Чужого горя не бывает. Спитакское землетрясение

Сложным временем для Советского Союза была вторая половина 1980-х годов. Экономические проблемы, буксующие реформы, кровавые межнациональные конфликты, разуверение в былых идеалах и тревога за будущее у большинства населения. И в довершение всего этого — целая череда техногенных и природных катастроф. Взрыв на Чернобыльской АЭС, гибель теплохода «Адмирал Нахимов», кошмарные железнодорожные катастрофы под Уфой, Ростовом-на-Дону, в Арзамасе.

Особое место в ряду этих трагических событий перестроечной эпохи занимает землетрясение в Армении, произошедшее 7 декабря 1988 года. В этой истории нашлось место и большой трагедии целых городов и районов, и подлинному героизму, и огромному сопереживанию –желанию бескорыстно помочь попавшим в беду людям…

Апокалипсис республиканского масштаба

Для начала остановимся подробнее на том, что вошло в историю как землетрясение в Армении — в разных источниках можно встретить названия Спитакское или Ленинаканское землетрясение, по названиям самых пострадавших населённых пунктов. Армянское нагорье всегда было едва ли не самым сейсмоопасным регионом во всём Кавказе. Первые из здешних землетрясений известны ещё из письменных источников VIII-IX веков. В советские годы произошло четыре землетрясения — в Ленинакане в 1926 году, в Ереване в 1937 году, два в Зангезуре, в 1931 и 1968 годах. В 1967 году впервые эпицентр землетрясения пришёлся на район города Спитака. Но ни оно, ни какое-то из других в Закавказье не привело к таким разрушительным последствиям, какое случилось в 1988 году. Постоянные небольшие толчки были нормой жизни, да и сейчас местные порой даже не обращают на них внимания.

Район Спитака долгое время эти несчастья вообще обходили стороной. Расположенный по берегам речки Памбак, железнодорожная станция на пути между Ереваном и Тбилиси, он к 1980-м годам насчитывал примерно 17 тысяч населения. Здесь работал единственный в Закавказье лифтостроительный завод, крупный комбинат хлебопродуктов, нефтебаза, трикотажное, швейное, пищевое производство. И мало кто из жителей этого молодого тихого города мог себе представить, что придёт день, и их жизнь превратится в настоящий ад. Даже землетрясение 1967 года не стало сильной помехой развитию. Спитакский район считался в Армянской ССР образцовым в плане ведения хозяйства — на здешних предприятиях ежегодно производилась продукция на сумму более 200 миллионов рублей.

Итак, среда, 7 декабря 1988 года. Обычный рабочий день — дети в школах и детских садах, взрослые на работе. Часы у многих людей в республике в этот день замрут на временной отметке 11:41. За считанные минуты, если не десятки секунд, подземная волна, шедшая с двадцатикилометровой глубины, сотрясла львиную долю территории республики. Потом учёные установят, что в Спитаке, оказавшемся в эпицентре землетрясения, сила толчков составила 10 баллов по 12-балльной шкале, в Ленинакане — 9 баллов, Кировакане — 8 баллов.

Разрушения были поистине катастрофическими. Спитак превратился в сплошные руины, а с ним ещё 58 сёл. В Ленинакане, нынешнем Гюмри, втором по численности населения городе республики, масштаб разрушений достиг, по разным оценками, 60-80%. Землетрясением были в разной степени затронуты более 300 населённых пунктов.

Более всего поражали и тогда, и сейчас масштабы бедствия, особенно число погибших. В считанные секунды погибло около 25 тысяч человек. На знаменитом Спитакском лифтостроительном заводе в огромных цехах провалилась железобетонная крыша, разом похоронившая под собой более 500 его работников. На Армянской АЭС её работники еле смогли остановить станцию, иначе к природному катаклизму добавился бы ещё и техногенный — а только второго Чернобыля стране тогда и не хватало. Погребая под своими обломками людей, обрушилось 7,5 тысяч жилых зданий, множество строений производственного и общественного назначения. Обрушились мосты, из строя вышли сотни километров железных и шоссейных дорог, линий связи, в состояние полного паралича пришли все системы коммунального хозяйства. Остановилось до 40% всей промышленности Армянской ССР, среди них были более 100 предприятий союзного и республиканского значения. Было разрушено около 2,4 тысячи строений животноводческих комплексов, 83 школы, 88 детских садов, 84 объекта здравоохранения, множество зданий культурно-бытового назначения. Общий ущерб, нанесённый землетрясением, оценивался в 8,5 миллиардов рублей в тогдашних ценах. В довершение среди погибших оказались многие местные руководители и специалисты, что внесло дополнительную сумятицу в произошедшем — новые организационные структуры создать удалось не скоро.

Участник ликвидации последствий землетрясения., полковник в отставке, ныне советник председателя Российского военно-исторического общества Ростислав Игнатьевич Мединский вспоминал: «По-моему, на третий день в город Спитак прибыл Горбачев М.С. с супругой. В своей речи он заверил весь мир и жителей Армении, что в течение короткого времени будут восстановлены все пострадавшие районы Республики. Находясь рядом, я услышал примерно следующие слова: «Я заявляю официально, что за два года мы построим новый город Спитак, который станет памятником всем жертвам землетрясения и символом интернациональной дружбы». Спустя 25 лет с горечью приходится констатировать, что тысячи пострадавших людей по-прежнему не имеют нормального жилья; многие города и села лишены транспортной инфраструктуры и практически пребывают в столь же плачевном состоянии, как и в год трагедии. Вспоминая громкие заверения первого лица государства, по-человечески становится стыдно и обидно, что у руля великой страны, как выяснилось, стояли демагоги и дилетанты...»

140 тысяч человек получили травмы различной степени тяжести. До полумиллиона людей остались без крова, и это в начале довольно суровой зимы. А всего в зоне бедствия жило более 1 миллиона 100 тысяч человек — на тот момент почти треть населения республики. Людям в первые дни трагедии казалось, что произошёл апокалипсис, некоторые даже думали, что началась война и всё это — следствие ядерного удара…

Спасательная миссия

Первыми в район бедствия были направлены около 12 тысяч военнослужащих и специалистов, сотни единиц техники — автомобилей, кранов, тракторов, экскаваторов, передвижных электростанций. Вместе с ними в регион прибыли тогдашний руководитель республики Сурен Гургенович Арутюнян, совсем недавно ставший первым секретарём ЦК Компартии Армении, находившийся в Ереване зампред Совета Министров СССР Борис Евдокимович Щербина, другие руководители республики. На первых порах не имелось даже связи с пострадавшими районами, и оценить масштабы бедствия удалось позднее, когда руководители увидели его последствия воочию. Поначалу считалось, что положение самое тяжёлое в Ленинакане, и штаб координации работ по ликвидации последствий землетрясения в этом городе возглавил Щербина.

Достаточно быстро в Ереване были созданы рабочие органы министерств и ведомств Советского Союза — Минздрава, Министерства гражданской авиации, Министерства путей сообщения, Министерства транспортного строительства, Министерства торговли, Госснаба, Госстроя, Госагропрома, а также профсоюзов, комсомола, общественных организаций. В трёхдневный срок, в общем и целом, был сформирован механизм управления материальными и людскими ресурсами беспрецедентного объёма. В регион бедствия был направлен значительный воинский контингент.

Положение было действительно тяжёлым. И без того разрушенные дороги были забиты автомашинами с родственниками пострадавших, искавших своих. Вследствие этого в городах пришлось вводить особое положение с ограничением въезда, иначе нужная для разбора завалов техника просто не прошла бы. Без частей и соединений Закавказского военного округа и частей внутренних войск МВД СССР, дислоцировавшихся в Армянской ССР, невозможно было бы обеспечить мероприятия по спасению людей. В помощь им в течение последующих дней были переброшены дополнительные части Закавказского, Киевского, Северо-Кавказского, Приволжского военных округов, в том числе: 8 полков гражданской обороны, 2 батальона железнодорожных войск, 1 трубопроводная бригада, 2 военно-строительных отряда, 4 банно-прачечных поезда — в общей сложности 19 тысяч человек.

Позднее число задействованных военнослужащих выросло до 23 тысяч человек. Они вместе с гражданскими специалистами расчищали проходы в завалах, некогда бывших жилыми кварталами, восстанавливали дороги и прокладывали обходные пути, обустраивали полевой трубопровод для обеспечения пострадавших водой, развёртывали пункты питания и хлебопекарни, электростанции и полевые медицинские пункты.

Небывалый объём перевозок лёг в первую очередь на военно-транспортную авиацию, перебросившую десятки тысяч людей и сотни единиц техники. С гражданской стороны активно работали авиационные отряды, в течение двух часов после землетрясения восстановившие для приёма самолётов полуразрушенный Ленинаканский аэропорт. Сюда было направлено 300 пассажирских, 296 грузовых самолётов, около 200 вертолётов. Чуть позже прибыло ещё более 200 самолётов из ряда зарубежных стран. Такого наплыва авиационной техники этот регион не видел никогда.

С первых часов трагедии в зоне бедствия работали медицинские специалисты. В числе первых оказались здесь бригады скорой помощи из Еревана и других городов республики. К вечеру 7 декабря 1988 года в регион прибыла целая делегация московских светил медицины — хирургов, травматологов, анестезиологов, нейрохирургов и многих других специалистов, причём возглавлял это представительное собрание сам министр здравоохранения СССР, выдающийся кардиохирург Евгений Иванович Чазов. Не осталось в стороне и Министерство обороны СССР. Самым лучшим образом проявили себя военные врачи, которые только за первые дни провели более 1,5 тысяч сложных хирургических операций и других вмешательств. Всего же в районе землетрясения работали не менее 5 тысяч медицинских работников — 4 тысячи со всей Армении, 700 из других союзных республик, ещё 300 иностранцев. Более 17 тысяч человек прошли через их руки, многим из них в прямом смысле слова спасли жизнь. Врачам приходилось работать ещё и при постоянной угрозе эпидемий — под завалами находилось множество трупов людей, а в сельской местности ещё и скота, да и скученность оставшихся без крова людей способствовала распространению всякой заразы.

Важно сказать о завалах. Типовые панельные пяти-, девяти- и двенадцатиэтажки, не рассчитанные на сейсмичность местности, обрушивались словно карточные домики в то время, как глиняные мазанки прошлого века оставались стоять почти целыми. Как часто бывает, понимание того, что дома надо было возводить на конструкциях из монолитного железобетона, а не экономить, где не нужно, пришло слишком поздно.

Спустя семь лет ситуация повторится уже в России, во время землетрясения в Нефтегорске, где две трети населения городка погибнет под обломками таких же зданий. Ростислав Игнатьевич Мединский вспоминал позднее: «Более того, по свидетельству очевидцев, тонны цемента и металла просто разворовали во время строительства. Как очевидец, утверждаю, что здания царской постройки и две старинные крепости на окраине города, несмотря на десятибалльные толчки, выстояли в первозданном виде. Общеизвестно, что армяне – хорошие строители, их цитадели, города, храмы простояли не одно тысячелетие, а многие из них являются шедеврами мировой архитектуры (город Ани, церковь на острове Ахтамар, кафедральный Собор в городе Эчмиадзине). Но когда я своими глазами увидел на железобетонной панельной конструкции заводской штамп ОТК – «брак», я был в полном недоумении. А ведь эти дома принимали комиссии, куда входили партийные и государственные работники. Напрашивается вопрос: куда же смотрела общественность, армянская элита, когда по существу загоняла свой народ в гробы? Где оценка такой политики?»

В этой ситуации требовалось срочно эвакуировать выживших — вблизи селить их было некуда, да и сама республика не могла разместить столько пострадавших. Первыми вывозились женщины, дети и старики.

За семнадцать дней после трагедии из района землетрясения эвакуировали 99 тысяч человек, почти две трети из них — за пределы республики, преимущественно в дома отдыха, здравницы, санатории. В эвакуации была развёрнута деятельность школ и детских садов. Отвечал за решение этих вопросов Всесоюзный центральный совет профессиональных союзов (ВЦСПС), он же выделял пострадавшим материальную помощь. Она и содержание эвакуированных обошлись государству не менее, чем в 200 миллионов рублей.

Дружбы народов надёжный оплот

Вероятно, то было одно из последних событий, в котором советский народ продемонстрировал свою невероятную сплочённость, даже несмотря на то, что уже пошли нехорошие тенденции, о них мы ещё скажем ниже.

Армянскую ССР, как часть братской семьи народов, не бросили в беде. Советские люди были приучены стойко переносить невзгоды, относиться ко всему ответственно, максимально результативно действовать в экстремальных ситуациях и подниматься по первому зову Родины.

Сейчас много говорят о той созидательной и нравственной силе, которая была в советском человеке — наверное, имеет место быть некоторая гиперболизация этого, люди были всякие, что мы опять-таки увидим далее, но если мы посмотрим в общесоциальном срезе, увидим гораздо более положительную картину, нежели мы имеем даже сейчас, когда государство снова озабочено морально-нравственным воспитанием подрастающего поколения более, чем когда-либо за последние три десятилетия.

Целые десанты из союзных республик прибывали, чтобы восстанавливать разрушенные районы Армении. Восстановление кварталов Спитака взяли на себя представители Узбекской и Эстонской ССР — интересно, что за двадцать лет до того посланцы Армянской ССР трудились на восстановлении столицы Узбекской ССР города Ташкента, тоже разрушенного землетрясением, правда, жертв тогда было намного меньше. Строители из разных регионов РСФСР работали на восстановлении многих сёл Спитакского района. Казахская ССР восстанавливала Ленинакан. Нашлось дело для каждой республики — везде создавались строительные отряды, укомплектованные новейшей строительной техникой и оборудованием.

Многие местные жители сами изъявили желание работать вместе со строителями, влившись в интернациональные коллективы бригад. Строители работали весь световой день, не канюча, как это сейчас принято, насчёт перерывов, обедов, времени прихода и ухода, хотя никто их к этому не принуждал. И не случайно на глазах тех, кто успел заселиться в новые жилые дома, были слёзы благодарности этим людям, когда они получали ордера на квартиры взамен разрушенных.

К осени 1989 года было восстановлено большинство школ, поликлиник, детских садов. Жизнь понемногу налаживалась. Особая благодарная память у армянского народа осталась о тогдашнем Председателе Совета Министров СССР Николае Ивановиче Рыжкове, лично курировавшем вопросы восстановления республики и первым из высших руководителей страны прилетевшем в пострадавшие районы.

Впервые со времён Второй Мировой войны на советские аэродромы вновь стали массово приземляться западные самолёты. Советский Союз не стал замалчивать катастрофу и не отказался от иностранной помощи. Горе Армении тронуло весь мир. Гуманитарную помощь предоставили «Красный крест», США, Франция, Япония, многие общественники и благотворители, особую роль среди которых занимал Шарль Азнавур.

В зону катастрофы прибыли сотни спасателей из Австрии, Канады, Швейцарии, Югославии. Имелись случаи гибели при исполнении и советских, и иностранных спасателей. Так, советский самолёт Ил-76 с гуманитарной помощью из Азербайджанской ССР столкнулся с горой из-за тумана. Как всегда, жертвами ситуации оказались обычные люди, честно исполнявшие свой долг — а на борту лайнера погибли 77 человек. Другой пример — гибель югославского Ан-12, вёзшего гуманитарную помощь. Сегодня им и прочим погибшим спасателям стоят памятники во всех пострадавших районах.

Большой проблемой стало отсутствие специальных подразделений по ликвидации последствий подобных катастроф. Ростислав Игнатьевич Мединский вспоминает: «К сожалению, рядом с нашими «спасателями» вооруженными первобытными кувалдами, киркой и зубилом, иностранные спасатели казались виртуозами своего дела. Об обученных собаках-спасателях говорить вообще не приходится… Общаться и работать рядом с практически «безоружными» было неловко и стыдно. Из головы не выходил один вопрос: «Неужели Правительству СССР сложно закупить или наладить производство такого оборудования и приборов? Чем занимается прозаседавшееся наше Руководство и их «рулевой», имея «лучший» из «лучших» ВПК в мире?»

Неправильно и необъективно было бы подмечать только положительные качества, проявленные людьми в дни ликвидации последствий Спитакского землетрясения. Не надо забывать, какое наступало время.

1988 год некоторые считают своеобразным водоразделом, когда «единый, могучий Советский Союз» стал постепенно сыпаться. Пошли первые, как тогда изящно говорили, «настроения» в Прибалтике, Молдавии, Средней Азии, тогда же полыхнуло и в Нагорном Карабахе — автономии, ставшей предметом горячих споров между Баку и Ереваном, и впервые для решения этих самых споров решили взяться за оружие. В феврале 1988 года последовал печально известный Сумгаитский погром. С этого момента армяне и азербайджанцы, веками жившие бок о бок, смотрели друг на друга волками, и даже в условиях такой страшной трагедии не желали и слышать о решении вопроса за столом переговоров. Именно тогда окончательно стало ясно — ленинская национальная политика, строившаяся почти семь десятков лет, больше не актуальна, и назад дороги нет.

Прилетевший в наиболее пострадавшие районы Горбачев, по воспоминаниям, был шокирован, что люди, потерявшие своих близких, сидевшие в чём успели выскочить на руинах собственных домов, когда он подходил и задавал им участливые вопросы, начинали вдруг поднимать тему Карабаха. Сотни тысяч людей в Азербайджанской ССР, как и в других регионах, в это время собирали гуманитарную помощь — а Армения не всегда соглашалась её принять. Среди пострадавших были не только армяне, были и азербайджанцы, которым армянские медики порой отказывали в оказании помощи. Это было невозможно представить еще несколько лет назад.

Бывали случаи, когда тяжёлой ситуацией воспользовались столь же нечистые на руку, сколь и бессовестные люди, без зазрения совести, воровавшие гуманитарную помощь — одежду, продукты, наркосодержащие лекарства... Повсеместным было и мародёрство. А уже потом, когда на многочисленных могилах появились памятники, изготовленные из камня, привезённого из Украинской ССР, пошла целая эпидемия воровства этих надгробий, тем более что хватиться их зачастую было некому — многие выжившие уехали из этих мест.

Такой накалённой была обстановка, которую ещё за несколько лет до того и в страшном сне не мог никто представить ни в Москве, ни в Армении, ни в Азербайджане. Но всё же «настроения» ещё не настолько радикализировались, чтобы воспитываемая поколениями в советских людях человечность, взаимовыручка, сознание долга перед Отечеством уступили место всему тому, что мы видели потом, в начале 1990-х годов.

Советский Союз уже на своём излёте продемонстрировал всему миру то хорошее, что пытался взрастить в человеке. Очень жаль, что хватило этого ненадолго, и, как только политическая и социальная ситуация изменилась, люди быстро забыли, чем их учили в советских школах, на полной скорости войдя в полосу кровавого, безжалостного и лихого безвременья.

Уроки и последствия

Сегодня в Спитаке уже мало что напоминает о трагедии более чем тридцатилетней давности. От многоэтажной застройки здесь отказались, возведя на месте разрушенных зданий малоэтажки. Львиная доля города — частный сектор. В городке есть кварталы, построенные бригадами из разных республик Союза и из других стран. Одной из достопримечательностей города является уникальная металлическая церковь, полностью изготовленная из стали. Многие из жертв землетрясения 1988 года похоронены на кладбище при ней — порой на надгробиях можно увидеть по 5-6 имён… А на холме напротив высится памятник тем событиям. В 2015 году в городе появился ещё один памятник — ликвидаторам последствий землетрясения, установленный при поддержке Российского военно-исторического общества.

Землетрясение в Армении потребовало пересмотра работы всей сейсмической службы, причём не только республики, но и всего Советского Союза. Во многочисленных документах не раз отмечали серьёзные недостатки в организационном и техническом плане.

Возникал и вопрос о будущем Армянской АЭС, едва не ставшей причиной новой, ещё более страшной, катастрофы. Совместным решением Советы Министров СССР и Армянской ССР приняли решение остановить её работу. Но когда распался СССР, Армения оказалась в тяжёлом энергетическом кризисе из-за энергетической блокады, введённой Азербайджаном во время Карабахского конфликта, и, несмотря на весь риск, в Ереване решили снова запустить реактор. Эта станция и сегодня является камнем преткновения в отношениях Армении и Евросоюза, который уже много лет добивается закрытия и даже обещает на это сотни миллионов евро. Подобная же опасность сохраняется и для химических предприятий республики.

Землетрясение 1988 года имело очень негативные последствия и для экологии всего региона. Сильно ухудшилось качество воды в минеральных источниках, аномально изменился уровень вод в гидрогеодинамических скважинах.

Наконец, ещё один важный итог — в нашей стране осознали необходимость создания специализированной службы по ликвидации последствий чрезвычайных ситуаций. Можно сказать, зарождение МЧС связано с землетрясением в Армении.

Сегодня, когда российско-армянские отношения переживают кризис, примеры из нашей общей истории ещё более важны. И история землетрясения в Армении, последствия которого весь советский народ сообща устранял, не жалея сил и средств, достойна нашей общей памяти.