Жизнь, которая больше судьбы. Заметки поисковика о солдатах Великой Отечественной

Я хотел описать в этом очерке судьбы людей, найденных нашими поисковиками на местах боёв Великой Отечественной. Описать их глубину, трагичность и их величие. Мы вообще часто говорим о судьбах — о своей судьбе, о судьбах знакомых и близких, о судьбах давно ушедших предков, о судьбах павших. И вряд ли кто-то из нас задумывался над самим определением судьбы.

Судьба́ — неразумная и непостижимая совокупность всех событий, обстоятельств и поступков, которые в первую очередь влияют на бытие человека, народа и т.п. В русском языке синонимом слова судьба является слово «удел» или «суд Божий».

Судьба по определению несуразное стечение обстоятельств, не регулируемое и спонтанное. 

А то что произошло с солдатами, павшими за Родину, – это больше чем судьба, глубже. И не знаю, есть ли вообще понятие, подходящее под определение их свершений.

…Передо мной в немецкой траншее лежит молодой парень высокого, выше среднего роста. Окоп уже давно зарос гмызником и мхом, бруствер обвалился. Деревню, окраину которой это окоп опоясывал, сожрала ещё та война, окрестные деревни уничтожила и дожирает наша безалаберность, бесчувствие, лень и беспамятье.

Да, именно наше с вами – потомков того, кто лежит у моих ног в окопе, и его товарищей, цепью лежащих у подножия этой высоты и сотен тысяч других высот. И я не отделяю себя от вас, тех, к кому обращаюсь. Я такой же как вы, я так же пытаюсь заработать денег на жизнь, я так же живу в городе, потому что заработать тут проще, потому что есть магазины и сервис-центры, банки и банкоматы. И вся моя и ваша жизнь – это Судьба, т.е. несуразный набор случайностей. Или, по-русски, наш Удел.

А они ? А они выше! Потому что даже здесь, у подножия этой высоты они оказались сами! Да, сами – и не стоит мне говорить про приказы и уголовную ответственность за дезертирство: это неправда, они сами шли защищать свою Родину, они сами выбирали свою судьбу.

Или нет: они сами делали свою жизнь!

Сам таранил немецкий бомбардировщик раненый лётчик Хорошков. Сам из Московского ПВО ушел на Калининский фронт и погиб, геройски защищая своего товарища, лётчик Большаков. Сам остался в машине и пытался спасти своего раненного товарища лётчик Воробьёв. Они решали и выбирали свой пусть и трудный путь сами.

И этот парень выбрал его сам, он сам наполнил свой вещмешок патронами под завязку, потому что он, скорее всего, был вторым номером пулемётного расчета – вот рядом с ним коробка от дегтярёвских дисков. Сам взял в руки винтовку и сам, слышите – сам – шагнул в атаку. Сам, потому что ещё как минимум 12 человек тех, которых сейчас поднимают мои товарищи у подножия высоты, в заболоченном, мертвом лесу, шагнули вперёд и пошли в атаку. Он прошёл дальше их всех, он дошёл до этой немецкой траншеи и остался здесь на 74 года. Ему досталось сухое песчаное дно окопа, который он вырвал у врага. Он сам выбрал свой путь и сам на него встал. Сам, чтобы быть честным, сам, чтобы не быть трусом, сам потому что уважал себя и хотел идти своим путём.

Я давно не видел настолько тяжёлого и настолько мёртвого леса. Огромные разлапистые сосны на высотах и чахлые через одну мёртвые осины, в каждой из которых торчат заржавевшие сапёрные лопаты, на пнях и ветках развешены пробитые осколками и пулями солдатские каски, пулемётные диски, противогазы, полусгнившие ботинки . Каждый из этих предметов сюда принёс солдат, и остались они тут, потому что, скорее всего, их хозяин упал с пробитой шрапнелью головой, разорванный миной, получив очередь из немецкого пулемёта в живот. Теперь в лесу гробовая тишина – кажется, даже природа в память о них объявила вечную минуту молчания.

Здесь, у немецкой траншеи, сидя на поваленном дереве над телом убитого 74 года назад крепкого молодого парня, я понял: у них была жизнь, пусть короткая, пусть полная лишений, тяжёлой работы и войны, но своя – яркая, честная. Они сами выбирали свой путь, обусловленный только понятиями чести, дружбы, товарищества и долга, они были свободны в выборе и не полагались на рок. Потому не стоит сетовать на их судьбы и сокрушаться над их уделом, это не так! Они жили.

А вот у нас судьбы. Судьбы обусловленные работой, рамками приличия, граничащего с лицемерием – когда мы говорим то, что от нас хотят слышать, или молчим, когда надо остановить самодура и подлеца, молчим, потому что боимся потерять работу, упустить выгодный контракт, утираемся, когда в нас плюют, потому что боимся испортить отношения с важным соседом. Мы бросаем могилы своих предков, выбирая богатую американскую мечту, и набиваем собой модные и жирные местечки в надежде разбогатеть, мы хотим стать баловнями судьбы, урвав побольше материальных благ. Так, может, потому и дан нам удел влачить то существование, которого мы достойны, выбрав самый простой и лёгкий путь, бросив свои дома и свою малую Родину, – не уперевшись рогом, не попытавшись сохранить и достроить то, что нам оставили и отстояли?

Но ведь мы можем и по-другому – как могли они, наши отцы, деды и прадеды. Вырваться из оборота летящей судьбы, строить свою жизнь на своей земле, своими руками созидать что-то, что не стыдно будет оставить своим внукам, что-то большее, чем счета на пластиковых карточках, клетушки в многоэтажных муравейниках – оставить им Память и Землю с рассказом о том как строить жизнь и не идти на поводу у судьбы. Я пробую. Попробуйте и Вы.