Почему Сталин «простил» Церковь?

Отношения советского руководства с Русской православной церковью, как известно, были более чем прохладными. К тому моменту, когда Советский Союз охватила Великая Отечественная война, большинство архиереев и священников либо отбывали заключение в лагерях, либо были расстреляны.

Но в ночь с 3 на 4 сентября 1943 года произошел переломный момент: глава СССР Иосиф Сталин призвал к себе трех митрополитов и долго с ними беседовал. На встрече также присутствовали Г. Г. Карпов и В. М. Молотов.

После этого визита положение Церкви в стране значительно улучшилось: был вновь избран патриарх, стали открываться храмы, и Сталин даже согласился вернуть некоторых священнослужителей из ссылок.

О том, что послужило толчком для столь непростого и спорного решения тогдашней власти и о самых важных его последствиях, отразившихся в том числе на сегодняшнем состоянии Православной церкви в России, «История.РФ» вспомнила вместе с доцентом Московской духовной академии, церковным археологом, историком религии и церкви Владиславом Цыпиным.

«Секрета в Кремле не делали»

– Владислав Александрович, правда ли, что встреча Сталина с митрополитами в Кремле держалась в строгом секрете?

– Нет, секрета никакого не было. Другое дело, что все, что касалось церковной жизни, не оглашалось широко в печати. Но информация какая-то была.

– К Сталину были приглашены три митрополита: Сергий (Страгородский), Алексий (Симанский) и Николай (Ярушевич). Почему именно они?

– Они были первыми митрополитами, занимавшими самое высокое положение. Один, митрополит Сергий – глава Церкви, местоблюститель патриаршего престола. Митрополит Алексий Ленинградский достаточно скоро, как и Сергий, стал патриархом. Ну и наконец, Николай, который занимал кафедру митрополита Киевского, но постоянно находился в Москве.

 

– Каковы были главные итоги этой встречи? Как изменилось положение Церкви в СССР?

– Эта встреча послужила толчком к некоторой нормализации положения Церкви. Было получено разрешение на созыв Архиерейского собора, на котором митрополит Сергий был избран патриархом. Было получено разрешение на издание церковного журнала, и стали кое-где открываться новые приходы, духовные школы.

«Паства уменьшалась катастрофически»

– Это правда, что количество православных храмов тогда настолько возросло, что нам только недавно удалось вновь с ним сравняться?

– Смотря что называть «тогда». Храмы стали открываться, а еще было важно, что после освобождения западных территорий от немецкой армии храмы не закрывались на тех территориях, где они были открыты во время войны, при немцах, или где они сохранились еще с довоенных лет, например на Западной Украине и в Западной Белоруссии, входивших в состав Польши. Что касается числа храмов, то их максимальное число было в 1948 году, оно составило 14 с лишним тысяч. А вот когда начались перемены уже в наше время (я называю нашим 1988–1989 годы), тогда оставалось шесть с половиной тысяч приходов. И где-то к середине 1990-х годов было восстановлено то число приходов, какое имелось на 1948 год.

– Почему после 1948 года число храмов начало снижаться?

– Оно убавлялось постепенно, закрывались отдельные храмы, но массовое закрытие церквей произошло при Хрущеве – в 1960–1963 годах. В ту пору их число опустилось ниже 10 тысяч. Потом, в брежневские 20 лет, оно снова сокращалось, но малозаметно, не таким шумным образом, как при Хрущеве. Происходило это вот как.  Продолжалась ускоренная урбанизация, и с миграцией сельских жителей в города сельские приходы оказывались в трудном положении, потому что паства уменьшалась катастрофически, и приход закрывали. А в городах, которые выросли многократно, не разрешалось открывать церкви. В те времена было заново открыто всего-навсего около трех-пяти церквей.

– Историки отмечают, что Церковь оказала значительную поддержку стране в годы войны и советское руководство не могло это не оценить. Это и было основной предпосылкой встречи Сталина со священнослужителями?

– Конечно, священноначалие в самом начале войны обозначилось как вполне патриотическое, что могло бы быть иначе, потому что известно, что претерпела Церковь в довоенные годы – это имело значение. Ну и религиозность народа заметно выросла во время войны. Это была массовая трагедия: люди, потерявшие близких, шли в храмы, и, наверное, сами солдаты – даже те, которые были младшего поколения, воспитанные в антирелигиозной среде, – тоже вспоминали о Боге перед лицом смерти. Но, конечно, были и привходящие внешнеполитические причины.

Речь идет вот о чем. Что было тогда проблемой для нашей страны, которая воевала? Это открытие Второго фронта. Американцы и англичане воевали в Африке, высаживались на юге Италии. Но это все-таки не очень заметно отвлекало немецкие части с нашего, Восточного для Германии фронта. Поэтому открытие Второго фронта было для нас серьезной проблемой, мы к этому стремились. А на Западе, в особенности в Соединенных Штатах, по этому поводу были разные позиции. Противники открытия Второго фронта – а раньше это были просто противники вовлечения США в войну – конечно, ссылались на атеизм, господствующий в нашей стране, на преследование Церкви. Поэтому было желательно поддержать американских политических деятелей и президента Рузвельта в его готовности открывать Второй фронт. А для этого он должен был как-то убедить оппонентов, что положение Церкви и, конечно, религиозных общин в нашей стране изменилось к лучшему во время войны, что Советский Союз уже не та цитадель воинствующего атеизма. И эта встреча и изменение к лучшему положения Церкви этому способствовали.

«Все или расстреляны, или умерли»

– Избрание патриарха, бесспорно, было важной вехой в развитии отношений между Церковью и советской властью. Это событие произошло впервые за много лет?

– Патриаршество было восстановлено в 1917 году на Поместном соборе. Патриарх Тихон скончался в 1925 году, и до 1943 года у нас не было патриарха. Церковь возглавлялась патриаршим местоблюстителем, а в течение практически десяти лет даже только заместителем патриаршего местоблюстителя – им и был митрополит Сергий. Но первым преемником патриарха и его местоблюстителем был митрополит Петр.

– Почему же его не пригласили к Сталину?

– Митрополит Петр сразу после кончины патриарха Тихона принял на себя, в соответствии с его завещанием, должность патриаршего местоблюстителя. Он сохранял ее до конца, но уже в конце 1925 года был арестован, и эти обязанности взял на себя назначенный им заместитель, митрополит Сергий. Но когда в 1936 году поступили сведения о кончине Петра, митрополит Сергий присвоил себе его должность. Сейчас, впрочем, стало известно, что в действительности в 1936 году митрополит Петр был еще жив, но никакой связи с ним не было. Он был расстрелян уже только в 1937 году.

– Создание Совета по делам Русской православной церкви можно назвать одним из ключевых итогов встречи митрополитов с властями?

– Это уже не в результате встречи – решение было принято до встречи! В самой этой встрече со стороны государственной власти кроме Сталина участвовал Молотов, который тогда был вторым лицом в правительстве, а также Карпов, который до этой встречи был полковником НКВД, а накануне был произведен в генералы госбезопасности и назначен председателем образованного тогда Совета по делам Русской православной церкви при Совете министров СССР. Так что решение об образовании этого учреждения было принято накануне встречи. Кстати, Карпов оставил запись, которая была опубликована уже только после перемен, в 90-е годы.

– А что тогда произошло с обновленчеством, которое породило раскол в Русской православной церкви?

– Это было искусственное образование. Фактически в ближайший (после встречи в Кремле. – Прим. ред.) месяц оно прекратило существовать. И, собственно, из обновленчества большая часть священников и мирян перешли в каноническую церковь. Там их статус уже мог быть разным, потому что большая часть обновленческих епископов не могла быть признана епископами в канонической церкви.

– Многие священнослужители в тот период находились в лагерях. Кого-то вернули из ссылки после улучшения отношений с РПЦ?

– Кто-то возвращался и раньше, с начала войны. Здесь есть очень важный аспект: митрополит Алексий, будущий патриарх, осмелился попросить Сталина об освобождении тех священнослужителей, которых можно освободить. Сталин попросил составить список. Был составлен список с именами архиереев (по-моему, там было имя только одного священника), об участи которых не было известно – не было официальных сообщений о том, что с ними происходило. Но оказалось, что они все к тому времени уже были расстреляны или умерли в лагерях. И фактически был освобожден только один архиерей, Николай Могилевский…