«Господствующая 776». Переломная высота возрождения русской воинской славы

…Иногда, казалось бы, очевидный стратегический успех оборачивается досадным тактическим, если и не поражением, то многоточием. Но именно это тактическое поражение освящается такой высотой воинского духа, что становится едва ли не важнее всех, таких очевидных, с точки зрения строгой науки стратегии побед.

29 февраля 2000 года собранная «с бору по сосенке» российская воинская группировка водружает русский флаг над последним крупным опорным пунктом боевиков в Чечне – горным Шатоем. Кажется, что и этот, «крайний» этап контртеррористической операции на Кавказе наконец-то успешно завершён. При этом, процитируем, «федеральная группировка в радиусе 100-120 километров от села Шатой насчитывала свыше ста тысяч военнослужащих, имеющих в своём распоряжении дальнобойную артиллерию, вертолётные соединения и высокоточные установки».

По сути, этот этап войны закончен.

Генералы докладывают в Москву и сверлят дырки под ордена.

В штабах предполагают, что боевики привычно и «классически» рассеются и будут уходить малыми группами. Как выясняется чуть позже, Абу-аль-Валид, Хаттаб, Шамиль Басаев и абсолютно культовый в ту пору в этой среде «Идрис» с этим категорически не согласны.

В 16 часов, всего через четыре часа после взятия Шатоя федеральными силами, на высоте 776  начался неравный бой. Бой вели всего два взвода 6-й сборной роты 104-го парашютно-десантного полка 76-й Псковской гвардейской дивизии ВДВ и двенадцать спецназовцев, отошедшие на 776 с горы Исты-Корд. 1 марта в 3 часа утра к окружённым смогла прорваться группа из пятнадцати военнослужащих во главе с майором Доставаловым. Третий взвод, растянувшийся при подъёме на три километра, был обстрелян и уничтожен боевиками на склоне на подходе и участия в самом сражении не принимал.

Мы не будем сейчас ни описывать перипетии боя, ни углубляться в версии с элементами консприрологии «почему так реально произошло». Есть сухие данные. Подразделение полегло почти полностью, но не сдалось, в конце концов вызвав огонь на себя. Ценой жизни восьмидесяти четырёх десантников и спецназовцев, временами ввязывавшихся в рукопашный бой, было уничтожено по меньшей мере полтысячи опытных, матёрых боевиков и отлично обученных арабских наёмников. Это был бой девяноста молодых парней и зрелых русских мужчин против двух с половиной тысяч разноплеменных волков во главе с тем самым «легендарным Идрисом» (которого, кстати, завалил в рукопашке командир разведвзвода гвардии старший лейтенант Воробьев).

И при этом не так важно, были ли прорвавшиеся по итогу (мы не случайно писали выше про «тактическое поражение») боевики большей частью уничтожены или просто «рассеяны». Этот, в сущности, небольшой, пусть и трагический эпизод большой Кавказской войны важен для нас другим.

Девяносто русских парней, насмерть схватившихся с двумя с половиной тысячами волков, в дым рассеяли старательно приживлявшийся тогда в общественном сознании миф о «силе горских народов» и «слабости мягкотелых русских». Ничего не изменилось ни с прежних кавказских войн, ни с наполеоновских, ни с Великой Отечественной. Русские воины – по-прежнему великий, по-прежнему героический и по-прежнему сильный и воинственный народ. И он здесь – главный. По праву своей духовной силы и воинской славы в том числе.

И отнюдь неслучайно именно после боя на высоте 776 чеченские боевики перестали существовать в виде пусть и преступной, но всё же «повстанческой армии» и окончательно перешли к деятельности в виде условно «партизанских», а на самом деле полностью террористических «групп» и «сетей».

И последствия этого, как сказали бы восторженные литераторы девятнадцатого и двадцатого столетий, «коренного перелома» в возрождении русского воинского духа, его проявления, славы русского оружия в широком смысле этого слова, мы наблюдаем и посейчас. И его носителями внезапно оказываются и русские солдаты за Рокским перевалом в Южной Осетии, и действующие там же «чеченские кадыровские батальоны». И российские лётчики в Сирии, и «бурятские конные водолазы» на Донбассе, и дагестанский полицейский Герой России Магомед Нубагандов, которому псковские десантники на его «работайте, братья», мы уверены, точно также спокойно ответили бы «работаем, брат».

И история не знает, случилось ли бы всё это, если б тогда, в Аргунском ущелье не встали насмерть девяносто русских парней.

И ещё одна важная вещь.

Когда 2 августа 2000 года, в день 70-летия ВДВ, президент Российской Федерации Владимир Путин специально приехал в Псковскую дивизию и лично извинился перед родственниками погибших за «грубые просчёты, которые приходится оплачивать жизнями русских солдат», – это тоже было символическое событие уровня «исторического перелома». Потому как верховная власть страны продемонстрировала единство в общей боли и памяти со своим воинством едва ли не впервые со времён Верховного Главнокомандующего Иосифа Сталина во времена Великой Отечественной войны. И это тоже было крайне важно и символично. И для государства, и для общества, и для российского воинства, призванного это государство и общество, иной раз и ценой своей гибели, защищать.