Оценивать деятельность И.В. Сталина исключительно с научных позиций очень сложно. И вопрос не в том, что «большое видится на расстоянье», как учит нас классик. Проблема не в отсутствии пресловутой «исторической дистанции» (как если бы одно ее наличие  делало историю прозрачной и доступной для понимания!) и не в недоступности многих архивных документов (удобная «отмазка», позволяющая скрыть ленность ума). Нет, проблема в другом. Его личность, деятельность, роль в истории России и всего мира стали самой «болезненной точкой» общественно-политической дискуссии в современной России. Разговор о Сталине одновременно это и разговор о его личности, и о роли личности в истории; дискуссия о нем и государственной политике, названной его именем; о необходимости сильного государства и о допустимых границах «легитимного насилия». В общественном (ненаучном) пространстве эта дискуссия стала одновременно профанной и идеологизированной; далекой от исторической науки (и даже тех идеалов общественного дискурса, о которых так много писал немецкий классик Ю. Хабермас) с постоянным жонглированием узким набором цитат из мемуаров, документов, а также трудов медийно известного круга историков. Но при этом чуть ли не каждый полемист претендует на то, чтобы раз и навсегда вынести свой суровый – «прокурорский» - приговор (как если бы это могло быть действительной целью!). Слишком уж силен конфликт между т.н. «сталинистами»  и «антисталинистами», чтобы случайно не быть зачисленным в ряды либо одних, либо вторых.

Неудивительно, что в рамках этой дискуссии возникают те или иные темы, казалось бы маргинальные с точки зрения академической исторической науки. Среди них – был ли Сталин на фронте? Приводимые свидетельства о его появлении на передовых позициях огня пополняют общий ряд доказательств о «гении Сталина» (и отдают откровенной апологетикой), становятся свидетельством личного мужества, близости к простому народу и «военной косточки». В то время как «опровержения» ложатся в общую канву «развенчания культа личности» и превращаются в очередной аргумент против него как личности, политика, военачальника. По сути исследование сводится к доказательству заранее заданного тезиса (выражающего отношение к Сталину).

Необходимо понимать, что первая половина XX века для России и Европы – это период становления т.н. «массового общества», бурное развитие промышленности и массового производства, пресловутая «стандартизация» и модернизация всех слоев жизни различных социумов. Ввиду этого особым является характер и обеих мировых войн. Речь идет даже не о их небывалом размахе, массовых жертвах, колоссальных военных преступлениях. Война стала тотальной, проникающей во всех сферы жизни. Она больше не идет «где-то там», на границе или за границей: грань между внешним и внутренним фронтом начинает рушиться. Она больше не сводится к «чисто военному» противостоянию - победа становится залогом успешной мобилизации всего общества, подчинения всех его интересов единой цели. Объективно меняется и роль военачальников, которые более не могут обозревать поле боя (ныне раскинувшееся на сотни, а порою и тысячи километров) из подзорной трубы, самостоятельно водить полки в бой и тем более сражаться на передовой. Нужны более не герои и харизматики, а скорее штабные работники «умственного труда», которые благодаря блестящим аналитическим способностям, управленческим талантам и крепкой воли, находясь за сотни километров от поля боя, смогут выстроить как можно быстрее адекватную картину происходящего, принять верные решения и привести их в исполнение. Другими словами, в новых условиях массовой индустриальной войны появление Верховного Главнокомандующего на передовых позициях с военной точки зрения не только бессмысленно, но и даже вредно для общего дела.

Впервые с такими новыми условиями, «требованиями времени», Россия столкнулась в годы Первой мировой войны. Однако хранимые в культурной памяти образы царей-полководцев (Александра Невского, Дмитрия Донского, Петра I) продолжали структурировать общественное восприятие, а потому пропагандисты стремились использовать их, выстраивая идеологическую политику – как им казалось – «по народным лекалам».

Весьма характерным примером является создание образа Николая II, который изначально преследовал в общем-то адекватную цель: продемонстрировать единение царя и народа, «поднявшегося против агрессоров-германцев». Как известно в начале августа 1914 г. император отказался от занятия должности Верховного Главнокомандующего, назначив им дядю вл.кн. Николая Николаевича, который и командовал всеми вооруженными силами страны в течение года. Он никогда не выезжал на передовую (в лучшем случае в штабы фронтов), сам безумно боялся попасть под обстрел, его действительное руководство войсками также вызывает большие вопросы (и претензии) со стороны последующих исследователей, в большинстве склонных полагать, что вся основная работа по действительному руководству лежала на генерал-квартирмейстере Ю.Н. Данилове. Однако при этом в медийном плане был сформирован и укреплен в массовом создании весьма сильный образ великого полководца, сочетающего в себе и таланты великого стратега, и близость к простому солдату. По всей России ходили слухи, как великий князь бьет палкой нерадивых генералов; многие нижние чины клялись, что видели его на передовой, как он лично появляется на самых трудных участках фронта и ведет солдат в атаку. Во многом успеху создаваемого образа способствовали и объективные крупные победы русских войск в Галиции, под Варшавой, Сарыкамышем и Праснышем. Однако даже разгромный 1915-й год (т.н. «Великой Отступление») с оставлением Польши, части Прибалтики и Беларуси и миллионными потерями не подорвали веру в великого князя (который в действительности стал на протяжении лета 1915-го все больше впадать в панику и истерику, что и являлось одной из причин его поспешной отставки). Столь разительное расхождение «реальности» с «пропагандой» не помешало устойчивости последней. Вл.кн. Николай Николаевич был недосягаем для простых взглядов, которые во многом за счет собственной фантазии «додумывали» необходимые детали. Его же статная фигура офицера-кавалериста, личная грубость (доходящая до жестокости) и жесткость импонировали простому солдатскому – «народному» - сердцу (подробнее см.: Колоницкий Б.И. «Трагическая эротика». Образы императорской семьи в годы Первой мировой войны. М., 2010. С. 375-514).

Обложка: И.В.Сталин.

Источник: https://topwar.ru