Столетия благожелательного соседства: Россия и Дания в средневековье и раннее новое время

«…И когда кто-либо из нас примет оружие против Сванта [Свена], выдающего себя ныне правителем королевства Шведского, или против Эрика Стура, военачальника Выборгского, и иных, присвоивших себе власть в королевстве Шведском <…>, тогда давь знать о том друг другу, мы не замедлим подать посильную помощь брату нашему, в правду без всякой хитрости…». В 1493 году Россия и Дания заключили первый письменный договор друг с другом – так началась долгая история дипломатических отношений между странами. Не раз после конца XV века государства выступали союзниками. Дания для России всегда оставалась самой близкой из скандинавских стран. 

Дания и Древняя Русь

Конечно, контакты Руси и Датского королевства начались задолго до эпохи Ивана III. Археологические находки позволяют говорить о существовании экономических связей восточных славян и датчан по крайней мере с IX века. Однако, как на территории Руси, так и в крупных торговых центрах Дании того времени (например, городе Хедебю) обнаружено мало находок, которые можно было бы прочно идентифицировать как славянские или датские. Тем не менее, другие артефакты, связанные с арабскими странами и Византией, говорят о том, что посредством пути «из варяг в греки», по всей видимости, и датские, и славянские купцы регулярно посещали торговые центры обеих стран. 

Первые сведения в письменных источниках о торговле Руси и Дании встречаются в хрониках Адама Бременского, написанных в середине XI века. Сами купцы рассказывали автору о своих плаваниях. Сообщения в источниках совпадают с археологическими находками – клады с датскими монетами, датированные XI – XII вв., часто встречаются в древнерусских городах и в Прибалтике. 

Адам Бременский также сообщал о династическом браке: «Кнут свою сестру Эстрид дал в супруги сыну короля Руси». О том, за кого вышла замуж родственница великого датского короля, до сих пор ведутся споры. Супругами Эстрид называют Всеволода и Глеба Владимировичей, сыновей крестителя Руси; Илью Ярославовича, предполагаемого сына Ярослава Мудрого. При этом сообщение европейского хрониста в целом не подвергается сомнениям. Так или иначе, это известие говорит о том, что Данию и Русь связывала не только торговля, но и династическая дипломатия. 

В XIII веке Дания временно получила контроль над южным побережьем Финского залива – таким образом, по реке Нарова установилась граница между владениями королевства и Новгородской республикой. В отличие от немецких крестоносцев, с которыми Новгород вёл почти непрерывные войны, Дания продолжала оставаться важным торговым партнёром Северо-Западной Руси. Однако с течением времени из-за борьбы с крестоносцами и Швецией новгородские купцы практически не посещали датские порты. Прямые экономические контакты, как и дипломатические, между Русью и Данией прекратились вплоть до XV века, когда Новгород был присоединён к Московскому княжеству. 

Первый договор между странами

Иван III понимал важность безопасности северо-западных рубежей, а также осознавал, что состояние русской торговли на Балтике оставляет желать лучшего. В наследство от Новгородской республики Москве досталось противостояние с немецкими крестоносцами, Ганзой и шведским королевством – для ведения борьбы было необходимо заручиться поддержкой союзников. В то же время и Дания, стремившаяся сохранить Кальмарскую унию, объединявшую три скандинавские страны под скипетром датского монарха, а также боровшаяся против Ганзейского союза, искала поддержки извне. Таковы были предпосылки для сближения Дании и Московского княжества, произошедшего в самом конце XV века.

Переговоры между представителями двух государств прошли в Копенгагене в 1493 году и завершились подписанием договора. Именно этот момент считается официальным началом русско-датских дипломатических отношений. В договоре монархи договаривались о совместных действиях против общих врагов, а также определяли условия для налаживания торговых связей, в частности, для купцов из обеих стран вводилась свобода проезда, гарантировалась безопасность и справедливый суд. 

В дальнейшем отношения между Москвой и Копенгагеном находились на таком же высоком уровне, во многом благодаря скандинавскому королю Христиану II. Датские купцы были частыми гостями в Ивангороде – крепости, построенной Иваном Великим на восточном берегу реки Нарова. Позднее действие договора было продлено в 1506 и 1516 годах. В 1517 году датским купцам была выдана жалованная грамота, позволившая открыть им свой двор в Новгороде. После смерти Христиана торговые и дипломатические связи двух стран временно прекращаются – во всяком случае, конкретных известий о них в письменных источниках не обнаружено. Дания вновь появилась на горизонте русской дипломатии уже в годы правления Ивана Грозного. 

«Ложка дёгтя» - лапландский конфликт

Общие границы часто становятся причиной споров, даже если других камней преткновения не существует. После распада Кальмарской унии датский король оставался государем в Норвегии, а страны считались равноправными членами объединения. Однако в 1536 году, с восшествием на престол в Копенгагене Христиана III, Норвегия была серьёзно ущемлена в правах и стала обычной провинцией. В середине XVI века набирает обороты «лапландский вопрос», доставшийся странам в наследство ещё со времён позднего Средневековья. 

Новгородцы соперничали с норвежцами за право взимать дань с лопарей. Оно приводило к частым походам русских и скандинавов друг против друга, однако позднее, в связи с внутренними неурядицами, северная проблема была отодвинута на второй план, пока, наконец, не возникла снова в XVI веке. Уже Василий III попытался закрепить за Москвой эти территории с помощью христианизации лопарей. Вместе с этим появляются становища, в том числе и на Кольском полуострове. Одно из них, Кола, стала центром международной торговли – сюда приходили иностранные суда, с иноземными купцами торговали поморы. Датский король Фредерик II стремился контролировать торговлю в северных морях, в связи с чем приказал в 80-е годы XVI века захватывать иностранные суда, шедшие на Кольский полуостров. 

С другой же стороны, в годы Ливонской войны Дания, хотя и неофициально, но была естественным союзником России в противоборстве с Речью Посполитой и Швецией. В 1562 году в Можайске русские и датские дипломаты заключили договор, по которому стороны обещали не поддерживать враждебные друг другу страны, а также подтверждали привилегии для купцов из обоих государств. На практике это вылилось в неформальную поддержку Россией Дании в годы Северной Семилетней войны, а датский капер на русской службе, Кирстен Роде, непродолжительное время пользовался датскими портами во время нападений на шведские торговые суда. 

В 1570 году брат Фредерика II, герцог Магнус, владевший островами Эзель и Пилтен, ненадолго доставшихся Дании, был коронован в качестве государя Ливонии в Москве и стал фактическим вассалом Ивана Грозного. Однако спустя семь лет, не дождавшись поддержки от отца, он перешёл на сторону Стефана Батория. 

В 1578 году датские дипломаты посетили Москву и продлили действие Можайского договора, однако вскоре отношения между странами серьёзно обострились из-за уже упоминавшегося «лапландского вопроса». Датская флотилия грабила торговцев, шедших в Колу, из-за чего новому русскому царю, Фёдору Ивановичу, пришлось перенести центр северной торговли в Архангельск. Вместе с этим в Коле появился отряд стрельцов. Однако, им пришлось столкнутся не с датчанами, а со шведами, объявившими претензии на эти земли, но по Тявзинскому мирному договору 1595 года Стокгольм отказался от своих планов. 

Дания же, напротив, пыталась решить спор в свою пользу, не прибегая при этом к военным действиям. Послы предлагали Борису Годунову приобрести Лапландию за 50 тысяч талеров, а позднее организовать династический брак: предполагалось выдать дочь царя Ксению за брата короля Христиана III, Ганса. Годунов на это не пошёл, хотя в условиях голода, пришедшегося на время его правления, казна нуждалась в деньгах. 

Не заполучив желаемое дипломатическими средствами, датчане в первой четверти XVII столетия попытались решить проблему силой. В период с 1619 по 1623 года скандинавский флот блокирует русское северное побережье и нападает на остроги. В ответ на нападения Москва укрепляет гарнизон северных укреплённых пунктов, что прекращает дальнейшие датские рейды на Кольский полуостров. 

Конфликт утих сам собой после того, как лопари сами отказались выплачивать дань и русским, и датчанам. На севере установился статус-кво, который будет официально зафиксирован уже в 1826 году – произойдёт демаркация границы с Норвегией, которая на тот момент времени будет в унии со Швецией. 

На пути к союзу

«Лапландский спор» стал самой острой проблемой в отношениях России и Дании. Уже в середине XVII века намечается нормализация. В 1644 году велись долгие переговоры о возможной женитьбе сына короля Кристиана IV и дочери Михаила Фёдоровича. Венчание могло успешно состояться, однако наследник скандинавского престола Вальдемар Кристиан отказался от этой затеи. Разгневанный Михаил запретил принцу выезжать из Москвы. Фактически датчанин стал заложником, и даже вмешательство короля Кристиана не помогло ему уехать на родину. Принц вернулся в Копенгаген лишь после смерти Михаила Фёдоровича. 

Несмотря на этот инцидент, отношения России и Дании укреплялись. Это привело к тому, что в годы Северной войны Дания выступила на стороне России против Швеции, своего давнего соперника. Копенгаген на протяжении всего XVIII века неизменно поддерживал Санкт-Петербург во время очередных обострений русско-шведских отношений. 

Добрые отношения между странами сохранились и в XIX веке. Ярким примером стала женитьба цесаревича Александра Александровича, будущего Александра III, на датской принцессе Дагмар, после крещения принявшей имя Мария Фёдоровна.

Обложка: https://commons.wikimedia.org/