21 апреля 1989 года на площади Тяньаньмэнь начал собираться майдан.

Когда мы в очередной раз спорим в интернете о том, почему удался майдан в Киеве или провалилась Болотная в Москве — нам надлежит помнить, что это не первые парные случаи для сравнения.  Первыми были почти синхронные попытки уличных переворотов в СССР и КНР. Сегодня, когда мы справляем 27-летие начала «пекинской весны», об этом стоит поговорить.

Тяньаньмэнь-1

Середина 70-х годов. Власть в руках Мао Цзэдуна, а также т.н. «банды четырёх» (ближайшие соратники Мао в партии, а также его жена).

8 января 1976 года умер Чжоу Эньлай, бессменный глава правительства Китая с 1949 года. Он был популярен в народе и не слишком любим маоистами – в основном за попытки сближения с Западом. 4 апреля, в день поминания усопших, пекинцы собрались на площади Тяньаньмэнь – почтить умершего  премьера. Поминки переросли в стихийный митинг. На следующий день собравшиеся на площади об умершем вообще перестали вспоминать, а начали оперировать слоганами типа «Нам нужен подлинный марксизм-ленинизм, за который мы готовы головы сложить и кровь пролить» и «Долой Мао Цзэдуна».

Уже вечером 5 апреля митинг разогнали силой, но без жертв. В беспорядках обвинили Дэн Сяопина, соратника умершего Чжоу Эньлая, посадив его под домашний арест.

Впрочем, уже 9 сентября 1976-го Мао Цзэдун умер. Дэн Сяопин к 1980 году постепенно оттеснил ортодоксальных маоистов от руководства партией и взял власть в свои руки.

Между майданами

В Китае понятие «в свои руки» традиционно выглядит не так, как привыкли мы. Поэтому Дэн Сяопин занял не должность главы правительства и не должность председателя ЦК КПК. Главный в Китае – тот, кто стоит во главе Центрального военного совета ЦК КПК.

И вот этот главный начал действовать.

1. Поставил своих протеже Чжао Цзыяна и Ху Яобана руководить партией и правительством.

2. Провозгласил задуманный ещё Чжоу Эньлаем курс четырёх модернизаций (сельское хозяйство, промышленность, оборонка, наука).

3. Для модернизации были нужны деньги. Прежде Китай брал их у СССР. В этот раз начали брать у капиталистов — через создание свободных экономических зон (СЭЗ) в прибрежных городах и зон экономического и технического развития. Дешёвая рабочая сила в сочетании с низкими налоговыми ставками и обнулением пошлин на импорт оборудования привлекли в Китай первых инвесторов.

4. Была дана осторожная свобода частной инициативе – от крестьян, которым позволили торговать излишками своей продукции с огородов, до разрешения т.н. акционерных кооперативов – малых семейных предприятий.

Немалая часть всех этих инициатив поначалу происходила локально и вообще без санкции Пекина, лишь в соответствии с общим направлением реформ. В случае удачи постепенно распространяясь в других регионах. Это породило типично китайскую специфику предпринимательства – партийную «крышу»: предприниматели либо сами вступают в КПК, либо ищут партнёров среди партийной элиты. Такой внезапный союз ускорил реформы, но и породил резкий перепад в доходах и всеобщий всплеск коррупции, ставшие одним из поводов для Тяньаньмэнь-2.

Тяньаньмэнь-2

В конце 1980-х СССР у части китайского общества снова становится примером для подражания. Перестройка воспринимается как гораздо более правильная и прогрессивная модель реформ, чем деятельность Дэн Сяопина. Последний, в отличие от советских лидеров, изначально собирался ограничиться только экономикой, оставив руководящую и направляющую роль КПК без изменений. Известна фраза одного из соавторов реформ, Чен Юна: «...Внутри клетки птичка (экономика) свободна летать, как ей захочется». Последнее не устраивало несколько категорий китайского общества:

– студентов (пехота любого майдана);

– некоторых предпринимателей (тяготились опекой КПК и даже приняли участие в событиях на площади). Уже к 1988 году 15% членов КПК были владельцами частных фирм. Но при этом они никак не могли влиять на политику партии;

– ряд деятелей внутри самой КПК, которым хотелось совершить мощный рывок к власти.

Таким образом, у того, что принято считать протестом студентов, были все задатки для классического переворота.

Событийный ряд второго китайского майдана был похож на первый. 15 апреля 1989 года умер Ху Яобан (экс-генсек КПК, местная разновидность Горбачёва). За два года до этого усилиями Дэн Сяопина его отправили в отставку за стремление форсировать реформы и призывы к местной форме десталинизации (рьяно критиковал маоистские перегибы). 18 апреля студенты организовали марш к центру Пекина с требованием реабилитации Ху Яобана, 20-го митингующих силой отогнали от правительственной резиденции. На следующий день на Тяньаньмэнь начинают стягиваться протестующие, образовывая к концу месяца знакомый нам формат: баррикады, палатки, голодовки, требования.

На стороне студентов выступил ещё один «китайский Горбачёв» Чжао Цзыян – бойкий западник и экс-протеже Дэн Сяопина, избранный генсеком КПК (эта должность значима, но при живом Дэне не была равной советскому генсеку).

После долгих попыток увещевания (когда на площади возник целый палаточный город в несколько сот тысяч жителей) власти предприняли ряд шагов.

Чжао был снят с поста и помещён под домашний арест. На его место позже был назначен шанхайский функционер Цзян Цзэминь – будущий председатель КНР, сумевший справиться с «шанхайским майданом», стартовавшим несколько раньше пекинского.

Перед отставкой Чжао Цзыяна ещё раз выпустили на площадь выступить перед протестантами. Он призвал их разойтись, услышан не был, ушёл и как политик на этом кончился.

20 мая в столице КНР ввели военное положение.

Спустя две недели, 4 июня, жёстко подавили сопротивление (тоже довольно яростное: летали коктейли Молотова, студенты убивали солдат, жгли танки) и очистили площадь. По различным оценкам, в процессе погибло от 200 до 1000 человек.

Последствия

«Горбачёв» Чжао Цзыян провёл под домашним арестом последующие 15 лет, до самой своей смерти в январе 2005 года.

Нескольких зачинщиков казнили.

На Китай наложили санкции, запретив продавать ему технологии. Однако, поскольку инвестиции в КНР продолжали поступать, то и экспорт технологий по факту продолжился. Запрет на продажу Китай и раньше обходил творческим копированием.

А тем временем из бизнесменов, которые как раз в конце 1980-х, когда пекинские студенты кричали «Мы здесь власть», получали от государства свои первые разрешения и 100 тысяч долларов на ведение бизнеса — потихоньку вылупились первые китайские миллиардеры. Отметим, что всё это были миллиардеры-производственники или, на худой конец, миллиардеры «сервисные», поднявшиеся на гигантском спросе и трудовых ресурсах.

Сегодня всё это известные люди, входящие в списки не только самых богатых людей Китая, но и мира — и при этом, как правило, члены Компартии.

Но при этом за коррупцию в Китае расстреливают. По последним данным, для этого нужно взять около 463 тыс. долл. (4,6 тыс. достаточно для уголовного преследования, в случае причинения ущерба действиями чиновника размер взятки может вообще не учитываться).

Андрей Виноградов, научный сотрудник Института Дальнего Востока РАН, пишет: «...Ещё через год [1991], когда я уже лично общался с некоторыми участниками событий (студентами и преподавателями), их оценка уже изменилась на противоположную, и многие, осуждая жестокость по отношению к студентам, признавали, что это было вынужденной мерой, необходимой для того, чтобы сохранить государство».

Уроки

Чему нас учит данная история? Ряду простых вещей.

Во-первых, майдан всегда есть внутриэлитный переворот, использующий в качестве инструмента «мягкую революцию улицы». И его локомотивом всегда выступает запасная элита, «элита второго сорта», надеющаяся стать первосортной. При этом её формальная мотивация может варьироваться от «больше истинного марксизма» до «долой краснопузую сволочь», но она вторична.

Во-вторых, майдан удаётся лишь в том случае, если он оседлал — хотя бы на уровне лозунгов — какую-нибудь действительно не решаемую в данной конфигурации государства наболевшую проблему (она может так и остаться нерешённой и после победы майдана, но это уже другая история).

В-третьих, майдан удаётся лишь в том случае, если атакуемое им государство действительно ущербно, а элита труслива, несамостоятельна и сама не уверена в своём праве руководить страной.

А если государство функционально; если его руководство уверено в том, что делает; и если в нём имеются достаточно многочисленные живые примеры того, как можно добиться честного успеха при соблюдении всех правил, — то майдану, конечно, ловить нечего.

 

Читайте также:

Валентин Жаронкин. Советская национальная политика: как мы побывали в будущем. Нет в русской истории «трудных вопросов», часть 11

Иван Зацарин. Школа боевых искусств для Евразии: к 22-летию Договора о коллективной безопасности

Владимир Путятин. «Русский след» в «сараевском выстреле»: пропагандистский штамп, переживший сам себя

Виктор Мараховский. Ледовое побоище в истории наших 90-х. Казалось бы, при чём тут Церетели и дирижёр Ельцин

Иван Зацарин. В апреле 2016-го. Если бы СМЕРШ вернулся

Софья Абезгауз. Между Антантой и Германией: торговая политика России перед войной и революцией

Андрей Смирнов. Секреты царской психологии: зачем Пётр I переодевал Россию в европейское платье

Иван Зацарин. Что будет, если торговать миром. Памяти Лиги Наций

Дмитрий Пучков. Любой русофоб является дегенератом

Иван Зацарин. Ленский расстрел. О роли частной инициативы в крушении империи

Иван Зацарин. Первый выстрел Гражданской войны. К 150-летию покушения Каракозова

Егор Яковлев, Дмитрий Пучков. От войны до войны. Часть 3: зачем русским и немцам понадобилась Первая мировая

Андрей Смирнов. Как искажается «выбор Александра Невского» в школьных учебниках