Шкловский. Первый русский танкист и придумщик «гамбургского счёта»

…Байку о «гамбургском счёте» он, кстати, будучи великим выдумщиком, действительно придумал: написал рассказ о борцах, которые якобы встречались тайно в Гамбурге, где и выясняли отношения между собой в ходе, как бы сейчас сказали, «недоговорных матчей». И эта байка настолько прочно вошла в реальность, что очень и очень многие из нас выясняют отношения «по гамбургскому счёту» и до сих пор.

А так, создатель сначала русского, а потом и советского «формализма» Виктор Борисович Шкловский, родившийся в Российской империи в январе 1893 года и благополучно умерший в Советском Союзе в декабре года 1984, был, разумеется, что называется плотью от плоти питерской российской элиты. И питерской российской, в хорошем тогда ещё смысле этого слова, интеллигенции.

Родившийся в семье еврея, профессора Императорских Высших артиллерийских курсов математика Бориса Шкловского и русской немки Варвары Бундель, имевший двух братьев. Один из них был расстрелян в 1918-м как правый эсер, реально участвовавший в заговоре против советской власти. А второго, филолога, как бы сейчас сказали «православного активиста», преподавателя духовной академии,  в 1919—1922 годах входившего в Совет православных братств Петрограда, неоднократно арестовывавшегося и расстрелянного уже в 1937-м, – его Шкловский навещал на Беломорско-Балтийском канале в составе сталинской делегации советских писателей.

Сам, кстати, эсер, офицер, ушедший на Первую мировую в 1914 году добровольцем, получивший «Георгия» лично из рук генерала Лавра Корнилова. Февральскую революцию принял восторженно,  был помощником комиссара Временного правительства. С Октябрьской, будучи эсером, боролся.

Гражданскую войну провёл, мягко говоря, авантюристично и почти наверняка был бы расстрелян, если бы не заступничество Максима Горького и Якова Свердлова. Будучи скорее антикоммунистом, воевал – и неплохо, отважно, – в рядах Красной Армии. Стрелялся на дуэли в 1920-м в Питере, в 1922-м бежал в Финляндию, в 1923-м, выпросив прощение, вернулся в Советскую Россию.

Но интересен истории русской культуры боевой русский офицер, «броневой инструктор», один из первых русских танкистов и эсер стал совершенно в другом качестве.

Ещё в дореволюционном 1916 году Шкловский стал одним из основателей «Общества изучения теории поэтического языка», знаменитого ОПОЯЗ, объединившего теоретиков формальной школы и в буквальном смысле этого слова перевернувшего не только российское, но и мировое литературоведение. Созданная им и Евгением Замятиным питерская литературная группа «Серапионовы братья» дала Советской России потрясающую беллетристическую школу (довольно назвать такие фамилии, как Михаил Зощенко, Константин Федин, Всеволод Иванов и Вениамин Каверин). А без созданного им вместе с футуристами Хлебниковым, Крученых и Маяковским, с которым Виктор Борисович был особенно близок, объединения «ЛЕФ», где Шкловский был «главным научным теоретиком», вообще невозможно представить историю русского советского художественного авангарда.

Что весьма любопытно, имея в родственниках «врагов народа» и будучи человеком одновременно злым и остроумным (достаточно вспомнить его знаменитый ответ чекисту, сопровождавшему писателей на Беломорканале, на вопрос как он себя здесь чувствует: «как живая лиса в меховом магазине»), Шкловский никогда не был каким-то образом «репрессирован».

Напротив.

С такой-то «трудовой биографией» (помощник комиссара Временного правительства, царский офицер, эсер) и такой роднёй прожил долгую, насыщенную жизнь. Был не раз награжден (три ордена только Трудового Красного Знамени вдогонку к Георгиевскому кресту). Стал лауреатом – вполне заслуженно – Государственной премии СССР 1979 года за книгу об Эйзенштейне. Ездил в составе делегаций советских писателей за рубеж. Считался крупнейшим советским теоретиком и как литературовед, и как киновед. Был, кстати, женат вторым браком на Серафиме Суок, – женщине безумно красивой, прототипе той самой «бездушной куклы» из знаменитого романа Олеши про «трех толстяков». Ну, и, разумеется, считался одним из самых остроумных и «злоязыких» людей своего времени. А «его время» – это, фактически, весь грозный, революционный двадцатый век.

Скончался великий «советский формалист» 5 декабря 1984 года. Похоронен на Кунцевском кладбище, в Москве. Его роль в истории русской и советской культуры не оспаривается никем: ни нынешними «красными», ни нынешними, простите, «белыми». Он для этих смешных людей, увы, к сожалению, слишком сложен для понимания.

И слишком, по-настоящему, велик.