«Он верил, что выйдет…» Трагедия 33-й армии генерала Ефремова

Писатель Сергей Михеенков поведал трагическую историю 33-й армии и командарма Михаила Ефремова, отдавшего жизнь в ходе Ржевско-Вяземской операции.

20 апреля 1942 года завершилась Ржевско-Вяземская наступательная операция советских войск. Фактически она представляла собой продолжение советского контрнаступления под Москвой, и цель ее была поистине грандиозна: окружить, расчленить и уничтожить основные силы группы армий «Центр» в районе Ржев – Вязьма – Юхнов – Гжатск.

Осуществленная силами Калининского и Западного фронтов Ржевско-Вяземская операция стала одной из самых кровопролитных в истории Великой Отечественной войны. Всего за четыре месяца боев наши войска потеряли более 770 тысяч человек убитыми и ранеными.

Несмотря на то что операция так и не была завершена, она имела огромное значение в ходе общего наступления РККА. Советским войскам удалось отбросить немцев на западном направлении на 80–250 км, а также окончательно освободить от оккупантов Московскую, Тульскую области и многие районы Калининской и Смоленской областей.

Важную роль в Ржевско-Вяземском наступлении сыграла 33-я армия под командованием генерал-лейтенанта Михаила Григорьевича Ефремова. История ее тяжела: после ликвидации Наро-Фоминского прорыва 33-я армия была истощена и нуждалась в пополнении личным составом, техникой и боеприпасами. Однако по приказу командующего Западным фронтом Георгия Жукова войска Ефремова были переброшены на Вязьму для наступления. В результате мощных контрударов противника 33-я армия была вынуждена перейти к обороне. С вечера 13 апреля 1942 года связь со штабом армии была потеряна. Фактически в тот период 33-я армия уже перестала существовать: она распалась на отдельные группы, которые мужественно пытались прорваться через немецкое окружение.

Сам Михаил Григорьевич, будучи тяжело раненным, предпочел застрелиться, нежели попасть в плен к врагу. О его героизме написано много трудов, и многие исследователи до сих пор пытаются выявить истинные причины неудач и гибели 33-й армии. Стоит ли винить в этом Жукова? Был ли в рядах Ефремова предатель? И как Ржевско-Вяземская операция изменила ход всей войны? Об этом и многом другом порталу «История.РФ» рассказал писатель, историк и журналист Сергей Михеенков.

«Человек, попавший в чудовищные обстоятельства»

– Сергей Егорович, хочется разобраться: что все-таки стало причиной гибели 33-й армии? Я знаю, что многие любители истории, которые не разбираются в ней на глубоком и профессиональном уровне, винят во всем Жукова, который якобы отдавал Ефремову недальновидные приказы. А есть те, кто, напротив, возлагает вину исключительно на самого Ефремова и его нерешительность. Так кто же прав?

– Конечно, Ефремов – настоящий мученик. Он – человек, попавший в чудовищные обстоятельства. Хотя в чем-то он и сам был виноват: некоторые его распоряжения и приказы были далеки от реальности и способствовали трагическому финалу. В конечном счете за все отвечает командир. Но противопоставлять Ефремова Жукову здесь ни в коем случае нельзя! Потому что Жуков командовал фронтом, а Ефремов – армией, то есть всего-навсего частичкой всех наших войск.

– Но разве 33-ю армию погубила не катастрофическая нехватка продовольствия и боеприпасов? Почему не было нормального снабжения?

– Снабжения не было потому, что не было пути для его поставок. Ефремов сам отчасти виноват в том, что немцы отрубили ему пути. Все-таки он не обеспечил коридор (для отхода своей армии – прим. ред.).

– Я знаю, что ряд противников Жукова считает большим просчетом, что он приказал убрать 9-ю гвардейскую стрелковую дивизию с основной снабжавшей ефремовцев магистрали… Ведь это в итоге позволило немцам рассечь соединения 33-й армии...

– Нет, там не все так просто. Дивизия была передана 43-й армии. Группа подполковника Витевского из 9-й гвардейской стрелковой дивизии, имевшая приказ держать Захарово и окрестности, потеряла опорный пункт и отошла в район Колодезей на соединение с основными силами. Батальон 266-го стрелкового полка 93-й стрелковой дивизии отошел к Савину, а затем был загнан в лес восточнее Коркодиново. Батальон 1134-го стрелкового полка 338-й стрелковой дивизии, усиленный минометным взводом, отошел к Пинашину. Командарму на наблюдательном посту в Красном Холме, где он занимался разработкой операции по прорыву обороны на подступах к Вязьме, доложили о происшедшем в тылу у Западной группировки. Он мгновенно отреагировал. 9-ю гвардейскую у него забрали, и с марта 1942 года она находилась в составе 43-й армии. Кроме нее, более или менее боеспособной оставалась 93-я дивизия генерала Эрастова.

«Сталин переиграл Гитлера, дав инициативу людям на местах»

– Есть еще один интересный эпизод, который меня заинтересовал. Жуков изначально приказал Ефремову прорываться через партизанские районы в направлении на Киров. Но Ефремов, понимая, что его изнуренная армия не сможет пройти такой долгий путь, обратился напрямую в Генштаб и попросил разрешить ему прорваться по кратчайшему пути – через реку Угру. Жуков категорически отверг это предложение, но Сталин заявил, что Ефремов – опытный командарм и надо с ним согласиться…

– Да, Сталин вообще был в этом смысле гибким человеком. Он всегда отдавал пальму первенства не штабу, не кабинетным и каким-то умозрительным заключениям, а говорил, что человеку на месте – виднее. Тем он и переиграл Гитлера! Да, вначале у немецких командиров была инициатива – вплоть до командира роты и батальона. А потом Гитлер постепенно, не доверяя своим военачальникам, начал забирать все в свои руки. Но он же не был военным, он не был тактиком. А Сталин, наоборот, постепенно давал все больше и больше инициативы людям на местах.

– И все-таки Жуков нередко характеризовал Ефремова не с лучшей стороны, будто бы с самого начала невзлюбил его. Можно ли здесь говорить о противостоянии?

– Надо понимать, что в этой истории два героя, и вы разбираетесь с двумя – с Жуковым и Ефремовым. И здесь нельзя в угоду одному поливать грязью другого. В серии «Жизнь замечательных людей» вышла моя книга о Жукове. Если вы откроете раздел, посвященный Московской битве, вам все станет ясно. Чтобы понять, надо начинать с большего, и уже потом переходить к Ефремову.

«У всех шапки были набекрень!»

– Вы имеете в виду, что Ржевско-Вяземская операция, как считают многие историки, была частью Московской битвы, а не Ржевской?

– Конечно! Ржевско-Вяземская операция – это всего лишь частность. Она была неудачной, несчастной, потому что на Жукова оказывалось давление сверху. Всем тогда казалось, что мы сейчас дойдем и до самого Берлина. Казалось так потому, что немцы пошатнулись, начали отступать, потенциал их был подорван. Но это оказалось не так просто. Несмотря на то что в битве под Москвой многие фашистские соединения были разгромлены и вынуждены были отступить, немцы все равно были очень искусными воинами, этого нельзя отнять. И отошли они на рубежи, которые были определены их штабами. Но в ситуации с Ржевом, во время отхода, у них получился большой разрыв – около 40 километров в районе Медыни и Износок. Вот туда-то и была направлена наша 33-я армия. Ошибка Жукова, может быть, была в том, что он в принципе направил туда эту армию – возможно, ее не надо было туда направлять… Но у истории нет сослагательного наклонения. Жуков ведь сам признавался: «У всех шапки были набекрень!» (цитата из записи беседы Жукова с членами редколлегии «Военно-исторического журнала», опубликованной в 14-м номере журнала «Коммунист» в 1988 году – прим. ред.).

– Возможно ли было в принципе достичь тех целей, которые стояли перед участниками Ржевско-Вяземской операции?

–Вообще-то, если рассмотреть эту операцию двух фронтов, Калининского и Западного, как попытку в районе Вязьмы, Ржева и Оленина окружить большую часть групп армии «Центр», то это была колоссальная задумка. Если бы ее удалось воплотить, она бы перекрыла Сталинград! Просто сил не хватило…

– Как эта операция, на ваш взгляд, отразилась на ходе войны?

– Немцы понимали, что, если они на этом направлении ослабнут, если они отведут отсюда какие-то части, им все-таки устроят окружение, которое не получилось в 1941–1942 годах. Поэтому немцы вынуждены были держать на Ржевском направлении огромную группировку, и отсюда они ничего не сняли, чтобы направить под Сталинград.

«В 33-й армии были предатели»

– Судьба Ефремова трагична – он покончил с собой, понимая, что иначе будет пленен. Это правда, что сами немцы, испытывая глубокое уважение к погибшему врагу, похоронили его с воинскими почестями?

– Да, это правда было, я писал об этом в своей книге «Армия, которую предали». На самом деле такое часто было во время войны, и наши тоже так делали. Допустим, маршал Конев с почестями похоронил командира немецкого корпуса Штеммермана (Вильгельм Штеммерман, немецкий генерал артиллерии – прим. ред.), который был убит в бою во время Корсунь-Шевченковской операции. Это часто происходило. С обеих сторон воевали солдаты, которые знали, что судьба у всех примерно одна и та же, и поэтому уважение к воинам было распространено.

– Ряд исследователей, включая В. М. Мельникова и С. Д. Митягина, допускают, что в армии Ефремова был предатель. Именно этим, по их мнению, объясняется тот факт, что за группой командарма, пытавшейся выйти из окружения, неотступно следовала немецкая группа спецназначения, которая каждый раз оказывалась именно там, где ефремовцы начинали прорыв. Вы поддерживаете эту версию?

– Да, эта история действительно была: в 33-й армии были предатели. Да и в самом штабе армии был человек или группа, которые работали на немцев. Главный хирург армии профессор Исаак Жоров в своих воспоминаниях писал о том, что предателем был начальник связи полковник Николай Ушаков, возглавлявший группу так называемых партизан. По словам Жорова, эти «партизаны» вели группу Ефремова туда, где немцам легче было их уничтожить. Однако один из предателей покаялся в своих проступках и сообщил об этом предательском плане начальнику особого отдела 33-й армии капитану госбезопасности Давиду Камбургу. Вскоре Ушаков был расстрелян. Когда стадия организованного прорыва уже прошла, отдельные разрозненные группы ефремовцев продолжали просачиваться на восток, за Угру. Эти небольшие группы проходили через оборону противника – с потерями, но пробивались. Возможно, Ефремов и вышел бы из окружения, если бы в его группе не было предателя и если бы она оторвалась от постоянного преследования. Я одновременно историк и писатель, поэтому руководствуюсь не только документами, но и какими-то моментами художественного осмысления. Тут все по законам жанра: там, где видишь самое высокое проявление человеческого духа, ищи и самые низменные его проявления.

– Когда за Ефремовым прислали самолет, у него был шанс спастись, но он отказался покидать своих солдат. Многие ли военачальники поступали так?

– В то время некоторые, конечно, вылетали из окруженной группировки – это известная история. И, в сущности, их трудно обвинять в этом. К примеру, есть история полковника Тетушкина (полковник Яков Тетушкин, начальник штаба 338-й стрелковой дивизии – прим. ред.), который из района боевых действий улетел обманом: растолкал всех раненых и сам влез в самолет! Это как раз подтверждает то, о чем я сказал: проявление низменного рядом с возвышенным.

– Когда Ефремов отказался покинуть свою группу, он уже понимал, что для них все кончено? Или надежда на выход была?

– Он верил в то, что выйдет. Но он не предполагал, что немцы уже настолько сильно их окружили…

Добавим, что усилиями Министерства культуры РФ, Российского военно-исторического общества (РВИО), Союзного государства и Правительства Тверской области в Ржевском районе, где произошла одна из самых кровопролитных битв Великой Отечественной войны и мировой истории в целом, появится мемориал павшим защитникам Отечества. Подробнее об этом можно прочитать ЗДЕСЬ.

Также РВИО ранее выступило с инициативой об установке бюста генерал-лейтенанта Михаила Ефремова на пересечении улицы Ефремова и 3-й Фрунзенской улицы в районе Хамовники в Москве. Предложение было поддержано и утверждено членами Комиссии по монументальному искусству при Мосгордуме. Подробности читайте ЗДЕСЬ.