Первые часы в Кремле

ЧЕЛОВЕКОВИДНО, САМОЗВОННО И САМОДВИЖНО

В 1404 году Монах Афонской горы, именем Лазарь, родом Сербин, сделал в Москве первые боевые часы, которые были поставлены на Великокняжеском дворе, за церковию Благовещения, и стоили более полутораста рублей, то есть около тридцати фунтов серебра. Народ удивлялся сему произведению искусства как чуду.

Карамзин Н.М. История государства Российского. Т. 5 

В лето 6912 князь великий Василеи Дмитриевич замысли часник и постави е на своем дворе за церковью за святым Благовещеньем. Сий же часник наречется часомерье; на всякий же час ударяет молотом в колокол, размеряя и разсчитая часы нощныя и дневныя. Не бо человек ударяше, но человековидно, самозвонно и самодвижно, страннолепно некако створено есть человеческою хитростью, преизмечтано и преухещрено. Мастер же и художник сему бяше некоторые чернец, иже от святыя Горы пришедыи, родом Сербин, именем Лазарь. Цена же сему бяше вящьше полувтораста рублев.

Троицкая летопись (сгорела в Москве в 1812 г.), приводится Карамзиным в томе 5  Истории государства Российского (прим. 249). Приселков М.Д. Троицкая летопись. Реконструкция текста. М., Л., 1950

ПЕРВЫЕ МОСКОВСКИЕ КУРАНТЫ

Часы в Москве впервые появились в 1404 г. (на три года позже, чем на башне собора в Севилье). Располагались они не на кремлевской башне, а на дворе великого князя Василия Дмитриевича, недалеко от Благовещенского собора. О мастере, изготовившем часы, написано в летописи: «Замыслил часник сам князь, а установил часы монах серб по имени Лазарь».

Первые часы на Фроловской башне (с 1658 г. - Спасской; построена по проекту итальянского мастера Антонио Солари в 1491 г.), согласно документам, были установлены в XVI в. В 1585 г. они уже работали, за что мастера-часовщики получали в год по 4 рубля и 2 гривны, да по 4 аршина сукна на одежду.

В XVII в. башни Московского Кремля (кроме Никольской) были надстроены шатрами, и высотка десятиэтажной Спасской башни достигла шестидесяти метров. Известно, что в 1614 г. часовщиком Спасской башни был Никифор Никитин, в обязанности которого входил надзор за работой часов, их своевременный завод, а также ремонт.

Православная энциклопедия  

МОСКОВСКОЕ РЕМЕСЛО В XIV–XV ВВ.

Ювелирное производство, изделия церковного быта, книжное и переплет­ное дело - вот те отрасли ремесла, ко­торыми выделялась Москва из числа других городов, будучи центром тонких ремесел, связанных с обслуживанием богатых феодалов и церкви.

В «Задонщине» находим, например, замечательное описание вооружения русских и татарских воинов, сражавшихся на Куликовом поле: «...а шеломы черкасские, а щиты московские, а сулицы немецкия, а копия фряжския, а кинжалы сурские». Здесь перечис­лен наличный инвентарь русского воо­ружения XIV-XV вв. Сирийские кинжалы, итальянские копья, немецкие сулицы (дротики), черкасские шлемы поставлены наряду с московскими щи­тами, которыми славились московские оружейники.

Наши скудные сведения о москов­ском оружейном производстве XIV- XV вв. дополняются позднейшими данными. В описи оружия и доспехов Бо­риса Годунова (1589 г.) находим 4 лука «московское дело», «лук московский с тетивою», рогатину московскую, мос­ковское копье, московские панцири. Среди ратной утвари особое место зани­мают шлемы. Из 20 шлемов 6 названы «шоломами московскими». Кроме того, дополнительно отмечены 3 шлема «мос­ковских гладких». Как видим, в XVI в. производство шлемов имело в Москве массовый характер. Они не только успешно конкурировали с привозными, но и считались весьма ценными до­спехами в царской казне. Имя мастера-кольчужника читаем на могильной плите конца XVI в. у церкви Никиты Муче­ника в Заяузье, в районе Кузнецкой слободы. Не забудем также того, что термином «кузнец» нередко покрывалось понятие оружейника, делавшего свои изделия в основном из металла. Кроме того, в XVII в. в Москве находим Брон­ную слободу, расположенную за преде­лами Белого города, у Никитских ворот…

Яркий свет на передовой характер московского ремесла в XV в. бросает известие, помещенное в Псковской ле­тописи. В 1420 г. псковичи искали у себя мастеров, чтобы сделать новую свинцо­вую крышу на соборе Троицы. Однако в Пскове не оказалось мастера, умев­шего лить свинцовые доски. Тогда псковичи обратились в соседние немецкие владения - в Юрьев (Дерпт), но немцы отказались дать нужного мастера. Же­лание псковичей было удовлетворено только митрополитом Фотием, который прислал мастера из Москвы, научив­шего псковичей лить свинцовые доски. Следовательно, Москва успешно состя­залась в деле освоения редких произ­водств с ливонскими немцами и в неко­торых случаях опережала Псков, непосредственно соседивший с немецкими городами…

Одним из новшеств в русской жиз­ни было устройство часозвоней. Их об­щественное значение особенно понятно в отдаленные годы, когда звон город­ских часов обозначал начало и конец торговли на рынке, время работы и от­дыха и т. д. В Лицевой летописи XVI в. находим изображение башенных часов с циферблатом со славянскими циф­рами от «а» (1) до «вi» (12). «Цифер­блат часов голубой и круглый, под ним свешиваются три голубые гири, средняя большая, по бокам две маленькие. Центр циферблата орнаментирован пальметками. Цифры идут по ободу... Выше приспособление для боя: на вертикальном стержне голубой щиток, на­правленный острым концом к колоколу. Колокол небольшой, помещается он в арочке». Это описание дает представ­ление о московских часах, поставлен­ных в 1404 г. Часник, или большие часы для города, был устроен сербом Лазарем, афонским монахом. Великий князь не поскупился на громадную по тому времени сумму (больше 150 руб­лей), чтобы украсить свою столицу часо­звоней. Зато современник выразил восхищение от нее в таких словах: «Сии же часник наречется часомерье, на вся­кий же час ударяет молотом в коло­кол, размеряя и разсчитая часы нощныя и дневныя; не бо человек ударяше, но человековидно, самозвонно и самодвиж-но, страннолепно некако створено есть человеческою хитростью, преизмечтано и преухищрено». Знаменитая часозвоня новгородского архиепископа Евфимия возникла позже московской, может быть, по ее образцу.

С конца XV в. Москва становится центром производства огнестрельного оружия и боеприпасов. В производство пушек в это время внесли крупные технические усовершенствования. Уже в 1485 г. мастер Яков отлил в Москве пуш­ку по образцу орудий, изготовляемых для артиллерии императора Максими­лиана. Этот новый вид пушек без швов и с раструбом только что был внедрен, и притом не везде, в Западной Европе. В дальнейшем литье пушек стало для Москвы обычным явлением. Москва превратилась в арсенал, вооружавший Россию в XVI в.

Пушки потребовали немалое коли­чество пороха, и одно известие 1531 г. показывает нам большое значение Моск­вы как центра производства боеприпа­сов. В Москве на Алевизовском дворе внезапно взорвалось «пушечное зелье» (порох). «Зелье» делали «градские лю­ди», из числа которых сгорело 200 че­ловек. Градские люди, или горожане, занимались производством пороха по найму или повинности. Для нас важно отметить, что это осуществлялось в боль­ших масштабах.

 Тихомиров М.Н. Древняя Москва