19 сентября 1946 года Черчилль произнёс речь о необходимости создания Соединённых Штатов Европы, что стало толчком к созданию Совета Европы.

Периодически повторяемый мотив критики в адрес евразийской интеграции – её якобы осадный характер. Мол, сначала СССР создавался по тем же лекалам, а теперь вновь те же грабли.

Сегодня, когда мы справляем 70-ю годовщину зарождения Совета Европы, стоит поговорить о том, что три крупнейших интеграционных проекта в Европе задуманы и реализованы с идеей «мы в осаде». И что в принципе идея неплоха, хотя и имеет известные издержки и ограничения.

Что это

Цель организации, провозглашённой в 1947 году и созданной затем в 1949-м, сформулирована в Уставе довольно просто: «Целью Совета Европы является осуществление более тесного союза между его членами для защиты и продвижения идеалов и принципов, являющихся их общим наследием, и содействие их экономическому и социальному прогрессу». В то же время имея на руках это определение  непросто однозначно ответить на уточняющий вопрос «Так чем именно они занимаются?»

Если коротко, то всем. Кроме вопросов обороны (компетенция НАТО) и экономики (этим в объединённой Европе ведало Европейское объединение угля и стали, известное после как Европейский экономический союз, а затем просто ЕС). Т.е. на долю Совета Европы остались гуманитарные вопросы, защита прав человека (Европейский суд по правам человека входит в структуру СЕ), гармонизация законодательства (в частности в вопросе организации и проведения выборов).

Зачем это

Однако чтобы верно понимать цель создания этой структуры необходимо помнить, кто был её идеологом.

О необходимости создания Совета Европы Уинстон Черчилль впервые публично заявил в 1943 году, после окончания Сталинградской битвы, определившей исход войны. Однако сочувствовал этой идее британский премьер ещё с 20-х годов и с тех пор её не оставлял.

1941 год, беседа с советским послом Майским: «Англия, СССР, Франция, Италия остаются существовать как самостоятельные державы. Мелкие государства объединяются в федерации: Балканскую, Центрально-Европейскую, Скандинавскую и другие. Над всем этим европейским конгломератом возвышался бы центральный орган, нечто вроде Европейского совета, следящего за порядком в Европе подавляющего всякую попытку агрессии».

1942 год, письмо министру иностранных дел Великобритании Идену: «[Союз европейских государств позволит не допустить – Ред] катастрофы, если бы русское варварство подавило культуру и независимость древних государств Европы».

И, наконец, та самая историческая речь в Цюрихе, годовщину которой мы сегодня вспоминаем: «Всем нам необходимо повернуться спиной к ужасам прошлого. Мы не можем брать с собой и нести через грядущие годы груз ненависти и жажду мщения, рожденные ранами прошлого. Есть одно кардинальное средство, которое, если к нему прибегнут сообща все европейские страны, чудесным образом изменит нынешнюю картину и за считанные годы сделает всю Европу или, по крайней мере, её большую часть такой же свободной и счастливой, какой мы видим сегодня Швейцарию. В чем же заключается это чудодейственное средство? В воссоздании европейской семьи народов, причем в возможно более полном составе, и в придании ей такой структуры, которая обеспечила бы её мирное, безопасное и свободное существование. Нам необходимо построить нечто вроде Соединенных Штатов Европы».

Настоящий смысл этой медоточивой картины становится понятен если вспомнить, что в том же 1946 году британский премьер произносил речь не только в Цюрихе, но и в Фултоне. Более того, обе организации, презентованные ораторским искусством Черчилля, были образованы в один и тот же год, с разницей в месяц и один день (4 апреля – НАТО, 5 мая – Совет Европы). Впрочем, после слов о подавлении культуры русским варварством всё должно быть ясно без лишних пояснений.

Холодная война как основа единой Европы

С одной стороны, это даже лестно. Черчилль пропагандирует создание организации по ценностному, политическому и законодательному сближению европейских держав, а также военного блока. Джордж Маршалл за океаном трансформирует риторику в конкретные действия (участвует в создании НАТО, а также экономического базиса для этого военного блока – первой версии Европейского союза). Тем самым в течение первой послевоенной пятилетки все составляющие объединённого Запада (ценности, деньги, военная сила) начинают интегрироваться в единый глобальный проект. В то же время оформляется и глобальное противостояние двух экономических и политических систем, известное нам как Холодная война.

Таким образом, о каком бы из перечисленных выше паневропейских или даже более широких (по географии участников) проектах мы ни говорили, все они имеют общий знаменатель: они создавались во время Холодной войны и для Холодной войны. Что это означает?

Как спасти общий европейский дом?

Холодная война придавала смысл политической, экономической и военной интеграции Европы. Той самой Европы, которая  находилась в состоянии непрерывной войны со времён драки за наследство Карла Великого. По сути, за это время можно припомнить лишь несколько вызовов, которые бы вынудили Европу выступить единым фронтом: Крестовые походы и наш советский проект, заставивший откликнуться на него идеей Пан-Европейского союза в середине 20-х.

Отсутствие «красной угрозы» ставит наследников архитекторов паневропейского проекта в довольно трудное положение: всё сложнее становится объяснять жителям государств-доноров, ради чего именно они содержат сонм «бедных родственников», поддерживают их квотами  в ущерб своему производству, пускают на свой рынок труда и так далее. Памятный брексит (голосование, проведённое в Великобритании в этом году, на котором граждане страны проголосовали за выход из ЕС) – одно из первых серьёзных последствий «неявки противника», будут и другие.

Из чего следует, что у строителей европейского дома остаётся два варианта. Можно перестроить его на новом идеологическом основании («мы живём вместе и терпим выходки друг друга потому что…»). Для этого необходим вызов, пугающий не меньше, чем «красная угроза» и русские варвары. Скажем, толпы шатающихся по Европе мигрантов. Второй вариант: оставляем привычных варваров. Однако в таком случае необходима новая Холодная война, свежий воздух в старые меха. Можно и совместить.

***

История европейских конфликтов показывает, что охотнее европейцы объединяются и воюют всё же против нас. Поэтому к роли осаждающего мирный европейский город варвара стоит быть готовым: по всему видать, что вскоре утвердят.