Урок белорусского. Как обойтись без гражданской войны в головах

Русская привычка любопытствовать «а как там у них?», на мой взгляд, не всегда одинаково полезна. Но в большинстве случаев – поучительна. Тем более – в данном случае.

Во-первых, когда мы смотрим на Белоруссию (а речь именно о ней), слово «у них» не вполне уместно – не чужие мы друг другу, это факт.

Во-вторых, мы сейчас поговорим о том, как белорусы решили вопрос, о который неустанно бьются лбами в московских политико-интеллигентских кругах, – вопрос единства и преемственности собственной истории. То есть «решили» – тоже неточная формулировка. В Белоруссии этот вопрос не решали – есть подозрение, что им там просто не задавались. Вообще.

***

Вся история белорусской земли и её народа считается правильной и достойной. А она, история эта, кстати, не менее «сложная» и не менее «неоднозначная», чем у соседей. Это ведь та же самая история, что у великороссов или малороссов, да и в белорусской части этой общей истории своих индивидуальных загогулин хватало.

В одном только ХХ веке там была та же самая Русская Революция, что и везде. И та же самая Гражданская война – да ещё напополам с польской интервенцией. И правил там тот же самый Сталин – с тем же самым ГУЛАГом и с той же самой беспримерной модернизацией. Была там страшная война – пострашнее, чем у многих. И есть там Победа. Есть в белорусской истории Пушкин и Якуб Колас, Рокоссовский и Гагарин, Ленин и Машеров. Они там живут как дома.

А есть и другая история – то есть та же самая. Была ведь когда-то Литва – точнее, Великое княжество Литовское, оно же Западная Русь. Та, которая аж до XVII века была более чем реальным центром «собирания русских земель» – вполне состоятельной формой государственности, альтернативной московской. Долго тянулась эта конкуренция, в которой и войны случались, как же без этого-то.

Так вот. «Литвой» в те времена называли первым делом Белоруссию, а не то, что называют Литвой сегодня. И город Минск жил по продвинутому Магдебургскому праву, когда в Москве и слова-то такого не знали. И русским первопечатником стал полоцкий философ, писатель и медик Франциск Скорина.

В конце концов Россией стала Московская Русь, а не Белая – так уж исторически вышло. А Белоруссия стала частью Российской империи, её западным форпостом. Хотя могло бы быть и по-другому…

Могло. Но стало так, как стало.

И для белорусов это не повод поскулить об «исторической несправедливости» или, пользуясь удобным случаем, запретить Россию.

В белорусском языке нет слова «русская оккупация». Впрочем, слов «жемайтско-аукшайтская оккупация» или «польская оккупация» – тоже нет. Гедиминовичи и Ольгердовичи – и не «узурпаторы», и не «борцы с варварскими ордами московитов». Они просто почитаемые главы государства, которое когда-то было на белорусской земле. И государство – своё, и великие князья его – свои.

Такие же свои – Российская империя с Романовыми, Советский Союз с Лениным, Сталиным, Брежневым и прочими.

Такая же своя – суверенная Республика Беларусь. И Евразийский Союз, в которая она входит, – тоже свой.

И вся эта «сложная» и «неоднозначная» история мирно живёт внутри себя и в белорусском самосознании, не являясь «альтернативой» современности. Без той «гражданской войны в головах», о которой так сокрушался в предвыборных своих статьях Владимир Путин и которая в конце концов вылилась в настоящую гражданскую войну на Украине.

***

В прошлом году, помнится, наши ультра-патриоты упрекали белорусов: мол, георгиевские ленточки не носят, «русский мир» не поддерживают.

Неправда это. Есть в белорусской культуре георгиевские ленточки, и никуда они их неё не исчезали. А вот пафоса вокруг них – нет. Нет в них символа противопоставления себя какой-то другой, враждебной идеологии. Нет нужды: белорусам некому и нечего доказывать. Ведь понятно же, что это наша история и наша культура. И «русский мир» тоже наш – вот же он. И белорусы просто не поймут, если им начнут объяснять что-то противоположное.

Избаловались.

Нет, демократия по «общечеловеческому образцу» там, конечно, была. Но недолго. Не запомнилась.

И после этого краткосрочного недоразумения в Белоруссии, вестимо, тоже никуда не делись граждане с экзотическими взглядами на историю и современность: ведь в любом здоровом обществе есть естественный статистический процент уродцев. Но их следы в общественном пространстве обнаружить затруднительно Они не сидят в телевизорах и президиумах, в президентских советах и щедро спонсируемых государством общественных организациях. К их завываниям не прислушивается благоговейно власть, их не боятся «обидеть» при принятии решений в интересах государства и народа Белоруссии. Они не считаются «гражданским обществом», а считаются тем, кто есть на самом деле, – маргиналами с разной степенью идиотии.

А поскольку ни уродцам, ни самим себе доказывать ничего не надо, – белорусы могут позволить себе роскошь рационального обустройства современной жизни.

Если история – не альтернатива современности, а просто то, что было раньше, – то в ней нет ничего ни позорного, ни запретного, а есть только опыт и уроки. Если опыт годный, то им и надо пользоваться.

Если советская модель хозяйствования эффективна и обеспечивает экономический суверенитет – то её и будем развивать. У нас ведь, в Белоруссии, советский период истории никто не запрещал, не наложено на него никакого религиозного табу. Поэтому будем продолжать выпускать качественную промышленную продукцию – от телевизоров «Горизонт» до гигантских «БелАЗов» – и снабжать этой продукцией тех непутёвых соседей, где индустриализация запрещена, а промышленная мощь расхищена и угроблена классом новых эффективных соственников.

С другой стороны, частное предпринимательство – тоже никакая не священная корова, а просто нужная составляющая разумного экономического уклада. Поэтому мы в Белоруссии не будем носиться с «улучшением делового климата» и «обеспечением свобод», как с писаной торбой, а просто будем этим климатом и этими свободами пользоваться. Что не так-то?

Вот такое естественное рациональное следствие из рационального понимания единства и преемственности истории. Она, может, и не идеальна – но другой нет. И современность белорусская тоже, наверное, не идеальна – но это не предмет данной заметки.

***

Впрочем, во всей достойной и уважаемой белорусской истории есть кое-что особо достойное и уважаемое. Даже священное – то, что не принято обсуждать вообще.

Великая Отечественная. Её священность – тоже не предмет показухи раз в год. Её священность – это и есть белорусская история и культура.

Это музей Великой Отечественной войны в Минске. Главный музей страны.

Если вам вдруг показалось, что вы видите над куполом Государственный флаг державы-победительницы, то расслабьтесь. Вам не показалось. Это он и есть.

Это всё, что достаточно знать о белорусском решении вопроса единства и преемственности истории.

Кстати, никто не мешает нам, великороссам, считать это и своей историей. Белорусы – народ хозяйственный и рачительный, но не жадный. Они поделятся.

Читайте также:

Иван Зацарин. Зачем трудящимся солидарность. К 130-летию Первомая

Иван Зацарин. Как побеждать Америку. К 41-летию окончания войны во Вьетнаме

Иван Зацарин. «Понять и простить» предателя. К 73-летию власовщины

Александр Репников. Как они не стали альтернативой Октябрю. Консервативная мысль начала ХХ века и Государственная Дума

Виктор Мараховский. Бессмертный полк подарил вторую жизнь Дню Победы

Иван Зацарин. Фюреры Европы жили долго и счастливо. К 71-летию расстрела Муссолини

Виктор Мараховский. Прекратить «русскую бронзовую ночь». К 9-летию сноса «Алёши» в Таллине

Константин Сёмин. Политический Чернобыль. К 30-летию катастрофы

Александр Шубин. «Кровавое воскресенье» 1905 года: как власть сделала революцию неизбежной

Иван Зацарин. Почему империей стали не они. К 221-летию присоединения Литвы к России

Андрей Сорокин. Как стать героем истории. Урок соцреализма от х/ф «Экипаж»

Андрей Смирнов. Задачи, удачи и неудачи реформ Ивана Грозного: что об этом нужно знать

Иван Зацарин. Встреча, которая их напугала: к 71-летию рукопожатия на Эльбе