Зачем Петр III сдал Кенигсберг: Петербургский мирный договор 1762 года

Ради чего император Петр III согласился вернуть Восточную Пруссию и какие выгоды он мог извлечь из «бесславного окончания славной войны»

Трудно найти в отечественной истории другого самодержца, кроме Петра III, который за необычайно краткий срок своего царствования — всего полгода — сумел бы совершить такое множество противоречивых поступков и заслужить столь противоречивые оценки современников и потомков. Его называют продолжателем петровских реформ и одновременно считают человеком, который искренне не любил Россию. Ему приписывают послабления во внутренней политике и ставят в вину разбазаривание завоеваний, добытых кровью русских солдат.

Самым знаменитым проступком, который приводят в качестве примера прогерманской ориентации Петра III, было подписание скандально известного Петербургского мирного договора 1762 года. Фактически это было сепаратное соглашение, по которому Россия выходила из Семилетней войны и отказывалась от земель в Восточной Пруссии, полученных в результате боевых действий. Но детали этого соглашения свидетельствуют, что такая однозначная оценка неточна: далеко не от всех приобретений был готов отказаться Петр III, и далеко не ради облегчения положения Пруссии, перед которой он преклонялся, был затеян этот дипломатический ход.

Самая первая война мирового масштаба

Семилетняя война, которая столь внезапно и, по мнению большинства историков, столь бесславно закончилась для России, началась для нашей страны в конце 1756 года. Российская империя вступила в эту войну, будучи в союзе с Австрией, Швецией и Францией, а также Саксонией и Испанией. Главнейшим же противником России в этой войне выступала Пруссия во главе со своим королем Фридрихом II, союзниками которой были Великобритания и Португалия.

Парадный портрет императора Петра III работы русского художника Алексея Антропова, 1762 год.
Источник: https://commons.wikimedia.org

Несмотря на то, что для Франции, Великобритании и Испании Семилетняя война была прежде всего колониальной войной, для России и Пруссии это была война за безопасность собственных границ. Усиление Прусского королевства однозначно воспринималось в Санкт-Петербурге как угроза российским западным границам и российским интересам в Северной Европе и Прибалтике. Кроме того, к выступлению на стороне прусских противников Россию подталкивали и давние прочные связи с Австрией, которая стала главным врагом прусского короля и с которой российское правительство еще в 1746 году подписало союзный договор.

Несмотря на то, что активные действия русских войск были в существенной мере ограничены разногласиями на уровне верховных главнокомандующих, этот военный конфликт стал временем славы русского оружия. Победы при Гросс-Егерсдорфе 19 августа (по ст. ст.) 1756 года и 1 августа 1759 года при Кунерсдорфе, первое в истории взятие Берлина русскими войсками 28 сентября 1760 года — все эти результаты сражений стали свидетельством мощи российской армии. Тем неожиданнее стало заключение сепаратного мирного договора между Россией и Пруссией, которая к 1762 году была фактически обескровлена, и король которой Фридрих II откровенно признавался, что для него все уже потеряно.                   

Прусские пристрастия русского царя

Из всех возможных поводов, которые могли бы подтолкнуть Санкт-Петербург к заключению мирного договора с Берлином, самым реальным представляется то преклонение, которое испытывал к Пруссии Петр III — племянник и наследник императрицы Елизаветы Петровны. Пока была жива царица герцога Гольштейн-Готторпского не допускали ни к государственному управлению, ни к военным делам. Его восхищение Фридрихом II никак не могло сказаться на внешней политике Российской империи. Хотя предугадать, в какую сторону повернутся симпатии Петербурга, когда внук Петра I взойдет на престол, было нетрудно. Он последовательно окружал себя немецкими офицерами, открыто демонстрировал восхищение военным и государственным гением прусского короля. И не нужно было гадать, какая именно европейская держава рассматривается Петром III в качестве главного союзника России.

А. Коцебу. Сражение при Гросс-Егерсдорфе. Источник: https://commons.wikimedia.org

В сущности, в таком подходе к вопросу баланса сил в Европе XVIII столетия было рациональное зерно. Пруссия своими активными действиями ограничивала аппетиты Австрии и Франции, которые вполне могли претендовать на роль сверхдержав. И полный разгром Прусского королевства, к которому шло дело в Семилетней войне, в конечном счете был невыгоден именно России, которая вкладывалась в это своими людскими и денежными ресурсами, но в итоге получала новую угрозу со стороны французского и австрийского двора, которые совершенно не были заинтересованы в усилении самой России. Тем более после того, как русская армия продемонстрировала свои блестящие возможности в ходе большинства сражений Семилетней войны, составив достойную конкуренцию прусской армии, считавшейся самой сильной в Европе того времени.

Но в любом деле главное — баланс, а именно его и не было в отношении Петра III к Пруссии. Он рассматривал ее не как союзника, а как предводителя, относясь к прусскому королю с особым пиететом. Что и продемонстрировал сразу после смерти 25 декабря (по ст. ст.) 1761 года своей венценосной тетушки: первым иностранным монархом, который получил известие об этом событии и о том, что на русском престоле теперь восседает внук Петра I, стал не кто иной, как Фридрих II. Реакция прусского монарха на письмо, привезенное ему приближенным русского императора камергером Андреем Гудовичем, была однозначной и очень показательной. Самого посланника он назвал «голубицей, что принесла масличную ветвь в ковчег», а о новостях из Петербурга в письме к своему брату Генриху написал: «Благодарение небу, теперь наш тыл свободен». И был совершенно прав.

«Пусть они вознаградят нас с другой стороны»

Едва Петр и Фридрих убедились, что вполне понимают друг друга, как процесс мирного урегулирования пошел полным ходом. Почти сразу было принято решение об освобождении и обмене пленными, а уже 5 марта (по ст. ст.) 1762 года по прямому распоряжению российского императора было подписано генеральное перемирие. Правда, перемирие это никак не повлияло на нахождение русских войск в уже захваченных землях. Они сохранили свои квартиры в Померании и Неймарке, а граница между Россией и Пруссией проходила по Одеру. Но перемирие было лишь первым шагом к мирному договору, который почти сразу после его заключения назвали «бесславным окончанием славной войны».

Портрет прусского короля Фридриха II работы немецкого художника-баталиста
Вильгельма Кампхаузена, 1870-е. Источник: https://warspot.ru

Поскольку русский посланник Андрей Гудович не имел никаких инструкций насчет собственно мирного договора, Фридриху II пришлось направить в Санкт-Петербург собственного посланника, полковника барона Гольца. В инструкции ему прусский король прямо отметил, что «дела голштинские так же близки сердцу императора (Петра III — Прим. авт.), как и русские, и он принимает большое участие в моих интересах». А предупреждая возможные условия будущего мирного договора, Фридрих II дал следующие указания барону Гольцу: «1) Они (русские — Прим. авт.) предложат отвести свои войска за Вислу, возвратить нам Померанию, но захотят удержать Пруссию или навсегда, или до заключения общего мира. На последнее вы соглашайтесь; но 2) если они захотят оставить за собой Пруссию навсегда, то пусть они вознаградят нас с другой стороны. 3) Если они захотят очистить все мои владения под условием, чтобы я гарантировал им Голштинию, то подписывайте сейчас же, особенно если вы успеете выговорить у них гарантию Силезии. 4) Если император захочет, чтобы я обязался сохранять нейтралитет во время войны его с Данией, подписывайте, но требуйте величайшей тайны». Отдельно прусский король советовал своему посланнику склонить Петра III к участию в понуждении Швеции к миру под предлогом, что тем самым русский император «сделается умиротворителем всего Севера и блестящим образом начнет свое царствование».

Обменяем Кенигсберг на Датские проливы

Подписание Петербургского мирного договора неслучайно назвали «чудом Бранденбургского дома»: Пруссия и рассчитывать не могла на те условия, которые в конечном счете выставила Россия. Петр III обязался вернуть Восточную Пруссию (чего Фридриху II очень хотелось) без всяких дополнительных условий, и более того, проект мирного договора был подготовлен в канцелярии короля Пруссии!

Правда, при внимательном изучении текста договора оказывается, что далеко не все условия его были унизительны и неприемлемы для России. Так, «Артикул III» документа гласил, что Пруссия обязывается не только не заключать новых «союзов и обязательств, которые могли бы быть противны интересам Российской Империи», но и «уничтожить все прежде постановленные». Тем самым Пруссия обязывалась стать вернейшим союзником России на ближайшее обозримое время.

А. Коцебу. Кунерсдорфское сражение». Источник: https://commons.wikimedia.org

Кроме того, существовал «Артикул сепаратный I», который предусматривал право России приостановить вывод своих войск из Восточной Пруссии и других захваченных в ходе войны земель. Поводом к этому могло стать «критическое европейских дел положение», а иным оно в тот момент и не было. Так что два месяца, которые договор отводил на вывод русских войск, растягивались на неопределенный срок, зависящий только от договоренностей двух монархов. Причем оставались они там на тех же условиях, на которых раньше в Восточной Пруссии квартировали прусские войска — то есть на полном обеспечении!

Но все эти условия, хотя и выгодные для России, в ней самой вызвали бурю негодования. Ведь несмотря на все дополнительные артикулы, Российская империя лишалась самого главного — вновь приобретенных земель. Подавляющее большинство российского двора и российского общества отказывалось соглашаться с таким бесславным договором. И во многом именно он стал одной из причин скорого дворцового переворота, который летом 1762 года возвел на трон супругу Петра III — Екатерину II.

Именно стараниями самой императрицы и ее приближенных в российской историографии долгое время царствовала однозначное мнение, что Петербургский договор 1762 года, инициированный Петром III, был категорическим предательством российских интересов. В действительности же этот документ, насколько можно судить, был лишь неуклюжей попыткой императора установить союзнические отношения с Пруссией, чтобы начать новую войну — с Данией (ту самую, прусский нейтралитет в которой надлежало хранить в «величайшей тайне») за возвращение одной из двух частей Голштейнского герцогства. Другой вопрос, насколько это соответствовало действительным нуждам России. Контроль Датских проливов был ценным приобретением, но вот хватило ли бы сил удержать его, предсказать трудно. Ведь закрыть глаза на такое усиление России не смогли бы ни ее союзники по антипрусскому союзу, Австрия и Франция, ни прусский союзник Великобритания.

Табакерка «Рукопожатие двух монархов», на которой символически изображено заключение Петербургского мирного договора
1762 года между Петром III и Фридрихом II. Источник: https://commons.wikimedia.org

Косвенно это подтверждает и решение Екатерины II не отменять заключенного супругом Петербургского договора 1762 года. Впрочем, ратифицировать его она тоже не стала, а просто закрыла глаза на столь неприятный документ. Так что в итоге от всей Семилетней войны России остались только громкие победы и слава русского оружия, но не земли, щедро политые кровью русских солдат, но так бездарно отданные бывшему противнику.

Обложка: А. Коцебу. Взятие Берлина русскими и австрийскими войсками в 1760 году. Источник: https://warspot.ru