Четвёртый майданный период. К годовщине разгона в Минске

24 марта 2006 года в Минске ликвидировали палаточный городок образовавшийся в ответ на результаты выборов.

Протесты против «налога на тунеядство» в Белоруссии продолжаются, продолжается и противодействие протестам: организаторы акции были задержаны 19 марта в городе Слоним.

Сегодня, когда мы справляем 11-ю годовщину разгона протестов белорусской оппозиции, стоит поговорить о том, что помимо сугубо национального у подобных акций есть ещё и региональный аспект.

Зачем бузили

События в конце марта в Республике Беларусь, как нетрудно догадаться, связаны с выборами, в данном случае – с выборами президента. Однако имеют свою предысторию.

До 1994 года Белоруссия была обычной постсоветской республикой (тогда разве что Казахстан из этой массы выделялся). Схлопывание экономики, культурное и национальное возрождение – в том смысле, как их понимает известная часть постсоветской интеллигенции и «дети независимости»: прочь от Москвы, бело-красно-белый флаг и герб «Погоня», использовавшиеся белорусскими коллаборантами. С приходом Александра Лукашенко на пост президента в 1994 году Белоруссия с этой орбиты сошла.

В 2006 году Лукашенко шёл на третий президентский срок. Такую возможность ему дал референдум 2004 года, по которому глава государства получил право избираться неограниченное количество сроков подряд. И первое, и второе, разумеется, вызывало бурный протест в оппозиционной среде. А также у США и ЕС.

Призывы к свержению Лукашенко начали звучать ещё до выборов: активисты движения «Зубр» предлагали начинать уже в день голосования. Дело в том, что белорусская оппозиция того времени очень напоминает российскую: такое же феноменальное собрание посредственностей, такой же крах устроенной и размеренной жизни, конец которой положил однажды приход сильного лидера.

Надежд на киевский сценарий-2004 (дотянуть до второго тура, в котором выставить единого кандидата от оппозиции) тут не было никаких. Что по опросам, в том числе неподконтрольных власти социологических компаний, что по независимым экзит-полам, Александр Лукашенко эти выборы выигрывал в один тур. Значит, надо либо пытаться устроить переворот сразу, либо заявить о фальсификациях, дать картинку протеста и надеяться постепенно перетянуть ситуацию в свою пользу. Так оно постепенно и начало развиваться.

Чисто организационно майданы практически идентичны, отличия исключительно культурные (слоганы, символы, песни, речёвки). В остальном же если видел один, считай, что видел все. В центре Минска был организован палаточный городок, протестующие заявили о фальсификациях, потребовали перевыборов. Была попытка наладить быт городка (вода, питание, обогрев) – арестовывать первых оппозиционеров начали как раз за это вкупе с наркотиками. Были и делегации из посольств стран ЕС, правда тогда ещё без раздачи печенек.

Сам же палаточный городок убрали довольно буднично, в ночь с 23 на 24 марта. Лидеры оппозиции в качестве организаторов массовых беспорядков получили сроки заключения. Сам Лукашенко тоже получил своего рода «срок» в 10 лет, правда, с правом переписки: по итогам разгона минского майдана ЕС и США ввели против него санкции (запрет на въезд), снятие которых глава МИД ФРГ подтвердил только в феврале 2016 года.

Общее дело

Минские события марта 2006 года несколько вышли за границы исключительно внутриреспубликанского междусобойчика власти и оппозиции. Фактически это было окончание целого букета псевдо-революций, известных нам по событиям в Киеве как «майданы». «Букет», кстати, в прямом смысле, поскольку почти все они получили цветочные названия: «революция роз» в Грузии (2003), «оранжевая революция» на Украине (2004), «тюльпановая революция» в Киргизии (2006) и, наконец, получившая название, но провалившаяся «васильковая революция» в Белоруссии.

Это «соцветие», а также более ранние и более поздние похожие события («бархатные революции» в Восточной Европе, «арабская весна» – Турция, Египет, Тунис, Ливия, Сирия) показывают, что на одну страну обычно Вашингтонский обком не разменивается. Шатают сразу регион, причём регион с государствами родственной или похожей культуры: Восточная Европа, постсоветские республики, арабский мир.

Во-первых, это облегчает распространение заразы. Во-вторых, всегда есть шанс, что где-нибудь, да выстрелит. В-третьих, один выстреливший майдан резко повышает шансы на успех в соседних государствах. Люди – приматы, хотя и высшие, и склонны к бездумному копированию социально одобряемых образцов поведения. А в современном высокосоциализированном обществе, где каждый человек выполняет несколько социальных ролей и включён в различные группы, тотальное заражение даже нескольких (студенты, футбольные фанаты, землячества, поклонники одного поп-исполнителя) быстро приводит к общему заражению.

Это мы к тому, что очередная серия майданов стартовала. 2013-2014 – Украина. 2015 –  не так давно вступившая в ЕАЭС Армения (к слову, протесты отличались откровенно антироссийской направленностью). Очередная попытка раскачать ситуацию имела место в Белоруссии в начале этого года – пресловутый закон о тунеядцах удачно срезонировал с вполне реальным ухудшением экономической ситуации в республике. Учитывая заявку на получение статуса наблюдателя в ЕАЭС, которую буквально вот только что подала Молдова, к осени следует ожидать в ней активизации прорумынских сил, тем более, что победа социалиста Игоря Додона на выборах 2016 года немного задвинула их в угол.

Ну а главное, конечно, в том, что все эти очаги нестабильности должны создать ощущение повсеместного недовольства и придать  бодрости духа российской оппозиции – впереди 2018 год, как мы помним.

***

Один из постоянных тезисов наших публикаций – история ходит по спирали. Это не значит, что ничего нового в ней не происходит. Однако это новое случается значительно реже, чем периодически повторяющиеся узоры. Просто нужно отдалить перспективу и уметь их видеть.

Уже сегодня можно сказать, что будут и следующие попытки. Продолжаться это будет до тех пор, пока в постсоветских государствах выборы не превратятся в то же, чем они являются в остальном мире: во внешнее оформление передачи власти. Пока же они – один из механизмов смены власти, причём на полностью или частично контролируемую из-за рубежа группу политической элиты. Это «детская болезнь», и все республики её перерастут со временем. Правда, с разными результатами. И самый яркий пример – навсегда потерявшие субъектность страны первых майданов.