Провозглашение политики гласности

ГОРБАЧЁВ И СОЦИАЛЬНАЯ БАЗА “ПЕРЕСТРОЙКИ”

Сопротивление реформам со стороны значительной части партийных функционеров, заметное уже в 1986 г., привело Горбачева к осознанию необходимости расширения социальной базы за счет привлечения к участию в перестроечном процессе интеллигенции. Толчком к политике гласности послужили события 26 апреля 1986 г. на Чернобыльской АЭС, выявившие моральную ущербность прежнего партийного контроля над информацией. В мае состоялись съезды Союза кинематографистов и Союза театральных деятелей, где была произведена смена руководства, и Союзы соответственно возглавили Э. Климов и М. Шатров. Также были произведены назначения в центральные журналы и газеты: редакцию "Нового мира" возглавил С. Залыгин, "Знамени" – Г. Бакланов, "Огонька" – В. Коротич, "Московского комсомольца" – Е. Яковлев, "Аргументов и фактов" – В. Старков. Кадровые изменения в руководстве творческих союзов и редакциях периодических изданий преследовали своей целью нейтрализацию намечавшейся партийной оппозиции реформам Горбачева. Трагические обстоятельства гибели летом 1986 г. теплохода "Адмирал Нахимов" и в октябре этого же года ядерной подводной лодки "Комсомолец" убедили Горбачева в необходимости гласности. На январском пленуме 1987 г. политика гласности была официально закреплена как основа проводившихся политических реформ.

В 1987-1989 гг. выходят ранее не печатавшиеся и запрещенные произведения: "Реквием" А. Ахматовой, "Софья Петровна" Л. Чуковской, "Доктор Живаго" Б. Пастернака и другие книги. Издаются книги А. Рыбакова "Дети Арбата", В. Дудинцева "Белые одежды", Д. Гранина "Зубр", В. Гроссмана "Жизнь и судьба", А. Приставкина "Ночевала тучка золотая" и т. д. В условиях гласности по стране в 1987-1988 гг. образуются многочисленные политические объединения и общества: народные фронты в Молдавии, Латвии, Эстонии, в крупных городах России, литовский "Саюдис", украинский "Рух", "Сво-бодная Грузия" и другие организации. Пересматриваются устоявшиеся стереотипы в отношении исторического прошлого СССР, возобновляется реабилитационный процесс, прерванный в брежневский период. В феврале 1988 г. Комиссия по дополнительному изучению материалов, связанных с репрессиями, имевшими место в период 30-40-х и начале 50-х гг., приходит к выводу о фальсификации дел в отношении Н. И. Бухарина, А. И. Рыкова и других обвиняемых на третьем Московском процессе в 1938 г.

Политика гласности, порой принимавшая резко негативный характер по отношению ко всему историческому прошлому СССР, привела к консолидации внутри Политбюро консервативно настроенных лиц, не приемлющих направленность большинства перестроечных материалов в периодической печати. Складыванию оппозиции реформам в Политбюро способствовали и командно-административные методы проведения преобразований в начальный период перестройки, а также затронутые партийно-номенклатурные интересы. Также противниками Горбачева критически воспринимались проводимые экономические реформы, в которых они видели капитуляцию перед капиталистической системой.

Лидером консерваторов в Политбюро стал Е. К. Лигачев. Именно он добился снятия в 1987 г. с поста первого секретаря Московского обкома КПСС Б. Н. Ельцина, а также публикации 13 марта 1988 г. в "Советской России" статьи Н. Андреевой "Не могу поступиться принципами", где критике подверглась политика гласности. Более чем трехнедельное молчание интеллигенции, ошеломленной статьей, помещенной в центральном органе КПСС, доказывало шаткость позиций Горбачева в столкновении с партийным руководством. Ставка Горбачева на коммунистов-реформаторов и интеллигенцию оказалась недостаточной. Требовалось новое расширение социальной базы перестройки как для продолжения реформ, так и для укрепления положения самого Горбачева.

И.С. Ратьковский, М.В. Ходяков. История Советской России

http://www.bibliotekar.ru/sovetskaya-rossiya/91.htm

“БОЛЬШЕ СВЕТА”

В первые революционные годы «гласность» понималась как оружие партии. Ругали «контру», кляли империализм, критиковали бюрократов нового «пролетарского разлива». И только. Ведь не кто иной, как Ленин, распорядился установить жесткий государственный контроль над информацией. Почему? Неужели большевики боялись открытой схватки со своими идейными противниками?

Этот вопрос всегда меня интриговал. Тем более что внутри партии гласность первые годы не ограничивалась. Помню, я был просто восхищен, когда впервые читал стенограммы VII—XI съездов. Несмотря на Гражданскую войну и иностранную интервенцию, отчаянное положение молодой Советской власти, правящая партия не боялась дебатов, не считала возможным ограничить свободу мнений, высказываний, критики. У меня создавалось впечатление, что Ленин сознательно стимулировал «вскрытие» внутрипартийных разногласий, по крайней мере, на первых порах.

(…)

Первым актом гласности можно, думаю, считать мою поездку в Ленинград в мае 1985 года. Состоялся непривычный контакт руководителя с людьми. Выступление без всяких бумажек и предварительных консультаций с коллегами создало целую проблему для Политбюро. Впервые многое из того, что содержалось в неопубликованных материалах мартовского и апрельского Пленумов ЦК, о чем говорилось «в закрытом порядке» в партийных верхах, было «выплеснуто» на всех.

Но что было дальше?

У самолета, прощаясь с Зайковым, я получил от него видеокассету с записью моего выступления на встрече в Смольном с активом городской парторганизации. Прилетел домой, в воскресенье на даче в кругу семьи решили ее посмотреть. Все были взволнованы. Раиса Максимовна сказала:

— Я думаю, надо, чтобы все люди это услышали и узнали.

Возникла мысль: может, разослать запись по обкомам? Пусть послушают выступление целиком, ведь по телевидению и радио передали фрагменты в порядке репортажа. Мне было трудно решиться, не хотелось себя выпячивать — это походило бы на саморекламу. Я позвонил Лигачеву и направил ему кассету.

— Егор Кузьмич, посмотри и скажи свое мнение. Не разослать ли по обкомам?

Он посмотрел, позвонил мне и сказал:

— Считаю, за исключением, может быть, нескольких фраз надо дать полностью по телевидению. Такого же мнения Зимянин.

(…)

Очередной ступенью в развитии гласности стало поощрение критических выступлений в печати, на телевидении и радио по поводу всевозможных безобразий, о которых в прошлом не полагалось говорить вслух. Настолько общество устало от всяких зажимов и запретов, что стоило приоткрыть журналистам «кислород», как их охватила лихорадка критицизма. И тут же они натолкнулись на сопротивление номенклатуры, даже преследование, особенно свирепое на местах.

… Критика стала приобретать оскорбительный, разносный характер, нередко публиковались откровенно клеветнические материалы… Поначалу эти и другие «отходы» гласности мы пытались устранять привычными методами. Генсек обращал внимание «главного идеолога», тот давал указание агитпропу, в отделе собирали редакторов, журналистов и наставляли, как вести дело.

Но постепенно эти испытанные методы перестали срабатывать. Редакторы начали «огрызаться», некоторые и вовсе проявляли непокорность. Чуть ли не каждую неделю появлялись «дерзкие публикации», поднимавшие планку допускавшейся в тот момент открытости. Роль «заводил» играли «Огонек», «Московские новости», «Аргументы и факты» …

Я особенно оценил значение гласности, когда почувствовал, что импульсы, идущие сверху, застревают в вертикальных структурах партийного аппарата, управленческих органов. Свобода слова позволила прямо, через головы аппаратчиков обращаться к людям, стимулировать их активность и получать поддержку

Из мемуаров М.С. Горбачёва

http://www.gorby.ru/gorbachev/zhizn_i_reformy1/page_12/

“ДАЛЬНЕЙШЕЕ РАЗВИТИЕ ГЛАСНОСТИ”

1. Всесоюзная конференция КПСС, руководствуясь интересами социализма и перестройки, считает одной из важнейших политических задач дальнейшее развитие гласности. Конференция рассматривает гласность как развивающийся процесс и подчеркивает, что ее последовательное расширение является непременным условием выражения демократической сущности социалистического строя, его обращенности к человеку, приобщения личности ко всем делам общества, государства, коллектива, как действенную гарантию против деформаций социализма на основе всенародного контроля за деятельностью всех социальныx институтов, органов власти и управления.

Конференция видит в гласности необходимое условие реализации социалистического самоуправления народа, конституционных прав, свобод и обязанностей граждан. Гласность во всех сферах жизни — одно из важнейших условий дальнейшего углубления процессов перестройки, ее необратимости. <...>

4. Необходимо снять неоправданные ограничения в использовании статистической информации о социально-экономическом и политическом развитии общества, экологической обстановке, создать основанную на современной информационной технологии систему ее сбора, обработки и распространения, обеспечить доступность всех видов библиотек, законодательно упорядочить пользование архивными материалами.

5. Конференция считает недопустимым сдерживание критических выступлений прессы, как и опубликование необъективной информации, задевающей честь и достоинство гражданина. Гласность предполагает социальную, правовую и моральную ответственность средств массовой информации.

6. Недопустимо использование гласности в ущерб интересам Советского государства, общества, правам личности, для пропаганды войны и насилия, расизма, национальной и религиозной нетерпимости, пропаганды жестокости и распространения порнографии, а также манипулирование гласностью.

Из резолюции XIX Всесоюзной партконференции “О гласности”, 1 июля 1988 г.

http://postsov.rsuh.ru/hrest/gl2.shtml#33

“НЕ МОГУ ПОСТУПИТЬСЯ ПРИНЦИПАМИ”

Написать это письмо я решила после долгих раздумий. Я химик, преподаватель в Ленинградском технологическом институте имени Ленсовета. Как многие другие, являюсь куратором студенческой группы. В наши дни студенты после периода общественной апатии и интеллектуального иждивенчества постепенно начинают заряжаться энергией революционных перемен. Естественно, возникают дискуссии - о путях перестройки, ее экономических и идеологических аспектах. Гласность, открытость, исчезновение зон, запретных для критики, эмоциональный накал в массовом сознании, особенно в молодежной среде, нередко проявляются и в постановке таких проблем, которые в той или иной мере "подсказаны" западными радиоголосами или теми из наших соотечественников, кто не тверд в своих понятиях о сути социализма. О чем только не заходит разговор! О многопартийной системе, о свободе религиозной пропаганды, о выезде на жительство за рубеж, о праве на широкое обсуждение сексуальных проблем в печати, о необходимости децентрализованного руководства культурой, об отмене воинской обязанности... Особенно много споров среди студентов возникает о прошлом страны.

(…)

В многочисленных дискуссиях, проходящих сегодня буквально по всем вопросам обществознания, меня как преподавателя вуза интересуют прежде всего те вопросы, которые непосредственно влияют на идейно-политическое воспитание молодежи, ее нравственное здоровье, ее социальный оптимизм. Беседуя со студентами, вместе с ними размышляя об острых проблемах, невольно прихожу к выводу, что у нас накопилось немало перекосов и односторонностей, которые явно нуждаются в выправлении. На некоторых из них хочу остановиться особо.

Взять вопрос о месте И. В. Сталина в истории нашей страны. Именно с его именем связана вся одержимость критических атак, которая, по моему мнению, касается не столько самой исторической личности, сколько всей сложнейшей переходной эпохи. Эпохи, связанной с беспримерным подвигом целого поколения советских людей, которые сегодня постепенно отходят от активной трудовой, политической и общественной деятельности. В формулу "культа личности" насильственно втискиваются индустриализация, коллективизация, культурная революция, которые вывели нашу страну в разряд великих мировых держав. Все это ставится под сомнение. Дело дошло до того, что от "сталинистов" (а в их число можно при желании зачислять кого угодно) стали настойчиво требовать "покаяния"...

(…)

Именно сторонники "леволиберального социализма" формируют тенденцию фальсифицирования истории социализма. Они внушают нам, что в прошлом страны реальны лишь одни ошибки и преступления, замалчивая при этом величайшие достижения прошлого и настоящего. Претендуя на полноту исторической правды, они подменяют социально-политический критерий развития общества схоластикой этических категорий. Очень хочу понять, кому и зачем нужно, чтобы каждый ведущий руководитель ЦК партии и Советского правительства после оставления им своего поста был скомпрометирован, дискредитирован в связи со своими действительными и мнимыми ошибками и просчетами, допущенными при решении сложнейших проблем на историческом бездорожье? Откуда взялась у нас такая страсть к расточительству авторитета и достоинства руководителей первой в мире страны социализма?

Другая особенность воззрений "леволибералов" - явная или замаскированная космополитическая тенденция, некий безнациональный "интернационализм". Я где-то читала, что когда после революции в Петросовет к Троцкому "как к еврею" пришла делегация купцов и фабрикантов с жалобами на притеснения красногвардейцев, тот заявил, что он "не еврей, а интернационалист", чем весьма озадачил просителей.

Понятие "национального" у Троцкого означало некую неполноценность и ограниченность в сравнении с "интернациональным". И потому он подчеркивал "национальную традицию" Октября, писал о "национальном в Ленине", утверждал, что русский народ "никакого культурного наследства не получил", и т п. Мы как-то стесняемся говорить, что именно русский пролетариат, который троцкисты третировали как "отсталый и некультурный", совершил, по словам Ленина, "три русские революции", что в авангарде битв человечества с фашизмом шли славянские народы.

Конечно, сказанное не означает какого-либо умаления исторического вклада других наций и народностей. Это, как говорят сейчас, лишь обеспечивает полноту исторической правды…

(…)

Как представляется, сегодня вопрос о роли и месте социалистической идеологии принял весьма острую форму. Авторы конъюнктурных поделок под эгидой нравственного и духовного "очищения" размывают грани и критерии научной идеологии, манипулируя гласностью, насаждают внесоциалистический плюрализм, что объективно тормозит перестройку в общественном сознании. Особенно болезненно это отражается на молодежи, что, повторюсь, отчетливо ощущаем мы, преподаватели вузов, учителя школ и все те, кто занимается молодежными проблемами. Как говорил М. С. Горбачев на февральском Пленуме ЦК КПСС, "мы должны и в духовной сфере, а может быть, именно здесь в первую очередь, действовать, руководствуясь нашими, марксистско-ленинскими принципами. Принципами, товарищи, мы не должны поступаться ни под какими предлогами".

На этом стоим и будем стоять. Принципы не подарены нам, а выстраданы нами на крутых поворотах истории отечества.