Как в России пытались ограничить самодержавие и что из этого вышло

Разобравшись в предыдущих статьях с общим содержанием Историко-культурного стандарта (ИКС) и трудными вопросами № 1, 2, 3 и 4, связанными с призванием варягов, формированием древнерусской народности, историческим выбором Александра Невского и реформами Ивана Грозного, перейдём к следующей проблеме отечественной истории.

Как и было задумано, мы попытаемся:

– во-первых, кратко объяснить содержание каждого из «трудных вопросов», опираясь на научно-сертифицированное его толкование в современной историографии и здравый смысл учителя и преподавателя с более чем 20-летним стажем;

– во-вторых, проинспектировать совместимость имеющихся линеек школьных учебников как с научными толкованиями, так и с задачами гражданского воспитания.

***

Начнём с научной сертификации. Трудный вопрос № 5 сформулирован в ИКС так: «Попытки ограничения власти главы государства в период Смуты и в эпоху дворцовых переворотов, возможные причины неудач этих попыток».

Таких попыток, с точки зрения современной науки, было три – две в Смуту и одна в так называемую эпоху дворцовых переворотов.

Попытка №1: Василий Шуйский

19 мая 1606 г. после убийства Лжедмитрия I москвичи избрали русским царём одного из самых знатных людей России, боярина князя Василия Ивановича Шуйского. Вступая на престол, он обязался (целовав на том крест) никого не репрессировать по собственному произволу и не подвергать репрессиям родственников осуждённого. Карать за тяжкие преступления царь должен был вместе с Боярской думой. Эти обязательства были изложены в крестоцеловальной (подкрестной) записи Василия Шуйского.

Фактически это было именно ограничение монаршей власти законом – и притом оформленное юридически, скреплённое присягой на кресте и Евангелии. Другое дело, что ограничение касалось, по существу, только одного вопроса – репрессий аристократии. В этом нет ничего удивительного, так как Василий Шуйский был прежде всего ставленником бояр, а бояре при Иване IV и Борисе Годунове достаточно натерпелись от царского произвола.

«Крестоцеловальная запись» Василия Шуйского утратила силу с потерей этим царём власти в июле 1610 года. Да и вообще эта попытка ограничения монаршей власти была слишком откровенно выгодной только боярам, чтобы иметь какое-то продолжение после Смуты.

Попытка №2: королевич Владислав

Второй попыткой стали два договора 1610 года об условиях признания русским царем польского королевича Владислава – русской делегации с королём Речи Посполитой Сигизмундом III от 4 февраля и русских бояр с коронным гетманом Станиславом Жолкевским от 17 августа (в главном повторявшем договор от 4 февраля). Помимо соблюдения гарантий личной безопасности подданных царь «Владислав Жигимонтович» должен был делить власть с Земским собором (т.е. парламентом) и Боярской думой (верхней палатой парламента). Собор имел бы право законодательной инициативы и изменения основных законов (которыми тогда считались те, что регламентировали судопроизводство). Боярская дума также должна была делить с царём законодательную и высшую судебную власть; без согласия думы царь не мог менять налоговое законодательство и решать вопросы обеспечения служилых людей по отечеству землей.

Это уже было похоже на конституцию. Однако непризнание огромным большинством русских власти Владислава – являвшейся первым шагом к превращению России в часть Речи Посполитой – не позволило реализоваться этому проекту.

Попытка №3: Анна Иоанновна

Третья попытка была предпринята в январе 1730 года, когда внезапно скончался 14-летний император Пётр II. Он не успел назвать своего преемника (как того требовал принятый в 1722-м закон о престолонаследии) – и вопрос о новом монархе пришлось решать высшим сановникам. Таковыми были тогда члены созданного в 1726 году высшего органа власти – Верховного тайного совета. Из восьми «верховников» шестеро принадлежали к сливкам русской аристократии – к княжеским фамилиям Долгоруких и Голицыных.

Умный и начитанный князь Дмитрий Михайлович Голицын – «чтобы воли себе прибавить» – предложил сделать императрицей племянницу Петра I, вдовствующую герцогиню курляндскую Анну Иоанновну, но на определённых условиях («кондициях»). Согласно этим «кондициям», Анна не имела бы права объявлять войну и заключать мир, формировать государственный бюджет, вводить новые налоги, производить в чины выше полковничьего и ему равных – и даже назначать себе преемника. Всё это должно было стать прерогативой Верховного тайного совета (т.е. прежде всего Долгоруких и Голицыных).

Фактически при формальном сохранении монархии в России должна была установиться олигархия – власть немногих.

Однако о планах «верховников» узнали довольно значительные массы дворянства, съехавшиеся тогда в Москву (где готовилась свадьба Петра II). Многие из дворян были не против ограничения самодержавия, но – большим числом выборных от всего дворянства, а не четырьмя Долгорукими и двумя Голицыными.

Д.М. Голицын пошёл было на уступки, включив в свой проект создание органов управления, комплектуемых на выборной основе дворянами. Однако неприятие олигархических планов «верховников» осталось таким, что побудило высшую бюрократию и дворянство попросить 25 февраля 1730 года прибывшую в Москву Анну Иоанновну править самодержавно (хотя и рассмотреть проекты превращения всех высших органов и должностей в государстве в выборные и замещаемые только дворянами). Анна охотно «изволила разодрать» кондиции и воцарилась как самодержавная монархиня.

Фактически попытка ограничения власти монарха, предпринятая в 1730 году, провалилась из-за неспособности сторонников различных проектов такого ограничения выработать общий проект и действовать согласованно. В свою очередь, договориться им мешали откровенно непопулярные, олигархические устремления инициаторов попытки.

***

Таким образом, ни в Смутное время, ни в эпоху дворцовых переворотов до реального ограничения самодержавной власти так и не дошло. Русское общество и особенно его верхи не проявили большого интереса к подобным проектам и желания реально осуществлять их. Вопрос был отложен надолго, вплоть до первых десятилетий ХХ века.

 

Литература

1. Володихин Д.М. Рюриковичи. М., 2015.
2. Ключевский В.О. Курс русской истории. Ч. III. М., 1988; Ч. IV. М., 1989.
3. Анисимов Е.В. Анна Иоанновна. М., 2002.

 

Читайте также:

Валентин Жаронкин. Нет в русской истории «трудных вопросов». Часть 5: дворцовые перевороты и закономерность самодержавия

Иван Зацарин. Как папа выбрал Гитлера. К 85-летию «несовместимости христианства и социализма»

Фёдор Гайда. Идеология реформ Столыпина: что и почему он пытался сделать

Иван Зацарин. Урок государственности. К 82-летию возвращения родной истории в школы

Иван Зацарин. Почему они больше не с нами. К 61-летию Варшавского договора

Михаил Борисёнок. Петербургский дневник Мольтке-старшего: прусский военный гений о силе и будущем России в 1856 году

Иван Зацарин. Как делают настоящих русских творцов. К 187-летию поездки Пушкина на Кавказ

Борис Юлин, Дмитрий Пучков. Закономерности истории: о развале СССР и национальной идее

Иван Зацарин. Из кого и зачем делают евромайданы. К 90-летию переворота в Польше

Егор Яковлев, Дмитрий Пучков. От войны до войны, часть 5: «великое отступление» 1915-го, и чем оно отличается от 1941-го

Андрей Смирнов. Реформы и просчёты Ивана Грозного: что о них пишут в школьных учебниках

Андрей Сорокин. Связанные одной лентой. Новая жизнь Дня Победы и современный национальный символ

Владимир Мединский. Зачем миру нужны русские победы. О концерте Мариинки в Пальмире

Виктор Мараховский. Защитники бесконечности. Ретро-рецензия на х/ф «Офицеры»