Жадность белого человека: колонизация Африки европейскими державами в XIX веке

Капская колония и буры

О колониальных устремлениях Великобритании в Африке мы рассказывали в отдельном материале, здесь же хотелось бы подробнее остановиться на событиях, с которых, как считается, берёт своё начало упадок Британской империи. Дело в том, что последней трети XIX века англичанам пришлось столкнуться уже не с отсталыми, в лучшем случае феодальными, а то и вовсе потестарными обществами, не имеющими толком политической и государственной системы, а с бурскими республиками. Буры – это потомки голландских переселенцев, которые начали осваивать эти земли задолго до британцев. Динамично развивающиеся государственные образования не могли не столкнуться с британской Капской колонией, всё глубже запускавшей свои щупальца в Южной Африке. Это было не обычное противостояние великих держав в третьем мире – буры, конечно, были такими же колонизаторами, но у них были другие взгляды на владение этими землями и их эксплуатацию. Таким образом, конфликт перенёсся и в экономическую плоскость. Если Британию интересовало только выкачивание ресурсов в своих интересах, то обустроившиеся там буры стремились сохранить аграрную экономику, которая позволяла в этом климате устроить экстенсивное производство сельхозпродукции. С местным населением конфликтовали как раз в большей степени они, поскольку захватывали пригодные для возделывания культур земли и пастбища. Англичане же худо-бедно стремились поддерживать мирные отношения с туземцами, которые обеспечивали дешёвую рабочую силу при добыче полезных ископаемых.

Южная Африка после Индии была самым ценным активом Великобритании. Сравнительная близость к Европе позволяла организовать туда массовую эмиграцию, сосредоточив квалифицированные трудовые ресурсы. Регион наводнили предприимчивые дельцы и авантюристы. Произошло это после того, как Британия захватила Капскую колонию в конце XVIII века. До того она была голландской колонией, но Нидерланды были оккупированы французской революционной армией, и англичане стремились таким образом лишить Париж материальной подпитки из бывших амстердамских владений.

Окончательно Капская колония была закреплена за Великобританией в 1814 году, на основании договора с Нидерландами, который, впрочем, лишь подтвердил уже свершившийся факт. Голландцы, жившие в этих землях, были не в восторге от новых хозяев, и тысячами уезжали севернее и северо-восточнее. Именно там появились новые государства, ставшие оплотами буров – слово «бур» на языке африкаанс означает «крестьянин». В 1854 году в междуречье рек Лимпопо, Оранжевой и Вааль была провозглашена первая бурская республика – Свободное Оранжевое государство, которой также называют Оранжевой республикой, а в 1856 году появляется вторая республика, Трансвааль. Столицами новых государств стали соответственно города Блумфонтейн и Претория. Под контролем около 150 тысяч буров оказались земли с коренным населением более 1 миллиона человек. В Оранжевой республике и Трансваале процветал рабский труд на огромных фермах. Если в Капской колонии буры имели фермы по 6 тысяч акров, то в своих республиках площадь хозяйств возросла до 50-100 тысяч акров. К тому же англичане запретили рабство в Капской колонии, а другой модели хозяйствования голландцы не знали, вот и потянулись на новые земли.

Провозгласив свои государства, буры не смогли создать сильного аппарата, да и стабильной экономической базы. Им постоянно приходилось воевать с местными племенами – известны девять так называемых «кафрских» войн («кафрами» называли африканских аборигенов). Кроме того, общины неистово конфликтовали между собой. По сути, это была неуправляемая масса фермеров, которая ввела свои же республики в состояние полнейшей дезорганизации и расстройство финансов – в первую очередь потому, что налоги они платить категорически не хотели. В 1877 году Британия, давно мечтавшая наложить лапу на эти земли, воспользовалась тяжёлой ситуацией в Трансваале и захватила её. Английский губернатор Оуэн Ланнон, назначенный в эти земли, сумел на какое-то время стабилизировать ситуацию, но в конце 1880 года буры подняли первое восстание, которое увенчалось успехом. В марте 1881 года в Претории был подписан мир, в соответствии с которым Трансвааль восстановил независимость.

Начался период так называемых таможенных войн между британцами и бурами. Буры как аграрники были заинтересованы в максимальном увеличении цен на продовольствие и пошлин на импорт, британцы же, большая часть которых была шахтёрами, разумеется, были за снижение цен и пошлин. Англичане же финансировали переезд квалифицированных специалистов на юг континента, что неминуемо сократило поток малоимущих голландских переселенцев, этнически родственных бурам.

Вообще, бурам стали сочувствовать во многих странах, когда началась знаменитая англо-бурская война, но это скорее из-за нелюбви к Лондону и его наглой политике. Меж тем, буры в своём отношении к коренному населению были ничем не лучше, а местами и хуже британцев. Последние ставили под контроль местные племена, подкупая вождей, спонсируя деятельность христианских миссий и даже в конце XIX столетия учредив квоту для представителей коренного населения в парламенте Капской колонии. Всё это вызывало ярость у буров, знавших в отношениях с местными только язык силы.

В ту пору среди политических кругов Великобритании была дискуссия, что делать с аморфными государственными образованиями вдоль границ Капской колонии. Некоторые считали, что с бурами можно и нужно сотрудничать – английские армия и флот обеспечат охрану побережья, бурская милиция держит контроль и обеспечивает порядок во внутренних районах. Более консервативные деятели считали, что сотрудничество с ними невозможно, и продолжение «имперской миссии» Британии в данном регионе заключается в переходе этих земель под контроль «цивилизованных европейцев». Впрочем, была и особая когорта среди консервативно настроенных деятелей, считавшая, что золото и алмазы, за которыми так охотились из Лондона, не главное богатство юга Африки, а понимали под оным исключительно благоприятное для сельского хозяйства местоположение. И в этой связи они призывали к сотрудничеству с бурами, которых считали истинными колонистами, делавшими эти земли своим домом. Обратите внимание, что на коренное население и их проблемы вообще никакого внимания не обращалось – победи лагерь сторонников первого пути, второго, или ещё какого-то – положение для них не облегчалось. Почти все власть имущие тех лет Южную Африку воспринимали как образец патриархальной идиллии при покровительстве европейцев над африканцами.

Несмотря на некоторые послабления, англичане вовсе не собирались уравнивать в правах коренное население со своими подданными. Как всегда, самые либеральные лозунги отодвигались в сторону, обнажая истинную личину Лондона, когда речь шла о его экономических и политических интересах. Они ввели в Капской колонии законы о бродяжничестве, подобно тем, что были когда-то в XV-XVI веках. Местным жителям, вроде бы освободившимся от рабского труда на бурских фермах, взамен ничего не предложили, что спровоцировало рост преступности, алкоголизма и прочих видов порока среди них. Кстати, отменив рабство, Британия с истинным своим лицемерием даже объявила о выплате компенсации за подневольных тружеников плантаций, вот только выплачивать их обещали в Лондоне, куда добраться многим бурам было невозможно. Гражданские посты в колониальной администрации, в судебных органах могли занимать лишь знающие английский язык, что позволяло англоязычному населению доминировать в общественной, политической и экономической жизни Южной Африки.

К концу XIX века в Капской колонии добывалось до трети от объёма общей мировой добычи золота, не говоря уж о добыче алмазов. Именно поэтому британцы всё больше хотели укрепить свои границы, покончив с бурами. К тому времени в их республиках был период экономического расцвета. Наладив взаимоотношения с германскими колониальными властями, буры использовали их порты для ввоза европейских товаров и вывоза собственной продукции, что позволяло им миновать британскую таможню и колониальную администрацию. Это положение не устраивало англичан, тем более что в бурских республиках открыли золотые месторождения. В конце 1895 года британцы предприняли новую попытку захватить Трансвааль, но были разбиты.

Буры понимали, что война неизбежна. Они стали активно закупать оружие и амуницию, построили заводы. Трансвааль и Оранжевая республика заключили оборонительный союз. Лондон хорошо понимал, против кого он направлен, и потребовал от властей этих государств полного разоружения и признания английского протектората над ними. Требования были заведомо невозможными, и Лондон спешно провёл мобилизацию резервистов и отправил их на юг Африки.

Осенью 1899 года началась та самая англо-бурская война, которая явилась пиковым и наиболее резонансным в мире событием в многолетней истории противостояния в Южной Африке. Начали её сами буры, которые перешли границу Капской колонии и осадили несколько крупных населённых пунктов, в том числе Кимберли с его богатыми месторождениями алмазов. Буры, многие из которых уже минимум в седьмом поколении жили в здешних местах, хорошо ориентировались на местности, использовали преимущества рельефа, эффективно применяли тактику небольших отрядов. Не привыкшая к такой методике ведения боевых действий английская армия во главе с генералом Редверсом Буллером потерпела ряд чувствительных поражений.

Новое командование английской колониальной армией – командующий маршал Фредерик Робертс и начальник штаба генерал Герберт Китченер – оказалось более успешным. Численность армии они довели до 250 тысяч человек, в то время, как в распоряжении буров было в пять раз меньше. Кстати, из сочувствовавших бурам стран приехало более 2,5 тысяч добровольцем, желавших с оружием в руках сражаться против англичан, из России самый известный представитель – гласный Московской городской управы Александр Иванович Гучков, будущий видный политический деятель. О сочувствии в русском обществе к бурам можно судить хотя бы по ушедшей в народ песне «Трансвааль, Трансвааль, страна моя!», очень популярной в начале прошлого столетия в нашей стране. В 1900 году англичане обошли буров с флангов, зажав их в горах и вынудив отойти. Развивая успех, к концу того же года они захватили Преторию и объявили об аннексии обоих бурских республик. Бурам не оставалось ничего иного, как перейти к партизанским действиям. Впервые в истории оно приобрело массовый целенаправленный характер работы по уничтожению железных дорог, мостов, переправ, складов, мелкие гарнизоны.

Англо-бурская война привнесла ещё одно страшное новшество, которое ещё предстоит узреть человечеству в наступающем ХХ веке. Когда война приобрела затяжной характер, англичане перешли к репрессиям против бурского населения, поддерживавшего партизан. Буров не просто сгоняли с насиженных мест, уничтожая их фермы, посевы и скот – их стали ссылать в концентрационные лагеря, где многие просто не выживали. Англичане не брезговали никакими средствами – в норму вошёл захват заложников, тактика выжженной земли, использование пулемётов, колючей проволоки, разрывных пуль «дум-дум». Они даже поступились своими расовыми предрассудками, подкупив и вооружив коренные племена, недовольные бурами.

В 1902 году буры сложили оружие. История их республик завершилась. Но при формальной победе Британии им удалось сделать так, что она оказалась пирровой. Лондон потерял более 22 тысяч убитыми и умершими от болезней, и затратил на войну более 143 миллионов фунтов стерлингов, что на фоне экономического кризиса сыграло пагубную роль. Обнищание населения, упадок промышленности похоронили золотую викторианскую эпоху. А методы, которые применяли англичане, вызвали бурю возмущения во всём мире. И, если вдуматься, жестокость последующих войн ХХ века после того, что было во время англо-бурской войны, перестаёт быть такой уж необъяснимой – те, чьи военные преступления мы знаем, лишь довели до абсолюта уже испытанные английскими колонизаторами практики.

Ещё одно важное последствие – в результате англо-бурской войны начал появляться колониальный национализм. В Южной Африке сложилось два враждебных друг другу общественных лагеря – сторонников колониальной системы и сторонников независимости. И, хотя Британия по-прежнему находилась в плену представлений о самой себе как о могущественной империи, чьё владычество в колониях незыблемо, победа в англо-бурской войне станет последней в череде колониальных войн, до её краха оставалось всего несколько десятков лет…

Вторая французская колониальная империя

В истории французского государства было два колониальных периода. Ещё в эпоху Великих географических открытий она следом за Испанией и Португалией снаряжала экспедиции и колонизаторов заморских территорий. Французы на семьдесят лет раньше британцев стали интересоваться этими вопросами. Но в ту пору их основные интересы находились в Северной и Центральной Америке. Но со второй половины XVIII века французские колонии в этом регионе стали стремительно сокращаться. Сначала Англия отобрала большую часть французских владений в Северной Америке, сделав их своими колониями. Окончательно добило же первую французскую колониальную империю начало XIX века — в 1803 году США была продана Луизиана, в 1804 году в результате революции свободу обрёл остров Гаити, а в 1809 году Португалия отобрала Французскую Гвиану.

Собирать империю по новой Франция стала после реставрации Бурбонов. В 1814 году победители, чтобы совсем уж не обдирать французов как липку, вернули им Гвиану и ряд островов в Карибском море, а также часть западноафриканской колонии — Сенегала, который также был захвачен в своё время Великобританией. Начиналась гонка за колониями, и Франция не желала отставать от англичан. Первую экспансию они начали в 1830 году с Алжира. За три года до того алжирский дей Хусейн нанёс удар веером французскому консулу, что парижская дипломатия использовала для нагнетания обстановки. Проблемы в стране подстегнули Францию начать «маленькую победоносную войну». В июне 1830 года экспедиционный корпус ступил на алжирские берега Средиземноморья. Захватить отсталое африканское государство не составило особого труда, хотя поначалу Париж лицемерно заявлял, что ему нужен лишь контроль за прибрежной зоной, чтобы обеспечить безопасность морских торговых путей вдоль африканского северного побережья.

Франция сразу же стала пытаться стимулировать переселение своих подданных в новые земли. Но коренные французы поначалу прохладно относились к пропагандистским усилиям Париже, и первыми поселенцами были в основном итальянцы, греки и испанцы, которым Франция предоставляла гражданство. И вообще долгое время колонии для французов, живших в континентальной Европе, имели очень мало значения в отличие от среднестатистического британца. Осознание экономического значения колоний тоже пришло гораздо позже. Так что на протяжении десятилетий продвижение французов в Африке подстёгивалось исключительно имперскими амбициями власть имущих, причём и при Наполеоне III, и потом, при Третьей Республике.

В 1881 году Франция установила протекторат над Тунисом, в 1912 году — над Марокко. В последнем местное население оказывало ожесточённое сопротивление, подавить которое французская армия смогла только через полтора десятка лет. Значительного продвижения вперёд Франции удалось добиться и в Западной Африке, причём присоединённые там земли поначалу стали частью Сенегальской колонии, а потом были распределены между другими колониальными администрациями для лучшего управления. О размерах захватов можно судить по числу государств, сегодня находящихся на месте колоний: Кот-д`Ивуар, Гвинея, Бенин, Мавритания, Нигер, Сенегал, Мали. В 1902 году колониальный центр был перенесён в город Дакар, а сама колония была переименована во Французскую Западную Африку.

В 1910-1920-е годы Франция сильно продвинулась в глубь африканского континента. В итоге под её пятой оказались будущие Габон, Республика Конго, Центральноафриканская республика, Чад. Столицей колонии, получившей название Французской Экваториальной Африки, стал город Браззавиль. Вероятно, именно Франция захватила себе больше всего африканских земель. Были у неё и колонии на Востоке Африки — часть Сомали, а также ряд близлежащих островов — Мадагаскар, Эпарские и Коморские острова. Кроме того, немалые колониальные приобретения имелись у Франции и в Азии. На пике могущества территория Франции и колоний составляла совокупно 13,5 миллионов квадратных километров — это 9% земной поверхности.

Долгое время французы не вели какой-либо чёткой туземной политики. Лишь в 1889 году на Парижском колониальном конгрессе появился проект ассимиляционной концепции. Это была уникальная теория, основанная на революционных традициях Франции. В её основе лежал универсалистский подход, согласно которому все человеческие общества имеют общий потенциал развития и заслуживают того, чтобы ими управляли самые возвышенные этические нормы и законы. Разумеется, авторы ассимиляционной концепции искренне были убеждены, что именно их культура является самой прекрасной и так подходящей для просвещения нецивилизованных народов. Если провести параллели с британской махровой имперской идеологией, принципиально мысль молодой французской республики с её правами человека и гражданина не особенно от неё отличалась, считая африканцев людьми второго сорта. Демократия, права, свободы — всё это было для жителей метрополии, распространять эти, безусловно, благотворные практики на колонии власть не торопилась.

Нельзя, конечно, сказать, что никаких попыток определить статус коренных жителей огромных французских заморских территорий. Но прижиться меры, которые пытались принимать в регионах, имеющих собственные доколониальные вековые традиции, замешанные к тому же на исламском религиозном мировоззрении, попросту не могли. Не понимая этого, Париж затеял интенсивное продвижение в колониях, ассимилятивные идеи. Это наглое навязывание, ставившее коренное население между ассимиляцией и исчезновением, ещё более взъярило местное население, особенно в Северной Африке — ведь к их культуре относились как к низшей, незначительной в сравнении с великой французской. Центром сопротивления колониальному владычеству французов на долгие годы стал Алжир, где политика ассимиляции производилась особенно жёстко.

Пик политики ассимиляции пришёлся уже на ХХ век, конкретно — на межвоенный период. Французы выстроили жёсткую централизованную систему, надеясь разрушить прежние традиции и внутриполитическую структуру, к которой привыкли местные жители. Они на полном серьёзе считали, что, воспитав африканцев по европейскому образцу, получат послушных своей воле работников, хотя, как показывала практика, обычно, напитавшись новыми идеями, представители покорённых народов начинали требовать реформ.

Свои захватнические устремления французы, как и британцы, стремились замаскировать на международном уровне благими целями. Отсюда элегантный термин «ассоциация», предложенный министром колоний Этьеном Клемантелем, который пытался таким образом сделать из колониальной политики Парижа нечто более благовидное. Но шли годы, а крепче система не стала, и в 1930-е годы вновь вернулись к идеям ассимиляции. Процессу помешала Вторая Мировая война, а после неё колониальная система окончательно посыпалась. В 1946 году была принят Конституция Четвёртой Республики, согласно которой все народы колоний провозглашались гражданами Франции со всеми соответствующими правами. Но было же поздно — пробудившееся национальное самосознание требовало большего. Попытка удержать военной силой сначала азиатские, а потом и африканские колонии не увенчалась успехом.

Наибольшую известность получила война в Алжире, начавшаяся в 1954 году. Даже на фоне колониальных конфликтов, которые неизбежно сопровождали всю эпоху владычества над африканскими землями, она выделялась огромной жестокостью. В войне погибли до четверти миллиона алжирцев, многие из которых были мирными жителями. Хотя и местные не оставались в долгу, совершая массовые убийства французских переселенцев, которые поколениями жили в Алжире и не были им врагами. При этом Франция старалась максимально замолчать происходящее в Алжире, а если это не удавалось — преуменьшить масштаб боевых действий. Против захваченных алжирцев применялись пытки, многих из них казнили, хотя официально французские власти до сих пор не взяли за себя ответственность за это. Такие событие не могли со временем не просочиться в прессу, что подорвало авторитет Франции как оплота идей международного гуманизма.

Воюя в Алжире, Франция сама загнала себя во внешнеполитический тупик подобный тому, в который уже попадала в результате такой же войны в Индокитае. Выйти из него, не поступившись колониальными владениями, было уже невозможно. В итоге ставший в 1959 году президентом страны Шарль де Голль выступил с инициативами урегулирования алжирской проблемы. Эти его шаги в достижении мира соотечественники оценивали по-разному — на референдуме 1961 года его поддержали более 75% избирателей; но в том же году в Алжире произошёл неудачный военный путч во главе с генералом Раулем Саланом, а на будущий год де Голля и вовсе попытались убить сторонники праворадикальной французской организации ОАС. Но процесс был уже запущен. В первой половине 1960-х годов большая часть африканских владений Франции получила независимость. Больше всего были этим недовольны военные, которые, уходя, громили всё, что только можно и, наоборот, оставляли после себя огромные минные поля, особенно в приграничных с Марокко и Тунисом зонах. Чтобы обезвредить эти миллионы мин, потребовалась помощь специалистов из СССР — другие «цивилизованные» европейские страны отказались помогать каким-то жалким африканцам, а частные компании заломили огромные деньги. Деятельность советских сапёров широко в своё время освещалась, некоторые из них заплатили своим здоровьем или жизнью, чтобы в эти земли снова вернулась жизнь. Об этом здесь до сих пор хорошо помнят, как помнят и колониальное владычество Франции в этих землях. Помнят о французах-колонизаторах и в других их бывших колониях, особенно часто это вспоминается в связи с попытками официального Парижа навязывать свои интересы бывшим колониям, где французское присутствие было до недавнего времени достаточно сильным. Всё большее количество африканских стран отказываются признавать неоколониалистские устремления своего бывшего гегемона и переориентируются на сотрудничество с Россией и Китаем, находя в них более уважительного к своим национальным интересам партнёра.

Германия в Африке

Германия позже других стран включилась в охоту за колониями, но это не помешало ей к концу XIX века стать третьей державой по числу заморских владений после Великобритании и Франции. Уже тогда сложился курс страны на стремление к мировому господству. Свои колонии в Берлине элегантно называли «охраняемыми территориями», стремились их германизировать, поддерживая эмиграцию из метрополии, и даже пытались создать условия экономического равенства между ней и колониями.

Германия захватила достаточно обширные колонии в Африке, которые были разделены по принципу региональных особенностей – немцев всегда отличал дотошный подход, и этому разделению предшествовали исследования и аналитическая работа. В итоге Юго-Западная Африка (нынешняя Намибия) была отдана фермерам, Восточная Африка (современные Танзания, Бурунди и Руанда) стала базой для торговли в Индийском океане, а Того и Камерун специализировались и на сельском хозяйстве, и на торговле. На местах был создан административный аппарат во главе с губернаторами. Необходимость контроля над захваченными территориями, поддержание общественного порядка и охраны переселенцев привела к созданию охранных войск: в Восточной Африке это произошло в 1891 году, в остальных землях – в 1895 году. Интересно, что со временем немцы стали привлекать коренное население к службе в этих частях – были даже части, которые, за исключением старшего офицерства, формировались исключительно из африканцев. Однако колониальная политика Германии не могла не приводить к восстаниям, которые жестоко подавлялись. Для оперативного использования войск вблизи крупных населённых пунктов размещались так называемые военные станции, где наготове находились армейские части.

По мере успокоения обстановки в колониях развивалась система административного управления. Появлялись административные единицы меньшего ранга, в первую очередь, административные района во главе с комиссарами. Чаще всего их набирали из отставных военных, которые наводили в подконтрольных им районах чрезвычайно жестокие порядки. В конце 1903 года для облегчения работы губернаторов был создан губернский совет, в который включались официальные лица и белые жители охраняемой территории.

Как и Лондон, Берлин занимался захватом территорий за тридевять земель от собственной не ради расширения пятен на карте. Основная цель была той же самой – экономическая эксплуатация. Главным орудием претворения её в жизнь был частный капитал, которому было позволено использовать любые ресурсы. Колониальная администрация при этом выполняла, как говорили, функцию «ночного сторожа», не вмешиваясь в экономические процессы. Отто фон Бисмарк вообще предполагал со временем передать войска и административное управление в ведение торговцев. Но непрекращающееся сопротивление местного населения колонизаторам не позволяло отказаться в полной мере от военных рычагов управления колониями.

Важность успокоения местного населения понимали и в Берлине, который в начале ХХ века пошёл на ряд послаблений. Во многих колониях стало практиковаться невмешательство в быт и религию со стороны администраций, не вмешивались и в традиционный уклад внутриполитической племенной жизни аборигенов. Велось активное освоение земель, организовывалось орошение сельскохозяйственных угодий, строились дороги, школы, больницы. По крайней мере, такую идиллическую картину рисовали немецкие газеты. На самом деле задобрить местные племена привнесением цивилизации у властей не получалось, о чём говорят непрекращающиеся восстания. Как раз в разгар ослабления национальной политики произошло одно из крупнейших антиколониальных восстаний, вошедшего в историю как «восстание Маджи-Маджи». Его подавление растянулось на три года. При этом в Германии, как и в Британии, были убеждены в благотворности колониальной политики. Так, в 1906 году глава колониальной администрации Юго-Западной Африки Бернхард Дернбург писал: «Колонизация означает использование земли, её богатств и прежде всего людей на благо экономики колонизирующей нации, и это в обмен на её более высокую культуру, её нравственные понятия, её лучшие методы».

Вообще, исследователи отмечают, что большинство колоний оказалось невыгодным в экономическом плане – несмотря на значительное увеличение за годы германского владычества экспорт из этих земель вырос в разы, импорт всегда превышал его. Туземные и экономические проблемы создали кризис всей германской колониальной политики, который Берлину так и не удалось преодолеть – после Первой мировой войны он потерял все заморские территории, и Германия навсегда выбыла из числа колониальных держав.

Италия и Эфиопия

Эфиопия (или Абиссиния, как её называли долгое время в Европе и в России) – древняя земля, колыбель человеческой цивилизации. Ещё в XVI веке её пытались подчинить себе португальцы, в том числе и путём религиозной экспансии. Но эфиопские императоры смогли отстоять независимость своей страны. Но с конца XVIII века в этих землях начался упадок – феодальная раздробленность, принижение купечества и ремесленников, распространение рабства не способствовало развитию страны. Но к середине следующего столетия ситуация изменилась – один из феодалов, Касса Хайлю, повёл решительную борьбу за объединение страны и добился победы, став императором Теодросом II.

Усиление Эфиопии тревожило вездесущих британцев, которые в 1867 году высадили здесь тридцатитысячный десант – на тот момент он вдвое превосходил армию Теодроса. Разумеется, вышколенные англичане быстро разбили эфиопов и осадили императора в крепости Мэкдэли. Сдаваться на милость победителя Теодрос не пожелал, покончив с собой. Англичане не были заинтересованы покорять эти земли, и в 1868 году ушли. Воспользоваться бессилием Эфиопии хотели алчные соседи – Египет и Судан – но от них удалось отбиться.

После гибели в боях против суданцев императора Йоханныса IV в 1889 году новым императором стал Менелик II – один из самых известных эфиопских лидеров. Вскоре после его воцарения претензии на его страну впервые высказала Италия, к тому времени колонизировавшая Ливию и Эритрею. В борьбе за независимость единственной, кто поддержал Эфиопию, была Россия. Дипломат и путешественник Виктор Фёдорович Машков сумел наладить хорошие отношения с Менеликом. В 1895 году в сражении при Амба-Алаги эфиопы нанесли тяжёлое поражение, а в 1896 году в битве при Адуа окончательно разгромили итальянские войска. К началу ХХ века итальянцы были выбиты из Эфиопии, и страна обрела свои современные границы. Менелик же отменил рабство и вообще внёс немалый вклад в экономическое и социальное развитие страны. Русские медики построили здесь первую больницу, Россия же стала одной из первых стран, с которой Аддис-Абеба обменялась дипломатическими миссиями. Сотрудничество с нашей страной позволило Эфиопии выдержать беспрецедентное давление со стороны Великобритании в преддверии и во время англо-бурской войны.

С ноября 1930 года императором Эфиопии стал Хайле Селассие I, которому вновь предстояло защищать свою страну от Италии, на сей раз от фашистского режима Бенито Муссолини. Победа тяжело далась итальянской армии – харизматичный лидер эфиопов сумел организовать свой народ на борьбу против захватчиков. Лишь через восемь месяцев упорных боёв итальянцы вошли в Аддис-Абебу и провозгласили короля Виктора Эммануила III королём Эфиопии. Но править новому королю довелось здесь недолго, да и из-за постоянного сопротивления перешедших на партизанскую войну эфиопов территория новоявленной колонии полностью не контролировалась. Весной 1941 года англичане вышибли итальянцев из Эфиопии, восстановив на престоле Хайле Селассие. Дальнейшая судьба этого человека была трагичной. После войны он попал в политическую и финансовую зависимость от Соединённых Штатов, довёл свою страну до экономического краха и голода, в конечном итоге был низложен и умер при странных обстоятельствах…

Сама Эфиопия оказалась чуть ли не единственное страной Африки, которая так и не стала в полной мере ничьей колонией. Героическое сопротивление многочисленным захватчикам этого народа, пусть и не всегда успешное, позволило ему сохранить свою страну. Хороший пример того, когда, объединившись перед лицом даже превосходящего врага, можно одерживать победы и добиваться успеха.

Бельгия и Конго

Мы рассмотрели самых крупных игроков на политической карте африканского континента, но это не значит, что не было других, причём порой даже более жестоких, чем вышеперечисленные колониальные империи.

Особое место в истории колонизации Африки занимает так называемое Свободное государство Конго – уникальная государственная структура, созданная по решению короля Бельгии Леопольда II. Этот молодой и активный монарх очень хотел заполучить колонии, чтобы встать в один ряд с сильными соседними государствами. К 1870-м годам возможность для этого была в ещё не исследованном регионе – Экваториальной Африке. Большим событием для своего времени в Бельгии стала масштабная географическая конференция по обсуждению проблем этого региона. Леопольд самолично принял участие в ней, предложив объединить усилия всех стран в деле исследования этого региона. До известной степени бельгийский король пошёл даже дальше, чем руководители других колониальных держав, объявив это «современным крестовым походом» с целью привнесения цивилизации, христианства, отмены рабства на «чёрный континент». По инициативе Леопольда была создана Международная ассоциация по исследованию и цивилизации Центральной Африки. Её бельгийский национальный комитет во главе с братом короля графом Фландрским стал самым активным.

Король Леопольд неустанно шарил жадным взглядом в поисках новостей о новых, ещё никем не прибранных к рукам землям. И в 1878 году его поджидала сказочная удача – в Европу приехал британский журналист и авантюрист Генри Мортон Стэнли. В своём последнем путешествии, продлившемся три года, он нашёл обширные водные пути в так интересующем Леопольда районе. Король сумел привлечь Стэнли на свою службу, и для него британец успешно провёл захват бассейна реки Конго, а затем, в 1882-1883 годах, и бассейны её притоков.

Другие страны были не очень довольны активность в данном районе Бельгии. Самой Британии эти земли в глубине континента вроде как были не особо были и нужны, но у королевы Виктории имелись планы передать бассейн реки Конго португальцам, с которыми у неё был заключён договор. Но Леопольду удалось сыграть на опережение – его люди подкупили вождей местных племён и заключили с ними договор. Португальцам пришлось отступить. В 1884 году Конго официально стала бельгийской колонией.

В результате международных соглашений Леопольд позволил в закреплённой за Бельгией территории вести почти полностью свободную экономическую деятельность в Конго, что было, в общем-то, не характерно для колоний, которыми обзаводились для сбыта собственных товаров из метрополий и выкачивания ресурсов в интересах исключительно её же. Суда всех стран могли свободно пользоваться речной сетью региона, отменялись пошлины, запрещались монопольные права в торговле. По этой причине здесь осело небывало много иностранцев. Чиновники почти все были бельгийцы, среди военных было много итальянцев, среди моряков – представителей скандинавских народов, а основными языками были английский и французский.

Ещё одна уникальная особенность – провозглашение монарха Бельгии одновременно и монархом Конго, что являло собой личную унию, также не характерную для прочих колоний. При этом если в Бельгии была конституционная монархия, то в Конго власть Леопольда была абсолютной. За королём признавались огромные территории, которые предстояло ещё освоить. С этой целью Леопольд создал колониальные войска, получившие название Общественных сил. Совсем скоро они предприняли целый ряд походов, поставив под контроль все местные племена.

Колонизацию затрудняла нехватка рабочих рук. Налогообложение традиционным способом тоже было бессмысленным, поэтому единственным способом извлечь какую-то пользу с местных стала трудовая повинность. Основной статьёй дохода стал сбор каучука. Удалённость от центра и, как следствие, бесконтрольность местных чиновников породили массовые злоупотребления. Сама метрополия устранилась от решения проблем, дав колониальным чинам самые широкие права в деле добычи средств. И те старались, совершая против местного населения бесчисленные преступления. У непокорных племён брались в заложники вожди племён, женщины и дети, которые содержались в ужасных условиях. Кто не понимал этого, подвергался кровавым карательным экспедициям, сопровождавшимся массовыми казнями. Особенно «прославились» бельгийские колонизаторы зверским способом казни с отрубанием конечностей, а также привлечением на службу в надзиратели представителей племён людоедов, которые при попустительстве бельгийского начальства съедали узников. Особенности политической системы в Конго долгое время позволяли скрывать это всё от мировой общественности. Но бесконечно это продолжаться не могло – британец французского происхождения Эдмон Морель стал активным обличителем режима Леопольда, опубликовав книгу «Красный каучук». Ему удалось привлечь на свою сторону общественное мнение, публикуя ужасные фотографии из Конго. Наиболее известны фотографии конголезского мальчика с отрубленными ногой и рукой, а также местного мужчины, смотрящего на отрубленные руки и ноги, оставшиеся после съедения его дочери каннибалами-часовыми.

Контрпропаганда, предпринятая королём и его сподвижниками, оказалась неэффективной, и в конечном итоге под давлением общественного мнения и собственного парламента Леопольд был вынужден ликвидировать монархию в Конго и сделать её обычной колонией, распространив на неё таким образом действие законодательства метрополии.

Леопольд II был одной из самых страшных личностей, возглавлявших метрополию. Считается, что в Конго за годы его безраздельного властвования здесь погибли или преждевременно умерли от 3 до 10 миллионов человек – точной цифры никто не назовёт. За сорок лет население этих земель уменьшилось вдвое. После того, как было провозглашено Бельгийское Конго, король прожил всего год, и, казалось бы, ситуация должна была бы выправиться. Но вышло иначе.

Конечно, ошибки предыдущего правления были учтены, и с местным населением началось определённое сотрудничество. Постепенно формировалась туземная элита, конголезцы стали играть определённую роль в экономической жизни. Первым миллионером среди коренного населения стал Жозеф Чомбе, отец одного из лидеров Конго Моиза Чомбе. Но сепаратистские настроения в этих землях только крепли. Кроме того, богатые природные ресурсы, особенно залежи урана, привлекали к Конго внимание со стороны США и СССР.

После многочисленных акций протеста в 1960 году бельгийцы пошли на формальное признание независимости Конго. Однако по факту они контролировали все самые важные позиции, не ликвидировав ни колониальную администрацию, ни армию. Командир Общественных сил генерал Эмиль Янссен попытался силой подавить восстание, но премьер-министру независимого Конго Патрису Лумумбе удалось сместить его. В итоге началась интервенция уже собственно со стороны Бельгии. Вновь, как за полвека до того, начались массовые убийства, только теперь с использованием передовых средств уничтожения. В то же время и среди местных не было единства, они сразу же размежевались по политическим убеждениям и начали воевать друг с другом. Лумумба просил ввести миротворческие силы ООН, чтобы справиться с сепаратистами из Катанги во главе с уже упоминавшимся Чомбе, что и было сделано, но уже поздно. В сентябре 1960 года Лумумба был отстранён от власти и арестован, а в январе 1961 года жестоко убит. Миротворческая миссия ООН действовала не самым удачным образом, лишь сдерживая до определённых рамок накал боевых действий. В сентябре 1961 года в соседней Замбии в авиакатастрофе погиб Генеральный секретарь ООН Даг Хаммаршёльд, много внимания уделявший африканским проблемам. Сменивший его У Тан усилил контингент в Конго, что позволило разгромить Катангу и приступить к переговорам. Но мира на этой земле не было ещё долго, в том числе благодаря бельгийским интригам – терять свои компании им очень не хотелось, и местные воротилы активно использовали наёмников для террора против местных. Только за пять лет активной фазы конголезской войны погибло не менее 100 тысяч человек…

Столетия португальского владычества

Не менее, чем бельгийцы, жестокими колонизаторами слыли португальцы. И, как и в Бельгии, в португальских колониях – в первую очередь, в Анголе и Мозамбике – имела место ситуация умолчания. Колонизаторы делали всё, чтобы ничего из того, что творится с их ведома в этих землях, не выплыло бы наружу.

Португальцы – одни из первых успешных мореплавателей времён Великих географических открытий. К тому же периоду относятся и первые колониальные захваты. Ещё с конца XV века португальцы укрепились в Западной и Восточной Африке, которая пробудет под их контролем до середины 1970-х годов – абсолютный рекорд, не побитый даже британцами. Столетиями Португалия грабила захваченные земли, вывозя тонны золота, заставляя местных трудиться на гиблых работах, а затем успешно освоив работорговлю, для основывали целые компании по охоте на людей. Лиссабон в ту пору был настоящим работорговым центром, на его рынках каждый день продавалось по 12 тысяч невольников. Португальцы первыми среди колонизаторов додумались установить монополию на торговлю с туземцами, продавая им втридорога самые дрянные товары.

Но шло время, и голову поднимали новые страны. Чего не смогла вовремя понять португальская монархия, ослеплённая жадностью и собственным ретроградством, так это собственной социальной отсталости по сравнению с теми же Францией или Великобританией. В итоге она уступила позиции более мощным капиталистическим державам, и, пройдя через череду войн, экономических и политических кризисов, подошла к ХХ веку, имея в своём распоряжении в Африке лишь Анголу, Мозамбик, Гвинею-Бисуа и ряд других небольших территорий и островов. Интересно, что первые две могли бы получить независимость ещё в 1890 году, если бы не поддержка Лиссабона Лондоном.

Веками местные народы боролись за свою независимость. Но организованное сопротивление стало складываться в Анголе и Мозамбике лишь в 1920-1930-е годы. Это время сопровождалось большим развитием горной промышленности и сельского хозяйства, причём колониальные власти по-прежнему действовали очень жёстко, и это в то время, когда в других колониях порядки становились всё менее строгими. Особенно это проявилось во время правления диктатора Антониу ди Оливейра Салазара. При нём начались репрессии против передовой африканской интеллигенции, беспрестанно увеличивался туземный налог. Власти заботились о поддержке размежевания в коренном народе, поддержание в нём политической и организационной разобщённости. Любое неповиновение каралось крайне жестоко.

В 1950-е годы на волне национально-освободительной борьбы по всей Африке в португальских колониях начались масштабные выступления. Но Салазар ни в коем случае не хотел лишиться колоний даже тогда, когда процесс деколонизации всецело захватил другие европейские страны. На действия организованных в Анголе партий МПЛА и ФНЛА, мозамбикской ФРЕЛИМО, ПАИГК в Гвинее-Бисау неизменно Лиссабон отвечал жестокими карательными акциями. Массово использовались химическое оружие, взятие в заложники местных жителей, а то и уничтожение целых населённых пунктов. Смерть Салазара в 1970 году и приход к власти Марселу Каэтану ситуацию не изменили - при этом профессоре правоведения террор только усилился. Но ситуация в самой метрополии накалилась до предела, что привело к свержению режима Каэтану в 1975 году в результате известной «Революции гвоздик». Новая демократическая власть пошла на деколонизацию, и Ангола с Мозамбиком обрели независимость. Правда, в той же Анголе тут же началась гражданская война, ещё десятилетиями отравлявшая жизнь африканскому населению в здешних местах.

Заключение

Конец колониальных империй – хорошая иллюстрация русской пословицы «Сколько верёвочке ни виться, конец всё равно придёт». Конец этот был не менее драматичным, чем их создание и вся история существования. Понимая, что всё теряют, колонизаторы стремились вывезти всё, что только могли, а что не могли – уничтожить. Они распыляли химию и напалм над посевами, разбивали производственное оборудование и технику, взрывали дома, школы, больницы. Вдумайтесь только – в своей бессильной злости, стремясь ничего не оставить тем, которых веками беззастенчиво обирали до нитки, они даже водопроводы заливали цементом! Про разбросанные миллионы мин в Алжире мы уже упоминали, но если б это было в одном Алжире… А сколько людей погибло в драматической африканской эпопее – страшно даже представить.

Жители богатейшего континента, которые могли бы жить не хуже Европы и Америки, оказались отброшенными в своём политическом и экономическом развитии на века назад. И даже обретя независимость, их мытарства не закончились – впереди были бесчисленные военные перевороты, диктаторские режимы вплоть до самых людоедских в прямом смысле этого слова, гражданские и межгосударственные войны, так и продолжающаяся оставаться сырьевой экономика. Всё это объяснялось не только колониальным прошлым, но и стремлением бывших метрополий, только уже при поддержке США, влиять на жизнь африканских стран, чтобы продолжать обеспечивать себе поток дешёвых ресурсов. Советский Союз много пытался сделать для улучшения ситуации в Африке, установив со многими государствами добрые отношения, и сегодня Россия продолжает курс на сближение с ними. В 2023 году в нашей стране прошёл Африканский международный конгресс, ставший ярким событием в мировой политической жизни и подтвердивший стремление африканских народов и их лидеров избавиться от неоколониального положения вещей на континенте. В заключение хочется выразить надежду, что живущие в наше время поколения станут свидетелями окончательного краха позорного наследия колониальных империй и африканские государства займут более достойное себя место в семье народов нашей планеты.

Пройти тест по теме

Источник обложки: avatar.dzeninfra