В жерле нацистской мясорубки

11 апреля мировое сообщество со слезами на глазах отмечает Международный день освобождения узников нацистских концлагерей. Ведь именно тогда – в 1945 году – заключенные печально знаменитого Бухенвальда устроили мятеж против тамошней людоедско-фашистской администрации. И победили. Прошедших через лютое кроваво-коричневое варево по традиции принято оплакивать. Дескать, судьбы перемолоты вместе с хребтами – и ничего-то путного из пострадавших уже не выйдет. Просто зря пострадали, да и все. А вот дудки! Иной человеческий организм настолько крепок, что способен выдерживать поистине запредельные тяготы. Если, конечно, до малейшей фибры пронизан верой в торжество своих высоких идеалов. Вчера еще припертая к стенке, сегодня жертва по праву получает лавровый венок триумфатора.

Малоизвестный немецкий концлагерь

Бухенвальд. Освенцим. Ну, может, еще Дахау. О каких-либо еще пыточных Третьего Рейха респонденты, как правило, не в курсе. Даже если под изуверские жернова попали родственники опрошенных. Оно в общем-то и понятно. Упрекать никого особо не в чем. Так уж получилось, что эти три «культовых» тюрьмы выделились обилием будущих знаменитостей среди тогдашних заключенных. Писатели, поэты, артисты, политики, теологи, спортсмены, композиторы, юристы, философы, пламенные трибуны… Они, честно отмучившись в застенках, – потом на весь мир горланили о немецко-фашистском беспределе, который им довелось ощутить на собственной шкуре. У тех же, кто потише да поскромнее, попросту не оказалось ни средств, ни ресурсов заявить о пережитой боли. Увы, все на белом свете нуждается в грамотной пропагандистской раскрутке. В том числе концлагеря.

Маутхаузен. Скромная австрийская коммуна с населением менее пяти тысяч человек. Люди там промышляли, да и сейчас промышляют, в основном торговлей и мелким бытовым подрядом. Словом, скукота смертная. А между тем в годы Второй мировой в 12 километрах от шумной ярмарочной площади уничтожали политических и военных заключенных. Их было во многие-многие разы больше, нежели жителей неприметной коммуны. Речь идет про нацистские преступления в концлагере Маутхаузен, построенном в 1938 году. Над его возведением в поте лица и до скрежета костей трудились заключенные из Дахау. Через ужасы отгроханной в Австрии тюрьмы за неполных семь лет – с августа 1938 года по февраль 1945 года – прошли в общей сложности более 335 тысяч страдальцев. 122 тысячи из них были убиты. А над сколькими просто свирепо издевались – вовсе не подлежит учету. 21 июня 1943 года в Маутхаузене живьем сожгли 11 советских военнопленных. Своих жертв упыри цвета корицы губили не только огнем.

В начале 1945 года австрийский концлагерь пополнился новым узником. Лагерный номер получил советский военачальник Дмитрий Карбышев, генерал-лейтенант инженерных войск, герой Великой Отечественной войны. В компетенцию Карбышева входило инспектирование фортификационных сооружений, а также контроль за их сдачей – в четко установленные сроки и на должном уровне. По визуальной броскости такая деятельность далека от того, что принято выставлять за образец мужества на широких экранах. Но она не становится от этого менее значимой. Не было бы экспертных мастеров – не довелось бы проявиться бравым рубакам. Вероятно, именно поэтому нацистское отребье с маниакальной неистовостью гонялось за Карбышевым, а пленив его, перебрасывало из одних застенков в другие. 18 февраля 1945 года фашисты заживо заморозили нашего генерала, долго поливая его водой из брандспойта на морозе. Останки кремировали и захоронили в братской могиле на территории Маутхаузена, там они пребывают и сейчас. Как и останки более 32 тысяч советских граждан, которые тоже там навсегда.

Малоизвестный советский писатель

Через не самую раскрученную пыточную прошел фронтовой боец, наделенный литературным дарованием. Он-то и обратил общесоюзное внимание на преступления в потаенном Маутхаузене. Правда, пробиться в печать удалось только спустя много лет после трагических событий. Речь идет о литераторе Юрии Пиляре. Сегодня о нем уже практически никто не помнит. А ведь в 1964 году его роман под названием «Люди остаются людьми» выдвигался на соискание аж Ленинской премии – престижнейшей награды в СССР. Ничуть не меньшим в 60-х годах прошлого столетия стал народный отклик. Работы автора разлетелись тиражами в несколько миллионов экземпляров. Популярность, конечно, оказалась не такой бешеной, как у «Дневника Анны Франк», например. Но тем не менее Пиляр тоже понимал, о чем писал, и каждая книга рождалась буквально на организменном уровне. В декабре 1941 года он добровольцем ушел на фронт, будучи 17-летним юнцом. Был переводчиком в отделении разведки. Не прошло и года, как молодого парня контузило – и он, находясь в бессознательном состоянии, угодил в плен к фрицам. В июле 1942 года Пиляра привезли в тот самый Маутхаузен.

Интеллигентный мальчик, никогда не помышлявший о военной карьере и мечтавший о славе акулы пера, не готовился к тем перипетиям, которые обрушились на его голову. С участием в боевых действиях еще можно было как-то примириться. Здесь – свои, там – чужие: знай себе придерживайся заданного незамысловатого правила. Но совсем другое дело – очутиться замурованным в бетонную коробку и осознать собственную беспомощность. В концлагере с заключенными, понятное дело, не церемонились. Избивали. Пытали. Подставляли голые тела плененных мучеников под холодную воду. Пеленали в мокрое белье, а затем пропускали через «человеческую куколку» электрический ток. Заставляли работать в буквальном смысле до смерти. Ну а после – как ни в чем не бывало убирали трупы, дабы те не источали неприятный запах и не загромождали лагерное пространство. И вроде как никто никого не убивал: сами сгорели на работе. Хотя, что и говорить, убить могли под малейшим предлогом. Например, за нежелание умываться поутру.

Попадание в Маутхаузен, как и во все другие концлагеря, не обещало узнику ничего хорошего. С вероятностью, близкой к стопроцентной, он просто-напросто оттуда не выходил. Ведь потаенная австрийская тюрьма тоже слыла так называемым «лагерем смерти». Случались, впрочем, и счастливые исключения. Такие, например, как Юрий Пиляр. Он был освобожден в результате подпольного мятежа, в котором сам же принял участие. Заговорщики, в том числе Пиляр, совместными усилиями обезоружили нацистских вертухаев – и бежали. Совершили ровно тот же подвиг, который 11 апреля 1945 года провернули узники Бухенвальда. Поступок будущего писателя еще долгие годы вызывал недоверие. Как же так: взял – да и освободился сам, без посторонней помощи! Такого быть не может! Еще долгие годы Пиляр оставался под подозрением. В 1946 году прошел через проверочно-фильтрационный лагерь НКВД. Затем долгие годы кое-как перебивался с одной низкоквалифицированной работы на другую. Был и грузчиком, и кладовщиком, и разнорабочим, и безработным. Так продолжалось девять лет. А потом началась литературная карьера. «Люди остаются людьми», «Пять часов до бессмертия», «Начальник штаба», «Забыть прошлое», «Честь», «Все это было!». Таков перечень произведений Пиляра, оцененных и цензорами, и критиками, и читателями. Кстати сказать, в романе «Честь» и в повести «Пять часов до бессмертия» посмертно прославлен генерал Карбышев. Как ни крути, а нет худа без добра.

Сермяжные факты и некорректные выводы

Выраженные в числах нацистские зверства ужасают. Только по приблизительным подсчетам и на основании документально зафиксированных данных число замученных в бетонных застенках значительно превысило миллион человек. Всего же жертвами концлагерей стали порядка 2,5 миллиона человек. Из этого следует, что, конечно, не каждому узнику предписывалась погибель. Даже если таковая гарантированно предполагалась. Не все попадали в «лагеря смерти». Кому-то удавалось бежать. Кого-то освободили советские войска. Кто-то проявлял такую организменную стойкость, что нипочем не ломался, как его ни гнули. Ну а кого-то, случалось, даже освобождали за «хорошее поведение». В любом случае бытие каждого из заключенных, словно отточенным лезвием разрезалось на «до» и «после». Лишь немногим уцелевшим героям удалось в новой жизни состояться и проявиться. Абсолютное большинство, увы, переломало и перелопатило.

В наши дни на месте многих «лагерей смерти» расположены музеи и мемориалы. Люди должны видеть, чувствовать и понимать весь кошмар взаимной ненависти друг к другу. Начинается все с безобидной, казалось бы, и шуточной оценки человека по цвету кожи, строению лица и разрезу глаз. А заканчивается – десятками миллионов убиенных и собственной до основания разоренной страной. Пусть хоть по фотографиям и предметам того времени все интересующиеся проникнутся тем, насколько это правдиво. Сегодня экстремистская, фашистская и нацистская идеологии признаны запретными. Организации соответствующего толка объявляются преступными и преследуются по уголовному закону. Но значит ли это, что опасность коричневой чумы раз и навсегда миновала? К прискорбию, нет. Расовый, национальный, конфессиональный и гендерный подходы, может, конечно, и поменялись. Зато лютая ненависть человека к человеку по-прежнему продолжает культивироваться. В том числе на государственном уровне.