О том, к чему привела разыгравшаяся в Европе после 1918 года фортификационная лихорадка, рассказывает новая интересная публикация.
От Мажино до Бенеша
В третьем номере «Военно-исторического журнала» за 2017 год доктор исторических наук Константин Носов, директор по научной работе Центра изучения истории фортификации, сравнивает возможности многочисленных оборонительных сооружений, которые возводились в различных европейских странах для защиты от потенциальной агрессии. Государств таких было немало: оборонительные линии создавались в Бельгии, Германии, Греции, Италии, Нидерландах, Румынии, Польше, Советском Союзе, Финляндии, Франции, Чехословакии, Швейцарии, Швеции, Югославии.
У межвоенной фортификации имелись крепкие исторические корни. По словам автора, «по стратегическим принципам фортификация 1920-1930-х годов напоминает оборонительные линии времён Античности, Средневековья и Нового времени (Великая Китайская стена, Адрианов, или Антонинов, вал, Змиевы валы, Засечные черты и т.п.). Но укрепления возводились с учётом новых видов оружия и тактических принципов». Характерны для укреплённых линий и звучные названия, бравшиеся или из мифологии (швейцарская линия Винкельрида и германская – Зигфрида) или из текущей политики (румынские линии в честь короля Кароля II, чехословацкая, прозванная в германской печати линией Бенеша, знаменитая французская, названная по имени министра обороны Андре Мажино).
К.С. Носов резонно замечает, что «строительство этих линий вкладывались колоссальные средства. Не раз раздавались призывы «не зарывать деньги в землю», потратить их на развитие бронетехники или авиации, но правительства и военные стратеги большинства стран уделяли больше внимания фортификации».
Зарыли деньги в ДФС
Итог масштабного строительства по всей Европе долговременных фортификационных сооружений (ДФС) автор приводит в специально таблице. Последствия строительства межвоенных крепостей весьма различны – всё в первую очередь зависело от финансовых возможностей.
Например, у Польши лишних денег не водилось, отсюда и плачевные итоги. С 1928 по 1939 год на границе с СССР начали строить линию Полесье, большинство участков которой достроить не удалось. Не лучше обстояли дела и на границе с Германией: «Несколько лет поляки возводили укрепления одновременно на востоке и западе страны, но сооружение мощных укрепрайонов на двух границах оказалось не под силу экономике Польши. К началу войны ни одна из границ не была достаточно укреплена».
Советский же участок границы со II Речью Посполитой даже по названиям укрепрайонов (УР) выглядел внушительно: «Всего в 1928-1933 гг. были построены 13 УРов: Карельский, Кингисеппский, Псковский, Полоцкий, Минский, Мозырьский, Киевский, Коростеньский, Новоград-Волынский, Летичевский, Могилёв-Ямпольский, Рыбницкий, Тираспольский. До 1937 года продолжалась установка в них оборудования и вооружения. В 1938 году для заполнения брешей между этими УРами приступили к строительству ещё 8 укрепрайонов — Островского, Себежского, Слуцкого, Шепетовского, Изяславского, Старо-Константиновского, Остропольского, Каменец-Подольского. Они были в основном построены к 1939 году». Укрепления на пространстве от Карельского перешейка до Чёрного моря в западных газетах называли «линией Сталина», в советской традиции такого наименования не было, упоминались лишь конкретные укрепрайоны.
Но большая политика часто злобно шутила над популярной у межвоенных стратегов идеей долговременной фортификации. Даже тем, кто строил активно и добросовестно, в случае изменения границ приходилось начинать всё заново. В СССР в 1940-1941 годах «примерно в 300 км западнее прежних укреплений, активно строили 15 укрепрайонов протяжённостью от 50 до 120 км каждый: Тельшяйский, Шауляйский, Каунасский, Алитусский, Гродненский, Осовецкий, Замбрувский, Брестский, Ковельский, Владимир-Волынский, Струмиловский, Рава-Русский, Перемышльский, Верхне-Прутский, Нижне-Прутский». Всего планировалось построить 25 УР, но этим планам помешало начало войны с Германией.
Остатки долговременных сооружений времён фортификационной лихорадки и сегодня можно встретить в различных местах Европы. Теперь это прочно ушедшая в историю страница повседневности первой половины ХХ века.
Полный вариант статьи К.С. Носова «Фортификационная лихорадка в Европе между двумя мировыми войнами» читайте в бумажной версии «Военно-исторического журнала» (№ 3. С. 42-50). Смотрите также информацию на сайте журнала.
