«Время тяжелое, но вспомнить приятно». Что на самом деле происходило с РЭК?

В Первой мировой войне русские солдаты воевали сразу на нескольких фронтах. Но особый интерес представляет присутствие Русского экспедиционного корпуса во Франции. Солдатам этого войска довелось побывать не только в самых кровопролитных битвах войны, но и стать жертвами собственных генералов. Внучка участника РЭК, профессиональный историк, кандидат исторических наук Майя Добычина показала порталу «История.РФ» уникальный дневник деда и помогла восстановить историческую правду.

«Страшнее всего была неизвестность»

– Мой дедушка, Зорин Николай Александрович, родился 21 января 1896 года в селе Сгомонь Медынского уезда Калужской губернии, ныне известном как Полотняный завод. Это место славится фабрикой Гончаровых, и, кстати, именно там провела свое детство жена Александра Сергеевича Пушкина Наталья Гончарова. Когда деду было четырнадцать лет, его отправили в Москву к родственнику на небольшое мраморное производство. Там он учился, оттуда же в 19 лет ушел на войну…

Майя Добычина

В августе 1915 года дед был направлен в 208-й рязанский пехотный запасной полк, где в течение трех-четырех месяцев проходил подготовку в учебной команде. После обучения его Первый батальон через Сибирь был направлен в Японию, где солдат поджидало два судна: пассажирский корабль и французский грузовой пароход «Гималаи». Вечером 19 февраля 1916 года корабли в сопровождении английского крейсера тронулись через Индийский океан в Марсель.

Сначала это была интересная поездка, но спустя время солдаты почувствовали сильное недомогание от морской болезни и страшной жары. Офицеры стали загонять их в трюм, приказывали ложиться на дно. Еда на пароходе была крайне скудной: ежедневный паек состоял из половины французской булки и полулитра воды, похлебка представляла собой воду с червивым мясом. Солдаты возмущались, но это не возымело никакого действия.

Но страшнее всего для них была неизвестность: например, бойцы видели, как о борта корабля бьются бревна. Им казалось, что шедший с ними пассажирский пароход затонул и их теперь ждет та же участь.

– По прибытии во Францию что-то изменилось?

– Пароход прибыл в Марсель в апреле 1916 года. Их очень хорошо встречали французы. Они забросали солдат разными гостинцами, сигаретами, консервами, конфетами... После выхода с судна солдат тут же выстроили в строй и выдали винтовки. Далее их направили в лагерь, находящийся на окраине Марселя. Туда тоже пришли французы, они продолжали радоваться русским солдатам и приглашали их в гости, звали в кофейни, где угощали их бесплатно. Отношения с местным населением были очень хорошими, и начальство разрешало солдатам прогуливаться по городу. Но держало в строгости. Николай Александрович вспоминает случай, произошедший с его сослуживцем, рядовым Петуховым. Тот несколько раз опаздывал на проверку, за что был наказан двадцатью пятью розгами и высечен на площади. Причем в строю находились не только солдаты из батальона, но и французские переводчики. Командир батальона был недоволен тем, как исполнили наказание. «Слабо сечешь», – сказал он солдатам, после чего те тоже были подвергнуты порке.

– Когда ваш дедушка попал на фронт?

– Сначала, в июле 1916 года, солдат направили в местечко Шампань, где они находились до сентября. Но там фронт был очень спокойным, боев не было, и после трех месяцев пребывания солдаты были отправлены в лагерь Ла-Куртин на отдых. Потом их перевезли в Реймс, сильно укрепленный немцами. Сам Реймс был разрушен артиллерийскими обстрелами. Французы никак не могли отогнать немцев, для чего и были присланы русские.

– Как полк вашего деда отреагировал на события в России и победу Февральской революции?

– Это очень интересный момент. Николай Александрович рассказывает, что, когда солдаты прибыли в Ла-Куртин, офицеры стали информировать их о свершившейся в России революции. Позже Николай Александрович рассказывает о поездке группы русских солдат на отдых в Ниццу. Там они гостили у жены отставного генерала Макарова мадам Марии. Женщина накормила солдат всякими вкусными блюдами, общалась с ними и «обрабатывала» их против власти большевиков. Как становится ясно из дальнейших воспоминаний, русские солдаты во Франции не имели никакого понятия ни о большевиках, ни о белых. Политически они были далеки от перемен, происходящих в России.

В умах солдат началось брожение. Образовался Комитет солдатских депутатов, возглавили который пулеметчик товарищ Балтайс и товарищ Смирнов. По словам Николая Александровича, в Комитет стали наведываться русские и французские генералы. Чуть позже прибыли люди из Временного правительства. Они уговаривали солдат отправиться на фронт. Но воевать никто уже не хотел.

Комитет пообещал поговорить с солдатами, которые с большой охотой собрались на общее собрание, но те решили не возвращаться в окопы, а требовать в категорической форме возвращения в Россию. Генералы обиделись, услышав это требование. По их словам, отправка в Россию была невозможна, так как весь транспорт был занят для военных нужд. После этого генералы дали команду убрать всех офицеров в другой лагерь, а солдат Первого батальона сначала оставили на произвол судьбы, а потом открыли по ним артиллерийский огонь.

«Солдаты не могли поднять бунта»

– Получается, солдаты Первого батальона не поднимали бунта и не восставали против офицеров?

– Их просто хотели запугать. Солдаты не могли поднять бунта, потому что они не были сплочены. Единственной объединяющей идеей для них было возвращение домой. Общим настроением участников Первого батальона было ощущение брошенности.  

Н.А. Зорин

После артиллерийского обстрела лагеря генералы предложили солдатам три варианта: либо продолжать воевать на фронте в составе иностранного легиона, либо стать вольными рабочими на французских предприятиях, либо отправляться на каторгу в Африку, на пески. Большинство солдат согласились работать.

– Ваш родственник выбрал второй вариант?

– Да. И большинство людей в полку тоже предпочли вольные работы. Сначала они поехали рубить лес на дрова. Через полгода переселились в Дижон. Потом дед работал чернорабочим на строительном заводе, находился в школе практикантов. Работал официантом в американском Красном Кресте.

В Дижоне у русских солдат была кофейня, которую они назвали «База Русь». Русские солдаты из близлежащих мест приезжали сюда и делились новостями, главные из которых были о России. Летом 1919 года солдаты узнали, что в городе Невер собирают бывших русских военных для отправки на родину, в Россию. Вместе с пятью товарищами Николай Александрович отправился в этот город, чтобы разузнать подробности.

Среди солдат стали распространяться слухи о том, что всех солдат собираются отправить к белым. Тут интересный момент. Николай Александрович пишет: «Мы немножко уже стали разбираться, кто такие белые и красные». Солдатам это не понравилось, после чего они потихонечку сбежали из лагеря. Встретив в поезде француза, который когда-то имел в России кондитерское заведение, солдаты послушались его совета и стали работать в школе практикантов на кухне.

– То есть русские солдаты могли свободно передвигаться по стране и над ними не было никакого надзора?

- Да. Однако для того, чтобы попасть домой, ему [Николаю Александровичу] нужен был паспорт. Серьезно задумываться над этим он стал в 1921 году.

Русские солдаты ходили к французским партийным работникам в Дижоне, чтобы те объяснили, как им быть. Я не могу сказать точно, какие взгляды разделяли эти партработники, но вполне возможно, что они были коммунистами.

В конце концов солдатам посоветовали написать письмо русскому консулу в Париже. Кстати, в своем письме Николай Александрович не упоминает никого, с кем ему пришлось работать до этого. Это говорит о высокой разобщенности среди русских солдат. 

Возглавлявший в то время парижское консульство царский генерал Игнатьев рекомендовал Николаю Александровичу написать в Германию: к тому времени в Берлине появился консул из советского правительства. Этот консул мог отправить его домой за казенные средства. Тем не менее до Берлина Николай Александрович должен был доехать за свой счет. Доехал, дождался паспорта и прибыл в Москву в июле месяце 1922 года.

– Каким было общее отношение Николая Александровича к той войне?

– Он не давал больших оценок. Лишь в начале своего дневника написал: «Да, время было тяжелое. Но вспомнить навсегда ушедшие молодые годы все равно приятно».

Я знаю, что Российское военно-историческое общество занимается историко-археологическими экспедициями по боевым следам РЭК в Европе, Первой мировой войны в частности и вообще войн, в которых принимала участие наша страна, в целом. Эта работа очень важна, потому что позволяет нам объективно оценить исторические события и дополнить историю новыми сведениями, которые, возможно, еще даже неизвестны науке.

Знаю, что при участии РВИО во Франции устанавливают обелиск в память солдат Русского экспедиционного корпуса, отдавших свои жизни за освобождение страны. Это огромный шаг в деле сплочения наших народов и объединения нашей истории. Очень хотела бы посетить его открытие!