Расстрел российской миссии Красного Креста в Польше

2 января 2022 года – очередная годовщина трагического события – убийства российской миссии Красного Креста, прибывшей в Польшу для помощи русским военнопленным Первой мировой войны в возвращении на родину

До сих пор широкой аудитории в России этот факт практически неизвестен. Но и у историков остаются вопросы: на каком уровне велись переговоры о направлении российской миссии в Варшаву, и кто принимал политическое решение об аресте членов миссии и расправе над ней? Почему никто из организаторов этой расправы и исполнителей преступного приказа не понес ни малейшей ответственности?

В ходе Первой мировой войны в плен попало около 2 млн солдат и офицеров Российской императорской армии.

Они содержались главным образом на территориях Российской империи, в ходе войны оккупированных германскими и австро-венгерскими войсками: прежде всего, на землях бывшего Царства Польского, где в 1916 г. немецкими властями было объявлено о создании некоего марионеточного государственного образования - Польского королевства, высший орган власти в котором должен был имитировать сформированный оккупантами Регентский совет. 

После заключения Россией перемирия, а затем Брестского мира  с центральными державами, война для России окончилась. Военнопленных предполагалось переместить на Родину. Российские миссии Красного Креста уже имелись в Германии и Чехии. Соответствующая миссия готовилась к отправке и на территорию Польши.

Сразу после Компьенского перемирия (капитуляции Германии) в «королевстве Польша» была организована передача властных полномочий от Регентского совета прибывшему из Германии Ю. Пилсудскому, который в отсутствие каких-либо других, тем более законно избранных, органов власти должен был выступить в качестве военного диктатора и развязать войну - с целью определить и силой утвердить восточную границу будущей Польши. Уже через неделю, 22 ноября, польские вооруженные формирования напали на Львов и выбили из города представителей украинской республики. Для обеспечения власти Пилсудского и поддержки его экспансионистских устремлений из Франции была переброшена ранее сформированная там 60-тысячная армия Йозефа Галлера. Солдатами в ней были в основном поляки, а офицерами – французы. Оснащена армия была французским оружием.

Дипломатических и каких-то иных отношений с Пилсудским у правительства России не было. Направляемая в Варшаву миссия Красного креста должна была, в числе прочего, способствовать установлению и налаживанию двусторонних отношений – в чем Россия была крайне заинтересована. Надо учесть, что российские миссии Красного креста уже успешно работали в Германии и Чехии, и это ни у кого не вызывало вопросов.

При этом договариваясь о персональном составе миссии, советское правительство согласилось заменить ее главу. Поляки отвергли кандидатуру известного коммуниста Юлиана Мархлевского, и ее возглавил Бронислав Веселовский.

20 декабря 1918 года миссия прибыла в Варшаву. 22 декабря после встреч с рядом официальных польских лиц миссию принял начальник социального обеспечения Министерства труда Турович. Он поддержал проект. С князем Естафием Сапегой, будущим главой польского МИДа, члены миссии пытались договориться о размещении представительств Красного Креста на  транзитных путях в Россию.

Переговоры начались - но в этот же день в гостинице, где была размещена миссия, произошел обыск, и члены миссии были арестованы и заключены в тюрьму.

Известие об этом привело к демонстрации в Варшаве в поддержку миссии. Люди протестовали против вопиющего нарушения принятых международным сообществом норм обращения с дипломатическими представителями, - тем более, что речь шла о миссии, прибывшей в Варшаву с гуманитарными целями. При разгоне демонстрации жандармы получили санкцию на применение оружия – и открыли по демонстрантам огонь. В результате расстрела демонстрации погибло 6 и было ранено 11 человек. Жертв этого преступления пилсудчиков надо тоже учитывать, когда мы говорим и вспоминаем о судьбе российской миссии Красного креста.

На следующий день, 30 декабря, арестованных членов миссии вывозят из Варшавы – на восток. В окрестностях деревни Мень Высоко-Мазовецкого повета 2 января 1919 года они были расстреляны. Убийство было совершено без каких-либо оснований в виде «приговора» или «приказа» (вернее, существовал ли письменный приказ и от кого он исходил – до сих пор неизвестно). Те, кто его отдавал, прекрасно понимали преступность своих действий, поэтому, скорее всего, позаботились об уничтожении каких-либо улик. Производившие расстрел жандармы пытались инсценировать ограбление - таким образом совершенное преступление планировалось скрыть. На все запросы о судьбе членов миссии предполагалось давать ответ, что они «пропали» в пути после высылки. А через какое-то время объявить, что они погибли в результате бандитского налета. Это хорошо видно по публикациям польской прессы –  после того, как факт убийства стал достоянием гласности. Cпрятать концы в воду не удалось.

Один из членов миссии – врач Леон Альтер - выжил. После выстрела в грудь он упал и потерял сознание. Сочтя его убитым, его забросали ветскмаи и снегом. Но он очнулся – и смог добраться до ближайшей деревни, где получил помощь. Затем он добрался до Минска и далее в Россию – где он смог рассказать правду о преступлении и опровергнуть уже озвученную, в том числе через газеты, лживую версию польских властей.

Советское правительство в ноте от 8 января 1919 года имело все основания для констатации: «Это новое преступление кладет несмываемое пятно на контрреволюционное правительство, находящееся в настоящее время у власти в Польше».

Пытаясь смыть это пятно, и тогда, и сейчас (в польской подконтрольной Институту национальной памяти историографии) польской стороной выдвигаются оправдания совершенной бессудной расправы. Утверждается, что члены российской миссии Красного креста прибыли, чтобы «организовать в Польше большевистскую революцию». Однако, обвинение членов миссии в том, что они встречались или планировали встречи с представителями польских левых кругов выглядит странно, поскольку все левые партии тогда были легальными, то есть никаких секретных переговоров не было.

Характерно - после уничтожения миссии никаких конкретных данных о её подрывной деятельности предоставлено не было. Даже сейчас историки не имеют ни одного документа, который прямо указывал бы на ведение миссией агитации или других враждебных польскому правительству действий.

Только когда советское правительство объявило, что задерживает членов польской миссии по возвращению на родину польских военнопленных (она уже спокойно работала в России), польская сторона инициировала некое «расследование». По итогам этого «расследования» в Россию было направлено заявление, в котором, хоть и признавалась вина польской жандармерии, но без фамилий и конкретных фактов. То есть, польское правительство открыто покрывало убийц. Историкам известны только некоторые фамилии находящихся под подозрением как исполнители убийства – например, подпрапорщик Кампольский, который конвоировал членов миссии до конечного пункта. Хотя поляки настаивают, что в расстреле он не участвовал, довёл их до границы и отправил в советскую сторону. А что случилось позже, – не его вина. Это выглядит, конечно, неправдоподобно.

Для установления исторической правды об этих событиях могло бы иметь значение обеспечение доступности материалов польского «расследования» 1919 года - чтобы эти материалы 1919 года были опубликованы, и к ним были допущены российские историки. Необходимо выяснить, что поляки установили в реальности, а не то, что они сообщили советской стороне в 1919 году. Погибли люди, и установление подлинных обстоятельств их смерти и ответственных за это представителей польских властей будет означать не просто ликвидацию очередного «белого пятна» в истории советско-польских отношений, - это будет знаком нашего уважения к памяти жертв.   

Сегодня, в очередную годовщину этого бессмысленного по своей жестокости преступления польских властей, оно воспринимается как мрачный пролог ко всем дальнейшим трагическим событиям: советско-польской войне, польским концлагерям для 120 тысяч военнопленных красноармейцев в Стшалково и Тухоли, ставших фактически лагерями смерти, - пролог, по сути, для всей новейшей истории советско-польских российско-польских отношений.