Патрасское сражение. Послесловие к Чесменской виктории

Как пять русских кораблей сорвали планы Константинополя по сбору нового флота

В череде блестящих военно-морских побед, одержанных русским парусным флотом времен Федора Ушакова и Павла Нахимова, успех в сражении при Патрасе не слишком заметен. Между тем многие исследователи склонны считать битву, состоявшуюся 26-29 октября (6-9 ноября по н. ст.) 1772 года у греческих берегов, первой безусловной и полной победой русского флота над турецким, когда русским морякам удалось уничтожить практически все корабли противника.

Ставка на каперов

Война на море с Российской империей в 1768-1774 годах складывалась для Оттоманской Порты крайне неудачно. Моряки Первой Архипелагской экспедиции, отправленной в Средиземное море в 1769 году, сумели нанести несколько тяжелых ударов по турецким морским силам. Проигранные сражения в Наварине в апреле 1770 года, потом в Хиосе 24 июня того же года (здесь и далее все даты приводятся по старому стилю) и через день в Чесменской бухте привели флот Порты в крайне расстроенное состояние. Россия же, напротив, получила возможность свободных действий на средиземноморских коммуникациях и организовала блокаду Дарданелл.

Очень скоро последствия этого ощутили в Константинополе, где возникла нехватка продовольствия, и Порта запросила перемирия. Обе стороны понимали, что полученная Турцией передышка будет использована для укрепления ее армии и флота. Ведь отказываться от притязаний на полный контроль над северным Причерноморьем Порта не собиралась. Как, впрочем, не намеревалась отказываться от него и Российская империя, которой требовался надежный постоянный выход к Черному морю.

Вопрос был лишь в том, кому удастся сохранить контроль над черноморскими проливами и оперативную свободу в Средиземном море. Поскольку основная часть турецкого флота была потеряна во время Чесменского сражения, Порте приходилось рассчитывать на корабли, которые сохранились у нее в Адриатическом и Мраморном морях, а также в Босфоре и у берегов Туниса. Поодиночке эти эскадры, состоявшие в основном из фрегатов и шебек, не могли составить серьезную угрозу русскому флоту. Зато после объединения их сил могло хватить на то, чтобы нанести удар по главной оперативной базе русских в Средиземном море – порту Ауза на острове Парос, расположенному в южной части Греческого архипелага.

Основной силой нового турецкого флота должны были стать каперские суда, базировавшиеся в Дульциньо (нынешняя Черногория) и называвшиеся дульциниотской эскадрой. Именно за нею русские моряки установили наиболее пристальное наблюдение, понимая, что выход этих кораблей в море будет означать готовность Порты возобновить боевые действия на море. Тогда можно будет попробовать разгромить турецкие эскадры поодиночке, не допуская их соединения и лишая Турцию последней надежды на победу в морской войне.

«Граф Орлов» и иже с ним

В октябре 1772 года в Средиземное море прибыла 4-я эскадра русского флота в составе трех линейных кораблей: флагман «Граф Орлов», «Чесма» и «Победа». По выходе из Кронштадта соединение возглавлял опытнейший моряк контр-адмирал Василий Чичагов. Когда же корабли прибыли к месту службы, он сложил с себя полномочия (его срочно вызвали в Петербург), а командиром крейсерского отряда из двух кораблей – «Граф Орлов» и «Чесма» – назначил командовавшего флагманским линкором капитана I ранга Михаила Коняева.

Личность его стоит того, чтобы рассказать подробнее. Родившийся в 1727 году, он в шестнадцать лет поступил в Морскую академию, а спустя четыре года вышел из ее стен гардемарином. Через десять лет Коняев получил под свое командование первый корабль – пакетбот «Меркуриус», и с тех пор безупречно нес службу на Балтийском флоте. Линейный корабль «Граф Орлов» он принял прямо на архангельской верфи весной 1770 года и сначала привел его (в составе отряда из трех новопостроенных кораблей) в Кронштадт, а затем и в Средиземное море. При этом реального боевого опыта капитан I ранга Михаил Коняев не имел, но считался опытным моряком, способным руководить отдельной эскадрой.

Ее он и получил под свое начало, когда у острова Цериго к «Графу Орлову» и «Чесме» присоединился отряд секунд-майора графа Ивана Войновича в составе фрегатов «Святой Николай» и «Слава», которым командовал его брат Марко, шебеки «Забияка» и полякр (небольших судов с прямыми и косыми парусами) «Модон» и «Ауза». Первым же приказом, который получила новая эскадра, стало распоряжение отправиться к Патрасскому заливу. По имеющейся у русского командования информации, именно здесь сосредоточились дульциниотские корабли, собирающиеся встретиться с остальными турецкими эскадрами. Командовал этой эскадрой, состоявшей из девяти фрегатов и шестнадцати шебек, капудан-паша Мустафа-паша, имевший в своем распоряжении до 630 орудий. Это было почти втрое больше, чем у Коняева: его корабли несли в общей сложности 222 пушки.

Сгоревшие надежды

К крепости Патрас русская эскадра подошла 25 октября. Несмотря на существенный перевес противника в огневой мощи, капитан I ранга Коняев решил на следующий день атаковать неприятеля, чтобы не допустить его выхода из порта и соединения с остальными турецкими эскадрами. В свою очередь, Мустафа-паша тоже не стал избегать боя, рассчитывая на свое преимущество в огне.

Воспользоваться им в полной мере турки не смогли. Небольшая по численности русская эскадра маневрировала быстрее и организованнее турецкой, прикрывая линейными кораблями и фрегатами остальные корабли от возможного абордажа. Это было нелишне, поскольку дульциниотская эскадра состояла в основном из каперов, привыкших к классическим пиратским способам ведения морского боя. К тому же оказалось, что пушки «Графа Орлова» и «Чесмы» имеют калибр крупнее, чем турецкие, и могут вести эффективный огонь с большей дистанции.

Потеряв один фрегат и две шебеки, турки к вечеру отступили под прикрытие пушек крепости Патрас, а русская эскадра осталась крейсировать перед нею, не давая противнику выйти в море. Продолжить сражение на следующий день помешал сильный ветер, который не давал кораблям Михаила Коняева подойти к туркам на расстояние точного выстрела. Только к вечеру русская эскадра смогла обстрелять турецкую, но быстро сгустившаяся темнота разъединила противников. Зато 28 октября с утра русским кораблям ничто не помешало пойти в атаку, осыпая ядрами и картечью и турецкие корабли, и береговую артиллерию в крепости. Оба линейных корабля – «Граф Орлов» и «Чесма», а также фрегат «Святой Николай» встали на якоря, чтобы вести как можно более точный огонь. Остальные корабли русской эскадры лавировали, чтобы не дать противнику прицелиться как следует, и уничтожали те суда, которые пытались приблизиться к ним.

Патрасский разгром

Существенную часть снарядов, которые выпускали по противнику русские комендоры, составляли зажигательные, и очень скоро на турецких кораблях начались пожары. Спасаясь от огня, турки начали выпрыгивать за борт, бросая свои суда на произвол судьбы. Линкорам и фрегату даже пришлось обрубить якорные канаты, чтобы не дать горящим вражеским кораблям приблизиться к ним. Вскоре турецкая эскадра оказалась совершенно расстроена. Одни корабли горели, другие постарались выброситься на мель, а их экипажи спасались на шлюпках и вплавь. Тогда эскадра Михаила Коняева перенесла огонь на береговые батареи и заставила их замолчать. После этого русские моряки, убедившись, что снять вражеские суда с мели невозможно, подожгли их и ушли из Патрасского залива.

Итоги Патрасского сражения стали крайне неприятными для Порты. Семь фрегатов и шесть шебек сгорели, еще один фрегат, которому удалось вырваться из боя, вскоре затонул, а людские потери оценивались в две с лишним сотни. У русских были убиты всего один офицер и пять матросов, и ни один корабль не был даже поврежден. За храбрость и умелое руководство эскадрой капитану I ранга Михаилу Коняеву пожаловали орден Святого Георгия III степени. Командир линейного корабля «Чесма» капитан II ранга Петр Аничков и служивший под его началом капитан-лейтенант Сергей Лопухин были пожалованы орденом Святого Георгия IV степени.

Важнее были стратегические итоги Патрасского сражения. Лишившись основных сил дульциниотской эскадры, Порта потеряла возможность собрать достаточные силы, чтобы противостоять кораблям русской Первой Архипелагской экспедиции. Поэтому до самого конца русско-турецкой войны 1768-1774 годов, которая закончилась подписанием Кючук-Кайнарджийского мирного договора и передачей России первых опорных пунктов в Крыму, турецкий флот уклонялся от любых столкновений с русским.