Евгений Тарле. Историк двух эпох

У Евгения Викторовича Тарле сложная судьба. На его долю выпало немало тяжёлых испытаний, поскольку ему довелось жить в «параграфе учебника по истории». Что во времена империи, что при Советах Тарле вынужден был приспосабливаться, балансируя между собственными убеждениями и желанием жить.

Историк из «параграфа учебника»

У Евгения Викторовича Тарле сложная судьба. На его долю выпало немало тяжёлых испытаний, поскольку ему довелось жить в «параграфе учебника по истории». Что во времена империи, что при Советах Тарле вынужден был приспосабливаться, балансируя между собственными убеждениями и желанием жить. Гонения на Евгения Викторовича начались ещё при царском режиме. Он был неудобен, поскольку увлёкся идеями марксизма. Его несколько раз арестовывали, несколько раз запрещали преподавать в университетах и гимназиях. Например, ректор Петербургского университета Гольмстен в 1902 году писал: «Если допустить господина Тарле к чтению лекций в Петербургском университете, то университет рискует приобрести в его лице преподавателя, имеющего весьма смутное представление о своём служебном долге».

Схожим образом складывалась жизнь Тарле и при Советах. Сначала к нему относились настороженно, словно присматривались. Потом какое-то время историк жил спокойно. Но тенденции в научных кругах его беспокоили. В первую очередь, резкий взлёт Михаила Покровского, чья историческаяЕвгений Тарле. Историк двух эпох школа внезапно стала основной для молодого советского государства.

Тарле пережил несколько арестов, ссылок. Он писал письма Сталину, пытался бороться с системой, а потом и всячески следовал «правилам игры», попадал под шквал жёсткой критики. Находясь под «дамокловым мечом» Евгений Викторович всё равно занимался научной деятельностью. Его работа «Наполеон» до сих пор считается одной из лучших в данном направлении и переиздавалась несколько раз. А труды, посвящённые Северной войне, были опубликованы уже после смерти учёного.

Её один важный момент. Евгений Викторович являлся евреем, но никогда не скрывал своего происхождения. В 1951 году, когда в СССР разворачивалась антисемитская кампания, на первой же лекции в МГИМО историк заявил студентам: «…я не француз, а еврей, и моя фамилия произносится Тарле» (с ударением на первый слог).

Учёный с марксистскими взглядами

Тарле родился 8 ноября 1874 года в Киеве. Происходил он из еврейской семьи. Отец Виктор Григорьевич (Вигдор Герцевич) являлся распорядителем магазина в Киеве, превосходно знал немецкий язык. Мать Розалия Арнольдовна была управляющей того магазина. Однако детство и юность Евгений провёл не в Киеве, а в Херсоне. В 1892 году окончил местную гимназию. Ещё будучи гимназистом Тарле увлёкся историей. Он читал сочинения Костомарова и Маколея. Спустя время познакомился с «Историей России» Соловьёва. И эта работа на долгое время стала для него ориентиром. Евгений Викторович вспоминал, как Соловьёв «становился моим идеалом, и ему я верил слепо, как только дается смертным верить в 4-м, 5-м и даже 6-м классах, когда еще нет доступа позднейшему скептицизму».

После окончания гимназии Тарле перебрался в Одессу. Он стал студентом историко-филологического факультета Новороссийского университета. Однако через год Евгений перевёлся в Киевский университет. В 1900 году Тарле было присвоено званием приват-доцента.

В студенческие годы Евгений Викторович, как и большинство его сверстников, попал под влияние многочисленных марксистских кружков социал-демократов. Он готовил доклады, не пропускал дискуссии, выступал перед рабочими различных предприятий. Естественно, такое поведение не могло остаться незамеченным стражами порядка. Весной 1900 года Тарле впервые был арестован. Произошло это во время доклада Луначарского о Генрике Ибсене. Тогда за решётку было отправлено несколько человек. Однако Тарле вскоре был освобождён и выслан в Херсон под негласный надзор полиции. Поскольку Евгений Викторович попал в категорию «политически неблагонадёжных», ему запретили преподавать не только в университетах, но и гимназиях. И только через год Евгений Викторович был допущен до защиты магистерской диссертации, написанную об английском утописте Томасе Море. В то время Тарле жил в Варшаве, где он и опубликовал работу. В Российскую империю Евгений Викторович вернулся летом 1901 года, после чего и решил защитить диссертацию. Всё прошло успешно, историк получил магистерскую степень.

После этого жизнь Тарле начала меняться. Он писал статьи, публиковал их, выступал с лекциями. И в 1902 году ему было разрешено вернуться в университет и возобновить преподавательскую деятельность.

Революционные события, охватившие Российскую империю в 1904 - 1906 годах, не могли пройти мимо Евгения Викторовича. И он стал постоянным участником всевозможных выступлений оппозиционной интеллигенции. В 1905 году Тарле вновь был арестован. За решёткой он провёл немного времени, но получил запрет на преподавательскую деятельность. А в октябре того же года Евгений Викторович получил ранение в голову. Это произошло во время митинга в поддержку манифеста Николая II о «гражданских свободах», который амнистировал «политически неблагонадёжных». После этого Тарле вновь стал преподавать.

Несмотря на постоянное участие в митингах и акциях, Евгений Викторович уделял много времени научной работе. В конце 1905 года в журнале «Мир Божий» были опубликованы его труды «Падение абсолютизма в Западной Европе». В одном из этих очерков учёный писал: «Политические революции, в самом главном и существенном, обусловливаются тем, что известная форма управления не только перестает отвечать материальным и моральным потребностям общества, но что дальнейшее ее существование становится прямою угрозою для нормального удовлетворения нужд и интересов социально-сильных слоев народа».

Особо важной для Тарле стала экономическая и социальная история Франции конца XVIII — начала XIX века. Для получения нужной информации он почти десять лет (вплоть до начала Первой Мировой войны) ездил в Европу для работы в архивах. В тот период Евгений Викторович издал монографию «рабочие национальных мануфактур во Франции в эпоху революции (1789–1799)», а также исследование, состоящее из двух томов под названием «Рабочий класс во Франции в эпоху революции (1789–1799)». В 1911 году Тарле сумел защитить свой труд, представленный в качестве докторской диссертации.

Через два года Евгений Викторович представил новую работу, касавшуюся Франции - «Континентальная блокада». В ней историк обобщил свои исследования в экономической истории государства периода наполеоновской эпохи.

Всё шло к тому, что Тарле должен был получить профессорскую кафедру в университете. Однако этого не произошло. Постоянные конфликты учёного с Министерством народного просвещения привели к опале историка. Тарле, несмотря на его популярность у студентов, по-прежнему считался «неблагонадёжным» человеком, выступавшим против царского режима. И Евгению Викторовичу пришлось уехать на «край Ойкумены». Он стал профессором Юрьевского (сейчас Тартуского) университета.

При новой власти

Первая мировая война миновала Тарле. Зато все последующие события, произошедшие с Россией, коренным образом изменили жизнь учёного. Как и многие представители интеллигенции, Евгений Викторович восторженно воспринял Февральскую революцию 1917 года. Он надеялся на положительные изменения, поскольку был знаком с некоторыми представителями Временного правительства. Например, с Керенским.

Однако последующие событие развивались совсем не так, как представлял себе историк. Свои переживания по поводу будущего государства он высказывал в статьях. Например, в июле 1917 года в газете «День» был опубликован его материал. Там он писал: «Если что в самом деле гибнет — это надежды на демократическое обновление России. Наступает действительно двенадцатый час, последние минуты, когда ещё, может быть, можно спасти самую идею русской революции от её окончательной гибели. Справится ли правительство? Великая французская революция справилась… Не рубить головы тысячами, не покрыть Россию виселицами и гильотинами мы рекомендуем: и без того слишком многие начинают об этом мечтать… Возможна суровая и действенная судебная репрессия и без повсеместной гильотины».

А потом произошла Великая Октябрьская революция. Приход к власти большевиков Тарле воспринял настороженно. И занял выжидательную позицию, оставшись в Юрьеве. Но уже летом следующего года он вынужден был вернуться в Петроград, поскольку университет был закрыт, а территорию Лифляндии заняли немцы. Осенью 1918 года Евгений Викторович стад штатным профессором Петроградского университета по кафедре военной истории. У него была возможно эмигрировать, но Тарле не стал этого делать. Он просто продолжил жить, занимаясь историей. И в том же году была опубликована его работа «Революционный трибунал в эпоху Великой французской революции (воспоминания современников и документы)». В ней учёный провёл параллели между событиями во Франции в конце XVIII века и революцией в России.

Такая позиция позволила Евгению Викторовичу на несколько лет обезопасить собственную жизнь. Более того, ему в 1924 году даже позволили иногда ездить во Францию и другие европейские страны для работы в архивах. За границей к теперь уже советскому учёному относились уважительно. Это позволило ему примкнуть к обществу истории Французской революции, обществу новой истории и другим. Кроме этого, Тарле стал членом Академии политических наук при Колумбийском университете. А 7 мая 1927 года Евгений Викторович стал академиком.

Главной работой учёного в те годы стала книга «Европа в эпоху империализма. 1871–1919». В своей работе он делал акцент на несправедливости Версальского мира, который превратился в источник многих проблем и конфликтов.

Несмотря на то, что Тарле пытался мирно сосуществовать с новой властью, он не смог принять тот факт, что главенствующую роль в государстве занял историк Михаил Покровский — глава исторической марксистской школы СССР. Вскоре противостояние переросло в полноценный конфликт. И все работы Тарле стали подвергаться жестокой критике. Дело в том, что позиция Евгения Викторовича рассматривалась «верхами» не как противостояние двух учёных-историков, а как противостояние всему курсу большевистской власти.

Что же касается Михаила Николаевич Покровского, то он умело использовал связи для достижения целей. За его плечами было участие в обеих революциях, хорошие отношения с Владимиром Лениным. При большевиках Покровский занял должность заместителя наркома просвещения. После чего начал продвигать наверх свою историческую школу. Многие коллеги относились к ней настороженно, но Михаила Николаевича это не смущало. Он уверенно двигался к своей цели, умело перемешивая науку и политику. Важно ещё то, что Покровский не пытался это как-то скрыть или замаскировать. Более того, как он заявил, что «история — это политика, опрокинутая в прошлое».

Главной задачей Покровского стал радикальный пересмотр всей истории Российского государства. По его представлениям «агентами торгового капитала» были не только все цари и чиновники, но ещё и военачальники. Соответственно, обесцениванию и очернению подверглись многочисленные государственные деятели прошлого. В том числе Ушаков и Кутузов. Покровский считал, что победить в Отечественной войне 1812 года должен был Наполеон. Это бы позволило установиться в России буржуазному строю и приблизило бы революцию.

Кремль поддерживал идеи Покровского. И поэтому взгляды его исторической школы являлись главным ориентиром для всей страны. Но были учёные, которые не побоялись критиковать Михаила Николаевича. Среди них оказался и Тарле.

В 1929 году в стране началось «Академическое дело», направленное против учёных. Более сотни человек оказались за решёткой. Лишился свободы и Евгений Викторович. Его, как и остальных заключённых, обвинили в попытке государственного переворота. По мнению стражей порядка историк Сергей Платонов должен был возглавить новое правительство, а Тарле отводилась роль министра иностранных дел. Евгений Викторович находился за решёткой более года, после чего его сослали в Алма-Ату. А до этого события Тарле лишился статуса действительного члена академии наук.

«Наполеон» и попытки найти «золотую середину»

В Алма-Ате Евгению Викторовичу тоже было запрещено вести преподавательскую деятельность. Возможно, карьера учёного на этом бы и завершилась, но произошло событие, которые всё резко изменило. В апреле 1932 года не стало Покровского. И государственный подход к истории стал другим. Взгляды вчерашнего «рупора» были объявлены ошибочными. Соответственно, начался процесс изменения концепции учебников истории. Досталось и последователям Покровского. Ближайшие соратники учёного было репрессированы. В 1939 году в книге статей под названием «Против исторической концепции М. Н. Покровского» о деятельности учёного говорилось: «Так называемая „школа Покровского“ неслучайно оказалась базой для вредительства со стороны врагов народа, разоблачённых органами НКВД, троцкистско-бухаринских наймитов фашизма, вредителей, шпионов и террористов, ловко маскировавшихся при помощи вредных, антиленинских исторических концепций М. Н. Покровского».

Произошедшие событие повлияло и на жизнь Тарле. Уже в 1933 году он вернулся в Ленинград. Но ему потребовалось ещё несколько лет, чтобы добиться снятия судимости и получения разрешения на возвращение Академию наук в статусе профессора. Однако той свободы, которая у него была в 1920-х годов получить уже не получилось. Евгений Викторович оказался между молотом и наковальней. С одной стороны, ему требовалось чётко следовать линии партии. С другой — заниматься исследовательской работой. И какое-то время Тарле удавалось балансировать. Он писал откровенно пропагандистские статьи, а в 1936 году опубликовал научную работу под названием «Наполеон». По факту, этот труд стал вершиной научной деятельности Евгения Викторовича.

Несмотря на попытки действовать в унисон с советской властью, его всё равно критиковали. Например, в 1937 году в «Правде» и «Известиях» были опубликованы статьи, в которых А. Константинов и Дм. Кутузов «разгромили» «Наполеона». Книгу назвали «вражеской вылазкой», а самого учёного - «фальсификатором истории». Усугубил ситуацию ещё и тот факт, что редактором «Наполеона» являлся репрессированный Карл Радек.

Тарле прекрасно понимал, что это тревожный звонок. Желая предвосхитить грядущую репрессию, Евгений Викторович в письме обратился к Сталину напрямую. И Иосиф Виссарионович ответил. Работу Тарле он охарактеризовал так: «Это, конечно, немарксистская книга, но лучшая книга по истории, какую я когда-либо читал». Означало это одно, какое-то время историк находился в безопасности и мог дальше заниматься научной деятельностью. А его «Наполеон» успешно «шагал» по Советскому Союзу (только за первые пять лет книга переиздавалась несколько раз, в том числе появился вариант и для слепых).

Успех работы Тарле объясняется тем, что он представил классическую биографию французского императора. Евгений Викторович восхищался им, но не приукрашивал. В его работе Наполеон показан великим человеком («мировой дух верхом на коне»), который параллельно был и тираном, и угнетателем. «Наполеон» был переведён на многие иностранные языки, в том числе, и французский. В самой же Франции книга тоже пользовалась огромной популярностью.

Затем Тарле опубликовал книгу «Нашествие Наполеона на Россию. 1812 год». Её выход был приурочен к юбилейной дате — 125-летию начала Отечественной войны. Спустя время вышла и завершающая цикл работа - «Талейран». В 1941 году был опубликован первый том «Крымской войны» - самой большой научной работы историка. Второй том появился спустя два года.

Во время Великой Отечественной войны Тарле занимался публицистикой. Многие его статьи были посвящены русскому народу и его истории, которым в очередной раз пришлось сражаться с новым врагом. В Академии наук Евгений Викторович представил доклад «О преступлениях гитлеровской Германии и об их подготовке». В нём историк затронул проблемы германского империализма и нацистской идеологии. Сам же Евгений Викторович оказался в Комиссии по вопросам мирных договоров и послевоенного устройства при Наркомате иностранных дел СССР. А комиссию возглавил Максим Литвинов. И Тарле представил свои соображения по поводу «обезвреживания» Германии. В октябре 1943 года Евгений Викторович составил записку, в которой представил своё видение этого вопроса. Он написал: «Безопасность России повелительно требует: 1. Обезвреживания Пруссии, без чего немыслимо прекращение попыток новой агрессии со стороны Германии, и 2. Решительной борьбы против искусственной насильственной централизации государственной системы Германии».

В 1942 году Евгений Викторович был удостоен Сталинской премии первой степени за коллективный труд «История дипломатии». Всего же историку трижды присуждали эту премию. Кроме этого, он получил три ордена Ленина и два ордена Трудового Красного Знамени. Однако большое количество наград всё равно не позволило Евгению Викторовичу избежать неприятностей. Его книгу «Крымская война» основательно раскритиковали. В первую очередь, из-за неправильной оценки конфликта. Дошло до того, что историк попросил защиты у Георгия Маленкова.

Затем нападкам подверглась и новая работа Тарле - «Северная война». Историк так и не смог опубликовать её при жизни (она всё-таки выйдет в свет, но лишь в 1958 году). Отчаявшись, он направил рукопись Сталину, надеясь на его покровительство. Но обратной реакции не последовало. Самое неприятное для Евгения Викторовича было то, что «Северная война» являлась дебютной книгой трилогии «Русский народ в борьбе против агрессоров», написание которой ему поручил Иосиф Виссарионович. Подразумевалось, что вторая книга будет посвящена события 1812 года, а третья — Великой Отечественной войне. Но Тарле трилогию не завершил. Зато вновь подвергся критике со страниц главных печатных изданий страны. Однако до репрессий дело не дошло.

Евгения Викторовича не стало 5 января 1955 года. Учёный прожил восемьдесят лет, шестьдесят из которых он отдал жене Ольге Григорьевне Михайловой. Они познакомились ещё во времена учёбы в гимназии. И ради того, чтобы жениться на ней, Тарле в 1893 году крестился в Софийском соборе. У них родился сын Виктор, который умер в трёхлетнем возрасте.

Учёный, которому довелось жить в «параграфе учебника истории» был похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве. В его честь названы две премии: от Академии наук и от Правительства Санкт-Петербурга. Кроме этого, в городе на Неве Евгению Викторовичу установлена мемориальная доска.