Первая часть: Древнерусская народность: что об этом нужно знать и в чём сомневаться

Рассматривая в рамках нашего большого путешествия по Историко-культурного стандарту (ИКС) и содержащимся в нём «трудным вопросам», мы продолжим изучение «трудного вопроса» № 2 и попытаемся проинспектировать совместимость имеющихся линеек школьных учебников как с научными толкованиями, так и с задачами гражданского воспитания.

***

Напомним, трудный вопрос № 2 сформулирован в ИКС так: «Существование древнерусской народности и восприятие наследия Древней Руси как общего фундамента истории России, Украины и Беларуси».

Что же говорят об этом самые распространённые в наших школах учебники (Данилов А.А., Косулина Л.Г. История России с древнейших времен до конца XVI века; Пчёлов Е.В. История России с древнейших времен до конца XVI века)?

Прежде всего, отметим, что авторы очень неплохо показывают механизм формирования древнерусской народности (и вообще механизм складывания единого этноса в средневековой Европе). Так, Данилов и Косулина подчёркивают здесь роль дальних военных походов русских князей X – начала XI веков.

Действительно, оказавшись далеко от Руси, среди совсем уже чужих этносов, поляне, древляне, северяне, кривичи и прочие поневоле начинали особенно явственно ощущать не различия между собой, а сходство. Местное-то население отличалось от любого из восточнославянских союзов племён гораздо сильнее, чем один союз от другого… Точно так же во время Итальянских походов германских королей и императоров X – XI столетий, оказавшись вдали от родины, за стеной Альп, среди чужой природы, среди совершенно не похожего на них населения, говорившего на романских диалектах, саксы, швабы, франконцы и баварцы поневоле начинали ощущать свою похожесть, чувствовать свое родство и – начинать считать себя немцами.

Справедливо подчёркивается в учебнике Данилова и Косулиной и объединяющая роль другого общегосударственного мероприятия Х века – организации сбыта на внешних рынках части дани, собранной во время полюдья. Ведь караваны челнов, построенных для вывоза дани в разных уголках Руси, сходились в одной точке – в Киеве. И корабельщики-дреговичи, корабельщики-кривичи, корабельщики-северяне и прочие непременно должны были общаться между собой на берегах Днепра. При этом неизбежно должны были сглаживаться языковые различия. Действительно, сформировалось же в конце концов именно в Киеве то койне (так лингвисты называют язык повседневного общения между представителями различных диалектов), которое стало основой единого древнерусского языка. Ну, а исчезновение заметных различий в языке, конечно же, помогало осознанию общности дреговичей, кривичей и т.п.

Е.В. Пчёлов напоминает о совместном строительстве городов (надо полагать, укреплённых линий на границе с печенежской степью на рубеже X и XI столетий). Добавим, что и гарнизоны тамошних крепостей Владимир Святославич формировал, перемешивая в них «лучших мужей» разных восточнославянских и финно-угорских племен. О наборе представителей разных племён в княжескую дружину говорят и Данилов и Косулина, но почему-то не добавляют, что это тоже работало на стирание племенных различий.

Правда, в целом рассказ Пчёлова о механизме формирования единого восточнославянского этноса более абстрактен, менее конкретен, чем рассказ Данилова и Косулиной. Это несколько строчек более или менее общих слов – о том, как в едином государстве разные племена (и так уже говорившие на одном, славянском, языке, ведшие схожий образ жизни, один тип хозяйства и подчинявшиеся единым законам) неизбежно перемешивались друг с другом, как заключались межплеменные браки.

Очень хорошо, что авторы обоих учебников не зацикливаются на таких достаточно спорных признаках единого этноса, как общий язык, общая культура, общая религия и т.п., а связывают появление единого восточнославянского этноса с изменениями в этническом (национальном) самосознании людей.

«С течением времени, – пишут, например, А.А. Данилов и Л.Г. Косулина, – люди переставали отождествлять себя кто с полянами, кто с древлянами, кто с радимичами, они стали ощущать себя единым целым (русскими, уточняет Е.В. Пчёлов. – А. С.). Так постепенно складывается древнерусская народность». Правильно! И, кроме того, наглядно, а значит, понятно!

Надо, однако, отметить не вполне удачный пример, приводимый А.А. Даниловым и Л.Г. Косулиной для иллюстрации возникновения у восточных славян единого русского самосознания. Ощутив во время походов свое родство друг с другом, пишут авторы, представители разных племен «с гордостью заявляли: «Мы из рода русского!».

То есть всё верно, но иллюстрирует этот пример совсем другое. Фраза (а она взята из преамбулы договора Олега Вещего с византийцами 911 года) относилась не к славянам, а к скандинавским дружинникам Олега – к тем, чьих собратьев стали называть «русью» гораздо раньше, чем восточных славян. Следом за ней в договоре следует весьма колоритное перечисление имён тех, кто так о себе заявил: Карлы, Инегелд, Фарлоф, Веремуд, Рулав, Гуды, Руалд, Карн, Фрелав, Руар, Актеву, Труан, Лидул, Фост и Стемид. Из этих имён только Карн и Актеву нельзя однозначно отнести к скандинавским, а Фарлоф вдохновил Пушкина – как тут не вспомнить Фарлафа из поэмы «Руслан и Людмила»…

В самом же вопросе о древнерусской народности авторы обоих учебников стоят на общепринятой точке зрения, и это достойно уважения. «В процессе укрепления Древнерусского государства происходит складывание древнерусской народности», – пишут А.А. Данилов и Л. Г. Косулина. После распада Древнерусского государства, указывают они далее, «во всех княжествах и землях проживали люди, составлявшие единую древнерусскую народность».

«Формирование  древнерусской народности, – уточняет Е.В. Пчёлов, – произошло в X – XI веках. Она дала жизнь трём восточнославянским народам – русским, украинцам и белорусам».

***

Таким образом, несмотря на известные шероховатости, трудный вопрос № 2 выглядит в нынешних учебниках вполне пристойно и, главное, понятно для восприятия подростков, донося до них основную информацию по очень сложной проблеме.

Значение слов и понятий: Древнерусская народность, Древнерусское государство, Варяги, Рюрик, Норманская теория, Великий Новгород

Обложка: Кадр из фильма. Актер Николай Черкасов в роли Александра Невского в художественном фильме «Александр Невский», 1038 год

Источник: https://www.film.ru

Читайте также:

Андрей Смирнов.

История, выйти из сумрака! Задачи исторического канона и проблемы с его внедрением.

Понимать логику истории: чего не хватает нынешним школьным учебникам.

Варяги: что об этом нужно знать. Исторический канон и «трудный вопрос» №1 (А)

Варяги: что о них пишут в учебниках. Исторический канон и «трудный вопрос» № 1 (Б)

Валентин Жаронкин.

Нет в русской истории «трудных вопросов»: на самом деле они и есть её костяк

Нет в русской истории «трудных вопросов». Часть 2: Древняя Русь – Россия, Украина, Белоруссия

Иван Зацарин. Китай ищет в России не любви, а выгоды. К 37-летию разрыва договора о дружбе

Иван Зацарин. Инструкция по собиранию русских земель. К юбилею Сообщества России и Белоруссии

Иван Зацарин. Свободу художнику Гитлеру. Как «шоу-процесс» сделал фюрера из клоуна

Андрей Сорокин. Культурное достояние. На день рождения «тридцатьчетвёрки»

Андрей Сорокин. Урок истории от Михалкова: Россия нужна нам целиком, а не осколками

Виктор Мараховский. Когда держава вернулась. Ретро-рецензия на х/ф «Белое солнце пустыни»

Дмитрий Титов. Бисмарк всего этого не говорил и не был русофилом

Андрей Ганин. Троцкий не брал в заложники семьи офицеров-военспецов

Клим Жуков, Дмитрий Пучков. Крещение Руси. Часть 1: о культурном и политическом значении Церкви