Заговор обречённых. К годовщине капитуляции Варшавского восстания

2 октября 1944 года в Варшаве командующий подпольной Армией Крайовой Тадеуш Бур-Коморовский подписал полную капитуляцию подчинённых ему повстанцев. Так закончилось длившееся 63 дня восстание в столице Польши.

В сегодняшней Польше картина прошлого и настоящего предельно проста: во всём виновата Россия. На днях тамошний министр обороны Антоний Мачеревич в Штатах даже обвинил Москву в том, что именно она создала агрессивный исламский терроризм.

Сегодня, когда на календаре уже 72-я годовщина катастрофы Варшавского восстания 1944 года, есть смысл поразмышлять об одном из самых распиаренных эпизодов нашей «исторической вины».  

Жест отчаяния

Варшавское восстание началось 1 августа 1944 года. Против немцев в захваченной ими столице Польши первоначально выступило не более 3500 плохо вооружённых сторонников Армии Крайовой (АК), руководимой польским эмигрантским правительством в Лондоне. Руководимой – слово неточное: принимая 31 июля решение о начале восстания, штаб АК реализовал лишь данное 26 июля разрешение премьера лондонского кабинета Станислава Миколайчика поднять восстание и определить дату его начала. Формальный же приказ начать восстание мог издать только лондонский главнокомандующий польскими вооружёнными силами генерал Казимеж Соснковский. Но тот высказался против неподготовленного и обречённого на провал выступления. Бур-Коморовский решился выступать без приказа военных из Лондона, желая помочь Миколайчику, уже 30 июля прилетевшему в Москву.

Действия лондонских поляков и АК не случайно были такими судорожными: 22 июля в освобождённом Красной Армией от гитлеровцев Люблине было образовано просоветское временное правительство – Польский комитет национального освобождения (ПКНО), с которым СССР и собирался дальше иметь дело в качестве польской власти. При таком раскладе Миколайчику и компании светило в лучшем случае присоединиться к новой власти и подчиниться неминуемой перспективе освобождения всей Польши Красной Армией. Но лондонские поляки, как и Мачеревич сегодня, почему-то упрямо и вопреки учению их гениального земляка Коперника считали, что весь мир должен вертеться вокруг Польши и никак не наоборот.

Явившись к Молотову, а затем и к Сталину, 43-летний Миколайчик вообразил себя политиком мирового масштаба – пытался требовать изменения послевоенных границ вопреки решениям конференции «Большой тройки» в Тегеране и даже указывать советскому руководству, как следует проводить бомбардировки Варшавы. Гость из Лондона при этом ещё и врал: сначала в кабинете Молотова 31 июля, уже зная о скором начале восстания, он скромно обмолвился, что его правительство только «обдумывает» такой план; затем в кабинете Сталина 3 августа рассказывал о победе восставшей Варшавы как свершившемся факте и о том, что скоро полетит в освобождённый город и там в качестве победителя будет встречать Красную Армию.

Врать не имело никакого смысла: советская разведка своевременно получала всю необходимую информацию о восстании – как из Лондона, так и из Польши. И никакой победы не было ни 3 августа, ни позже: уже к 12 августа три четверти Варшавы было снова в руках немцев, а 17-го числа пал исторический центр города. Маршал Константин Рокоссовский справедливо удивлялся тому, что, захватив центр и значительную часть города, повстанцы не попытались захватить мосты через Вислу, чем могли бы помочь войскам наступающей на Варшаву 2-й советской танковой армии.

Как разозлить Черчилля

Помогать красноармейцам инициаторы восстания и не пытались – умы лондонских стратегов и вождей АК туманила перспектива внести немедленный раскол в антигитлеровскую коалицию. Не зная деталей переговоров в Тегеране, политически озабоченные поляки попали впросак и отправили на верную гибель десятки тысяч соотечественников – по итогам восстания потери самих повстанцев составили до 17 тыс. чел., гражданского населения погибло не менее 100 тысяч, город получил страшные разрушения, а после капитуляции всех оставшихся в живых варшавян из города выселили, 153 тыс. из них отправили на принудительные работы в Германию, ещё 50 тыс. отправились в концлагеря, а 15 378 сдавших оружие бойцов АК пополнили лагеря для военнопленных.

Катастрофа была предсказуемой с самого начала: ещё утром 1 августа восстание пытались предотвратить даже сами немцы, связавшись с поляками, но Бур-Коморовский своего решения не изменил. Сталин 3 августа прямо заявил Миколайчику, что восстание – «дело безнадёжное». Англичане, что характерно, это мнение разделяли, но Москву о начале восстания предупреждать не стали.

Черчилль не только не посчитал нужным пересматривать тегеранские соглашения из-за лондонских поляков, но и предупредил Миколайчика не тешить себя «надеждой, что после разгрома Германии союзники затем разобьют Россию. Это сумасшествие. […] Если вы хотите завоевать Россию, то действуйте самостоятельно. Вас следует посадить в больницу для умалишённых». Британский премьер злился не зря: ссориться со Сталиным из-за Польши в условиях уже открытого 6 июня «второго фронта» ни Англия, ни США не собирались.

Как обвинить со всём русских

Сами же вожди АК свои неудачи с самого начала, ещё со 2 августа, когда в Москве ещё даже не получили официального уведомления о начале восстания, в избитых традициях информационных войн стали сваливать на Красную Армию, которая якобы специально остановила войска под Варшавой, чтобы погубить варшавян. Эти агитки благополучно дожили до наших дней. На самом деле ещё 30 июля на советско-германском фронте под Варшавой немцы перешли в контрнаступление, и Красная Армия надолго задержалась у столицы Польши по вполне объективным причинам.

Есть охотники обвинять Сталина в том, что он не стянул к Варшаве громадные силы и не взял, таким образом, город. Но главной стратегической операцией в то время была Ясско-Кишинёвская, лишившая Германию румынской нефти и сделавшая поражение Гитлера неминуемым. Боевые же действия 1-го Белорусского фронта на варшавском направлении не останавливались ни на один день и обернулись только в августе-сентябре 1944-го потерями около 170 тыс. солдат и офицеров.

Ещё 9 августа на второй встрече с Миколайчиком Сталин заявил, что части Красной Армии, «конечно, преодолеют сопротивление немцев и возьмут Варшаву, но это потребует времени». Так и случилось: 14 сентября советские войска взяли правобережную часть Варшавы – Прагу, но удержать плацдарм на левом берегу не удалось, ожесточённое сопротивление гитлеровцев было окончательно сломлено лишь 18 января 1945 года.

На свалку истории

К тому времени устроители восстания – лондонские поляки и АК – оказались у разбитого корыта. Помешать советским планам в отношении Польши они не смогли. 19 января было официально объявлено о роспуске Армии Крайовой, но ещё долго её «несогласные» члены стреляли в спину освободившим страну красноармейцам. Безрассудная идея эмигрантского руководства и её трагический исход на самом деле серьёзно помогла тому же Сталину и польским коммунистам в удержании власти в Варшаве после войны. Долго разговаривать с Миколайчиком отныне особой нужды не было.

Варшавское восстание останется в истории событием, в котором всё было безнадёжно изначально – даже настоящий героизм, который проявили тысячи повстанцев. Именно об этом поучительный фильм молодого Анджея Вайды «Канал» (1957), повествующий о последних днях восстания и проникнутый тем самым духом обречённости. О беспросветности сопротивления АК и следующий фильм Вайды – «Пепел и алмаз» (1958), главный герой которого умирает на самой настоящей свалке под звуки полонеза Огинского.

На свалку истории отправилось и лондонское эмигрантское правительство, устроившее бессмысленную бойню и разрушение собственной столицы. 

***

Печальный урок Варшавского восстания состоит в том, что если уж в условиях больших войн возникает «эмигрантское правительство», то выживает только такое, которое строго следует правилам игры будущих победителей в войне. В годы Второй мировой войны были ведь и положительные примеры такого рода – Шарль де Голль для Франции или Эдуард Бенеш для Чехословакии, с благословения Сталина вернувшийся в свою страну в качестве президента в 1945-м. Но у политиков, подменяющих реальную заботу о суверенитете информационными войнами и надеждой на то, что «заграница нам поможет», никаких шансов на успех попросту нет.