Славянофильство и парадоксы восприятия России на Западе

Аннотация

В центре внимания статьи — вопросы, связанные с восприятием образа России на Западе через призму идеологии славянофильства. Относится ли Россия к Западу? Россия — это Европа? Принадлежит ли Россия к западной цивилизации? Или Россия — это азиатская страна, дикая Тартария? Эти вопросы будут стоять перед каждым путешественником и каждым автором, писавшим о России, и они будут ключевыми для понимания восприятия России. Дискуссии западников и славянофилов, мода на евразийство, — как это ни парадоксально звучит, все это в значительной степени укрепляло западных идеологов и политиков в идее о том, что Россия — это не Европа, а русские — не европейцы. И так получилось, что идеи славянофилов, искренних патриотов, страстно желавших блага своей стране, были использованы западными мыслителями и пропагандистами, для которых был свойственен презрительно высокомерный взгляд на нашу страну, через призму мифов о самом славянофильстве для обоснования антиевропейской сущности России. В результате идеи славянофилов, развивавших мысль о русской самобытности, воспринятые через стереотипную и крайне упрощенную оптику восприятия, были использованы на Западе для подтверждения идеи о том, что Россия — это анти-Европа, варварская и нецивилизованная страна. В итоге получилось двойное кривое зеркало и двойное мифотворчество, когда западный миф о России был наложен на миф о славянофильстве.

ВВЕДЕНИЕ

В 1894 г. русский и советский историк западноевропейской литературы и театра, доктор всеобщей истории Иван Иванович Иванов (1862–1929), ученик В.И. Герье писал: «”Гнилой Запад” и юношески-расцветающий славянский Восток! Для большинства просвещенных русских людей это не более как поэтическая метафора, даже для самих поэтов — далеко не лозунг нашествия и всемирной войны. Но для западного слушателя это и есть истинно-национальная “программа действий”. К такой программе европеец давно подготовлен» [5, с. 176]. Более того, представляется, что все это оказывало и продолжает оказывать самое непосредственно влияние на формирование западной идеологии в отношении России и на политические действия Запада в отношении нашей страны. Западные политики и идеологи прекрасно понимают, что это лишь «поэтические метафоры», но используют их в своей пропагандистской риторике и борьбе против России.

ДИСКУССИИ О СУЩНОСТИ РОССИИ И ЕЕ МЕСТЕ В МИРЕ

Относится ли Россия к Западу? Россия — это Европа? Принадлежит ли Россия к западной цивилизации? Или Россия — это азиатская страна, дикая Тартария? Эти вопросы будут стоять перед каждым путешественником и автором, писавшим о России, и они будут ключевыми для понимания ее восприятия. Как отмечает известный норвежский исследователь И. Нойманн, вопрос о том, относится ли Россия к Европе, является центральным компонентом непрекращающегося дискурса о системе европейской безопасности. [15, с. 99]. При этом, по словам известного французского историка-слависта, бывшего бессменного секретаря Французской академии Элен Каррер д’Анкосс (1929– 2023), сложность усугубляется тем, что «русские сами не могут определиться со своей идентичностью: они европейцы, азиаты или вообще евразийцы?» [9, с. 6].

Западный миф о России зачастую создавался через распространенные как в самой России, так и на Западе мифы о славянофильстве, среди которых можно выделить следующие: идея соборности, или общинности, которая противопоставляется западному индивидуализму; мнение о том, что славянофилы представляли русский народ как народ-мечтатель с особенным менталитетом; идеализация русского быта; консерватизм славянофильства и его антиреформаторская и антизападная направленность [7, с. 68]. Как справедливо отмечает Д.С. Желябовский, такое преломление идей славянофилов в выгодном направлении позволяет рассматривать социальные процессы в категориях бинарных оппозиций [7, с. 70]. Это в полной мере относится к западному восприятию России, для которого характерна именно логика бинарных оппозиций.

Наглядным образом это можно продемонстрировать на примере восприятия преобразований Петра Великого. В европейском Просвещении сформировалось два подхода относительно петровских реформ. Первый — это идея «русского миража», идеализированное представление о России и ее правителях, взгляд на Петра I как на демиурга, который из хаоса создал новое государство Россию (Вольтер и Дидро). Второй взгляд — это идея «русской угрозы»: Петр I слишком рано начал приучать русских к западной цивилизации, в результате все свелось к подражательности (этого подхода придерживались Ж.-Ж. Руссо и Ш.Л. Монтескьё, хотя позиция Монтескьё противоречива, и он писал, что Петр дал европейские привычки европейской нации). Именно «руссоистский взгляд» спустя несколько десятилетий в самой России подхватили славянофилы, по сути, подпитывая эти общеевропейские «страхи фантазии» и как бы оправдывая подозрения Запада [16, с. 161–166].

Уже упоминавшийся И.И. Иванов называет иностранцев, рассуждавших о реформах Петра Великого, «довольно своеобразными славянофилами» и подчеркивает: «Им ненавистна реформа Петра или слишком ничтожна в их глазах, а сам преобразователь — опрометчивый искатель приключений или варвар и деспот» [5, с. 174, 176].

В результате, продолжает он, «раньше, чем у нас появились западники и славянофилы, в Европе уже существовала почва для восприятия именно славянофильских взглядов. С точки зрения европейцев, истинно русский взгляд на реформу Петра непременно должен быть отрицательным» [5, с. 176].

Но вернемся к ответу на вопрос, является ли Россия в глазах Запада частью Европы? Варианты ответов можно свести к трем. В соответствии с первым подходом, Россия является неотъемлемой частью Европы. Такого мнения во все времена придерживалось меньшинство исследователей, путешественников и политиков. Такой взгляд был характерен, например, для известного американского исследователя Мартина Малиа (1924–2004). Как отмечал ученый, для него очевидно, что «с петровских времен и до эпохи построения “реального социализма” при Ленине и Сталине Россия и Европа вместе составляли этот “Запад” в широком смысле слова» [11, с. 266].

В рамках данного подхода позиции могут быть весьма различными, от нейтрально-умеренной, как у М. Малиа, до восторженной. За Россией — великое будущее, Россия является примером для подражания и может стать оплотом сохранения здоровых традиционных ценностей и самих цивилизационных основ Европы. Такие мысли высказывались как в прошлом, так и в наше время. Например, в 1837 г. французский легитимист граф Поль де Жюльвекур, несколько лет проживший в России и даже женившийся на русской, в своей книге «Балалайка» писал: «Европейцы запрашивают паспорта в Петербург и Москву. Рим и его былое величие их больше не интересует. Будущее находится на берегах Невы» [19, p. VII].

В соответствии со вторым подходом Россия принадлежит Европе, но отстает от нее, относится к странам «догоняющего развития». Однако, если она будет учиться у Запада, то вполне сможет стать европейской и приобщиться к ценностям западной цивилизации. Например, такого взгляда придерживался в конце XIX в. известный французский исследователь Анатоль Леруа-Больё (1842–1912), именуемый в историографии «французским славянофилом». Его книгу «Империя царей и русские» называют порой «Библией русофилов» и идейной основой русско-французского союза. Однако при всем своем славянофильстве и стремлении Россию понять, Леруа Больё смотрит на нашу страну через традиционную оптику превосходства и зачастую транслирует глубоко укоренившиеся мифы. Если для маркиза де Кюстина Россия — «царство фасадов», то для Леруа-Болье — «царство лакун и пробелов», а история России трактуется как «негативная», потому что ей многого недоставало. Лакуны в прошлом, по мысли Леруа-Больё, соотносятся с лакунами в настоящем, с лакунами в области культуры и даже в самом духе русского народа. «Эта пустота истории, это отсутствие традиций и национальных институтов у народа, который не смог заимствовать чужие традиции <…> мне представляется одной из причин негативных склонностей русской интеллигенции, одной из отдаленных причин морального и политического нигилизма», — писал он [20, p. 236–237]. В то же время Леруа-Больё верил в большой потенциал России и ее великое будущее, при условии, что она будет эволюционировать по западному образцу. Впоследствии такой подход получил название «концепции культурного градиента» (1).

В соответствии с третьим подходом Россия — это абсолютная противоположность европейской/западной цивилизации, экзистенциальный враг как цивилизованного, так и всего остального мира, которая может только копировать западные ценности, но никогда Европой не станет и не сможет воспринять ее достижения. Более того, согласно этому подходу, Россия — свирепая и дикая Азия, Орда, а русские — не европейцы, они азиаты, татары, варвары. Такой подход весьма удобен, поскольку дает простые ответы на сложные вопросы. И так получится, что представления отечественных сторонников самобытного пути развития России будут совершенно искаженно трактоваться на Западе: Россия будет восприниматься не как самобытное государство, а как страна, противоположная и враждебная Европе.

Дискуссии о сущности России и ее месте в мировой системе координат всегда актуализируются в переходные времена и в моменты кризисов, в том числе в отношениях между Россией и Западом. В конце 2023 г. вышло интервью известного отечественного политолога и общественного деятеля С.А. Караганова на эту тему. Среди прочего автор отмечает: «Россия исторически в известной мере зародилась как восточно-европейская страна. Но после вторжения монголов, когда мы перемешались и приняли во многом их тип государства, мы стали другими» [8].

Это принципиальный момент, который корнями уходит в дискуссии о последствиях ордынского нашествия и ига. В отечественной науке по сей день не сформировалось единого мнения на сей счет. Условно подходы можно свести к трем: ордынское нашествие и иго оказали значительное влияние на развитие Руси (Н.М. Карамзин, евразийцы); воздействие завоевателей на внутреннюю жизнь древнерусского общества было крайне незначительным (С.М. Соловьев, В.О. Ключевский); влияние Орды было заметным, но не определяющим для развития страны.

Однако для Запада все было понятно: Россия является наследницей Орды, а ее победа над игом была обусловлена заимствованием основных свойств диких кочевников, их трансформацией и превращением в основу российской государственности [14, с. 38]. В результате образ России как Орды стал типичным русофобским штампом, достаточно вспомнить фальшивое «Завещание Петра Великого» и его пункты 13 и 14 об азиатских ордах, жаждущих заполонить и уничтожить Европу: «Они внезапно появятся в Средиземном море и океане для высадки этих кочевых, свирепых и жадных до добычи народов, которые наводнят Италию, Испанию и Францию; одну часть их жителей истребят, другую уведут в неволю для заселения сибирских пустынь и отнимут у остальных всякую возможность свержения ига. Все эти диверсии дадут тогда полный простор регулярной армии действовать со всей силой, с полной уверенностью в победе и в покорении остальной Европы» (пункт 14) [12, с. 173–177]. Даже славянофил А. Леруа-Больё отмечал: именно ордынское нашествие оттолкнуло Россию от Европы и не позволило развиться в культурном плане, поскольку все силы ушли на борьбу за выживание. Он писал: «Татарское иго и борьба против Польши высосали все ее соки. Россия с ее вековой инерцией могла бы ответить на этот вопрос словами аббата де Сийеса (2), когда его спросили о том, что он делал во время Террора: “Я выживал”. Чтобы не быть уничтоженной монголами, ей нужно было долгое время притворяться мертвой. Все усилия Московии были направлены на сохранение национального тела. Как ребенок крепкого сложения, она вышла закаленной и ожесточенной испытаниями, которые должны были ее погубить. Но испытания, дав ей физическую силу, ограничили ее интеллектуальное развитие» [20, p. 241].

В результате получается, что идеи отечественных славянофилов и евразийцев (при всех различиях между славянофилами и евразийцами, см. об этом: (3) о чуждости России Европе оказались очень созвучны многовековым западноевропейским антирусским стереотипам. Вот, например, что писал в XIX столетии известный русский ученыйестествоиспытатель, прославившийся своей книгой «Россия и Европа» Николай Яковлевич Данилевский: «В продолжение этой книги мы постоянно проводим мысль, что Европа не только нечто нам чуждое, но даже враждебное, что ее интересы не только не могут быть нашими интересами, но в большинстве случаев прямо им противоположны… Европа не случайно, а существенно нам враждебна… Нам необходимо, следовательно, отрешиться от мысли о какой бы то ни было солидарности с европейскими интересами» [4, с. 528, 532].

Н.Я. Данилевский, безусловно, думал о благе России. Но при этом, сам того не желая, озвучил то, что составляет весь набор русофобских мифов: Россия всегда была и будет экзистенциально чуждой Европе, она и есть анти-Европа; Россия — это экспансионистское государство, которое следует заветам Петра Великого и стремится к мировой гегемонии и созданию всемирной империи.

Приведем еще одну цитату из упоминавшегося выше интервью С.А. Караганова: «А еще больше другими мы стали с XVI века, когда Россия присоединила и освоила Сибирь. Тогда мы стали империей, великой страной. И, когда я призываю перенести центр духовного, экономического, политического развития России в Сибирь, я говорю о том, что мы должны возвращаться домой. Там наша сила. И там наше будущее» [8]. Собственно, об этом говорил еще М.В. Ломоносов: «Российское могущество прирастать будет Сибирью и Северным океаном».

Однако если в нашей стране Сибирь воспринималась и воспринимается как «место силы», перспективный край с богатейшим потенциалом, то для Запада Сибирь зачастую ассоциировалась с самой Россией. Сибирь и Россия для Запада — это понятия синонимичные, Сибирь — это квинтэссенция ада, место небытия, достаточно вспомнить А. де Кюстина, для которого Сибирь начиналась от Вислы. Как писал маркиз, «…Сибирь — та же Россия, только еще страшнее» [10, с. 537]; «Сибирь!.. Все время передо мной этот ад России!.. И от призраков его я весь цепенею, словно птица под взглядом василиска!» [10, с. 542] Как справедливо отмечала К.Г. Мяло, Сибирь «образцовым образом сочетает все те элементы, из которых, по Кюстину, слагается Россия и которые вместе с тем являются неизменными составными древнего европейского мифа о “варварском Востоке”» [13, с. 18].

Именно в Сибирь, а, точнее, в «пустыни Сибири», согласно лексике фальшивого «Завещания Петра Великого», упорно хочет отправить нас Запад со времен дипломата Священной Римской империи Сигизмунда Герберштейна, который одним из первых оспорил мнение о том, что Московское государство является частью Европы и предложил относить его к Азии: «Если провести прямую линию от устья Танаиса (Дона. — Н.Т.) к его истокам, то окажется, что Москва расположена в Азии, а не в Европе» [2, с. 138]. Во второй половине XIX столетии идеи о том, что Московия не является наследницей Древней Руси, что она правит Малороссией вследствие ее завоевания Петром Великим, поэтому занимает эти земли незаконно, начали активно развивать западные историки и пропагандисты, исповедующие расовые концепции русофобии. Это, например, поляк Ф. Духинский и его французские подражатели историки А. Мартен, Э. Реньо. Русские, точнее, московиты в их интерпретации — это не славяне, а азиаты, кочевники туранского происхождения (4). Соответственно, варварскую Московию надо снова загнать в «пустыни Сибири», где и место этим московитам. Вот что, например, писал известный французский историк Анри Мартен (1810–1883) Франтишеку Духинскому 4 февраля 1864 г.: «Настоящая Европа никоим образом не простирается до Уральских гор; она останавливается в бассейне Днепра. Московиты (отбросим это название русских, составляющее только двусмыслицу и не означающее ни нации, ни расы) — московиты, будучи туранцами по расе и духу, не принадлежат к европейскому обществу; они его только мутят и расчленяют; они никогда не будут гармоническим элементом: они должны сноситься с ним извне; их законная роль в Азии, и там она может иметь свое величие; до тех пор, пока их не обяжут решиться на это и пока не разорвут навсегда Завещание этого Петра Великого, столь пагубное для человечества, в Европе не будет ни мира, ни безопасности, ни порядка» [6, с. 447].

Россия, как и Европа, основана на христианской матрице. Однако именно принятие Русью христианства по восточному образцу стало для Запада главным фактором нашей не просто инаковости, а чуждости и враждебности. Православных русских Запад стал воспринимать не просто как схизматиков-раскольников, а как нехристей, врагов всего цивилизованного мира. И эту линию раскола между цивилизацией и варварством Запад по сию пору проводит по линии раскола между западным и восточным христианством. Так, например, Сэмюэл Хантингтон (1927-2008), один из ведущих западных политологов и социологов, один из идеологов холодной войны, в своей книге «Столкновение цивилизаций», опубликованной в 1996 г. (одноименная статья в журнале «Foreign Affairs» появилась в 1993 г.) именно так обозначал границы Европы и Запада: «Европа заканчивается там, где заканчивается западное христианство и начинаются ислам и православие» [18, с. 244]. По его словам, «отождествление Европы с западным христианством предоставляет четкий критерий для принятия новых членов в западные организации» [18, с. 247]. Россия же воспринимается им как «стержневое государство отдельной православной цивилизации». При этом Хантингтон указывал, что «расширение НАТО ограничено странами, которые исторически являются частью западного христианства, что гарантирует России, что оно не коснется Сербии, Болгарии, Румынии, Молдовы, Белоруссии и Украины, пока та остается единой» [18,с. 248– 249].

Мы не должны отгораживаться от Европы и отрекаться от своего общеевропейского наследия. В 1844 г. Ф.И. Тютчев называл Восточную Европу «вполне законной сестрой христианского Запада, христианской, как и он» [17, с. 118], которую Запад на протяжении столетий старался упорно игнорировать.

4 ноября 2022 г. Президент Российской Федерации В.В. Путин, выступая перед историками и представителями традиционных религий России, предельно четко заявил, что Россия является частью европейской цивилизации, великой европейской культуры, основанной на христианской традиции [1]. При этом русские являются открытыми и способными все иностранное превращать в свое и делать русским.

Это очень важно, потому что Запад нас всегда воспринимал и воспринимает как нацию имитаторов и подражателей, неспособных создать что-то оригинальное, а способных только заимствовать. Уже упоминавшийся славянофил А. Леруа-Больё, то есть автор, не имевший презрительно-высокомерного взгляда на нашу страну, писал: «Россия имела достаточно соседей и отношений с ними, чтобы всегда оставаться в состоянии имитации. Она последовательно прошла от нравственного ига Греции и татар, литовцев и поляков, чтобы закончить игом немецким или французским. Постоянно пребывая в состоянии интеллектуального вассалитета, копируя иностранные обычаи, идеи и моды, она была почти неспособна приспособить к себе чужие институты и сделать их национальными» [20, p. 240].

Именно за это, например, в самых разных слоях, как среди обывателей, так и интеллектуалов, в нашей стране критикуют Петра I и его реформы. Но Петр Великий, используя передовые западные достижения, строил именно Россию. Очень хорошо сказал о Петербурге Игорь Грабарь: хотя здесь работали многие иностранные мастера, «физиономия Петербурга тем не менее не итальянская, не немецкая, не французская, не голландская, а — “петербургская”» [3, с. 21].

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Дискуссии западников и славянофилов, периодически возникающая мода на евразийство, — как это ни парадоксально звучит, все это в значительной степени укрепляло и укрепляет западноевропейцев в мысли о том, что Россия — это не Европа, а русские — не просто не европейцы, а азиаты и варвары. И так получилось, что идеи славянофилов, искренних патриотов, страстно желавших блага своей стране, были использованы западными мыслителями и пропагандистами, для которых был свойственен презрительно-высокомерный взгляд на нашу страну, через призму мифов о самом славянофильстве для обоснования антиевропейской сущности России.

В результате идеи славянофилов, развивавших мысль о русской самобытности и непохожести, воспринятые через стереотипную западную оптику восприятия, были использованы на Западе для подтверждения идеи о том, что Россия — это анти-Европа, варварская и нецивилизованная страна. В итоге мы имеем дело с двойным мифотворчеством, когда западный миф о России был наложен на миф о славянофильстве.

Мы — русские и мы европейцы, мы и есть подлинная, настоящая Европа, от Атлантики не просто до Урала, как говорил в свое время Шарль де Голль, а до Тихого океана. И мы не должны отказываться от нашей многовековой европейской истории начиная от Анны Русской, королевы Франции. Важно не метаться постоянно то в сторону Востока, то в сторону Запада, не повторять без устали, что прогнившая Европа чужда и враждебна России, и что мы никакие не европейцы, вторя многовековым заклинаниям Запада о том, что Россия — варварская и азиатская анти-Европа. Ведь для обычных русских людей, каких большинство, вопроса нет: мы русские, мы цивилизация.

Примечания

1. Технический термин «градиент» (вектор движения, направленного вниз по склону; постепенный спуск) применимо к культурной и интеллектуальной истории означает, что цивилизация распространяется с Запада на Восток: от своего основного очага, расположенного между Парижем и Лондоном, по мере того как становятся цивилизованными народы Центральной, затем Восточной Европы и наконец России. Россия в этом континууме является крайней восточной точкой, «арьергардом Европы» в самом низу «склона». Большакова О.В. Культурный градиент: трансмиссия идей в Европе, 1789-1991. The cultural gradient: the transmission of ideas in Europe, 1789-1991 / Ed. by Evtuhov C., Kotkin St. – Lanham, 2003. – VI, 324 p. // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 5, История. Информационно-аналитический журнал. 2005. С. 76. О концепции культурного градиента см.: The cultural gradient: the transmission of ideas in Europe, 1789-1991. Lanham, 2003.

2. Эммануэль Жозеф де Сийес (другое написание – Сиейес), 1748–1836, один из деятелей Французской революции, автор знаменитой брошюры «Что такое третье сословие?»

3. О взаимосвязи евразийского и славянофильского учений см.: Лихоманов И.В. Славянофилы в ретроспективе евразийского дискурса // Идеи и идеалы 2020. Том 12. № 2, часть 1. С. 197–213. Как отмечает И.В. Лихоманов, в современной отечественной научной литературе широко распространено мнение о том, что евразийцы развивали философские взгляды ранних и поздних славянофилов, однако критики евразийства 1920–1930-х гг., среди которых было немало представителей русской религиозной философии, решительно отказывали евразийцам в праве называть себя продолжателями религиозно-философской традиции ранних славянофилов. См.: Лихоманов И.В. Указ. соч. С. 197.

4. Одной из самых спорных тем расологической науки XIX столетия был вопрос о расовом характере финно-угорских народов. Наибольшее распространение получила «туранская теория», утверждавшая их переходный (или смешанный) характер между монголоидами и европеоидами. «Туранцами» тогда стали именовать все кочевые племена, а в туранскую расу объединять тюрок, монголов и финно-угров (см.: Неменский О.Б. Историческая концепция Франтишека Духинского. Часть первая // Вопросы национализма. 2016. № 4 (28) с. 50). В соответствии с этой теорией русские были объявлены не славянами, а потомками смешения крови финно-угров, монголов, тюркских народов и славян, то есть «грязнокровками», что по расистским понятиям оценивается гораздо хуже, чем принадлежность к низшим расам.

Список литературы

1. Встреча с историками и представителями традиционных религий России // Президент России, 04.11.2022. - URL: http://kremlin.ru/events/president/news/69781 (дата обращения: 18.03.2024).

2. Герберштейн С. Записки о Московии. М.: Изд-во МГУ, 1988. - 430 с. 3. Грабарь И.Э. Петербургская архитектура в XVIII и XIX веках. СПб.: Лениздат, 1994. - 383,[1] с.

4. Данилевский Н.Я. Россия и Европа. Взгляд на культурные и политические отношения славянского мира к германороманскому / Составление и комментарии Ю.А. Белова / Отв. ред. О. Платонов. М.: Институт русской цивилизации, 2008. - 816 с.

5. Иванов Ив. Заметки читателя. Статья Михайловского Н.К. во французском журнале и суждения иностранцев и инородцев о русской литературе // Артист. 1894. № 37. Год

6. Кн. 5. 6. Историк Духинский из Киева и его ученики из французских сенаторов // Отечественные записки. 1864. Т. CLV.

7. Желябовский Д.С. Функционирование идей славянофилов в рамках социальных и политических дискуссий России в 1990-2010-х гг. // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов, 2011. № 5 (11), часть 4. С. 67–70.

8. Сергей Караганов: «Часть людей потеряли страх перед адом. Нужно восстановить» // Бизнес Online, 07.01.2024. - URL: https://m.business-gazeta.ru/article/619108 (дата обращения: 18.03.2024).

9. Каррер д’Анкосс Э. Россия меж двух миров / Пер. с франц. А.Ю. Терещенко. М.: РОССПЭН, 2017. - 239 с.

10. Кюстин А., де. Россия в 1839 году / Пер. с фр. О. Гринберг, С. Зенкина, В. Мильчиной, И. Стаф. Изд. 3-е, испр. и доп. СПб.: Крига, 2008. - 704 с.

11. Малиа М. NON POSSUMUS. Ответ Алену Безансону // Отечественные записки. 2004. № 5 (20). С. 266–270.

12. Мезин С.А. Взгляд из Европы: французские авторы XVIII века о Петре I. Саратов, 2003.

13. Мяло К. Хождение к варварам, или вечное путешествие маркиза де Кюстина // Россия. 1994. № 3. C. 4–18.

14. Неменский О.Б. Русофобия как идеология // Вопросы национализма. 2013. № 1 (13). С. 26–65.

15. Нойманн И. Использование «Другого»: Образы Востока в формировании европейских идентичностей. М.: Новое издво, 2004. - 335 с.

16. Таньшина Н.П. Русофобия. История изобретения страха. М.: Концептуал, 2023. - 496 с.

17. Тютчев Ф.И. Россия и Германия. Письмо доктору Густаву Кольбу, редактору «Всеобщей Газеты» // Тютчев Ф.И. Полн. собр. соч. Письма в 6 т. М., 2002-2005. Т. 3.

18. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций [Пер. с англ. Ю. Новикова]. М.; СПб.: АСТ, 2003. - 603 с.

19. Julvécourt P., de. La Balalayka, Chants populaires russes et autres morceauх de poésies traduits en vers en et prose. Р., 1837.

20. Leroy-Beaulieu A. L’Empire des tsars et les Russes. T. 1. Рaris : Librairie Hachette et C-ie, 1881. - 594 p.