Князь Петр Андреевич Вяземский как-то сообщал о таком курьезе: "Нужно ли мне представиться к Поццо-ди-Боргу, — спрашивал в Берлине какой-то Огарев. — Да он в Париже, отвечают ему. — Нет, я говорю о здешнем Поцце-ди-Борге — дело в том, что он полагал, что все наши послы и посланники именуются Поццо-ди-Борго".
Между тем Поццо ди Борго — это фамилия корсиканского дипломата, друга юности, а потом кровного врага Наполеона Бонапарта, которого жестокая корсиканская вендетта привела на русскую службу. В первой половине ХIХ столетия его имя было настолько весомым в дипломатическом мире, что его по праву можно считать патриархом европейской дипломатии. Некоторые наши соотечественники в то время были уверены, будто Поццо ди Борго — это и есть наименование профессии дипломатии.
КОРСИКАНСКАЯ ВЕНДЕТТА
"Мы все глядим в Наполеоны" — эти слова и сегодня отражают отношение многих людей, проживающих в разных уголках земного шара, к самому известному на свете корсиканцу. Но если весь мир знает Наполеона, то имя его соотечественника, друга юности, а затем кровного врага и соперника Шарля-Андре Поццо ди Борго (1764–1842) знакомо, пожалуй, только узкому кругу специалистов. Наполеон пришел в Россию с огнем и мечом, а Поццо ди Борго 35 лет своей жизни посвятил службе Российской империи. Четверть века он возглавлял российское посольство во Франции, а потом еще четыре года — в Великобритании.
"Наполеон — главная тема моей жизни", — утверждал Поццо ди Борго. А Бонапарт признавал, что именно Поццо ди Борго убедил императора Александра I идти на Париж, определив тем самым судьбы Европы.
ДВА КЛАНА НА МАЛЕНЬКОМ ОСТРОВЕ
Итак, для начала отправимся на Корсику, в деревню Алата, что находится в нескольких километрах от главного города острова — Аяччо. Именно здесь 8 марта 1764 года родился Карло Андреа, которого мы будем называть на французский манер Шарль-Андре. Это было сложное для жителей острова время: корсиканцы во главе с Паскалем Паоли боролись за независимость от Генуи, которой тогда принадлежала Корсика. В 1768 году генуэзцы уступили, а точнее, продали остров Франции. Паскаль Паоли был вынужден бежать, однако корсиканцы своих надежд на обретение независимости не оставили, хотя среди местной элиты были и те, кто симпатизировал французам. К таковым относилась и семья Буонапарте.
Кланы Поццо ди Борго и Буонапарте на протяжении веков связывали отношения союзничества и соперничества, их соединяли родственные и деловые контакты; представители семьи Поццо ди Борго часто выступали адвокатами семьи Буонапарте. "Бедные, но благородные землевладельцы гор" — так отзывался о них Наполеон на острове Святой Елены. А Поццо ди Борго всю жизнь утверждал, что его род был древнее, чем род Бонапартов, переселившийся в Аяччо только в 1511 году. По мнению известного французского исследователя корсиканского происхождения Мишеля Верже-Франчески, блестящего знатока корсиканской истории, именно вопрос о том, чей род древнее и влиятельнее на Корсике, и определял их противостояние. Им было слишком тесно на маленькой Корсике. Поццо ди Борго не мог простить Наполеону слов о том, что он является выходцем из семьи "скромных землевладельцев Алаты", а Наполеон на переговорах в Эрфурте в 1808 году спрашивал императора Александра I, правда ли, будто Поццо ди Борго рассказывал всюду, что его род древнее, чем род Бонапарта.
Что мы знаем об образовании Шарля-Андре? Сначала он учился в монастыре Вико, где изучал философию и риторику, затем — в иезуитском коллеже в Аяччо. В одном классе с ним учился дядя Наполеона, будущий кардинал Феш, а в другом — Жозеф Бонапарт, старший брат будущего императора Франции и сам будущий король Испании. Во время учебы Шарль-Андре жил в родном доме Наполеона, этажом выше семьи Буонапарте, и это тоже было не редкостью: члены фамилии Поццо ди Борго часто жили в Casa Buonaparte.
Согласно воспоминаниям Шарля-Андре, дальнейшее образование он продолжил в Университете Пизы, где обучался с 1783 по 1787 год и получил степень доктора права. Однако, кроме слов Шарля-Андре, других подтверждений этого факта нет. Более того, по мнению Мишеля Верже-Франчески, многочисленные документы говорят о том, что в эти годы Шарль-Андре проживал в доме Бонапартов, а его "философское" и "юридическое" образование под руководством великого герцога Леопольда длилось от нескольких недель до нескольких месяцев.
ЮНОШЕСКАЯ ДРУЖБА С БУДУЩИМ ИМПЕРАТОРОМ
Как бы то ни было, занятие юриспруденцией было для рода Поццо ди Борго семейной традицией, и Шарль-Андре стал адвокатом семьи Буонапарте. К этому времени относится и начало его дружбы с будущим императором французов. Их отношения складывались причудливо. Они были знакомы с детства, и впоследствии их дружба только окрепла. С 1779 по 1786 год Наполеон получал классическое и военное образование во Франции, а с сентября 1786-го по июнь 1788-го находился на Корсике. Шарль-Андре так писал о братьях Бонапартах: "Жозеф был мягок и приятен в обществе; Наполеон имел больше живости и горячности в поступках и манерах. Но с ним надо было вступать в соглашение, когда дело шло о местных практических вопросах..." Поццо ди Борго вспоминал об этом времени так: "Наполеон и я, мы толковали о том, что совершалось и что могло произойти. Наши головы кружились, и я могу сказать, что за ним оставалось превосходство в этом отношении. Мы вместе читали Монтескье и другие книги по политике и законодательству. Он схватывал все великие идеи с невероятным нетерпением". Впрочем, уже тогда Шарль-Андре скептически относился к "излишней живости и горячности" Наполеона, его республиканским симпатиям и почтению к идеям Руссо и Мабли. Сам он увлекался идеями Данте и Макиавелли, считая общественным идеалом устройство Римской империи и французской монархии. Он так говорил о своих предпочтениях своему другу, будущему министру просвещения Российской империи Сергею Семеновичу Уварову, начинавшему свою карьеру на дипломатическом поприще: "В истории есть два рода правительств, стоящих изучения: Римская империя и монархия французская... Конституция английская основывается на случайности ее аристократии; пусть ей удивляются, но стараться ей подражать — безумие".
РЕВОЛЮЦИЯ
Между тем Франция стояла на пороге революции. Развитие событий, казалось, способствовало осуществлению замыслов честолюбивого корсиканца. Шарль-Андре был одним из девяти Поццо ди Борго, подписавших призыв к королю Людовику XVI с требованием реформ. Тогда, конечно, ни он, ни кто иной не мог предположить, чем обернется это благородное стремление к переменам. Все видели только праздничную, глянцевую сторону революции, не думая пока о ее мрачной "изнанке".
Революция позволила вернуться на родину Паскалю Паоли. Он рассчитывал, что теперь появился шанс добиться автономии Корсики под французским протекторатом. Навстречу Паоли была выслана делегация в составе Поццо ди Борго и Жозефа Буонапарте.
Возвращение престарелого Паоли давало Шарлю-Андре отличный шанс сделать карьеру. При его прямой поддержке он был избран депутатом Национального собрания Франции — это стало его первым шагом в большую политику.
31 октября 1790 года Шарль-Андре прибыл в Париж и на удивление быстро для провинциала адаптировался к столичной жизни. Красивый, элегантный, умный, жизнерадостный, стремящийся получать от жизни удовольствия, он стал завсегдатаем модных салонов, был окружен красивыми и умными женщинами. Но прежде всего его влекла политика. В столице он сблизился с графом Оноре Габриелем Рикети де Мирабо, который еще до революции снискал славу авантюрными похождениями. Став депутатом Генеральных штатов, бывший узник знаменитого замка Иф благодаря своей решительности и ярчайшему ораторскому дару занял ведущее место среди лидеров оппозиции. Шарль-Андре считал его своим политическим учителем. Именно Мирабо ввел молодого корсиканца в парижское общество, познакомил с влиятельными политиками. Как и Мирабо, Поццо ди Борго не принимал слишком смелые перемены, являясь сторонником умеренных реформ, совместимых с монархией. К несчастью для Шарля-Андре и всей Франции, 2 апреля 1791 года в возрасте 42 лет Мирабо скоропостижно скончался.
В Париже Поццо ди Борго пробыл десять месяцев и вернулся на родной остров, чтобы принять участие в выборах в Законодательное собрание. При иных обстоятельствах это возвращение выглядело бы бесславным, но на исходе 1792 года оказалось очень своевременным. Паоли тогда уже шел на разрыв отношений с Францией, и Поццо ди Борго со своими парижскими впечатлениями прибыл весьма кстати. Вскоре он уже был секретарем и ближайшим соратником Паоли.
Шарль-Андре был избран депутатом в Законодательное собрание от Корсики, вновь оказался в Париже, стал членом Дипломатического комитета, высказываясь за проведение умеренной политики.
"ПИСТОЛЕТ, НАЦЕЛЕННЫЙ В СЕРДЦЕ ФРАНЦИИ"
Поццо ди Борго покинул Париж и вернулся на Корсику, где Паоли назначил его на главный административный пост — "генерального прокурора-синдика". Его жизнь развивалась как в приключенческом романе или фильме про Джеймса Бонда. Именно в это время дружба с Наполеоном уступила место охлаждению: Бонапарты открыто примкнули к якобинцам и стали выступать против Поццо ди Борго и Паоли, обвиняя их в неприязни к республике. Наполеон все более откровенно выражал свое несогласие с деятельностью Паоли, быстро восстанавливая влияние своей семьи в Аяччо.
Логика противостояния вела корсиканских вождей к решению, которое еще несколько лет назад повергло бы их в ужас. Спасаясь от французского возмездия, они поспешили передать свое маленькое государство под протекторат Великобритании. Губернатором, или вице-королем, Корсики стал Гилберт Эллиот, который в молодости жил в Париже и был знаком с Мирабо. Поццо ди Борго получил должность государственного советника Корсиканского королевства. Паоли, не став губернатором, ушел с официальных постов.
Казалось, Поццо ди Борго, сыгравший решающую роль в подготовке этого неожиданного маневра, рассчитал ситуацию блестяще. Вместе с Эллиотом он принимал непосредственное участие в разработке конституции для Корсики по английскому образцу, которая была утверждена парламентом в ходе двух сессий в 1795 году. На Корсике была установлена новая политическая, финансовая и административная система. Вводился режим конституционной монархии, территория разделялась на 9 дистриктов, каждый из которых отправлял двух представителей в парламент.
Однако надежда на британское могущество оказалась иллюзорной. Спустя два года небольшая экспедиция французского генерала Джентили за несколько дней захватила остров. Великобритания не стала разжигать еще один конфликт, хотя и дала приют корсиканским изгнанникам. Среди них был и Поццо ди Борго.
ЖИЗНЬ ИЗГНАННИКА И БРОДЯЧЕГО ДИПЛОМАТА
Поццо ди Борго и Эллиот бежали сначала на Эльбу, а в начале 1797 года отплыли в Великобританию. Шарль-Андре был назван в числе лиц, на которых не распространялась амнистия. Для него началась жизнь политического изгнанника и вольного дипломата.
Эллиот ввел Шарля-Андре в лондонское общество, предоставил ему свою карету и ложу в Опере. В июле того же года Поццо ди Борго была пожалована ежегодная пенсия от английского правительства в размере 400 ливров.
Обаятельный, изящный человек, блистающий остроумием и одновременно сохраняющий "аристократическую отстраненность", быстро стал заметной фигурой в лондонском высшем свете. Он был аристократом в душе, салонным политиком по призванию, остроумным и разговорчивым в обществе; его тянуло в сферу придворного блеска и влияния, хотя его материальные средства не соответствовали его утонченным вкусам.
Однако за внешним лоском скрывался прежний пылкий и деятельный корсиканец, до глубины души уязвленный своим поражением. Годы, проведенные в Великобритании, научили Поццо ди Борго видеть врага, лишившего его родины, не во Франции, а в Революции, которую к тому времени олицетворял, по сути, один человек — Наполеон Бонапарт.
Поццо ди Борго счел, что наиболее подходящим поприщем для применения его "способностей к общим делам" будет дипломатия. Сделать первый шаг ему помог Эллиот, к тому времени 1-й граф Минто, ставший в 1799 году английским посланником в Вене. Он пригласил Поццо ди Борго в австрийскую столицу и дал ему необходимые рекомендации. Ненависть к Наполеону, гибкий и логический ум, кипучая энергия, политическое чутье Шарля-Андре сделали остальное. Поццо ди Борго быстро завоевал популярность среди венской аристократии и в правительственных кругах. Он обращал на себя внимание политических деятелей своими вескими суждениями о текущих событиях, составлял подробные записки о положении дел в Европе и предлагал программу действий против революционной Франции. У него появились новые знакомые, в том числе молодой князь Клеменс фон Меттерних и граф Андрей Кириллович Разумовский, российский посол в Вене. Этот узкий круг собирался по воскресеньям в неформальной обстановке для обсуждения последних политических событий.
После заключения 9 февраля 1801 года Люневильского мира между Францией и Австрийской империей Поццо ди Борго, вследствие настойчивых требований французского правительства, был вынужден покинуть Вену и вместе с графом Минто вернуться в Великобританию, где у него завязались отношения с младшим братом казненного короля Людовика XVI, графом д’Артуа, проживавшим тогда в Эдинбурге.
Чрезвычайно быстро Поццо ди Борго стал одной из самых заметных фигур так называемой "бродячей дипломатии", посланцы которой сновали по европейским столицам в качестве специальных курьеров и эмиссаров, поддерживая стойкость правительств и разжигая неприязнь к французскому императору. И все же подобная деятельность его не удовлетворяла.
НАЧАЛО РУССКОЙ СЛУЖБЫ
Шарль-Андре Поццо ди Борго, с внешностью английского аристократа и репутацией утонченного француза, стал искать другие пути в политике. Во время его второго пребывания в Вене, в 1804 году, граф Андрей Разумовский стал склонять Поццо ди Борго поступить на русскую службу. Шарль-Андре, потрясенный убийством императора Павла I, поначалу сомневался в правильности такого выбора, однако Разумовский сумел убедить его и отправил рекомендацию князю Адаму Чарторыйскому, возглавлявшему тогда Министерство иностранных дел. В результате после многих разочарований и неудавшихся попыток применить свои способности на практике Шарль-Андре обратил свои взоры на Россию, на ее молодого и энергичного императора Александра I и его сановников.
"Оторванный неодолимыми причинами от сферы моих обязанностей, я часто бросал свой взгляд на карту земного шара, отыскивая страну и монарха, которым я желал бы иметь возможность служить, — писал Поццо ди Борго Адаму Чарторыйскому, — и признаюсь, что ни одна страна не привлекала меня так, как Россия". Вот как он обосновывал свой выбор в пользу службы Российской империи: "Из всех правительств, из всех государств, которым я желал посвятить себя, я предпочел бы Россию, по уважению огромного масштаба, которым измеряются заслуги в столь обширной империи и еще более вследствие тех поощрений, которых по справедливости можно ожидать от добродетелей и высоких качеств Его Величества Императора ныне царствующего..."
Окончание следует.
