Станиславский: театр на все времена. Ещё раз о непрерывности русской культуры

…На самом деле, тут даже нет предмета для спора.

И те, кто с гордостью утверждает, что после Великой русской революции родилась «новая советская культура», и те, кто с горечью констатирует, что «подлинная русская культура уплыла на «философских пароходах», – они одинаково не правы.

Константин Сергеевич Алексеев на момент свершения Революции был уже человеком, скажем так, более чем зрелым и состоявшимся.

Что, в общем-то, неудивительно.

Родился в далёком, даже с точки зрения самой революции 1863 году, в многодетной благополучной семье богатого и известного московского промышленника, состоял в родстве с Мамонтовыми и Третьяковыми. Его двоюродный брат Николай Александрович Алексеев и вовсе немалых восемь лет «проработал Собяниным» – был московским городским головой.

Впрочем, государственное управление и семейное дело Константина Сергеевича нельзя сказать, что очень уж сильно увлекали: его единственной страстью в долгой и очень значимой для российской культуры жизни был исключительно театр. Сценические опыты, по крайней мере, он начинал ещё в четырнадцатилетнем возрасте, в домашнем Алексеевском кружке. Параллельно закончил гимназию, служил в семейной фирме, но это было всё не совсем то, и – уж совсем не его. А вот усиленные занятия пластикой, вокалом, риторикой – это да. На любительской сцене в 21 год и состоялось его первое выступление: в роли Подколесина, в гоголевской «Женитьбе».

В 1886 году его избирают казначеем московского отделения Русского музыкального общества. Чуть попозже, вместе с художником Сологубом (не с тем, который знаменитый писатель-символист, с другим) и певцом и педагогом Фёдором Петровичем Комиссаржевским он создаёт свой, по сути, первый театр.

МОИиЛ.

Московское общество искусства и литературы.

И в это же время, чтобы скрыть свою настоящую, весьма известную и родовитую фамилию, берёт для сцены фамилию Станиславский.

1900 г. Крым. Константин Станиславский с женой, актрисой Марией Лилиной.

Дальнейшее пересказывать бессмысленно: кто такой Константин Сергеевич Станиславский и детали его биографии знают, наверное, все. Тут и влюблённость в школу Мейнингенского театра, и знаменитая встреча с Немировичем-Данченко, и основание Московского художественного театра, и бурная актерская и режиссерская жизнь.

Нам важнее другое.

С точки зрения истории театрального искусства, ни сам Станиславский, ни его детища революции будто бы и не заметили. Нет, безусловно, они принимали самое разнообразное участие и в этих событиях, и в социальных потрясениях. Станиславский даже побывал в заложниках во время прорыва белых на Москву. А значительная часть труппы во главе с Качаловым даже чуть не потерялась, выехав в 1919-м на гастроли и оказавшись непонятно по какую линию многочисленных фронтов Гражданской войны.

Были и голод, и лишения – вместе со всей страной.

Но театральная история даже и не думала прерываться.

Уже в 1921 году Станиславский делает знаменитую, ныне классическую постановку опять-таки гоголевского «Ревизора» с Михаилом Чеховым, проводит довольно болезненную смену поколений в актёрских составах (часть «студий», 1-я и 3-я, вообще выделяются в отдельные театры).

Деятельность же самого Станиславского в 20—30-е годы определялась прежде всего не какой бы то ни было «политикой», а его желанием отстоять традиционные художественные ценности русского искусства сцены в противостоянии с набиравшим силу авангардом. Постановка «Горячего сердца» (1926) стала ответом тем критикам, которые уверяли, что «Художественный театр — мёртв».

Ставятся «Безумный день, или Женитьба Фигаро» Бомарше, «Дни Турбиных» молодого Булгакова. «Бронепоезд 14-69» Всеволода Иванова, «Растратчики» опять-таки молодого Валентина Катаева, «Битва жизни» по Диккенсу, и многое, многое ещё.

1926 г. Возвращение К.С. Станиславского и актеров МХАТа с гастролей в США (слева направо): К. Станиславский, Вл. Антонов-Овсеенко, сестра Станиславского – Мария.

Показательна и ещё одна история. В 1922 году Станиславский везёт свой театр в длительные и сверхуспешные гастроли по Европе и Америке. И ни у кого, ни у самого режиссера, ни у труппы, ни у управленцев молодого Советского государства не возникает даже мысли о «невозвращенчестве».

В конце концов, они – русская культура, и это русский театр.

А большевистская революция и большевистская власть – это не плохо и не хорошо, они просто есть.

Россия выбрала такой путь, ну что ж: нам с нашей страной по пути.

Станиславский проживёт ещё долго, до августа 1938-го, будет издавать книги в СССР и в США (никаких, кстати, репрессий), будет и обласкиваем властями, и гонимым и снова обласкиваем: народный артист СССР, орденоносец, классик, живой классик. И прежние власти его тоже ценили – весной 1917-го, при Временном правительстве, Константин Сергеевич стал почётным академиком РАН по Разряду изящной словесности.

Созданный им МХТ сначала становится МХТ СССР, тем самым «уравниваясь» с Большим и Малым театрами, а потом и вовсе приобретает статус Академического.  В 1933 году МХАТу было передано здание бывшего Театра Корша — для создания филиала. В 1935 открывается его последнее детище, Оперно-драматическая студия, ставшая сейчас Московским драматическим театром его имени.

И, вот, глядя на эту жизнь и историю самой знаменитой труппы в истории российского театра, слушать рассуждения о том, что «русская культура закончилась в Революцию и тогда же началась новая культура, советская», мне, простите, смешно.