Управление Московским государством в первый год царствования Михаила Романова

Воцарение Михаила Федоровича Романова 21 февраля 1613 г. ознаменовало отсчет нового периода в истории Российского государства. Вопросы управления страной наряду с нерешенными внешнеполитическими проблемами, стояли на первом месте. В период междуцарствия усилилась разобщенность аппарата центрального и местного управления, распоряжения верховной власти в лице Боярской думы, выдаваемые вплоть до 1612 г., не исполнялись. Правительства Подмосковного и Нижегородского ополчений хоть и имели некоторое количество приказных учреждений, издававших распоряжения от имени их лидеров, однако являлись на тот момент лишь временной администрацией. Преодоление кризиса верховной власти с избранием Михаила Романова требовало реставрации приказной системы и восстановления централизованного управления.

1613 год в этом плане показателен: изучение сохранившейся документации дает представление о том, кто вошел в состав нового правительства и на какие вопросы это правительство обратило внимание прежде всего в целях преодоления кризиса Смутного времени.

Персональный состав московских приказов и его эволюция в 1613–1628 гг. подробно представлены Д.В. Лисейцевым. Исследователь сделал наблюдение о стабильности приказной системы относительно предыдущего периода: количество новопожалованных лиц в центральных приказах, по его подсчетам, не превышало 20%[1]. 

В данном вопросе весьма интересен политический аспект: влиял ли предыдущий политический выбор службы на стороне самозванцев, боярского правительства или ополчений на дальнейшую карьеру служащих. Как показало исследование А.В. Ивиной, проведенное в отношение сотрудников московских приказов и приказных изб городов за период с 1613 по 1618 г., при молодом правителе Михаиле Романове сумели удержаться большинство дьяков, служивших ранее в приказах боярского правительства периода междуцарствия, несмотря на некогда данную присягу на верность польскому королевичу Владиславу и его отцу Сигизмунду: из 37 человек продолжили службу 22 дьяка (т.е., 60%), из них 12 – через службу в ополчениях. Из 27 подьячих боярского правительства на службе М. Романова упоминаются 11 человек[2]. 

В то же время Михаил Романов и его ближайшее окружение, участвовавшее в управлении, очень избирательно отнеслись к назначениям на высшие государственные чины и должности. В большей степени политический фактор повлиял на службу думных дьяков. Карьера девяти думных дьяков, присягавших на верность Сигизмунду III, сложилась следующим образом.

Василий Осипович Янов, думный дьяк Московского  Разрядного приказа, подписавший грамоту Боярской думы о немедленной сдаче Смоленска Сигизмунду III[3], грамоту послам митрополиту Филарету и князю В. Голицыну об отправлении их в Вильно к королевичу Владиславу с предложением не спешить ехать в Москву на царствование до сдачи Смоленска королю Сигизмунду III[4], был противником ополчений. После посольства 5 октября 1611 г. к Сигизмунду III о нем ничего не известно[5].

Думный дьяк Новгородского Разряда Евдоким Яковлевич Витовтов, будучи подьячим,  получил думный чин в Тушинском лагере, «преж всех» стал служить Сигизмунду III[6], в 1620/21 г. упоминается как изменник, живущий в Новгороде Северском[7].

Думные дьяки Посольского приказа Василий Григорьевич Телепнев, Томило Иудич Луговской и Иван Тарасьевич Грамотин вместе с Филаретом в составе посольства удерживались в Речи Посполитой[8]. Т.И. Луговской и И.Т. Грамотин вернулись в Россию после заключения Деулинского перемирия и были назначены думными дьяками Разрядного приказа и Новгородской чети (позже и Посольского приказа) соответственно, продолжив успешную карьеру при новом правительстве[9]. Можно усмотреть в этом влияние отца царя. О судьбе В.Г.Телепнева после 1611 г. ничего не известно. 

Думный дьяк Поместного приказа Иван Иванович Чичерин был отстранен от центральных постов и после 1613 г. в чине дьяка служил на воеводствах[10].

Еще один думный дьяк Поместного приказа Петр Алексеевич Третьяков имел крайне нестабильную политическую позицию: был думным дьяком на стороне Тушинского вора[11], в августе 1610 г. – в боярском правительстве, затем в стане кн. Д.Т. Трубецкого и И.М. Заруцкого, потом в январе 1612 г. снова в боярском правительстве[12], осенью 1612 г. был уже в чине думного дьяка Поместного и Посольского приказов Объединенного ополчения[13]. Участвовал в выборах нового царя М. Романова и присутствовал на его венчании[14], с 13 июля 1613 г. – думный дьяк Посольского приказа, и с ноября 1613 г. – Устюжской чети[15]. По мнению Н.М. Рогожина, благодаря П.А. Третьякову были восстановлены дипломатические связи со многими государствами после неблагоприятных событий Смутного времени и возвращены некоторые утраченные русские земли[16].

Дьяк Степан Михайлов Соловецкий приехал к Сигизмунду III под Смоленск из Тушино 27 января 1610 г., получил чин думного дьяка, в январе 1612 г. был приближенным коменданта Московского Кремля А. Гонсевского с боярами в Москве[17], но после 1613 г. о нем ничего не известно.

Судьба думного дьяка Новгородской чети Кирилла Скоробовецкого[18] после 1613 г. также не известна.

Таким образом, из девяти думных дьяков подконтрольного Сигизмунду III боярского правительства Москвы в 1613 г. только думный дьяк П.А. Третьяков вошел в состав нового правительства, два думных дьяка вернулись с Филаретом после заключения Деулинского перемирия. То есть, если основная масса чиновников приказной системы управления Московского государства при смене правителей продолжала свою службу, принося очередную присягу верности, и смена персонального состава шла своим естественным путем, как и в другие периоды Смуты, то  для думных дьяков  выраженная ранее ими политическая позиция имела прямую взаимосвязь с тем, какая сила оказалась в итоге у власти.

И хотя стране нужны были опытные управленцы, место при Государевом дворе получали только проверенные деятели. Приказные служащие высших думных чинов, сделавшие головокружительную карьеру при самозванцах и Сигизмунде III, возглавлявшие приказы при Боярской думе периода междуцарствия, в состав нового правительства включены не были[19].

Но кто же из дьяков был пожалован думным чином при новом правителе в 1613 г.?

В приказе Казанского дворца – думный дьяк Алексей Захарьевич Шапилов[20] (был подьячим, дьяком в Казани, а затем в приказе Казанского и Мещерского дворца на начальном этапе в боярском правительстве, потом в Первом (Подмосковном) ополчении[21]); в Разрядном приказе и приказе Большого дворца – думный дьяк Сыдавной Васильев[22] (ранее был дьяком Посольского приказа при Боярской думе, затем стал думным дьяком в Разрядном приказе и приказе Большого дворца Первого (Подмосковного) и позже Объединенного ополчений[23]); в Поместном приказе – думный дьяк Федор Шушерин[24] (ранее был думным дьяком Поместного приказа Первого (Подмосковного) и позже Объединенного ополчений[25]).

С 27 февраля 1613 г. к исполнению своих обязанностей приступил Ефим Григорьевич Телепнев, назначенный печатником[26]. Известно, что Е.Г. Телепнев начал службу подьячим в В. Новгороде в правление Б.Ф. Годунова, при Лжедмитрии I был пожалован в дьяки, а  в 1606 – 1610 гг.  фактически возглавлял Новгородскую приказную избу[27]. Дьяк Иван Тимофеев, сосланный В.И. Шуйским в В. Новгород на службу вторым дьяком, называл Е.Г. Телепнева «советником» царя, «совещателем на убийство», говоря о нем «...злонраводейственен бо той и злопомнив, прелукавен же и самолюбец»[28]. В Новом летописце отмечается любопытный факт:  8 сентября 1608 г. Е.Г. Телепнев вместе с воеводой и окольничим М.И. Татищевым тайно покинули В. Новгород и прихватили с собой казну, запятнав себя многочисленными злоупотреблениями и испугавшись народной расправы. В Ивангороде они рассчитывали дождаться шведского вспомогательного войска[29]. Намерение осуществить не удалось: М.И. Татищев был обвинен в измене и убит, а в 1608 г. состоялась распродажа его имущества[30]. Е.Г. Телепнев, тем не менее, продолжил службу. «Ведая»  Денежный двор «при литве», он был обвинен в присвоении казны и сидел в 1611 г. «за приставом»[31]. По мнению Л.М. Сухотина, назначение Е.Г. Телепнева, «сидевшего при литве» с боярами, вместо Меркурия Любученинова, ставленника Д.М. Пожарского, свидетельствует о новых влияниях Боярской думы[32]. Интересно, что Е.Г. Телепнев возглавлял приказ Денежного двора с 1610/11 до 1626 г.[33]

Таким образом, места в Думе традиционно получили четыре дьяка тех же самых приказов, что и в предшествующие правления. Все они имели опыт приказной службы в чине думных дьяков. Также был определен печатник. Новых сенсационных назначений в 1613 г. не произошло. Преимущество имели думные дьяки, служившие в ополчениях. Это и понятно, так как к моменту избрания М. Романова действующими были только приказы Объединенного ополчения, на основе которых было сформировано временное правительство.

Л.М. Сухотин отметил факт того, что «избрание царя не сопровождалось значительными переменами в рядах приказной администрации, было причиной устойчивости правительственной деятельности в первые годы царствования Михаила Федоровича»[34].

В 20-х числах февраля 1613 г. были даны последние указы от имени Д.Т. Трубецкого и Д.М. Пожарского. Далее вплоть до начала мая 1613 г., как отметил Л.М. Сухотин,  грамоты составлялись от имени Земского собора, а со второй трети апреля еще и от Боярской думы. Пока Михаил Романов со своим окружением не прибыл в Москву, то есть, до 2 мая 1613 г., существовало два правительства: 1) бояре и в исключительных случаях Земский собор в Москве, 2) царь вне Москвы[35].

Исследователи усматривают даже некоторое противостояние и борьбу за власть в этот период между молодым царем с его формирующимся окружением, с одной стороны, и Боярской думой – с другой. Как отметил Р.Г. Скрынников, вскоре после избрания царя боярин Ф.И. Шереметьев, находясь в так называемом «царском поезде» писал Ф.И. Мстиславскому о необходимости прислать «государеву печать и боярский список», так как «многие государевы грамоты стали»[36]. Земское правительство, в то же время,  продолжало назначать воевод в города для управления, пока не выяснилось, что из походной канцелярии царя уже были сделаны новые назначения[37].

Большое число российских городов подверглось разорению в ходе Смуты, земли запустели и к царю с марта 1613 г. хлынул поток челобитных с просьбой восполнить не выплачиваемое годами жалованье и большие имущественные потери, освободить от уплаты пошлин «из-за бедности»[38]. От имени царя, а иногда от имени Боярской думы дьяки уже с 3 марта 1613 г. рассматривали челобитные, приписывая на обороте распоряжения для дьяков московских приказов о необходимости выдать деньги челобитчикам, «как деньги будут»[39].

Государство волновал главный вопрос кризисного времени: поступление доходов в казну. Начиная с мая 1613 г. были составлены ряд царских и указных грамот, решения которых были продублированы в грамотах Земского собора. Так, 2 мая 1613 г. от имени царя грамота была послана Строгановым с  указанием прислать денежные доходы за 1613 г. и за прошлые годы на жалованье ратным людям[40]. Вслед за этим документом по городам была разослана грамота Земского собора с аналогичным призывом собрать налоги и пошлины, отдав их государевым сборщикам.  Налоги, как следует из текста грамоты, были необходимы, прежде всего, чтобы заплатить жалование ратным людям за подмосковное сидение, за избавление от польских и литовских людей, за спасение православной веры и отечества, а также «сверх государевых оброчных доходов… для честных икон и святых Божьих церквей… в займы денег, хлеба и соли»[41].

Известно, что важной проблемой Смуты стало запустение земель и запутанность в вопросе землевладения. Нужно было разбираться, кто имеет право и в каких границах владеть вотчинами и поместьями с учетом многочисленных взаимоисключающих пожалований первого и второго самозванцев, Василия Шуйского, Сигизмунда III и правительств земских ополчений.

Как отмечали и Л.М. Сухотин, и Р.Г. Скрынников, к 1613 г. фонд поместных и дворцовых земель сильно сократился[42]. 30 ноября 1613 г. было велено всем явить вотчинные грамоты, было предписано урезанные вотчины перевести в разряд поместий[43]. В отношении дворцовых земель за 1612–1613 гг. земские власти роздали дворянам около 60 тыс. десятин, вернуть которые новое правительство было не в состоянии. За 1613 г. правительство роздало еще 7 тыс. десятин дворцовых земель и 13  тыс. десятин черных земель[44].

Д.Ю. Лащенов в своем исследование показал, что на первом этапе в 1613–1616 гг. царь активно осуществлял раздачу земель приближенным к нему людям. Этим, очевидно, Михаил Романов пытался укрепить свою личную власть и через земельные пожалования заручиться поддержкой ближайшего окружения. Второй этап, с 1616 г., включал раздачу земель служилым людям, проявившим себя в Смутное время, и расширение монастырских владений. Многие грамоты предназначались служилым людям или их родственникам, которым были дарованы земли в разных регионах страны за заслуги перед Отечеством. Третий этап ознаменован началом мероприятий по восстановлению прав на частновладельческие земли. Указ 1618 г. «О восстановлении вотчинных грамот и крепостей, утраченных в "разоренье"», предполагал, что земли восстанавливались в тех пределах, в которых они находились до 1605 г. В продолжение этого, в 1622 г., Земским собором был объявлен «Большой сыск» поместных и денежных окладов стольников, стряпчих, дворян московских, дьяков, жильцов, дворян и детей боярских всех городов, голов и сотников[45].

Таким образом, первый год правления нового царя Михаила Романова в сложных социально-политических условиях Смуты был ознаменован только началом стабилизации в России: сфера управление почти не претерпела реформирования за исключением смены большей части руководящего дьяческого аппарата думных чинов, приоритет отдавался тем, кто служил на стороне земских ополчений. Хотя публичных мероприятий по объявлению изменниками дьяков не проводилось, кроме осуждения всем известного Федора Андронова, который, впрочем, будучи по происхождению из торговых людей, не слишком много времени провел в приказной среде. Не назвали изменниками и боярское правительство, находившееся в осаде в Москве, обозначив их статус как заложников. Нужно было суметь всеми имеющимися ресурсами вывести страну из экономического кризиса, в первую очередь, пополнив государеву казну, что могли осуществить только люди, имевшие опыт приказной службы.

---

[1] Лисейцев Д.В. Приказная система Московского государства в эпоху Смуты. Тула, 2009. С. 510.

[2] Рыбалко Н.В., Ивина А.В. Приказные ставленники Сигизмунда III при новом царе М.Ф.Романове //  Самарский научный вестник, 2017. Т. 6, № 4 (21). С. 154.

[3] Акты исторические, собранные и изданные Археографическою комиссиею (далее: АИ): в 5 т. Т. 2. (1598–1613 гг.). СПб., 1841. № 321. С. 379.

[4] АИ. Т. 2. № 322. С. 383.

[5] Веселовский С.Б. Дьяки и подьячие XV–XVII вв. М., 1975. С. 600.

[6] Собрание государственных грамот и договоров, хранящихся в государственной коллегии иностранных дел (далее: СГГиД): в 4 ч. Ч. 2. М., 1819. №. 208. С. 451.

[7] Веселовский С.Б. Дьяки и подьячие ... С. 94.

[8] АИ. Т. 2. № 290. С. 351–352; Рыбалко Н.В., Ивина А.В. Думные дьяки Сигизмунда III и их судьба в правление Михаила Романова // «Весцi». БГПУ. Серыя 2. Гісторыя. Філасофія. Культуралогія. 2017. № 4. С. 58.

[9] Веселовский С.Б. Дьяки и подьячие ... С. 302; Лисейцев Д.В., Рогожин Н.М., Эскин Ю.М. Приказы Московского государства XVI–XVII вв. Словарь-справочник. М.; СПб., 2015. С. 121, 159.

[10] Барсуков А. Списки городовых воевод и других лиц воеводского управления Московского государства XVII столетия по напечатанным правительственным актам.  СПб., 1902. С. 295.

[11] Рыбалко Н.В. Российская приказная бюрократия в Смутное время начала XVII века. М., 2011. С. 125, 126, 128 и др.

[12] СГГиД. Ч. 3. М., 1822. № 277. С. 583.

[13] Рыбалко Н.В. Российская приказная бюрократия... С. 125, 126, 128 и др.

[14] СГГиД. Ч. 2. № 188. С. 533; Дворцовые разряды, по высочайшему повелению изданные II-м отделением его императорского величества канцелярии. Т. 1: 1612–1628 г. СПб., 1850. Стб. 97.

[15] Дворцовые разряды... Стб. 100.

[16] Рогожин Н.М. Посольский приказ. Колыбель Российской дипломатии. М., 2003. С. 74.

[17] Сухотин Л.М. Земельные пожалования в Московском государстве при царе Владиславе, 1610–1611 гг. // Чтения ОИДР. М., 1911.  Кн. 4.  С. 77; СГГиД. Ч. 2. № 208. С. 451; Акты, относящиеся к истории Западной России. Т. 4. 1588–1632. СПб., 1851. № 183. С. 326, 329; Боярский список 1610/11 г. // Чтения ОИДР. М., 1909. Кн. 3. С. 268.

^[18] Веселовский С.Б. Дьяки и подьячие... С. 478; Памятники дипломатических сношений Московского государства с Польско-Литовским государством. Ч. IV: 1598–1608 гг. // Сборник РИО. Т. 137. М., 1912. С. 17.

[19] Рыбалко Н.В., Ивина А.В. Думные дьяки Сигизмунда III... С. 59.

[20] Лисейцев Д.В., Рогожин Н.М., Эскин Ю.М. Приказы Московского государства XVI–XVII вв. М.;СПб., 2015. С. 76.

[21] Рыбалко Н.В. Российская приказная бюрократия... С. 279, 365.

[22] Лисейцев Д.В., Рогожин Н.М., Эскин Ю.М. Приказы... С. 41, 159.

[23] Рыбалко Н.В. Российская приказная бюрократия... С. 451.

[24] Лисейцев Д.В., Рогожин Н.М., Эскин Ю.М. Приказы... С. 128.

[25] Рыбалко Н.В. Российская приказная бюрократия... С. 501.

[26] Сухотин Л.М. Первые месяцы царствования Михаила Федоровича: (Столбцы Печатного приказа). М., 1915. С. XX.

[27] Рыбалко Н.В. Российская приказная бюрократия... С. 296–297.

[28] Временник Ивана Тимофееева. М.; Л.,1951. С. 105

[29] Новый летописец // Временник ОИДР. Кн. 17. М., 1853. С. 84–85.

[30] Опись и продажа с публичного торга оставшегося имения по убиении народом обвиненного в измене Михаилы Татищева в 116 г. // Временник ОИДР. М., 1850. Кн. 8. С. 16–18.

[31] Сухотин Л.М. Первые месяцы... С. XX.

[32] Там же. С. XX.

[33] Лисейцев Д.В., Рогожин Н.М., Эскин Ю.М. Приказы... С. 58.

[34] Сухотин Л.М. Первые месяцы... С. XXIII.

[35] Там же. С. XXI.

[36] Цит. по: Скрынников Р.Г. Михаил Романов. М., 2005. С. 174.

[37] Там же. С. 176.

[38] Сухотин Л.М.Первые месяцы... С. 1–202.

[39] Там же. С. 2.

[40] Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографическою экспедициею Императорской академии наук: в 4 т. Т. 3. СПб., 1836. № 3. С. 2–4.

[41] Там же. № 4. С. 4–7.

[42] Сухотин Л.М. Первые месяцы... С. XXIII.

[43] Скрынников Р.Г. Михаил Романов. С. 193.

[44] Там же. С. 223–224.

[45] Лащенов Д.Ю. Правовое регулирование земельного вопроса в России на пути выхода из Смуты в 1613–1618 гг. // Материалы научной сессии. Сборник материалов: в 6 ч. Ч. 1. Исторические науки и археология. Политические науки и регионоведение. Социальные науки. Сервис и туризм. Волгоград. С. 29–31.

---

Рыбалко Наталия Владимировна, кандидат исторических наук, доцент кафедры отечественной и всеобщей истории, археологии Волгоградского государственного университета.

Деулинское перемирие 1618 г.: взгляд через четыре столетия. Материалы конференции, посвященной 400-летию Деулинского перемирия. Москва, 11 декабря 2018 г.