Штирлиц – «наше всё» телеэкрана
Однажды улицы советских городов опустели... Эпидемия? Голод? Война? Нет, на центральном телевидении началась трансляция самого популярного сериала в истории нашей страны – «Семнадцать мгновений весны». На две недели, начиная с 11 августа 1973 года, население одной седьмой части суши прильнуло к экранам телевизоров. Вся страна внимательно следила за тем, как наш человек в гестапо Максим Исаев (Отто фон Штирлиц) пытается сорвать сепаратные мирные переговоры между сотрудником Управления стратегических служб США Алленом Даллесом и генералом ваффен-СС Карлом Вольфом.
В своей предыдущей работе «Три тополя на Плющихе» (1967) советский режиссёр Татьяна Лиознова уже показала свою редкую способность взять простой житейский случай и с утончённой лёгкостью вознести его до небывалых поэтических высот. Принявшись за экранизацию романа Юлиана Семёнова «Семнадцать мгновений весны», написанного сухим аналитическим языком, Татьяна Лиознова вдохнула в историю о Штирлице новую душу и смыслы. Телефильм, построенный на длинных диалогах и вдумчивом анализе, в котором на протяжении всех двенадцати серий лишь трижды звучат выстрелы, благодаря режиссёрскому гению и душевности Лиозновой снискал такую любовь у нескольких поколений наших сограждан, какой не удостоился ни один, даже самый зрелищный, шпионский боевик. Десятки фраз из «Семнадцати мгновений» стали устойчивыми выражениями русского языка. Никогда со времён «Чапаева» братьев Васильевых (1934) не появлялось столько анекдотов об экранных героях – а в нашей культуре это знак особого признания.
Сверхпопулярный телесериал серьёзно повлиял на понимание советским народом событий Великой Отечественной войны. Миллионы зрителей не только выучили наизусть имена Генриха Мюллера, Вальтера Шелленберга, Эрнста Кальтенбруннера и Карла Вольфа, узнали биографии Гиммлера, Геринга, Геббельса и Бормана – но и впервые увидели на экране не абстрактную «тёмную силу», а умного высокопрофессионального врага. Врага, победой над которым поистине нужно гордиться. Изображение нацистов, лишённое плакатной карикатурности, стало своего рода ответом на вопрос, почему война продолжалась долгие четыре года и стоила таких огромных жертв.
Хотя на момент выхода «Семнадцати мгновений весны» в советском кинематографе был уже хорошо развит взгляд со стороны бывшего противника на события гражданской войны, изображение германского неприятеля стало в 1973 году поистине новаторским. Неслучайно родственники Шелленберга горячо благодарили Олега Табакова за блестящее исполнение роли их «дядюшки Вальтера», а бывший эсэсовский генерал Вольф, вышедший на свободу незадолго до премьеры сериала, передал артисту Василию Лановому бутылку коньяка. Иногда даже задаёшься вопросом: уж не слишком ли притягательным получился образ начальника гестапо Мюллера в исполнении народного артиста Леонида Броневого?
Великая Отечественная отняла у советского народа 27 миллионов человеческих жизней – одну седьмую населения СССР. Вихрь войны смёл на территории нашей страны более 70 тысяч населённых пунктов. Пожалуй, не было такой семьи, которую не тронуло бы лихолетье 1940-х годов. Особенное, личностное отношение к событиям Второй мировой войны, на котором и поныне в огромной степени стоит самосознание нашего общества, провоцирует и особый интерес к бывшему врагу. «Семнадцать мгновений весны» – очевидно, самая яркая в отечественном игровом кино попытка изучить и понять противника, который был достаточно сообразителен и силён, чтобы принести на советскую землю столь неисчислимые беды...
Сейчас чёрно-белый сериал является частью культурного достояния нашей страны. В нём – и стихи поэта-шестидесятника Роберта Рождественского, и гениальная музыка Микаэла Таривердиева, и слаженная работа сразу нескольких поколений великих советских артистов. Более того, «Семнадцать мгновений весны» стали для россиян культурным кодом и частью нашей национальной идентичности. Оттого знакомство молодёжи с шедевром Татьяны Лиозновой важно не только с точки зрения прививания хорошего художественного вкуса и напоминания о самой кровопролитной в истории войне, но и с точки зрения нацбилдинга. Ибо если Пушкин – это «наше всё» в литературе, то Штирлиц – «наше всё» среди всех существующих героев телеэкрана.