживало немногим более 2% населения страны, но в 1939-1940 годах она получала около 40% мяса и яиц, более четверти всех рыночных фондов жиров, сыра, шерстяных тканей, около 15% сахара, рыбы, крупы, макарон, керосина, швейных изделий, шелковых тканей, обуви, трикотажа. Ленинград жил скромнее, но тоже входил в число элитных городов. В 1939-1940 годах он получал пятую часть рыночных фондов мяса, жиров, яиц. По этим товарам два города - Москва и Ленинград - «съедали» более половины всего рыночного фонда страны.

Неудивительно, что товарные десанты в крупные города представляли один из наиболее распространенных способов самоснабжения населения в плановой экономике. Предвоенные годы целиком прошли под знаком борьбы Политбюро с массовым наплывом покупателей в крупные промышленные центры. До осени 1939 года «товарный десант» в крупные города не имел продовольственного характера. Жители сел и небольших городов ездили по стране в поисках мануфактуры, обуви, одежды. С осени 1939 года стали расти очереди и за продуктами.

Центром притяжения оставалась Москва. Московские очереди явно имели многонациональное лицо, по ним можно было изучать географию Советского Союза. По сообщениям НКВД, в конце 1930-х годов москвичи в московских очередях составляли не более трети. В течение 1938 года поток иногородних покупателей в Москву нарастал, и к весне 1939 года положение в Москве напоминало стихийное бедствие. НКВД рапортовал: «В ночь с 13 на 14 апреля общее количество покупателей у магазинов ко времени их открытия составляло 30 000 человек. В ночь с 16 на 17 апреля - 43 800 человек и т.д.». У каждого крупного универмага стояли тысячные толпы.

Очереди не исчезали. Они выстраивались сразу же после закрытия магазина и стояли ночь до открытия магазина. Товар раскупался в течение нескольких часов, но люди продолжали стоять - «на следующий день». Приезжие мыкались по знакомым, вокзалам и подъездам, проводя в Москве целые отпуска. Как говорил один из них:

Донесения НКВД свидетельствуют, что советская очередь являлась своеобразной формой социальной самоорганизации населения, со своими правилами, традициями, иерархией, нормами поведения, моралью и даже формой одежды: как правило, удобная обувь, одежда попроще, теплые вещи, если ожидалось ночное стояние.

Порядок и самоорганизация, однако, никого не могли ввести в заблуждение, они были лишь затишьем, сбережением сил перед решительным штурмом. Лишь только двери магазина открывались, очередь ломалась, бешеная энергия неудовлетворенного потребителя вырывалась наружу.

Е.А. Осокина. Прощальная ода советской очереди

http://magazines.russ.ru/nz/2005/43/oso10.html

Обложка: карточки на 4 кг свежих овощей

Источник: https://www.great-country.ru