«Вот сражение, в котором трусу нет места!»

Музей военной формы ко Дню Бородина

«…Двигались по порывам, кидались, куда призывал звук барабанов и труб. Ядра и гранаты далеко пролетали, даже за резерв. Это подало, как мы видели, случай Милорадовичу сказать: "Вот сражение, в котором трусу нет места!"» – описывает события грандиозного сражения Федор Николаевич Глинка в «Записках о 1812 годе».

Вспомним о подвиге Измайловского полка у села Семеновского. Силы французов активно атаковали позиции русских на этом участке. 700 орудий будет, вероятно, преувеличением, но артиллерийская дуэль здесь была ожесточенной! Ядра, гранаты, картечь – над головами гвардейцев беспрестанно летали несущие смерть снаряды. Не отставали и ружейные залпы, оглашающие громогласным звуком картину боя. Надо отдать должное – дисциплина обеих армий была высока, и полки сходились с величавым спокойствием. Русская артиллерия метко разила неприятельских солдат, и все же армия Наполеона была еще слишком многочисленна: места погибших занимали живые, разбитые батальоны и роты сменялись свежими. Офицеры сопровождали ровные ряды солдат, генералы хладнокровно руководили сражением прямо на поле боя. Битва запомнилась очевидцам не только классическим «Смешались в кучу кони, люди…» Напротив! Защитники стояли в грозной дисциплине! И все же по телам людей, только что живых, настырно шли французы прямо на батареи.

Пётр Петрович Коновницын (1764 – 1822), генерал от инфантерии, принял руководство армией на данном участке. Желая нанести противнику наибольшие потери, военачальник расположил на высотах, прилегающих к Семеновскому, свои силы. Его голос был хорошо знаком офицерам и солдатам. Между полками защитников и наступающими возник непрерывный кратер боя, где с неудержимой силой сходились и стреляли, снова сталкивались и расходились огромные массы людей. Одни защищали родную землю, другие с остервенением пытались показать ускользающее превосходство. Лейб-гвардии Измайловский и Литовский полки, под бдительным руководством Петра Петровича Коновницына, здесь проявили себя с честью и достоинством. Посланные на левый фланг мудрым взглядом Кутузова, они шли, увлекаемые вперед командиром – полковником Козляниновым. Несмотря на губительный огонь вражеских батарей, элитные подразделения занимали свои позиции с хладнокровием и мужеством, являя пример воинской выучки для окружающих.

Источники свидетельствуют о мужественном поведении солдат Измайловского полка во время сражения. Однако главное испытание ждало их впереди. Орудийный огонь сменился атакой элиты французских войск – тяжелой кавалерии, которая, подобно стене из железа, неслась на полки с огромной скоростью. Генерал Тилиман возглавлял саксонских кирасиров, которые обрушились на правый фланг измайловцев. Пехоту наверняка удалось бы смять, если б не своевременное перестроение русских полков. Ряды сомкнулись и произвели серию смертоносных залпов. Казалось, атака совсем отбита! Однако одно элитное подразделение атакующих сменилось другим. Медвежьи шапки конных гренадеров замелькали в дыму. И эта атака была отбита гвардейцами, причем источники указывают на штыковой бой с неприятелем. Бородино обернулось большим количеством раненых офицеров высшего звена. Так один за другим были вывезены с ранами полковник Козлянинов, Мусин-Пушкин. Командование измайловцами принял на себя полковник Храповицкий.

Враг не собирался сдаваться

Командир 1-го корпуса резервной кавалерии Великой Армии Этьен Нансути вводил в бой свои силы. Причем атака должна была происходить с тыла, смять гвардейские полки и продавить левое крыло русских сил. Это была одна из сильнейших волн, против которых суждено было выстоять измайловцам.

Эффективное построение в каре дало возможность противостоять лавине французского кавалерийского корпуса. Перекрестный огонь выкашивал гренадеров и кирасиров – железных людей, как называл их Бонапарт.

Горячка боя внесла определенную неразбериху. Среди измайловцев вдруг оказался сам генерал Дохтуров. Укрывшись от волн неприятельской кавалерии, он оказался надежно защищен штыками гвардейцев. Каре первого батальона упорно противостояло неудержимой, казалось, силе наполеоновской конницы. Причем французы вынуждены были тоже укрыть своих генералов – в каре тридцать третьего полка оказался сам Мюрат, защищаемый от атак русской кавалерии. Бородинское сражение было поистине примером воинской доблести и славы русского оружия.

Генерал от инфантерии Дмитрий Сергеевич Дохтуров после боя писал фельдмаршалу Кутузову: «Не могу с довольную похвалою не отозваться о примерной неустрашимости, выказанной в сей день полками лейб-гвардии Измайловским и Литовским. Прибывши на левый фланг, непоколебимо выдерживали они наисильнейший огонь неприятельской артиллерии; осыпанные картечью ряды, несмотря на потерю, прибыли в наилучшем устройстве, и все чины от первого до последнего, один перед другим, являли рвение свое умереть прежде, нежели уступить неприятелю. Три большие кавалерийские атаки неприятельских кирасир и конно-гренадеров на оба полка сии отражены были с невероятным успехом, несмотря на то что были совсем окружены. Неприятель с крайним уроном прогнан огнем и штыком. Одним словом, полки Измайловский и Литовский покрыли себя в виду всей армии неоспоримою славою».