Полоса международного принятия СССР

ПРОРЫВ ДИПЛОМАТИЧЕСКОЙ БЛОКАДЫ

"Скучной и бесполезной" оказалась, по словам Красина, Гаагская конференция, проходившая летом 1922 г. (завершила свою работу 20 июля), она не урегулировала экономических отношений между Советской Россией и Западом.

Однако единственным правительством в мире, которое открыто объявило о невозможности развивать отношения с СССР, пока у власти будут находиться большевики, было правительство США. В этот период только оно выдвинуло требование бойкота советской экономической системы.

Наступивший 1923 г. вызвал в определенных партийных кругах СССР надежду на мировую революцию. Обстановка в Германии, связанная с оккупацией Францией Рурской области (в ответ на задержку Германией выплаты очередной суммы репараций), побудила руководителей большевиков сделать ставку на немецкую революцию. Пользуясь наибольшим авторитетом в Коминтерне, Зиновьев и Троцкий стремились "подтолкнуть" вооруженное восстание рабочего класса Германии, видя в нем много сходных черт с российским Октябрем. Выступление в Германии было, между тем, подавлено. Были разгромлены рабочие движения в Болгарии и Польше.

Международные события начали резко меняться в начале 1924 г. В январе английские консерваторы потерпели поражение на парламентских выборах. Лидер лейбористской партии Д. Р. Макдональд стал премьер-министром.

1 февраля 1924 гг его правительство признало СССР де-юре и предложило организовать англо-советскую комиссию для изучения нерешенных экономических и политических проблем в отношениях между двумя странами.

Инициатива Англии вызвала волну признаний советского правительства и другими странами Запада в 1924-1925 гг. 7 февраля 1924 г. итальянское правительство Б. Муссолини формально признало СССР. В Советском Союзе считалось, что Италия может существенно помочь в развитии южных окраин страны, как это делала Германия в отношении центральных районов СССР.

Придерживаясь на протяжении ряда лет жесткой антисоветской позиции, Франция в лице председателя нового правительства Э. Эррио официально признала СССР 28 октября 1924 г. Между тем экономические проблемы франко-советских отношений были почти неразрешимы, так как ни одна из сторон не хотела идти на уступки в вопросе о государственном долге дореволюционной России. Наркомат иностранных дел СССР в тот период рассматривал отношения с Францией как средство оказывать давление на Германию и удерживать последнюю от переориентации в западном направлении. Франция же со своей стороны ни под какими предлогами не желала инвестировать средства в советскую экономику.

Важным результатом советской внешней политики на Дальнем Востоке стало восстановление связей с Китаем. Этот процесс носил сложный и длительный характер, поскольку эта страна была расчленена на несколько частей, в каждой из которых имелся свой правитель. Только в мае 1924 г. видному советскому дипломату Л. М. Карахану удалось подписать в Пекине соглашение с Китаем о возобновлении дипломатических отношений и о сохранении контроля СССР над Китайско-Восточной железной дорогой (КВЖД), проходившей по территории Маньчжурии.

В 1924 г. Советский Союз установил дипломатические отношения с Австрией, Норвегией, Швецией, Данией, Грецией. В январе 1925 г. – с Японией. Всего за этот период СССР признали 13 государств.

Широкому дипломатическому признанию СССР в значительной мере способствовал переход к нэпу. В 1923-1925 гг. на биржах капиталистических стран в качестве твердой валюты стали котироваться советские червонцы. В марте 1924 г. червонец на Нью-Йоркской бирже котировался в 5 долларов 20 центов (правда, необходимо помнить, что 1 червонец равнялся 10 рублям и, следовательно, советский рубль котировался в 52 цента). Котировка червонцев за границей прекратилась в 1926 г. после запрещения вывозить их из страны.

И.С. Ратьковский, М.В. Ходяков. История Советской России

http://www.bibliotekar.ru/sovetskaya-rossiya/39.htm

ПРИЗНАНИЕ СОВЕТСКОГО СОЮЗА ВЕЛИКОБРИТАНИЕЙ

Особенно остро к концу 1923 г. стал вопрос о признании СССР перед английским правительством. Неустойчивость международного положения, экономический кризис, сужение европейского рынка, прогрессирующий рост безработицы в Англии явно не могла быть преодолены без экономического и политического сближения с СССР.

Позже, в 1924 г., упрекая английскую дипломатию в затягивании этого насущного для Англии вопроса, Ллойд Джордж говорил, что «Россию нужно было признать немедленно после того, как Франция заняла Рур».

Даже консервативная английская печать — правда, со многими оговорками — высказывалась осенью 1923 г. за восстановление нормальных отношений с СССР. Немедленного признания СССР требовали рабочие массы Англии и общественная организация «Руки прочь от России».

Недовольство антисоветской политикой Керзона было глубоким и всеобщим. Это сказалось во время декабрьских выборов в Палату общин. Все промышленные центры, за исключением Бирмингама, голосовали против консерваторов.

Консервативное правительство пало. С ним сошёл со сцены и Керзон. Он умер в 1925 г., лишь ненадолго пережив свою политическую смерть.

Пришедшее к власти лейбористское правительство во главе с Макдональдом было обязано своим успехом в значительной мере популярности лозунга признания СССР, провозглашённого в качестве одного из первых пунктов предвыборной программы лейбористов.

Доказывая необходимость расширения русско-английской торговли, Макдональд писал в

своей книге «Внешняя политика рабочей партии»: «Когда отказ в дипломатическом признании какого-либо народа связан с отказом от торговли с этим нарядом, то это безумие обходится весьма дорого».

На митинге в Альберт-холле 8 января 1924 г. Макдональд обещал радикально изменить политику Англии в русском вопросе. Это намерение отнюдь не объяснялось симпатиями самого Макдональда к СССР. Отрицательное отношение лидера лейбористов к «русскому эксперименту» было достаточно известно. Но признания СССР требовали широкие массы и особенно рабочий класс Англии. С другой стороны, деловые, торговые круги Англии всё чаще вспоминали об обширных русских рынках.

Сокращение рынков в связи с растущей экономической самостоятельностью английских доминионов и сближением некоторых из них, например Канады и Австралии, с США вызывало в Англии серьёзную тревогу. Эта тревога усилилась, когда Германия установила дипломатические и торговые отношения с Советской Россией. Наконец, опасение англичан вызывало развитие национально-освободительного движения в странах Востока.

В своей речи на митинге в Альберт-холле, касаясь вопроса о взаимоотношениях Афганистана и СССР, Макдональд подчеркнул, что, не установив дипломатических отношений с СССР, он не имеет официальных путей для протеста против «большевистской пропаганды» в странах Востока.

«Я хочу торговли, я хочу переговоров, — заявил Макдональд. — Я хочу спокойствия повсюду — от берегов Японии до берегов Ирландии».

Речь Макдональда в Альберт-холле была сочувственно встречена английской буржуазией. Это было вполне понятно: премьер заверял, что в своей иностранной политике он будет держаться исконных британских традиций.

«Я взываю не только к вашему здравому смыслу, — убеждал Макдональд английскую буржуазию. — Я взываю к нашей истории. Я взываю к обычаям и практике нашего Министерства иностранных дел. В этом смысле мы не будем новым правительством. Мы будем рабочим правительством, применяющим те самые принципы, которые стали историческими в деятельности нашего Министерства иностранных дел».

«Это немного, — заявляла газета «Times» в ответ Макдональду, — но во всяком случае это является удовлетворительным признаком того, что рабочее правительство, базируясь на чисто внутренней программе, не будет упускать из виду и мировых интересов Британской империи».

Ожидания «Times» оправдались. Макдональд не только не изменил направления британской политики в отношении Индии, Египта, Китая и других внеевропейских стран, но и не пошёл сразу на разрыв с прежним антисоветским курсом официальной английской дипломатии. Лейбористское правительство даже не решилось послать СССР ноту о его немедленном признании.

Говоря о причинах, в силу которых признание СССР не произошло так быстро, как ожидали, газета «Daily Telegraph» 28 января 1924 г. сообщила, что «чиновники и эксперты Министерства иностранных дел указали новому правительству на технические затруднения, возникающие при признании советского правительства без предварительных переговоров»),

«Эти работники, — добавляла газета, — разъяснили Макдональду, что вопрос заключается не в том, чтобы Европа признала Советскую Россию, а, наоборот, чтобы Россия признала Европу».

Большое влияние на Министерство иностранных дел оказывала и позиция британских кредиторов России. Правда, считаясь с общественным мнением, они соглашались отложить практическое удовлетворение своих претензий на более поздний срок; тем не менее они требовали немедленного согласия СССР на возмещение якобы нанесённых им убытков.

Всё же 2 февраля 1924 г. британский официальный агент в Москве Ходжсон в ноте на имя народного комиссара иностранных дел известил, что правительство Великобритании «признаёт Союз Советских Социалистичес-ких Республик как правительство де юре тех территорий бывшей Российской империи, которые признают его власть».

Английское правительство предлагало советскому правительству прислать в Лондон представителей, снабжённых необходимыми полномочиями, «для выработки предварительной основы окончательного договора, решающего все имеющиеся между обеими странами вопросы».

2 февраля 1924 г. заседавший в это время II съезд Советов СССР заслушал внеочередное сообщение Наркоминдела о признании СССР Англией и принял резолюцию, в которой приветствовал этот акт английского правительства.

Съезд выразил удовлетворение тем, что «результатом соединённых усилий миролюбивой политики советского правительства под руководством В. И. Ленина и громко выраженной упорной воли английского народа явилось, наконец, установление нормальных отношений между двумя странами в форме, достойной великих народов обеих стран и закладывающей фундамент для их дружественного сотрудничества».

Съезд заявил, что «сотрудничество народов Великобритании и СССР неизменно останется одной из первых забот союзного советского правительства».

История дипломатии / под ред. В.П. Потемкина.

ИНОСТРАННЫЙ КАПИТАЛ В СССР В ПЕРИОД НЭПА

Потребность в привлечении иностранных капиталов выявилась практически сразу после Октября 1917 г. Она диктовалась стремлением быстрее преодолеть экономическую и техническую отсталость, усугубленную хозяйственной разрухой. Предпосылки для подобных надежд имелись: США и Германия рассматривали Советскую Россию как емкий рынок для своей экономической экспансии. Еще во время заключения Брест-Литовского договора с Германией было подписано финансовое соглашение о выплате возмещения за национализированное имущество. Одним из условий обеспечения этих обязательств являлось предоставление Германии нефтяных и других концессий.

Более широко вопрос о сотрудничестве с финансово-промышленными группами западных стран встал весной 1918 г. Концессии предлагалось рассматривать как своего рода уступку за сепаратный выход из войны, национализацию иностранной собственности и аннулирование долгов. На I съезде совнархозов 26 мая 1918 г. были распространены «Тезисы об условиях привлечения иностранного капитала в товарной форме», в которых была предпринята попытка сформулировать основные принципы концессионной политики. Были факты и более конкретного характера.

В целом иностранный капитал не принял в 1918 - 1920 гг. советские предложения о концессиях. Соответствующие условия возникли только после окончания гражданской войны и решения Верховного Совета Антанты в январе 1920 г. о ликвидации экономической блокады РСФСР.

Следует иметь в виду, что полного единства в советском руководстве по вопросу о концессиях не было. Среди партийных и государственных лидеров выявились две точки зрения. Л.Б. Красин, Г.Я. Сокольников, Г.В. Чичерин защищали необходимость экономического компромисса с мировым капиталом, другие же считали, что концессии не только противоречат сущности советского пролетарского государства, но и ослабляют мировое рабочее движение. В 1921-1924 гг. тон в критике концессионной политики задавали Л.Д. Троцкий, Г.Л. Пятаков, Е.А. Преображенский, обвинявшие сторонников привлечения иностранного капитала Л.Б. Красина и Г.В. Чичерина в «пессимизме по отношению к нашим внутренним силам».

Следует отметить, что в 1921 - 1927 гг. концессии были заключены практически во всех сферах народного хозяйства, однако численно преобладали в системе промышленного производства, на долю которого приходилось в общей сложности 64 договора, или 60,4 % всех концессионных соглашений. Значительной была доля концессий в сфере торговли - 21 договор (20 %).

Нельзя не подчеркнуть и такое важное обстоятельство, как приобретение концессий представителями самых различных стран. Их можно разделить на несколько групп. К первой группе относились высокоразвитые в промышленном отношении европейские страны (Германия, Англия, Франция, Голландия) и США, заключившие 60 концессионных договоров. Ко второй - 5 других европейских стран (Австрия, Норвегия, Дания, Италия, Бельгия) и Канада, получившие 19 концессий и одну совместную. Третья группа представлена странами, возникшими на развалинах Российской империи: Польша, Финляндия, Латвия, Литва, Эстония, - заключившие 15 концессионных договоров. На долю четвертой группы, в которую вошли восточные соседи России (Китай, Персия, Япония, Турция), приходился 21 договор.

Бесспорным лидером в указанный период по числу концессий была Германия, которая имела 24 концессионных договора (22,6 % от общего числа) во всех сферах экономики, кроме связи. Этому способствовало военное сотрудничество СССР с Германией после заключения Рапалльского договора. В рамках данного сотрудничества были выданы концессии фирме «Юнкерс» для развития производства на двух авиационных заводах, осуществлялось строительство заводов по производству ядовитых газов, артиллерийских снарядов и подводных лодок. За Германией следовали США (16 соглашений, в т.ч. одно совместно с Канадой) и Англия, имевшая 12 концессий.

Обложка: Международные связи СССР в 1924-1928 годах

Источник: https://www.history-at-russia.ru