4 сентября 1943 года Иосиф Сталин встретился с иерархами Русской православной церкви.

Не успела новый министр образования Ольга Васильева обжиться в новом кабинете, как уже заработала ярлык «православной сталинистки». Неистовство, с которым термин разгоняется в СМИ, заставляет предположить, что обличителей не устраивают обе его части.

Сегодня, когда мы справляем 73-ю годовщину встречи Сталина с руководством РПЦ (которая, даже спустя такое почтенное количество лет, не даёт покоя иным представителям всего причастного спектра мнений) стоит поговорить о том, зачем вождь и учитель провернул одно из самых значимых своих дел.

Немного о мифоложестве

Сразу оговоримся, что существует и даже, к большому сожалению, успешно распространяется поп-версия об отношениях советской власти и Церкви во время войны. Если коротко, она гласит, что оборонительные рубежи вокруг Москвы облетел лично Жуков с иконой, и потому Москву немцы не взяли. Ленинград тоже облетели на самолёте не то с иконой, не то с мощами – и снова помогло. Ну а сам тов. Сталин периодически консультировался по стратегическим вопросам с Матроной Московской.

Потом дело аккуратно подводится к совершенно реальному событию: встрече Сталина с местоблюстителем патриаршего престола митрополитом Сергием, митрополитами Алексием и Николаем. И даже несмотря на её реальность и далеко идущие последствия, поневоле к изложенному формируется отношение сродни тому, как если бы взрослый дядя (лет сорока) надел ушки и хвостик и стал ловить покемонов. Поэтому оставим басни (равно обидные как для Церкви, так и для истории) для телевизора и попробуем разобраться.

Что именно произошло?

Во-первых, по итогам встречи было возрождено патриаршество. Второй Патриарший период, начавшийся в 1917 году (когда после 217 лет перерыва РПЦ снова получила возможность избирать патриарха), продолжался, однако с 1925 года место оставалось вакантным. Митрополит Пётр, избранный местоблюстителем после смерти патриарха Тихона (1925), был вскоре арестован, осуждён, а затем и расстрелян (1937). Митрополит Сергий, избранный его заместителем, фактически исполнял обязанности главы РПЦ. Однако оппозиция ему – в частности, за попытки наладить отношения с властью – в среде иерархов существовала. Ну а сами выборы без соответствующей санкции провести было и вовсе нереально. Но 8 сентября 1943 года Сергий стал патриархом, и вопрос главенства в церкви – структуры крайне консервативной и авторитарной, а потому без всеми признаваемого лидера фактически парализованной – был, наконец, снят.

Во-вторых, власть дала добро на открытие духовной академии, семинарий (верующих оставалось немало, а вот священников...). Ну и, конечно, на открытие храмов и восстановление богослужений. Не везде, не сразу, но процесс пошёл. Немного позже РПЦ даже вернули статус юрлица и дали возможность монастырям вести относительно нормальную хозяйственную деятельность.

Только вот зачем это всё было власти, изначально декларировавшей не просто атеизм, а решительный антиклерикализм (чтобы не сказать – богоборчество)?

Здоровый прагматизм

Итак, представим себе, что вы – Сталин, а на дворе Великая Отечественная. Каждый день вам приходится решать совершенно невообразимое количество проблем и, разумеется, вы начинаете жить по принципу «всякое лыко в строку»: кто-то может помочь либо сам предлагает помощь? Конечно, принимаем!

Именно на этом принципе возникли новые отношения советской власти и РПЦ. Так, упомянутый выше митрополит Николай, один из фигурантов встречи, помимо прочего занимался установлением связей с англиканской церковью. Чтобы уже посредством неё оказывать влияние на элиты и общественное мнение Великобритании. Нет, одних только контактов Сталина с Черчиллем было недостаточно. Дипломатия в принципе никогда не замыкается только на главах государств или послах. И того же Черчилля следовало обрабатывать со всех сторон, достаточно вспомнить хотя бы вопрос второго фронта.

К слову, дипломатические контакты через представителей Церкви во время Второй мировой войны были отнюдь не только нашим ноу-хау. Скажем, Пий XII, по просьбе отдельных представителей германского генералитета ещё в начале 1940 года выходил на связь с Великобританией. Немцы предлагали убрать Гитлера в обмен на перемирие и раздел сфер влияния в Европе.

Поэтому возражения вроде «так не по правилам, вы же атеисты» не смогут ничего добавить к пониманию причин активизации контактов советской власти с РПЦ. Среди них не было никаких мистических причин и откровений – чистый прагматизм и следование в русле общемировой практики.

Отдельно следует обратить внимание на дату встречи. Если объяснять крутой поворот в общем-то антицерковного режима в логике «Сталин понял, что только с Божьей помощью победит», то решительно непонятно, почему окончательно заручиться этой Божьей помощью он решил аж в сентябре 1943 года. К тому времени, напомним, немцев оттеснили на Украину (через два месяца вообще Киев взяли), а Сталинград и Курская битва успели стать недавней, но всё-таки историей.

Вероятнее всего дело в том, что к этому моменту на повестке стояли не столько военные, сколько послевоенные задачи. СССР готовился закрепить или по крайней мере обозначить своё присутствие в регионах с многочисленными православными общинами (Европа, Ближний Восток). Чтобы не получить в лице местных верующих и местной церкви ненужную оппозицию, прежде всего следовало помириться с церковью у себя дома.

Снова прагматика и расчёт? Да, это не слишком похоже на концепцию симфонии государства и церкви, восходящую к Константину Великому и Юстиниану I. Но это как раз тот случай, когда «вам шашечки или ехать?».

О применимости термина

Термин «православный сталинизм» сегодня одними используется в позитивном, а другими – в ругательном залоге. При его употреблении следует помнить, что…

1. От заключения мировой с Церковью сталинизм не стал более православным, нежели был. Да и задачи такой никто не ставил. Тем более, что есть формула, проверенная временем (кесарю – кесарево, Божие – Богу);

2. Формула «Сталин покаялся и разрешил» неверна ещё и потому, что на той встрече советская власть пожала руку, протянутую Сергием ещё в конце 1920-х: «Мы хотим быть православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой – наши радости и успехи, а неудачи – наши неудачи. Всякий удар, направленный в Союз, будь то война, бойкот, какое-нибудь общественное бедствие или просто убийство из-за угла, подобное варшавскому, сознаётся нами как удар, направленный в нас».

Это из так называемой Декларации митрополита Сергия (1927), за которую он много натерпелся. А «варшавское убийство» – покушение на Петра Войкова, чьё имя теперь становится объектом переименовательных плясок – опасной эпидемии борьбы с собственной историей, образцово бушующей в одном сопредельном государстве.

3. Сталин, как известно, имел слабость к сравнению себя с другими российскими правителями твёрдой руки (Иван Грозный, Пётр I). Каждый из них также имел непростые отношения с РПЦ, однако в конце концов эти конфликты вредили государству. И каждый как государственник нашёл формулу если не симфонии, то сосуществования. В случае со Сталиным – ещё и приглушения вышеупомянутой борьбы с историей.

***

Таким образом, если под «православным сталинизмом» иметь в виду взаимовыгодное и прагматичное прекращение конфликта, объективно приносившего обеим сторонам только вред, то право на существование он вполне имеет.